Часть вторая, глава седьмая

Самый полезный из вас тот, который учится и учит других Священному Корану.

Священный хадис.



Старик-Время искал и целовал следы мудрой старости, сам молодел душой и становился светлее лицом, а Якуб уже спускался вниз по склону. За спиной осталась невысокая пирамида камней. Под ними  покоилось безжизненное тело Мустафы, а над вершиной возвышалась корявая сучковатая ветвь арчи. На ветке успокоившийся Ветер развевал поясной платок Якуба и звонил, как в погребальный колокол, в колокольчик, снятый с ошейника Рекса. Человек и собака, четырёхла-пый друг и второй сын, найденный и потерянный, лежали вместе на одной земле, погребённые рядом под одними камнями, под одним небом.

Ах ты, Ночь!.. Ох ты, Время!.. Эх вы, люди…

Старик спускался всё ниже и ниже. Уже не было так холодно и ветрено. Идти было легче – крутые склоны гор переходили в плавные груди холмов, будто груди спящей женщины, лежавшей у подножия мрачных каменных мужей. Бобо Якуб, больной и босой, голодный и холодный, зрячий и осиротевший спешил навстречу к людям и думал принести тепло в человеческие души. Он хотел разбудить землю, наделить радостью горы и принести на открытых ладонях возрождение природы и человеческого великодушия и разумения во имя Аллаха Великого и Милосердного, во имя человека, грешного и беспутного, возвышенного и благородного.

Пусть, как талый снег, сойдут с лица людской души вражда и жестокость, грех и подлость, и, как цветы по весне, откроются люди лучам торжествующего солнца. Пусть придёт на землю и останется с ней навеки Человек, возвышенный и благородный!

Ветер, старик-Ветер, нестареющий и непрестанный как сам старик-Время, сопутствовал Якубу Рубоби и, по-товарищески обняв его за плечи, шёл рядом с ним, нога в ногу, продолжая читать отрывки священных текстов из Таврота:

«Однажды, когда Якуб готовил похлёбку,
Есав вернулся с поля очень голодный. Он сказал Якубу: Скорее, дай мне поесть того красного, что у тебя! Я умираю от голода! - вот почему ему также дали имя Эдом*. -  Якуб ответил: Сперва продай мне твоё первородство. - Я умираю от голода, - сказал Есав. – Какая мне польза в первородстве? - Якуб сказал: Сначала поклянись. - Есав поклялся, и так продал своё первородство Якубу.

Тогда Якуб дал Есаву хлеба и чечевичной похлёбки. Он поел, попил, встал и ушёл. Так Евсав пренебрёг своим первородством».

“Помолчи, пожалуйста, Ветер, - попросил Рубоби Дилкушод, и хмуро повторил свою просьбу: - Помолчи!”  –  и сбросил с плеч своих руки старого друга.


“Что?” – не понял Ветер и приотстал, а Якуб отправился дальше, не оглядываясь и не останавливаясь.

“Я говорю, помолчи!” – не оборачиваясь, через плечо бросил бобо Якуб.

“Зачем?” – удивился непонимающий Ветер.

“Ты мне мешаешь!” – ответил старик, и в его голосе зазвучали холодным железом нотки раздражения.

“Я хочу помочь тебе, - сказал Ветер и догнал старика Якуба, и снова по-дружески обнял его за плечи: - Я хочу…”

“Я же сказал, не надо – ты мне мешаешь, - вдруг закричал уставший старик Якуб, резко развернулся и хлёстко ударил Ветер, по щекам. – Не надо!”

Это боль утраты затмила Щедрое Сердце. Сердце, хоть и было великим, но принадлежало простому смертному, а смертный порой ошибается в своих мыслях, словах и поступках. И даже такой смертный, каким был Якуб Рубоби Дилкушод, много повидавший и испытавший за свою долгую и праведную жизнь. Тяжело быть праведным, истинным человеком веры, когда отдаёшь своё здоровье, своё имущество и своих близких людей - своё счастье! - во имя и во славу Всевышнего Творца.

“Спасибо, спасибо, спасибо… - тут же забубнил Ветер, и небо покрылось тучами, и всё помрачнело в природе. – Ты прав, не надо мешать человеку, когда страдает его сердце. Я виноват, что не понял тебя, что не увидел твоего несчастия, что не почувствовал твоей боли…”

Сказал это старик-Ветер, поднялся под самые чёрные тучи, задевая их своей гривастой головой, и оттуда, с высоты, камнем ринулся на землю, опережая мысли старика-Время, и со всего маху ударился буйной головой о скалы.

“Буу-ум! – загрохотало вокруг, и сотряслась земля, и закачались горы: – Буу-ум!”

Якуб, погружённый в собственные мысли и переживания, попервоначалу не понял, что происходит и откуда идёт этот страшный грохот. Он растерянно оглянулся и не увидел рядом с собой своего друга, Ветер. Вокруг была песчаная буря, и песок забивал глаза. Ничего не было видно на расстояние детского мизинца.

“Ветер! Ветер! Ветер! – закричал старик. – Где ты? ” 
 
А Ветер снова встал на крыло и поднялся в небо, и в третий раз ринулся на скалы, пытаясь разбить свою голову,  досадуя оттого что, не проявил к старику душевного такта. И очередная скала не выдержала удара и рассыпалась в песок. Ветер подхватил его в свои руки и разбросал по всему свету.

Старик Якуб упал на колени и на четвереньках пополз вперёд, безуспешно протягивая руки перед собой. После обессилевший человек лёг на живот и пополз, набивая рот и глаза сухим песком, который оказался пострашнее ледяных зубов Белого дива – ледяных снежинок. Старик полз и звал, обращаясь в песчаную мглу, порождающую химер, что терзали стариковский разум своими когтистыми лапами и клыками звероподобных голов.

Наконец, Ветер устал от собственного безумства, упал с небес на землю и затих в земной пыли. Он лежал, засыпанный барханами песка и холмами глины, и плакал, и наружу выходили чистые родники безутешных слёз вечного Ветра. Здесь и нашёл его раскаявшийся старик Якуб.

Это  волшебный посох неутомимого странника помог найти старика-Ветер. Посох сокращал расстояния между созвездиями и превращал тысячелетие в один земной час…

“Прости меня, прости, мой верный преданный друг, и покарай меня за моё собственное зло, поскольку был неправым с тобой, - заговорил старик Якуб, посыпая свою голову прахом земли, нащупал голову Ветра, стал целовать грязное пыльное лицо своего величественного, свободолюбивого и мудрого товарища и говорить: - “«Чистосердечие – не думая о мирских пользах, совершать поклонение только в угоду Всевышнему». Я же поступил с тобой бессердечно – подло, мой друг, ибо я думал только о себе и собственной боли – собственном несчастии, ко-торое обрушилось на меня”.

«Не придавай значенье неверному решенью и подлинно хорошее плохим не называй»,  - отве-тил Ветер, прочитав строки из кыты Джами, и после заключил строками из рубаи поэта: - «Жизнь твоя – это нить. Жемчуг меряет время, мудрый тратит его лишь в достойных делах»", - и стал он читать отрывок из Инжила: - «Пророчествуй этим костям и скажи им: “Сухие кости, слушайте голос Вечного! Так говорит этим костям Владыка Вечный: Я пошлю  в вас дыхание, и вы оживёте. Я прилажу к вам сухожилия, наращу на вас плоть и покрою кожей; Я вложу в вас дыхание и вы оживёте. Тогда вы узнаете, что Я – Вечный!»”

“Я поступил с тобой подло и низко, потому не достоин того, чтобы называться твоим другом и быть таковым, и нет мне прощения”, – вздохнул печально старик Якуб.

Продолжая посыпать голову прахом земли, он подобрал большой увесистый камень, и ударил им себя по голове, охнул и снова ударил, и тут повалился лицом на землю, а из раны полилась кровь.

Тут из своего песчаного и пыльного плена выбрался старик-Ветер, осторожно приподнял  разбитую голову Якуба Рубоби Дилкушод и припал к его страшной ране.

«Кто относится к людям ради Всевышнего сообразно и не заносится, того, несомненно, и Всевышний возносит до высокой степени”, - сказал Ветер словами священного хадиса и помолился он Аллаху, Всевидящему и Всеведущему, и попросил у него разрешения вдохнуть в старика живитель-ный воздух жизни.

И в ответ пророкотал небесный голос:

«Он спросил: Как твоё имя? – Якуб! – ответил он. – Тогда Он сказал: Отныне твоё имя будет не Якуб, а Исраил. – Якуб сказал: Прошу тебя, скажи мне твоё имя. – Но Он ответил: Зачем ты спрашиваешь Моё имя? – И Он благословил его.
Якуб назвал то место Пениэл*, сказав: Это, потому что я видел Всевышнего лицом к лицу и остался жив».

Умолк  голос, подумал и ответствовал:

“Я сказал всё, что хотел, а ты делай своё дело, как считаешь нужным и правильным – я ни тебе, ни ему не буду в том помехой. Вы оба – отдельные проявления моей сущности; вы оба – разрозненные части единства моего неуловимого лица. Как  сказано: «Поступающего согласно тому, что он знает, Всевышний одарит и тем, чего он не знает».

И ещё сказано: «Всевышний не оставит без вознаграждения творящих добро». И я не оставляю старика наедине с его бедой и одарю его тем, что он не знает“.

Старик-Ветер сотворил благодарственный намаз, воздал необходимые почести Всевышнему, снова припал к окровавленному лицу Якуба и вдохнул в человека жизнь. Земной старик очнулся, открыл глаза и вздохнул. Ветер, увидев движение ресниц и зрачков, услышав дыхание пробудившейся груди, обессилено упал подле Якуба и замер, как ветка кипариса в безветренную погоду. Якуб Дилкушод увидел его и всё понял. Он почувствовал великую силу в своих руках и ногах, как сила горячей волной разлилась по всему телу, выжгла все болячки и возродила к жизни к мыслям и поступкам его уставшую натуру.

Старик наклонился над Ветром, осторожно подхватил на руки его невесомое и, одновременно, громоздкое тело и понёс своего товарища к берегу реки, что несла свои прохладные воды в десяти шагах.

Якуб положил Ветер у воды, развязал свой поясной платок, намочил его и вытер им осунувшееся и высохшее лицо, постаревшего и почти умершего Ветра.

“Не умирай, друг, не умирай! – просил старик Якуб и повторял: - Прости меня, прости”.

“Я тебя давно простил, старина, - отвечал Ветер и говорил: - Не бойся, Якуб Рубоби, я не умру сейчас. Умру лишь в тот день, когда погаснет солнце или умрёт планета со своей атмосферой, а это случится не скоро – на мой век хватит!” – и поднялся Ветер, и встал на ноги, и достал головой солнце, вздрогнул, будто ухом своим коснулся электрической лампы накаливания, и опустился рядом со своим смертным пожилым другом. Они оба немало пожили на свете, и было им, о чём разговаривать.

Старик Якуб достал из перемётной сумы ещё не чёрствую часть лепёшки, отданную ему Мустафой, и щедро разделил свой дар со стариком Ветер. И Ветер сказал, возлегая на предусмотрительно расстеленном дорожном халате и съедая хлеб до крошки: «Положи мне руку под бедро и обещай, что явишь мне милость и верность».

Якуб положил свою руку под его бедро, явил ему милость и верность, как и просил об этом Ветер.

Ветер окончательно пришёл в чувство, пыльное грязное лицо его очистилось и вновь стало светлым и чистым, как утренний летний воздух, потухшие глаза снова заблестели и загорелись ясными звёздами, а длинные пряди волос невидимо расплескались по всему миру и объяли собой живую планету.

“Друг, пожалуйста, возьми этот посох, ибо сейчас, из нас двоих, тебе он будет нужнее”, - сказал Якуб Рубоби и отдал старику-Ветру подарок  старика-Времени.

“Спасибо тебе, друг, - сказал Ветер, принимая подношение земного старика – не сокрушайся, ибо нет за тобой никакой вины”.

Сказал это Ветер, снова поднялся на ноги и пошёл в гору, чтобы с её вершины продолжить прерванный полёт.

“Только знай одно, Якуб, в те дни, когда ты был в чреве матери, вас было двое – ты и твой брат. Он должен был родиться первым. Но твой брат был мудрым и великодушным, и потому уступил тебе своё место. Более того, он умертвил себя, а вся его сила, здоровье и мудрость, и долгие годы непрожитой жизни перешли к тебе. Брат растворился и вышел из матери, и мать ничего не почувствовала и не узнала. Об этом знал только Аллах Великий и Непревзойдённый. Сейчас ты знаешь это от меня, потому что оба – разрозненные части одного целого. Поэтому я говорю, что ты не имеешь ни физического, ни морального права опускать руки и сдаваться на милость несчастиям, обрушившимся на твою седую голову. Кровь твоего жертвенного брата побуждает тебя к тому, и ты должен продолжить свой путь, чтобы найти своего сына Азиза и остановить эту братоубийственную бойню. Совершенное творение, человеческая тварь по собственному капризу не может самовольно  лишить жизни подобную тварь. На всё лишь Его воля, Великого и Могучего”.

Ветер поднялся на вершину горы, нашёл скалу, подобную скале Бисутун, на которой в Северо-Западном Иране можно увидеть клинописные надписи и барельефы в честь побед  Дария-I. Ветер твёрдой рукой высек навеки священный хадис: «Наивысшее благочестие – любить Аллаха!» - и крикнул с высоты старику Якубу: “Старик, я люблю тебя!”   

Ветер раскинул свои руки-крылья, покрытые перьями воздушного цвета, взмахнул ими и улетел, оставив Якуба Рубоби Дилкушод одного в горестном раздумье. Услышанное взорвало ум старика и опрокинуло сердце. Он стоял в одиночестве посреди песка и пыли, вглядываясь в небо из-под руки, и думал: за что?  За что такие испытания на долю его? Хватит ли сил и терпения их пережить и остаться истинным человеком? Хватит ли веры его, чтобы не отречься от Виновника его счастья и несчастья?  Чего больше было в его жизни, он уже и не скажет. Знает только одно, что за всё он благодарен – за каждое мгновение своей жизни, за каждый вздох и за каждый взгляд его души и сердца.

Он и сейчас остаётся благодарным. Разорви Аллах мой покров, если я вру!

Только стариковские ноги предательски задрожали, и старик опустился на землю, закрыл лицо руками и замер, словно каменное изваяние.

Солнце, увидев под собой опечаленного и безучастного старика, прониклось к нему участием собственной солнечной души, собрала в горсточку свои лучи, ударилось о землю и обратилось стариком-Солнцем.

«Якуб ставил этот молодняк отдельно, а остальных поворачивал к пёстрым и тёмным животным, которые принадлежали Лабану. Так у него появилось собственное стадо, и он держал их отдельно от скота Лабана. Когда пить приходили крепкие животные, Якуб клал перед ними в корыта ветки, чтобы они спаривались перед ветками, а если животные были слабые, он не клал веток. Так слабый скот доставался Лабану, а сильный Якубу.

Якуб начал богатеть, у него теперь были большие стада, а также служанки, слуги, верблюды и ослы», – так сказал старик-Солнце, встал пред Якубом,  дружески обнял его за плечи и сказал эти слова, продолжив чтение Начала из Таврота, и проговорил после: - И ты, Якуб, придёт день, станешь богатым и известным, а богатство твоё не будет измеряться деньгами, потому что оно будет больше, чем деньги, и известность твоя не будет соизмеряться со славой, поскольку она больше, чем слава. Ибо сказано нашими дедами и отцами, сказано словами нашей веры: «Ради богатства земного стараться легко, а  избежать ответа за него – трудно». И ещё сказано: «Не стоит предаваться преходящим удоволь-ствиям, мимолётным земным радостям и исчезающей человеческой славе».

“За что мне всё это, Солнце?” – спросил Якуб.

“Аллах любит тебя”, - ответил старик-Солнце.

“Разве это любовь?” – не унимался старик.

“Да, во всём, что происходит на планете и за её пределами есть проявление любви Всевышнего, а Его любовь – это постоянное движение к совершенству. А так как совершенства достигнуть нельзя, как и горизонта, любовь не кончается, и только развивается каждый миг, и вместе с ней развивается вселенная и сам человек. И сам Аллах, как мудрый и терпеливый Учитель, учится у человека, своей твари, ибо плох тот учитель, который не учится у своих учеников, учится и совер-шенствуется сам. Сказано: «Терпеливым воздастся без счёту». И ещё сказано: «Всевышний не обижает рабов своих, ибо справедлив к ним»”, – сказал старик-Солнце и замолк.

«Просите здоровье и прощения у Всевышнего. Не желайте беды!” – ответил на это Якуб Рубоби Дилкушод словами священного хадиса, и старик-Солнце поклонился ему в благодарность за эти слова, приложил руки к груди, оторвался от земли и поднялся в зенит, где снова обратился дневным светилом.

И на землю полился мягкий нежный золотистый свет, дающий тепло и согревающий душу, и свет зазвенел и запел: ”Старик, я люблю тебя!”

Якуб огляделся вокруг, поклонился на четыре стороны света, благодарно поцеловал землю под ногами, и обратился лицом к Кыбле, и вдохновенные слова молитвы из стариковых уст белыми голубями вознеслись к синему небу. 

В ту пору к Якубу подступил старик-Время. Он также по-дружески обнял земного старика за плечи и сказал:

«Не хорони меня в Египте, но когда я сойду к моим отцам, вынеси меня из Египта и похорони там, где похоронены они.- Юсуф ответил: Я сделаю так, как ты говоришь.- Поклянись, - сказал он.- Юсуф поклялся ему, и Исроил поклонился ему,
опершись на посох».

Якуб благодарно поцеловал руку старика-Времени и пошёл от него прочь своей дорогой. Надо идти. Его ждёт сын. Избавления ждёт таджикская земля. И он не имеет права унывать и быть слабым.

“Старик, я люблю тебя!” – крикнул вдогонку старик-Время, и ему вторили таджикская земля и воздух планеты.

«Истинный друг – тот, кто приходит на помощь в трудную минуту», - сказал Якуб, смахнул нечаянную слезу, робко улыбнулся и продолжил свой прерванный путь, а перед глазами дрожали всполохи картин земного мира – они проступали из мрака и укреплялись в его сознании.