Тинка Первый, король Тинкалии. гл. 5

Глава 5.

  Сзади набегало несколько десятков гвардейцев во главе с Тиркой, эльф перед королём  широко открыл удивлённые глаза, вокруг царила тишина. Тинка Пент обернулся.
  На мостовой перед воротами распластался эльф. В груди у него торчал меч Фенты, а владелец меча стоял на одном колене рядом. Кровь сочилась у него из многочисленных порезов, под глазом набухал здоровенный синячище, но он улыбался.
 Тинка подскочил к нему.
- Ты как? – Пент схватил его под руку и помог подняться на ноги, - Живой?
- Ты не поверишь, если скажу, что да? - вопросом на вопрос ответил Док.
 Рядом неслышно выросли два эльфа.
- Его нужно было взять живым, - бесстрастно сказал один из них, - мы разобрались бы с ним сами.
- Что ж,  вы не торопились с этим, - ядовито сказал подбежавший Тирка, - вы ведь успевали взять его до начала поединка, разве не так? Но решили ещё раз его руками доказать превосходство древней расы?
- Мы не отчитываемся в своих действиях перед смертными, - вроде бы бесстрастно, сказал второй, более молодой, судя по величине ушей, эльф, но столько презрения прозвучало в этих словах, что Тирка моментально вспыхнул:
- Я расцениваю твои слова, безымянный эльф, - тихо, но в стоящей тишине это услышали все вокруг, сказал Тирка, - как  оскорбление, нанесённое всему эльфийскому роду. И, пользуясь правом оскорблённого, вызываю тебя, безымянный эльф, на поединок!
 Любой эльф, заговаривая с кем бы то ни было, обязан был представиться, того требовала традиция эльфийского рода, уходящая своими корнями в тьму тысячелетий, ибо каждый эльф очень гордился своим именем, своим кланом и своими традициями, и, если эльф этого не сделал, это было равноценно тягчайшему оскорблению, прежде всего – своего рода, клана и имени. В данном случае, Тирка, прекрасно знавший законы и традиции эльфов, получалось - выступил от имени самих эльфов. Другие эльфы имели право заменить поединщика, выступившего защитником чести рода. Могли и не менять, но только, если бы этот молодой эльф убил сына короля, который вступился за честь их собственной расы… Тирка был умён.
- За мной – право выбора оружия! – провозгласил Тирка поворачиваясь к народу, который, казалось, забыл как дышать. Ещё бы! Две публичные дуэли с эльфами в один день – такого не помнили и древние старики.
- Принято, - так же бесстрастно сказал молодой эльф и его клинок незримо вылетев из ножен упёрся в шею, даже не обнажившего свой меч, Тирки, - вот и всё, примат.
  Тут уж толпа загудела, как растревоженная семья медведей в берлоге зимой. Эльф совершал ошибку за ошибкой. Во-первых он, по прежнему не представился, что уж перед поединком-то было обязательно вдвойне, и не дождался, когда противник обнажит своё оружие. Во-вторых – ещё раз оскорбил представителя иной расы, оскорбив, заодно и честь расы эльфов, никогда не опускавшейся до оскорблений «молодых», как они называли всех «неэльфов», рас.
 Но дальше шеи клинок молодого эльфа не сдвинулся ни на йоту. Запястье его руки с мечом, стальными тисками сжимала рука второго эльфа.
- Я, Элкинор, из клана Боевых Магов, - сказал он, обращаясь к Тинке, - имею честь прервать поединок, признав безоговорочную победу Тирка, наследника престола Тинкалии.
  Элкинор прекрасно разобрался в ситуации. Он отлично понимал, что произойдёт, если хоть капля крови представителя другой расы, выступившего в защиту чести эльфов, прольётся сейчас. Позор на всю древнюю расу эльфов. Да к тому же, если этот представитель – сын короля! Тут, просто изгнанием ВСЕХ эльфов из городов страны дело не закончится. Тут, зная Тинку, пахнет нехилым таким, повсеместным геноцидом! Короче – куда ни кинь – всюду клин.
  При словах Элкинора, молодой эльф распахнул глаза, пристально глядя на Тирку. Потом взгляд его угас, когда до него дошло, что он натворил.
- Клан Боевых Магов, в моём лице, - горько продолжал Элкинор, уперев взгляд в мостовую, -  обязуется… - тут голос ему изменил, он кхмыкнул, прочищая горло, ибо то, что он должен был сейчас сказать не произносилось уже многие тысячи лет,  с тех пор, когда эльфы проиграли войну полубогам, ныне всеми забытым,- выплатить за оскорбление чести досточтимого противника, и прерывание поединка, в коем, досточтимый противник несомненно защитил бы честь древнего народа, штраф, в размере, который пожелает досточтимый противник, и просить милости с колен… - и он медленно, как надломленное дерево стал опускаться на колени, отпустив руку красного от непереносимого позора, молодого эльфа. Оба понимали, что теперь  у них был только один путь – простояв, сколько скажет оскорблённая сторона на коленях, вытащить мечи и совершить самоубийство, смывая с рода эльфов позор. Молодой эльф тоже начал опускаться на колени. Тирка отступил на шаг, наблюдая, но Тинка шагнул вперёд и крепко взяв обоих  за плечи, заставил встать, не успевших опустится на колени, эльфов.
 Рядом с ними появились ещё две фигуры. Тинка оглянулся. Задумчиво глядя на представшую их взору картину, рядом стояли ещё два эльфа. Глава клана Боевых Магов Эллистан и Мастер Боя этого же клана Эламоррин, учитель Тирки.
Эльфы, которым Тинка не дал опустится на колени, благодарно посмотрев на него, глянули на своих предводителей и сразу же вновь уткнулись взглядами в мостовую. Элкинор глухо продолжал традиционную речь:
- Поскольку досточтимый противник не захотел в полной мере насладится мольбой коленопреклонённых эльфов, мы, Элкинор, из рода Эламорринов, и Эллинтон, из рода Эллистанов (Оп-па! – подумал Тинка, - А они, оказывается, отпрыски Эллистана  и Эламоррина!), отдаём себя в руки досточтимого противника, для решения наших судеб на его усмотрение… - последние слова традиционного ответа он произнёс совсем тихо. Теперь Тинка волен был делать с ними что угодно. Сделать шутами при дворе своего величества, сексуальными наложниками, или утопить в ослином дерьме – теперь они фактически стали его рабами. Другое дело, что не было в истории ни одного эльфа-раба, ибо эльф тут же покончит жизнь самоубийством.
  Понимали это и Эллистан  с Эламоррином. Они с тревогой, что так не типично для эльфов, смотрели на короля.
  И тут Тинка сделал ход, благодаря которому, становился самым сильным королём в мире. Тинка тоже хорошо разбирался в традициях эльфов.
- Позора не было! – громогласно объявил он, - Поединок не начинался, так как не было повода и разногласий! Всё, что может быть забыто – вычеркнуто из памяти. Жизнь – светла!
 Это была древняя формула уничтожения прецедента, принятая у самих эльфов. Тинка вычитал её в древнейших манускриптах давным-давно, когда только став королём, начал интересоваться подвластными ему народами. Теперь никто никому не оставался должен, как будто ничего и не произошло, но…
   Но, за сохранение чести древнего народа и жизней его представителям, с которыми им пришлось бы, безусловно, расстаться, сделай их Тинка рабами, весь клан Боевых Магов, по негласной традиции, прописанной в законах древнейших эльфов, становился бессрочными ленниками стороны, спасшей клан, а заодно и всю расу эльфов  от позора, вплоть до смерти последнего представителя этой стороны, то есть рода Тинки.
 К тому же, ни один эльф не имел теперь права мести, так любимого эльфами права, роду Тинки Пента Первого. Независимость клана Боевых Магов почила в бозе…