Победители

В конце ноября сорок пятого года в дом старого Сергея Соломоновича Панджакидзе, наконец, пришла радость, вернулся с войны один из четырёх сыновей, Резо. А что ещё человеку надо. Счастливый дом у старого Серго! Из всех детей в эту самую жестокую войну никто не погиб и не пропал без вести, только старший из сыновей, Алико, не воевал по причине серьёзной болезни лёгких. А младший Леван, хоть и был призван в армию, но оставили его практически дома, в Бакурианской егерской школе инструктором. Всю войну он пробегал по кавказскому хребту, вылавливая дезертиров, участвовал в ликвидации банд, которых в горах было великое множество ещё с времён «успешной» всеобщей коллективизации, дважды ходил на Эльбрус, снимать гитлеровский флаг и ни разу не сняли, потому, что у Эльбруса, как известно две вершины. В следующий раз они вообще не нашли вершину из–за тумана, а на обратном пути их засыпало лавиной и спасла Левана лыжная палка которую он очень удачно поднял в верх. Конец этой палки не засыпало снегом. И благодаря этому обстоятельству его нашли и откопали. После чего у него появилось единственное «увечье» клаустрофобия, а как он сам говорил, клистрофобия. Ещё у Левана был сломан и без того горбатый нос, но теперь он стал как бы насторону. В то время это был очень весёлый, остроумный младший лейтенант, мастер спорта по горным лыжам. В шестидесятые годы он даже ездил в США на зимнюю олимпиаду в Скво Велли, конечно в составе делегации. Старший из братьев, Алико, был бухгалтером, работать начал очень рано, не получив даже среднего образования. Окончив курсы красных бухгалтеров, всю свою жизнь работал в министерстве мясомолочной промышленности Грузии, Должность у него была ревизор-бухгалтер. Он ездил по всей Грузии, где на предприятиях его ведомства составлял балансовые годовые отчёты, то есть сводил дебит с кредитом, так что бы в условиях Советской плановой экономики хватало всем и ему в том числе. Он был не жадным человеком, имел тонкий скрипучий голос, был несколько капризен, но и обладал какой то непонятной природной аристократичностью.
Второй по старшинству из сыновей Вахтанг тоже был на фронте и от него долго не было известий, но недавно пришло письмо, где он сообщал, что находится в лагере где- то на Колыме.
Вахтанг закончил Бакурианскую среднюю школу, после чего поступил в техникум в Тбилиси, а затем уехал в Москву, где поступил в институт Советской кооперации и не задолго до войны закончил и его. В армии он был интендантом второго ранга. В сорок четвёртом году, он попадает окружение, а затем в плен. Прошёл через все известные концентрационные лагеря и остался живым, видимо благодаря знанию немецкого языка, однажды его чуть было, не расстреляли, приняв за иудея. Выручил земляк, кое-как объяснивший немцам на собственном примере, что грузины христиане и не обрезаны.
Незадолго до войны Вахтанг женился на очень красивой коренной москвичке Ирине, и сын родился уже без него. Освободили Вахтанга союзники, но он сумел перебраться вместе со списками таких же освобождённых в нашу зону, где после долгого расследования его, как «героя войны» направили прямиком в Магадан, припаяв десять лет. Освободился он только в пятьдесят четвёртом году.
Сергей Соломонович был мужчиной довольно высокого роста, около шестидесяти пяти лет, с красивыми миндалевидными глазами, лысой головой, тонким аккуратным с небольшой горбинкой носом и тонкими седыми усами кисточками вниз, в общем, он был видный мужчина и чем - то напоминал арабского шейха с гравюр. Одет в косоворотку на выпуск из тёмной ткани, подпоясанную кавказским ремешком, солдатское галифе, на ногах толстые коричневые шерстяные носки и обут в каломаны. Каломаны, это лапти из буйволиной кожи. Сергей Соломонович родился в восьмидесятых годах, девятнадцатого века, в одном из сёл горной Джавахетии, его отец, Соломон Николаевич, самый мудрый в селе человек, был старостой и прожил сто восемь лет, прожил бы и больше, но умер после побоев в восемнадцатом году. Избили его турецкие аскеры, ворвавшиеся в село. Сергей Соломонович ещё будучи юношей, пешком, спустился с гор в Тбилиси, где устроился работать на вагоноремонтный завод, говорят, что большевики были ему симпатичны, Затем служил в царской армии в чине унтер офицера связи, знал азбуку Морзе и другие иностранные языки, греческий, турецкий, армянский, немного румынский и русский в совершенстве, Женился он довольно поздно, где то за 30. Умер Сергей Соломонович в январе семьдесят шестого года. В возрасте девяносто шести лет. Его жена, Нина Павловна, урождённая Хмаладзе, была двадцать вторым ребёнком в семье Ахалцихского ювелира. Нина Павловна, невысокого роста, круглолицая, щёки с ямочками, чёрными глазами, пышными чёрными с проседью волосами. В высшей степени уютная, домашняя женщина и когда она не хлопотала по хозяйству, её всегда можно было застать с какой нибудь книжкой. До революции закончила Ахалцихскую гимназию и даже знала французский язык. За всю свою, в замужестве, жизнь ни разу не выезжала за пределы Бакуриани. Она была намного моложе мужа и умерла в шестьдесят шестом году.
Бакуриани, это одно из красивейших мест в Грузии, расположенное в верховьях одного из отрогов Боржомского ущелья, В Советские времена, то есть совсем недавно Бакуриани был горно-спортивной лыжной базой, конечно довольно убогой как всё Советское, но нам совкам и это было выше крыши. Горы, везде горы поросшие елью, грабом, буком, чинарой, итальянской сосной, а по берегам шумной горной речки Бакурианки лещиной, выше лесной зоны начинается альпийская зона, а затем местами и вечные снега. Бакуриани связано с Боржоми узкоколейной железной дорогой Маленький паровозик с медной дымовой трубой, трудолюбиво и отчаянно дымя, тащил  верх несколько вагончиков с дачниками в течение 3 х. часов, а вниз, спускался за час, Местные называли этот паровоз «кукушкой» за своеобразный гудок. Эту железную дорогу, аркадные мосты через ущелья, вокзалы, шоссейную дорогу из Боржоми до Бакуриани, а также обустроенные серные источники всё это было сделано ещё в 19 веке, так как некоторое количество земель в этих районах принадлежали Великому князю Михаилу Николаевичу.
Дом Сергея Соломоновича, в самом начале села. Построен из толстых досок под крышей из сосновой щепы, имел три комнаты одна за другой. Фасадная часть дома высокая, так как дом был построен на косогоре. В ста метрах ниже шумела речка Бакурианка, противоположный берег почти отвесный и очень высокий. Там, на искусственном плоскогорье проходила узкоколейка. За домом проходила шоссейная дорога. Выше дороги два, три дома соседей. Ещё выше сельское кладбище, с небольшой церквушкой. За кладбищем обширная территория Бакурианского ботанического сада, где собраны все растения кавказкой альпийской зоны. Основал этот сад, учёный-ботаник Козловский, репрессирован в сороковых годах. Большого ума был человек. Реваз был третьим по старшинству из сыновей. Коренастый мужчина около тридцати лет. С чёрными густыми волосами и седой прядью, нос как у всех достойных кавказцев с горбинкой. В юности он был одним из лихих Бакурианских парней, хорошо учился, особенно ему удавались точные науки, основал деревенский струнный ансамбль, сам он хорошо играл на мандолине и гитаре, нот не знал, играл на слух. Сельская комсомольская ячейка возглавлялась им же и что церквушка осталась без колокола это исключительно их заслуга, но, в общем, и целом он был положительным человеком. Любил и уважал родителей, много работал. После окончания Боржомского педучилища, преподовал математику в Бакурианской школе, В тридцать восьмом году поступил в Тбилисский университет на математико - философский факультет
В сорок первом году Реваз окончил третий курс, но началась война и его одним из первых, призвали на фронт. Продержали в течение нескольких недель за колючей проволкой, учили строю и в ногу шагать, это особенно важная в армии наука, ибо подлинная дисциплина постигается только в строю. И вот грозное, обученное воинство сажают в теплушки и везут невесть куда из солнечной Грузии. А где- то под Ростовом эшелон уже ожидала беда, налёт немецкой авиации и вояж окончен. Видимо любил Реваза бог, не был даже ранен. Вернули обратно. А тут и приказ Сталина. Всех, кто с образованием, да ещё с математическим! Срочно направлять в кратко - срочные офицерские школы! И попал Реваз Сергеевич в солнечный город Баку. Всё было бы хорошо, только Великий и Могучий знал плохо, но это особенно и не требовалось, цель бы видел, да и в бою жизнь не долгая. В конце обучения задумал Реваз Сергеевич повысить свой политический статус, подал заявление в партию, и направили младшего лейтенанта под Сталинград, чтоб считали его коммунистом. Назначили начальником связи на бронепоезд имени немецкого коммуниста Тельмана, ходил этот бронепоезд по левому берегу Волги, аккурат напротив Сталинграда, Опять в пух разбомбили и вновь даже не ранен, только слегка контужен. Направили на переформирование в город Саратов, определили в мелкокалиберную зенитную артиллерию командиром батареи, а в это время привезли в Саратов девушек с Урала, «доброволок». Столько красивых девушек молодой грузин в жизни не видел. Особенно одна понравилась, Маша. За красивый почерк определили Машу писарем в дивизион. Сформированный полк направили на второй Украинский фронт, точно из огня да в полымя, на Курскую дуг. И пошли, поехали фронтовые дороги. Довели до реки Одер, что на Одере.
Маша уже жена лейтенанта. Забеременела, родилась дочь. Назвали как бабушка, Ниной, но прожила она два месяца и похоронена в городе Бреслау в братской могиле. После Победы полк долго не выводили из штата, ждали отправки  на войну с Японией. Япония капитулировала. Ревазу Сергеевичу предложили учёбу в артиллерийской академии, но он решил, надо ехать домой. Наконец добрался до Грузии, лейтенант с беременной женой. Отпраздновали возвращение, а заодно и Победу, чем бог послал, и опять в дорогу, теперь уже брата разыскивать на Колыме. Ехал месяц на «весёлом поезде». Этот «весельчак» следовал через весь разрушенный войной Союз. Стоял на всех полустанках. Народ всякий, но весёлый, потому что живой. Нашёл брата в одном из Колымских лагерей. Устроился вроде неплохо, но надолго. Живым в плен попал, да ещё и выжил, это, парень, измена. Вернулся тем же поездом. На следующий же день собрался в районный центр, город Боржоми. Обратился в райком партии, за должностью. Там ответили, что вакантных должностей нет, вот только должность конюха в Бакурианском колхозе. Он возмутился: «Как! Мне! Боевому офицеру! Конюхом?! Я же с образованием! «Все мы здесь образованные. А если ты воевал, то почему тебя там не убили?» Но подумали, как бы чего не вышло, смело разговаривает с начальством товарищ. Работу дали хлебную и престижную, помощник лесничего в Цихисджварском лесхозе. Цихисджвари – село, население в основном греки. Переводится как крест на крепости. Отвели для жилья половину конторы лесхоза, где он и разместился с семьёй. Жизнь стала налаживаться. Завели поросёнка, козочку, посадили картошку, дров много, грех жаловаться. В августе сорокшестого, родился мальчишка, назвали Борисом, в честь брата Марии, сгоревшего в танке в последние дни войны. Во время родов, у них гостил двоюродный брат Резо, Шалва, шутник и циник. «Смотри Резо. Не говори в слух, что у нас колхозы, а то он не вылезет». В конце сорок девятого года Реваза вновь призвали в армию. Родине понадобилось пушечное мясо. Назревал Корейский кризис. Он и не был против, да и Марии изрядно надоела сельская жизнь, хотелось сменить обстановку. Она всегда говорила, что любит шумный город. Присвоили звание старшего лейтенанта и направили в город Баку. Жилья не было, снимали комнатку в частном домике, на окраине города. Наконец дали в военном городке, в Баладжарах, половину «финского» домика, из двух комнат, из удобств, только вода.
Жизнь стала налаживаться, денежное довольствие приличное, вот только часть денег Государство  в виде добровольно принудительного займа забирало обратно. Муж сутками на службе, сын слабенький, часто болеет, дома скука, из развлечений железный динамик на стенке, а из него бодрые репортажи о трудовых успехах, «пионерская зорька» и гимн «Совейского союза». По кампаниям не ходили, муж не пил, не любил он общество. Изредка выбирались в город. Смотрели фильм «Тарзан». В городке фильмы все больше про войну, да «кубанские казаки», а в городе осетры на рынке, как торпеды и магазинах чёрная икра в баночках до самого потолка. У рынков и вокзалов пивнушек тьма, а в них народ, без ног, без рук и на груди ордена как на иконостасе. В одном из зелёных скверов дедушка Ленин и дедушка Сталин обнявшись на лавочке сидят, По ним мальчишка прыгает. Подходит гражданин и строго внушает: «Нельзя пачкать вождей ногами». Отец побледнел. В один из жарких дней гонят новобранцев. Из средней Азии, почти все тюбетейках. По бокам колоны, автоматчики. У дома - канава вдоль дороги, заполненная водой, уже зацветшей. Колона – врассыпную, пьют из тюбетеек, взахлёб, автоматчики орут, затворами клацают. Реваза Сергеевича перевели служить в Кировабад, сейчас Гянджа. Жилья нет, ждите. Комната в саманном доме с земляными полами. Зато во дворе, айва, виноград, груши. С местными детьми дружба не завязывалась, они больше любили катать колёса палочкой и кидаться камнями, а Боря любил играть в войну. У Бори родилась сестрёнка, назвали Нателлой. Умер Сталин. Все плакали. Отец целую неделю носил на рукаве траурную повязку, красную, с чёрными полосами по краям. Боря, осенью пошёл в школу. Учёба шла тяжело, никак не мог складывать буквы. Однажды после взбучки от матери, неожиданно зачитал бегло, и остановиться уже не мог. В семь лет прочитал «Королеву Марго», которую родители почему – то прятали на верху гардероба. Дали жильё в военном городке, где жили лётчики. Рядом был аэродром, а батарея  Реваза Сергеевича осуществляла охрану аэродрома. Самолёты Боре определённо нравились. Он привязал к рулю своего трёхколёсного велосипеда огромный лист фанеры и пытался взлететь, разгоняясь с горки. Полёт не получался, а колени и локти были разбиты в кровь. «Летал» пока не развалились колёса. Отец принёс домой книжку, «Что случилось в Венгрии?» Прочитал с интересом. Ночью слышал, как отец рассказывал матери, о каком то восстании в Тбилиси и, что теперь с нами будет, неизвестно. Однажды отец взял его с собой на батарею. Ему там понравилось. Солдаты разрешили крутить ствол зенитки и смотреть в бинокль, накормили солдатской кашей с тушёнкой. Тушёнка вкусная. Приехали офицеры с большими звёздочками на погонах.  Один из них видимо был земляк. Отец в сторонке стал разговаривать с ним на грузинском языке и в вдруг окрик: «Прекратите разговаривать на своём собачьем языке!» Понял так - все языки кроме русского – собачьи. На улице ребята стали обзывать и дразнить его: «Грузин – ж...а  резин». Он обижался, но причины не знал и родителям не жаловался. Вскоре правительство объявило о разоружении. Разоружение проводили в основном за счёт «неблагонадёжных» Ревазу «предложили» уволиться в запас. Он не хотел уходить, не дослужившись до пенсии. Подал рапорт, в министерство обороны и ему ответили, что он может остаться в армии, сверхсрочником и служить будет на Кушке. Уволился. Уехали в «социалистический» город Рустави, в Грузии. Началась штатская жизнь. Кроме детей, не жилья, не денег, не специальности.