Осторожность побитого пса

Часто ли говорят тебе, радость моя, о твоем сходстве с лисицей? Об этой хитринке, об удивительной грации, которые роднят вас? О том, что при одном лишь взгляде на тебя сразу же всплывают в памяти все когда-либо слышанные сказки, будь то созданные тысячу лет назад, в которые глядишь через темную пелену этих лет, или же еще вчера, но нисколько не менее загадочные? Сказки… С тобой невольно чувствуешь себя их наблюдателем. Затем рассказчиком... и незаметно для себя становишься их персонажем.

Я вижу тебя в рыжей сепии ночных фонарей в парке.

Заключенное в броню сердце в попытке спастись от стремительных чувств, что способны убить, не выдерживает, проникается ее образом лисьим; с лисьей хитростью обнаруживает уязвимости в защите мною созданный ее персонаж. Та вода, что стирает в песок камни, как слеза чиста и на запах неповторима, что-то сладкое и с кислинкой, что-то живое, что-то лесное такое, и она уже просочилась сквозь железо, которое склепано наспех. Остается только молиться надрывным шепотом, чтобы проникновение не обратилось резким, холодным ударом стали; чтобы мягкие лапы не выпускали когтей, чтобы, если бежали - то вместе, на светофор, а не я, одинокий, сквозь тьму за ней; чтобы, если взбираться - с земли и к небу, а не к жизни сквозь кому назад по тоннелю, толком без цели, с многоточием после "зачем?"...

Это, родная, осторожность побитого Пса - у него ведь была Лиса, он открылся и расплатился многим, практически всем. Все, что в пожитках осталось: бездомность, и не как гордость, но грустная данность; сдача с подаренных милой - милой и прежде, и ныне еще остаточно, - любимых мест, личных до невозможности, настолько, что будто не где-нибудь в мире они расположены, но лишь в его голове и под кучей замков, куда он приходит во сне, убедившись достаточно в отсутствии наблюдателей, потенциальных врагов; несколько скудных слов, неспособных выразить (впрочем, способных слов знал он едва и тогда); да то, что зовется "Любовь", тоже побитое, потрепанное и запыленное - едва ли такая кому нужна. Она не модна: черна, а не розова, не блестит и не любит свет, кроме света от звезд, света от только взошедшей луны, сепии фонарей да вспышек случайных фото. Она неприглядна, ей постоянно нужна забота - зато больше, пожалуй, такой вот ни у кого и нет.

И я знаю, родная, ответ на вопрос, что за мысли приходят мне в голову осенью, когда солнца так мало и почва почти остыла. И, пожалуй, я рад, что ответа ты не узнала, что ты не спросила. Потому что... Можно ли как-то выть на луну, кроме как в одиночестве? Вот и я считаю, что нет. Но при полной луне, да особенно осенью, иногда нестерпимо хочется.