Ковчег ч. 13

Глава 13
Кто-то осторожно потрогал спящего за худое плечо, пришлось ему проснуться, не досмотрев сон.
- «Патриарх», - негромко окликнул «Химик». - Александр Николаевич!
Он стоял перед смотрящим в бесконечность стариком и с жалостью смотрел на своего старого друга.
- Вам необходимо пойти отдохнуть, - сказал Славик. - День был очень тяжёлым!
- Позже. - «Патриарх» едва очнулся от навязчивых воспоминаний о маме.
Дневник лежал у него на коленях, и он машинально поглаживал его левой рукой, словно прощаясь с кем-то…
- Как идёт подготовка к выходу на поверхность? - поинтересовался руководитель «Общины».
У него всегда была уникальная способность мгновенно возвращаться в действительность.
- Нормально.
- Успеваем? - строго спросил он.
- Да.
- Все люди на местах?
- Не беспокойтесь, люди работают, как никогда. - «Химик» непонимающе развёл худые руки. - Они необыкновенно воодушевлены и мотивированны. Мне даже странно видеть, как сильно они стремятся выйти отсюда…
- Хорошо! - одобрил услышанные слова задумчивый «Патриарх». - Тогда я, пожалуй, действительно пойду, отдохну…
- До утра Вам здесь точно делать нечего. Когда мы будем готовы к встрече, Вас позовут.
- Неизвестно, что ожидает нас завтра, - буркнул он.
- Скоро узнаем…
«Патриарх» кивнул, и с трудом выбравшись из объятий глубокого кресла, двинулся в сторону своей комнаты. Никаких угрызений совести, по поводу своего неучастия в общей работе, у него не возникало. Он знал, что все его способности, сила и выдержка потребуется чуть позже.
- Почитаю пока дневник… - решил старик и заснул после трагической записи о сыне.
Он проснулся, когда неохотно, с противным застарелым скрипом, открылась дверь комнаты и, туда прихрамывая, вошёл осунувшийся «Химик».
- Всё готово к выходу! - сказал он осипшим от чрезмерных усилий голосом. - Люди падают с ног, но мы смогли вовремя вырубить туннель наверх.
- Отлично, - обрадовался мигом очнувшийся от сна «Патриарх». - Уводи людей.
- Там остался приличный кусок…
- Последнюю часть я выпилю сам, - отрезал он, - потом самостоятельно выйду на поверхность…
- Не страшно?
- Зато в случае успеха имеем шанс, ещё хотя бы раз поспать на нормальном постельном белье! - пошутил руководитель «Общины».
Его собеседник надолго замолчал, хмуро глядя куда-то в сторону. Он понимал, что в таком случае шансы вновь увидеть старого друга, ничтожно малы.
- Что ждёт того наверху? - гадал он. - Сможет ли организм «Патриарха», столько лет, находившийся в изоляции, пережить встречу с естественной средой планеты?
«Химик» попытался схитрить и подстраховать товарища. Для этого он решил его немного отвлечь:
- Мой дед при жизни Сталина был в командировке в Китае. Привозят его поздно вечером в какой-то городок. Определяют в гостиницу типа «постоялый двор». Комнатка, коечка, всё как обычно... Деду постельное бельё не понравилось - то ли влажное, то ли тёмное. Он говорит китайскому переводчику: «Распорядись, пусть поменяют». Тот ушёл, дед ждёт. Внизу суета какая-то, огни замелькали... Ждёт - нету. Зовёт переводчика - нету. Суета продолжается... Дед в непонятках - сидеть, ждать: спать хочется. Ложиться спать: негоже, раз сказал, чтобы бельё поменяли, значит должны сделать. Через полчаса несут бельё, стелют, кланяются, задом отползают... Дед - переводчику: «Какого хрена так долго?» Ответ: «Испугавшись, что и другой комплект большому начальнику не глянется, мы вытащили из постели владельца промтоварной лавки, заставили открыть магазин, взяли там полотно, посадили девок за швейную машинку и пошили новый комплект!»
- Ручная работа, однако... - засмеялся «Патриарх».
- Можно я пойду с тобой?! - неожиданно поспросил «Химик», впрочем, не надеясь на положительный ответ. - Так мне будет легче.
- Нет! - покачал головой собеседник. - Ты же знаешь, тебе необходимо остаться.
- Зачем?
- В самом крайнем случае, ты должен будешь принять самое трудное решение.
- Опять уйти под землю? - возмутился «Химик». - Опять жить неизвестно, сколько времени, как слепые кроты?
«Патриарх» не перебивал его. Он понимал, что верному товарищу необходимо выговориться. Ещё он знал, что, когда придёт время, тот сделает верный выбор. Он хитро улыбнулся.
- А ты Славик ничуть не изменился. - «Патриарх» впервые за несколько десятков лет назвал помощника по имени. - Так и вижу тебя двадцатилетним пацаном…
- Люди вообще не меняются! Ты разве этого не знал? - заметно остыл «Химик». - Вот ты как был авантюристом, так им и остался.
Они облегчённо рассмеялись, а всего через полчаса «Патриарх» в одиночку рубил последнюю преграду к долгожданному свету.
… Тонкий белый луч света, болезненным скальпелем полоснул по совершенно нетренированным глазам. Человек вскрикнул, отшатнулся и выпустил из вытянутых рук громоздкую электропилу. По инерции её блестящая цепь пару секунд вгрызалась в стену изо льда, а потом обиженно затихла.
- Совсем отвык от света, - вслух подумал он. - Надо работать осторожней…
«Патриарх» терпеливо переждал неведомую боль, прислонившись высоким плечом к гладкой стене. Пригнув крупную голову, он с некоторой долей испуга посмотрел назад. За его спиной, скрученной вредным радикулитом, терялись в полумраке аккуратно вырезанные холодные ступени.
- Тяжко! - признал он себе. - Стучитесь! И вас откопают!
Точно такие же глыбы, только в зеркальном отображении, висели над головой. Пробитый в сплошном ледяном монолите, двадцатиметровый туннель, шириной и высотой метра в полтора, давил тревожным ощущением бездны.
- Не хватало ещё навернуться вниз, - старик моментально покрылся охлаждающим бисером испарины. - Вот был бы номер!
Он осторожно натянул на белое, под стать, окружающей обстановке, лицо скользкий противогаз. Затем, превратив глаза в узенькие щелочки, взглянул на сияющую трещину перед собой. Специально затемнённые стёкла резиновой маски тормозили излишний ультрафиолет и ожидаемого удара по нервным окончаниям не последовало.
- Вот и ладно… - обрадовался пожилой мужчина и взял в руки электропилу. - Сейчас допилю последний блок и порядок.
Он запустил изголодавшуюся машину, и почти не обращая внимания на расширяющийся световой поток, вырезал по периметру ровный прямоугольник.
- Примерно метр на полтора… - определил «Патриарх».
Звук нервной пилы отбивался от резонирующих стен, многократно усиливался и стекал в глубину таинственной лестницы. Он в последний раз с нажимом вогнал рычащую пилу на всю глубину метрового лезвия и нажал кнопку отключения питания.
- Как будто бы всё. - «Патриарх» тяжко вздохнул: - Пора выходить наружу...
Однако сказать оказалось легче, чем сделать. Вытащив из кратковременного плена горячий натруженный инструмент, он несколько минут переминался с ноги на ногу, не решаясь сделать последний шаг.
- Так часто бывает, когда стремишься к чему-либо, летишь, мечтаешь, а когда, наконец, догоняешь мечту останавливаешься, как вкопанный! - размышлял старик. - Страх и неуверенность душат тебя. А надо ли тебе это вообще?.. Не проще ли просто жить, спускаясь по реке судьбы на лодке привычки?
Торопливым движением, чтобы не хватило времени передумать, он ударил в светящийся изнутри прямоугольник.
- Старый пень! - отругал сам себя самокритичный человек. - Тридцать лет ждал этого дня, а теперь раскис как мальчишка…
Ледяной монолит даже не шелохнулся. Тогда «Патриарх» разозлился и начал дубасить глупую, непонятливую глыбу. Он со всей силы пытался вытолкать её наружу, но вдруг в глубине монолита что-то хрустнуло, и замороженный противник начал валиться прямо на человека.
- В сторону! - вслух скомандовал он.
«Патриарх» едва успел отпрянуть, вжавшись в недружелюбные стены, как мимо него, сорвавшись в бешеные прыжки по хрупким ступеням, грохнулся приличный кусок льда. Сбоку глыба показалась человеку треугольной формы…
- Вот те на… - удивился он и заглянул туда. - Хотел вырезать дверь, а получилось окно!
Под собственной тяжестью глыба откололась, и в образовавшуюся прорубь хлынул ослепительный поток бриллиантового света. Человек ждал чего-то подобного, и натужно дыша от непривычной работы, переждал фотонную бурю с плотно закрытыми глазами. Минут двадцать потребовалось ему, чтобы усиленные тёмными очками глаза, смогли привыкнуть к открытому миру.
- Только бы хватило сил выбраться наружу, - подумал он огорчённо.
Долгожданная встреча заблудившегося сына, с матерью-планетой выходила совсем не пафосной…
- Вперёд к свету! - энергично скомандовал «Патриарх».
Используя для упора ног неровности сломанной поверхности, он ухватился руками за внешний край снежного наста и бросил своё старческое тело в последний отчаянный рывок.
- Ох! - не ожидая подобного, он на удивление легко выскочил на ровную поверхность.
Точно так глубокой зимой, ошалевшая рыба играючи выпрыгивает из лунки на лёд, в поисках спасительного и губительного кислорода.
- Не может быть! - шептал утомлённый невероятно длинной и напряжённой жизнью старик. 
Он, не стесняясь, по-детски заплакал, и жгучие слёзы стекали в латексную ловушку противогаза на дряблом подбородке:
- Я дожил, несмотря на всё, дожил! Господи я не верю, своим глазам… Я снова вижу солнце!
Счастливый человек лежал на спрессованном до звона снегу, а вокруг, сколько хватало глаз, простиралась мёртвая равнодушная равнина. Сверху на него подозрительно смотрело и хмурилось, чем-то вечно недовольное серое небо…

Игра
Александру Сотникову в этот день совершенно не везло в игре. Он без злобы бросил на красочно инкрустированный столик, оставшиеся на руках картонные прямоугольники. Смешал колоду пышно раскрашенных сказочных персонажей и сказал:
- Опять проиграли!
- Нужно было заходить с трефы...
- Просто не везёт сегодня.
- Зато наверняка ночью повезёт в любви! - рассмеялся Толик, крепыш среднего роста, партнёр по народной игре в подкидного «дурака». - Причём совершенно бесплатно...
- Бесплатно, всегда дороже, - пошутил Сотников.
Светловолосый Толик, русский немец, подмигнул сидящим в глубоких креслах соперникам по популярной разновидности игры два на два. Точнее говоря соперницам, двум привлекательным подружкам из Украины. Вера и Таня прилетели в Шарм-эль-Шейх, надеясь на активный отдых, и рассматривали карточные забавы как промежуточный этап к романтическому времяпровождению.
- Дальше играть будем? - профессиональным тоном работника торговли спросила Таня.
- А смысл? Опять проиграю… - ответил весело напарник. - Пойду выпью.
- Иди, иди. - Толику хотелось остаться с перспективными подружками наедине, - а то скоро жена подъедет, ревновать станет...
- Она у него ревнивая, так на нас смотрит!
Они втроём громко и неискренне рассмеялись дежурной шутке. Холостой Толик, хотя и представлял в их недавно сложившейся, пляжной компании страну «Мерседесов» и Гёте привычек родины, могучего Советского Союза не растерял. Родившись в Поволжье, в семье потомков немецких колонистов, он в девяностые уехал на историческую родину.
- Не любят нас там... - несмотря на то, что бегло «шпрехал» и пил пиво цистернами, немцем не стал.
Каждый год, а иногда и дважды, он приезжал в Египет, где мог побыть самим собой и вдоволь пообщаться с бывшими земляками. А лучше с землячками…
- Один «Сан Райс», - подождав своей очереди в баре, Александр сделал заказ. - Пожалуйста.
Бармен, молодой нагловатый египтянин, с большой неохотой начал готовить коктейль, одноимённый отелю. Обслуживающий персонал «пятизвёздочного» отеля на просьбы русскоговорящих отдыхающих реагировал вяло, с постоянными попытками мелкого саботажа.
- Не понимай! - отнекивались они.
Поэтому, тот же Толик, общался с ними исключительно на немецком языке и быстро получал желаемое. Сотников, из глупого принципа, разговаривал только на русском и без чаевых. Доллара официанту за принесённый бокал ему было, конечно не жалко, но…
- За державу обидно, - подумал он, наблюдая за небрежными движениями бармена. - Какая была страна!
Получив вожделенный напиток, он с бокалом в руках вышел на большую открытую террасу, служившую днём частью ресторана, а вечером местом общения отдыхающих. Играла живая музыка, люди прогуливались парами, выпивали, разговаривали.
- Вот оно счастье земное! - Александр облокотился на перила белой, выполненной в национальном стиле лестницы.
Прямо перед ним, подкрашенное разноцветными огнями дышало и что-то жарко нашептывало солёное Красное море.
- Красота! - он не смог сдержать восхищённого возгласа. - Здесь часто отказывают электрические приборы и всё реже женщины.
Казалось находящиеся рядом люди, природа, весь мир разделял подобное мнение. Тёплый, пахнущий южной тайной ветер забавлялся с волосами загорелых и пока не очень, девушек и женщин, всех возрастов и национальностей.
- Какие сексуальные! - изумился он.
Они одинаково весело смеялись шуткам кавалеров, и майский воздух был буквально наэлектризован плотским желанием. Внезапно появившаяся, высокая, бойкая девушка, дёрнула его за рукав разноцветной футболки и спросила:
- Пап, мама ещё не приехала?
- Что?
- Ты что спишь?
- А, это ты. - Сотников с трудом вырвался из сладостных грёз. - Как дела?
- Нормально! - Мария, его шестнадцатилетняя дочь, с рано сформировавшимися формами, как всегда торопилась. - Мама приехала?
- Не знаю, пока не видел.
- Ну ладно, тогда я побежала...
- Постой, - он рывком вернулся в действительность. - Куда ты и где Егор?
Егор, десятилетний наследник, непоседливый и хитрый подросток, вечно попадал в разные мелкие передряги. Тоном облегчения, словно избавившись от ненужного балласта, дочь сказала:
- Спит твой ненаглядный сыночек.
- Ты куда намылилась?
- Я на танцплощадку, там аниматоры сегодня устраивают обалденное представление, потом танцы.
- Ну, беги, долго не задерживайся! - в спину упорхнувшей дочери тихо сказал отец. - Надо же совсем невеста… Не послушается, вернётся поздно…
Мысли сразу улетели предельно далеко от прикормленного райского места. Сотников бегло вспомнил свою незаметно и непонятно, как промелькнувшую жизнь. Родителей, школу, армию... Потом институт, раннюю и скоропалительную женитьбу:
- По-всякому было, плохо и хорошо, весело и горько.
Мелкий бизнес, с годами стал крупным. Вспомнил бывших компаньонов, не раз наживавшихся на его доверчивости.
- Бог им судья! - в последние годы он всё чаще обращался к Всевышнему, регулярно ходил в церковь. - Тем более многие уже на небесах…
Нательный, выполненный знаменитым питерским мастером Фёдоровым, крестик не снимал, даже купаясь в солёном, до рези в серых глазах, загадочном море.
- Главное у меня прекрасная жена, толковые дети, дом, прибыльная работа… - улыбнулся от пришедшей на ум фразы из первого советского боевика «Белое солнце пустыни». - Что ещё нужно чтобы достойно встретить старость?
Мысли мгновенно сфокусировались на желанной нежной жене:
- Я очень люблю её! Любил всегда, с самой первой встречи на выщербленных ступенях института, где мы случайно столкнулись, выходя из ветхого храма науки.
В тот день она подавала документов на поступление в университет, а он выпускник с отличием, зашёл забрать свой диплом. Он любил смотреть, как она по утрам подбирала свои пышные, светлые волосы, которые падали вниз дурманящей волной.
- Она скручивает их в тугой хвост, от затылка вверх и закалывает большой, с блестящими стекляшками заколкой. - Сотников любил целовать в то укромное, пограничное место на голове, где заканчивались волосы, и открывалась высокая, гордая шея. - Какие у неё чудесные волосы! 
Небольшие прядки отрастающих волос смешно курчавились и, не попадая в струю общей прически, вызывали у него частый взрыв нежности и желания. Вот и сейчас стоило только подумать о ней, как у него случилась резкая, даже болезненная эрекция. Александр вплотную прижался к тёплым балясинам, чтобы со стороны люди не заметили случившегося конфуза. Хотя кого это интересовало…
- Что-то она задерживается, - смущённо подумал он. - Пора бы уже вернуться!
Жена вечером уехала на обязательное, как пирамиды и дайвинг, национальное шоу с огнями. В прошлом году они всей семьёй ездили на подобное представление, и в этот раз только жена захотела ещё раз его увидеть. Танец дервишей, в длинных, образовывавших сплошной круг от бесконечного вращения юбках, конечно, завораживал, но ему хотелось более спокойных развлечений.
- Скучным ты стал! - супруга, наоборот, с годами полюбила всё экстремальное, поэтому с радостью поехала.
Её и нескольких туристов из отеля забрал на белом микроавтобусе, знакомый им уже который год, русскоговорящий гид Ахмет.
- Уже приехали? - Сотников оглянулся назад и случайно заметил, как пожилая пара, с распространённой фамилией Степановы, соседи по этажу уехавшая совместно с его женой, заходила в отель.
Он поспешил к ним на встречу через большой, отделанный мрамором и золотом помпезный холл. Он поздоровался первым:
- Добрый вечер!
- О, Сашенька!
- Как представление?
- Так себе, даже танца живота не было… - ответил явно уставший от поездки полноватый мужчина.
- Вечно ты всем не доволен, - маленькая, сухая женщина с неодобрением посмотрела на спутника. - Очень даже ничего...
Она начала живо пересказывать и даже показывать сценарий шоу. Александр, не слушая, кивал головой, посматривая на периодически открывающуюся автоматическую дверь здания. Разнообразно одетые люди, носившие от шорт до вечерних платьев, входили и выходили, кивали знакомым, радостно переговаривались.
- Где она? - высматривал Сотников.
Жены среди них не было. Он пожелал беспокойной семейной паре спокойной ночи и подошёл к бару.
- Двойное виски... - сделал заказ до боли знакомому бармену. - Необходимо было срочно выпить. Может что случилось?
У него, как у всех бизнесменов, переживших бурные девяностые, присутствовал особый, острый нюх на любую опасность. На душе стало как-то муторно и тоскливо, виски местного разлива явно не помогало.
- Подожду на входе, - продумал он и вернулся в высоченный атриум, там возле «рецепшэна», на мягких диванах сидели и полулежали гости курорта.
Между ними сновали разносящие напитки официанты и представители туристических компаний, согласовывая графики поездок на следующий день.
- Все чем-то заняты... - оглядел он холл.
Кондиционированный воздух содержал густо замешанную смесь из запахов кофе, сигарет и вездесущих феромонов. Ничего из вышеперечисленного его сегодня не радовало.
- Наверное, зашла куда-нибудь. - Александр прекрасно знал, что на огромной территории отеля легко потеряться и искать её сейчас бесполезно. - Буду ждать здесь.
Он подошёл к столику, где, как обычно по вечерам играли в шахматы отец и сын из Екатеринбурга. Правда по виду они больше напоминали дедушку и внука. Пожилой профессор женился десять лет назад на своей неуспевающей студентке и с лохматым плодом страстной любви по расчёту, разыгрывал сейчас дебют четырёх коней.
- Партию? - предложил он.
Сотникову требовалось отвлечься, и он с благодарностью принял приглашение сыграть партию.
- Ну-с, молодой человек, - профессор смахнул с седой, неаккуратно подстриженной бороды табачные крошки. - Начнём-с!
- Поехали…
Он двинул вперёд королевскую пешку, и соперник со спокойной совестью мог после извечного, как сама игра первого хода, легко сдаться. Они играли много раз, и только однажды более молодой соперник смог обыграть более опытного противника.
- Просто повезло! - оправдывался он.
Сдвоенные ладьи по правому флангу прорвали оборону уроженца Урала и принесли победителю искреннее уважение побеждённого. В отеле редко кому удавалось выиграть у большого любителя древней игры.
- Гроссмейстер! - прозвали его.
Вот и на этот раз через пару десятков ходов профессор закурил ароматизированную сигарету, что недвусмысленно свидетельствовало о близком поражении Александра. Через минуту он удовлетворённо произнёс:
- Шах и мат!
- Уже?
- Что-то Вы батенька сегодня не в форме…
- Немного переживаю, - соперник пожал протянутую руку. - Жена где-то потерялась…
- Жена не иголка! - хохотнул большой любитель женского пола. - И захочешь, не потеряешь...
Сотников улыбкой поддержал дежурную шутку.
- Женщина существо коварное, - поведал профессор. - Сама способна на каверзы, оттого подозревает во всех грехах мужчину!
- Не совсем согласен… - заметил Александр.
- Вы ещё молоды, поживёте с моё и согласитесь! Хотя основания быть недоверчивыми у женщин имеются. Как-то решили мы с другом развеяться - рванули на недельку в Анталию. А, чтобы жены не возбухали, сказали, что едем в Финляндию в командировку. Мы предусмотрели всё: старались не загореть на солнце, каждый вечер смотрели прогноз погоды в Питере, чтобы позвонив домой, с уверенностью рассказать, какая погода. Перед отъездом старательно оторвали турецкие этикетки, выбросили счета, а паспорта с визами спрятали в офисе. На следующий день, вернувшись с работы, застаю жену в ярости - в кармане джинсов она нашла авиабилеты до Анталии.
- Прокололись! - засмеялся он.
- Потом долго со мной не общалась…  Кончилось разводом!
Внезапно, боковым зрением Сотников заметил, как в отель вошла жена. В светлом, свободном платье с экзотическими цветами по полю ткани вокруг бёдер.
- Как она хороша! - удивился он как в первый раз.
Высокая острая грудь в комплексе с тонкой талией и крепкими бёдрами мгновенно привлекли внимание мужской части населения отеля. Она с грацией кошки преодолела открытое пространство холла и остановилась у шахматного столика.
- Привет! - у неё от радостного возбуждения блестели зелёные, с коричневыми точками на зрачках, смеющиеся глаза. - Всё играете…
- О, мадам! - зашёлся петухом ценитель шахмат и красивых женщин. - Вы сегодня невероятно хорошо выглядите.
- Спасибо! - она приняла искренний комплимент. - Сегодня особенный вечер.
Муж посмотрел на свою жену и залюбовался её нежным профилем. Тому как она смеётся затёртым шуткам и заигрываниям пожилого ловеласа. Он обнял её за талию, показывая всему миру своё право на обладание шикарной женщиной. Он шепнул на ушко мучивший целую вечность вопрос, вклинившись в цветастый поток слов разговорчивого профессора:
- Почему ты задержалась?
- Преставление закончилось поздно... - ответила она, даже не повернув голову в его сторону. - Ахмет только что привёз обратно.
- Недавно привёз? - не понял Сотников.
- Да, минут пять назад, - супруга спокойно посмотрела ему в глаза. - Пойдём в бар выпьем...
Она пошла походкой уверенной, знающей цену своей красоте, сильной женщины. Несколько мужчин проводили её раздевающими взглядами. Александр стоял посреди бьющей в глаза роскоши и ошарашенно смотрел ей в след.
- Она обманывает меня, - внезапный, как все откровения, вывод прожёг мозг, - а может всегда обманывала?
В любви, как и в природе, первые холода чувствительнее всего. Он посмотрел на прямую, красиво прорисованную спину жены и ему захотелось ударить её.
- Степановы уже час как приехали, - непонимание и гнев душили его. - Где ты была?
Конечно же, он не крикнул и не, потому что стеснялся присутствующих. Просто ему вдруг стало ужасно противно, стыдно и мерзко.
- Ну что же ты? - обернулась к нему жена. - Почему не идёшь…
- Иду! - он послушно прошёл с ней в веселящийся бар.
Потом долго сидел рядом в компании едва знакомых земляков из Питера, высокого парня и двух девушек-студенток. Жена красочно пересказывала перипетии просмотренного представления и на её полных губах, со следами частично смазанной помады, блестела разноцветная капелька дурманящего коктейля…
- Было интересно! - щебетала она.
- От любви до ненависти один раз, - подумал он, - всем нам хочется любви, но сил хватает только на секс...
Потом разговор перекинулся на извечные темы переменчивости погоды, высокой моды и импортных автомобилей. Сотников невпопад кивал головой, улыбался, а сам думал и удивлялся:
- Как она может, спокойно глядя в его глаза, врать, изворачиваться и хитрить? Дома у неё точно кто-то есть. А что? Не работает нигде, времени валом, полностью предоставлена самой себе…
Он задержал изучающий взгляд на её оживлённом лице. Она почувствовала его и внимательно, чуть тревожно обратилась к нему.
- Что-то случилось, милый, - она могла быть, когда хотела, заботливой и чуткой. - Ты не сгорел на солнце?
- Нет. - Александр грустно улыбнулся. - Хотя кто знает…
Жена непонимающе пожала покатыми плечами и продолжила прерванную болтовню. Посидев пару минут, он, не прощаясь, по-английски, ушёл в номер. Супруга мельком взглянула на уходящего мужа и мимолётно подумала:
- Странный он какой-то сегодня… - она тут же переключилась на обсуждение личной жизни Пугачёвой. - А я слышала она вышла замуж за Галкина.
- Кошмар, совсем люди совесть потеряли…
Сотников поднимался по лестнице на третий этаж жилого корпуса и с каждым шагом приближался к важному решению. Течение времени как бы замедлилось. Он различал оттенки и полутона чувств, ощущений, звуков…
- Как больно! - разводы рисунка мрамора лестницы превращались то в лицо бородатого мужика, то в нежный профиль восточной красавицы.
Пальмы в свете неоновых огней превратились в крылатых чудовищ, готовых каждый следующий миг взлететь в чёрное, с крупными точками звёзд нерусское небо.
- Не молодая уже... О душе пора подумать! - заочно спорил с любвеобильной супругой. - А ты всё об одном мечтаешь и совсем не о ней...
Открыв магнитной карточкой дверной замок двухкомнатного номера, он тихо вошёл, быстро разделся и лёг. За стеной посапывал во сне, утомлённый морем и пляжными играми сын. Сотников накрылся с головой хрустящей простыней и внезапно, крепко удивившись случившемуся, заплакал.
- За что?.. Как жить дальше? - мучился он. - Ведь доверие как девственность: теряешь раз и навсегда.
Он не плакал, когда хоронил мать, не плакал, когда отморозки по наводке конкурентов избивали его до полусмерти, а теперь почему-то заплакал. Рыдал и никак не мог остановиться.
- Жизнь… вся жизнь насмарку… - он не понимал, что с ним происходит. - Для чего жил, зачем? Дети скоро вырастут, разлетятся… Бизнес пойдёт прахом. Жене не нужен, никому не нужен…
Александр стиснул зубы и только так смог понемногу успокоиться. В коридоре послышались шаги возвращающейся жены. Он сделал вид, что спит, и действительно вскоре крепко, без сновидений, заснул. Через несколько дней, сразу по прилёту в Питер, он завёз их на машине домой и уехал ночевать к другу. Оставив жене всё нажитое имущество, вскоре Сотников подал на развод…

Дневник. День триста шестьдесят четвёртый
Прошёл год! Не верится, неужели только год минул с того проклятого «Дня». Будто целая вечность… Сейчас, кажется, что только так мы и жили всегда. Словно ни у кого из спасшихся в «Убежище» не было до этого другой жизни. Не было радостей, любви, солнца, наконец…
- Неужели это сумасшествие когда-то кончится? - гадал я бесконечными ночами.
Беспросветная борьба за существование подорвала силы людей. Попробуйте мечтать о счастье, когда нечего пить. Попробуйте рисовать картины, если нет света, и почти всё время проводишь в темноте. Попробуйте говорить о любви, если перекрыт воздух! Мы пережили все беды, и я с гордостью могу сказать, мы остались людьми:
- Битву за право жизни мы выиграли!
Досталось нам такое естественное право тяжким трудом… Я закончил предыдущие записи на четвёртом месяце нашего пребывания под землёй. Тогда наивно думалось, что самое трудное позади.
- Глупец! - понял я позднее. - Всё самое тяжёлое только начиналось…
Именно по этой причине я не брался за дневник столько месяцев. Не хватало сил… Мы пахали круглые сутки, чтобы Община смогла выжить. Однажды негромкие слова Ивана Петровича Григорьева прозвучали, как вынесенный приговор:
- Вода заражена!
- Ну и что?
- Пить её нельзя. Мы в таком случае медленно умрём от радиации.
- Как же так? - я попытался спрятаться от страшной правды за умными словами.
Я знал, что на поверхности много месяцев валит чудовищный снегопад. Слой снег закрыл землю многометровой изолирующей шапкой. Артезианская скважина, питающая «Убежище» пробурена на глубину больше ста метров.
- Как радиация попала в воду? - спрашивал я Ивана Петровича. - Почему до сих пор она была нормальной, а теперь вдруг оказалась заражённой?
Я зло посмотрел на старого, уставшего собеседника, будто он один виноват в случившейся беде. Мы стояли в низкой комнате, где находилась упомянутая скважина.
- Ответьте мне! - настаивал я.
В углу, в свете одинокой лампочке, тускло блестели нержавеющие бока автоматической линии по очистке и разливу воды. Линия досталась нам случайно, до «Дня» здесь разливали на продажу воду в девятнадцати литровые баллоны. Григорьев разговаривал со мной, как с неразумным дитём:
- Глубина скважины некоторое время спасала нас.
- А теперь?
- Заражённой воде с поверхности понадобилось некоторое время, чтобы просочиться вглубь. Морозы мешали этому процессу, поэтому какое-то время мы выиграли.
- Вот именно какое-то, - буркнул я не скрывал раздражения. - А что делать дальше?
- Дальше медленная смерть. Или от жажды или от радиации... - он словно смирился с подобной участью. - Выбирайте.
Сказанное окончательно вывело меня из себя. Я схватил двумя руками Ивана Петровича за лацканы потёртого пиджака и притянул вплотную. Я немного сошёл с ума, впрочем, в той ситуации это не являлось большим грехом, и крикнул:
- Никогда! Вы слышите никогда!
- Успокойтесь!
- Я не допущу гибели Общины. Мы слишком много пережили. Во имя памяти Егора и Кати я не сложу рук! - закричал я. - Мы найдём выход, Вы слышите, старый пессимист?
- Отпустите меня, пожалуйста. - Григорьев не терял врождённой интеллигентности. - Обязательно найдём…
Охрипший голос, выдавал его волнение, и я разжал сведённые судорогой руки. Потом я долго просил прощения и получил его. Самое интересное, что в момент нашей стычки ему пришла в голову интересная мысль по поводу возможного спасения.
- Нас спасёт снег! - заявил он.
Мы обсудили её на совете «Общины» и уже на следующий день все двенадцать оставшихся в живых мужчин работали над её воплощением.
- Интересная идея! - одобрил я.
Дело в том, что по прикидкам Ивана Петрович на поверхности снега навалило метров под десять. Его первые слоя являлись, безусловно, радиоактивными. Они собирали, впитывали в себя радиоактивные частицы, распылённые в воздухе. Только начиная метров с пяти, должен был отложиться чистый снег. Из которого можно выплавить воду, вполне пригодную в пищу.
- Его-то нам и предстояло добыть, - объяснил он.
- Задача стояла не из лёгких…
Нам было нужно пробить перекрытие «Убежища», и понемногу забирая вверх, создать наклонный штрек, для выхода на требуемый горизонт.
- Главное держать направление! - руководил работами, бывший донецкий горняк Костя Кравченко.
За доскональное знание этой профессии он получил прозвище «Шахтёр». Работать приходилось в бешеном темпе, запас воды, благоразумно созданный Григорьевым, заканчивался.
- У нас в запасе всего пара недель! - предупредил он.
Ольга Исаева, работавшая раньше на линии разлива, предварительно набрала водой все имеющиеся в наличии бутыли, всевозможные ёмкости и обеспечила скромные потребности Общины.
- Быстрее! - подгоняли мы друг друга.
За три недели мы пробились на нужную высоту. Неприятным сюрпризом оказался снег, спрессованный и спаянный в многометровый слой льда. Нам приходилось выпиливать его большими блоками и таскать в «Убежище», где он постепенно таял и стоки сбрасывались в заражённую скважину. Она стала использоваться как канализация. Прежняя система оказалась разрушенной, и после заполнения труб, её пришлось заглушить.
- Ну, как, - с плохо скрываемой надеждой в голосе я спросил Григорьева.
- Можно пить?
- Можно, - крикнул, всегда невозмутимый Иван Петрович. - Радиации нет?
Он периодически проверял добытую воду на заражённость, и когда в запасе Общины оставалось буквально по глотку чистой воды, вынес спасительный вердикт:
- Вода пригодна в пищу.
- Слава богу! - вырвалось у меня. - Иван Петрович, дорогой, Вы спасли нас!
- Я здесь причём? - нарочито серьёзно возразил он. - Все работали до изнеможения.
- Нет, не спорьте, - я тряс его сбитую до крови руку, так, что со стороны могло показаться о подсознательном желании оторвать её с корнем. - Вы подсказали, как нам добыть воду. Спасибо! Все люди подобны маятнику. Они развивают бурную деятельность, но большинство совершают колебания слева направо, фактически оставаясь на месте. Только абсолютное меньшинство двигаются вперёд – назад. Именно благодаря им человечество способно заглянуть в будущее.
- Хватит Вам, право слово, - смущался виновник торжества. - Главное у нас есть вода!
- Будем жить! - согласился Сотников. - Если бы у нас имелся алкоголь, самое время было бы вывить…
- Об этом можно только мечтать, - уточнил он.
- В советские времена я служил в ГСВГ, - вспомнил с улыбкой Александр. - Молодые офицеры нашей части прибыли туда без жён и разведали гаштет, где можно было откушать шнапса на разлив. Стандартная порция составляла двадцать грамм, двойная «дупель» - соответственно сорок. Приезжают жёны. Совершается променад мимо любимого заведения. Наш взводный, потирая ладони, предлагает: «А не зайти ли нам пропустить по паре дупелёчков?» Услышав незнакомый термин, жены насторожились, его жена, дабы взять ситуацию под контроль, решительно заявила: «Никаких дупелёчков! По триста грамм и хорош!» Мужья были покладисты, как никогда.
- От «дупеля» я бы не отказался… - вздохнул Григорьев.
Вопрос с водой мы решили окончательно, но как оказалось, другие проблемы ждали своего часа…

 
 
 


Рецензии
Читать интересно. Иногда частота вкрапления анекдотичных историй слегка напрягает. Оно хорошо, когда органично вплетается по ходу дела, а не как рассказанная история. Иногда "ружьё на стене" так и не выстреливает, как например история с левой рукой. В классическом виде она должна была бы чему-то послужить в особой ситуации. Но общая идея хороша. И язык такой, лёгкий. По два раза перечитывать не приходится.

Умирают достойно на самом деле очень много людей.

Владимир Прозоров   03.04.2018 21:20     Заявить о нарушении
Можно вставить, что рука заболела, когда он резал лёд перед выходом на поверхность и едва не помешала спасти человечество. Спасибо!

Владимир Шатов   03.04.2018 21:44   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.