Повесть о девочке

Часть 1.

Однажды холодным осенним днем, когда за окном роддома кружились хлопья снега, в самом красивом городе мира Москве родилась девочка. Мать девочки выписали на третий день в коммунальную квартиру в самом центре города, где девочка прожила до пяти лет. В одной комнате с ней, кроме мамы, жили еще бабушка и дедушка и мамина незамужняя сестра.
Девочка была очаровательным любознательным ребенком, и глаза ее горели, как лампочки - даже прохожие оглядывались на эти глаза. Конечно, оказываясь в комнате одна, девочка спешила изучить разные интересные вещи, которых в комнате было множество, и иногда ломала их. За это мама ругала ее и била.
До двух лет девочка не видела своего отца - он работал переводчиком на строительстве завода в Индии, и мама приехала оттуда только, когда подошел срок родов. Когда приехал отец, девочка растерялась - какой-то незнакомый дядя взял ее на руки, долго изучал ее, объявил, что она похожа на двух бабушек, а потом, опустив ее, открыл огромный чемодан, состоящий как бы их двух одлельных чемоданов с крышками. А там...! Чего только там не было! Девочка залезла в одну половину чемодана, рассматривая и выкидывая на пол диковинные яркие вещицы, произнося при этом не слова, а какие-то восторженные звуки. Потом она проделала то же самое со второй половиной чемодана. Когда мама начала было ругать девочку за беспорядок, отец вступился за нее, сказав: "Ну что ты, это же ребенок" - чем завоевал ее доверите на всю жизнь. 
После чемодана девочка принялась изучать красивого, как ей тогда показалось, рыжеватого молодого незнакомца. Она ходила вокруг него кругами, повторяя "Дя-дя... дя-дя...". Когда ее поправили, что это не дядя, а папа, она стала говорить: "Дя-дя-па-па...дя-дя-па-па...". А потом обняла за ногу и больше не отходила от него, впервые за два года своей жизни обретя защитника.
Когда девочке было полгода, ее мама вышла на на работу; работала и бабушка. Дома, на пенсии, был только дедушка, с кем девочка и провела свои первые годы жизни до детского сада. Дедушка был добрый, но молчаливый. Он редко играл с девочкой и редко с ней разговаривал - очень уж он тосковал по работе. Но девочке на всю жизнь запомнилась бесконечная сказка про уточку, которую дедушка ей рассказывал во время еды. Когда девочка, завороженная рассказом, открывала рот, дедушка мгновенно засовывал в него ложку с творогом...
Когда девочке исполнилось три года, дедушка отвел ее в детский сад. Первый день прошел в слезах: девочка плакала, повторяя: "Где мой деда?", чем очень удивила воспитательниц - они еще не видели, чтобы ребенок плакал по дедушке, а не по маме. В садике девочка быстро подружилась с детьми, играла с ними, а если надо, могла и отпор дать - она была бесстрашная. Часто папа привозил ей из-за границы необыкновенной красоты куклы, жвачку и прочие вещи, которых в СССР не было. Девочка щедро раздаривала подарки подружкам, потому что понимала, что им такого никто не подарит.
Когда родители приходили вечером забирать своих детей, они всегда выносили их из сада на руках. Это желание стало для девочки навязчивой идеей, потому что за ней приходила почти всегда маленькая хрупкая мама, которая не могла нести девочку на руках. Но девочка этого не понимала. Будучи уже взрослой, она тоже забирала сына из детского сада и, вспомниная отказ матери нести ее на руках хотя бы часть дороги, она всегда сначала усаживала сына на колени, разговаривала с ним около получаса, а потом брала его за руку, и он послушно шел домой. Она не хотела травмировать своего ребенка, как в свое время травмировала ее мама. Дорога к дому проходила мимо Детского мира, витрины которого были в то время настоящими произведениями искусства.
По дороге домой девочку обуревали два желания: чтобы  мама взяла ее на ручки и внимательно рассмотреть все витрины, которые, к тому, же постоянно обновлялись. Поэтому дорога домой проходила под оглушительный плач девочки: «Хочу на рууучки!» при постоянных остановках у каждой витрины. Обессиленная мама тащила ее за руку, ей хотелось только быстрее попасть домой. А каждый прохожий комментировал: «Какой плохой ребенок!», «Надо вызвать милицию!». Это вызывало у девочки только новые слезы.
К тому времени папа девочки, прекрасный переводчик, полиглот, переквалифицировался в журналисты (он никогда никуда не лез, но его всегда приглашали – замечали его работу). Он теперь работал в крупнейшем информационном агентстве страны, и работа захватила его целиком. Целыми днями и ночами он писал статьи и редактировал чужие, подолгу засиживался на работе. Но в редкие дни он приходил за девочкой в детский сад, и эти дни были для нее праздниками, они запомнились девочке на всю жизнь. Всю дорогу папа нес ее на руках и рассматривал вместе с девочкой каждую витрину, попутно объясняя все непонятное: что это за персонаж, из какой сказки… Потом они заходили в магазин, и папа покупал девочке то, что она просила. Как-то в детском саду появилась мода на пластамассовых пупсиков,  а у девочки его не было, и ее не принимали в игру. Мама на просьбу девочки сказала: «И так игрушек полно, по всему дому валяются, давай лучше персик купим». Но девочка хотела пупсика. И вот папа купил ей такого пупсика, очень удивившись отказу мамы – он же всего 30 коп. стоил (а жили они далеко не бедно). Девочка была счастлива!
До самого взросления девочки папа по воскресеньям ходил с ней гулять, и эти гуляния погружали ее в мир неисчерпаемого интеллекта. Папа мог ответить на любой вопрос, он знал абсолютно все. Сначала вопросы были детскими: почему идет дождь, как устроена вселенная… Потом переключились на политику и экономику и многое другое...
Со временем папу девочки приняли в Партию и в Союз журналистов (хотя он и пальцем не шевельнул для этого, ему просто приказали). И когда девочке было 5 лет, ее семья  переехала в кооперативный дом, построенный Союзом художников (в доме оставалось несколько незанятых квартир, и их отдали Союзу журналистов). Деньги на квартиру родители накопили еще в Индии, где мама не покупала никаких баснословно дешевых драгоценностей, а усердно копила – она была практичной женщиной). Надо заметить, что от матери девочка не унаследовала ничего – ни характера, ни психических реакций, ни лица, ни фигуры. Она пошла целиком в отца, за исключением его редкостной неприспособленности к жизни (но она родилась женщиной, и ей поневоле пришлось приспособиться – но это в будущем).
Новый дом находился по теперешним меркам прямо в центре – у Садового кольца, но маме казалось, что они уехали к черту на куличики.
Здесь девочка нашла первых подруг, связь с которыми сохранилась у нее на всю жизнь. Когда они выходили во двор, на них набрасывались мальчишки из соседнего дома с коммунальными квартирами, но три девчонки не убегали – они вступали в отчаянные бои с физическим перевесом противника, и чаще всего побеждали – благодаря своей силе духа.
Так прошли дошкольные годы. Когда девочке было без малого 8 лет, ее отдали в спецшколу  с углубленным изучением английского языка – родители сочли это необходимым, поскольку оба были сначала переводчиками. К этому времени девочка свободно читала и решала арифметические задачи, а вот изучение английского начала с нуля. К школе она отнеслась нейтрально, поскольку давалось ей все очень легко, она в первых классах особо не напрягалась и училась на стабильные четверки и пятерки. С 5-го класса началась средняя школа, где были разные учителя. Они относились к девочке по-разному – одни ее выделяли и любили за хорошие способности, другие просто ненавидели – за то же самое. Начиная с 5-го класса у нее возник конфликт с классной руководительницей: на колкости последней девочка отвечала тем же, и родителей стали вызывать в школу. Но они не ходили. К тому времени мама перешла работать в Финансовый институт преподавателем – ей нужно было свободное время для того, чтобы  встречать девочку из школы, кормить ее обедом и наблюдать, как она делает уроки (хотя с этим проблем не было). Наконец, классе в 8-м, мама все же пришла по вызову классного руководителя и они обе с удивлением обнаружили, что учились в одной группе в институте. Классная немного смягчилась, но при случае продолжала гадить.  У девочки, как и у всех, были любимые и нелюбые предметы. К любимым относились английский, математика, история, обществоведение и рисование, к остальным она относилась равнодушно, но успевала на четверки и пятерки. По английскому она блистала, что потом очень пригодилось ей в жизни, по математике, истории и обществоведению – тоже (она обладала аналитическим умом). Особо надо сказать о рисовании – она рисовала всегда и везде, где могла, рано увлеклась дизайном. Дома у нее были целые альбомы с карандашными портретами всех родственников и знакомых – она удивительно точно схватывала выражение лица (это ей досталось от отца). Еще у нее была нарисованная кукла-красавица с полным комплектом нарисованной одежды, который постоянно обновлялся. Иногда мама ходила в доме к знакомым художникам, и они в один голос говорили: «Несомненный талант! Ей надо учиться!». Но учиться девочку мама так и не отвела. После рисования в школе началось черчение. Чертежник относился к своему предмету очень серьезно, как будто готовил профессионалов. Девочка легко освоила и этот предмет - ей легко давались и линии равной ширины, и чертежи в трехмерном пространестве. Но чертежник ставил ей двоки и тройки, а девочка плакала. Наконец учитель вызвал маму и спросил ее: "Зачем Вы за нее черитите???" Мама была просто поражена - она рисовала, как говорится, как курица лапой. Она ответила: "Можно, я нарисую домик?" И нарисовала. После этого чертежник поверил, что девочка делала чертежи сама.
Девочка не была особенно общительной – у нее всю жизнь были только настоящие друзья и подруги, а поверхностных знакомых не было. И поскольку она была интровертом, друзья выливали на нее свои радости и печали, а на вопросы: «Как твои дела?» она всегда отвечала: «Нормально». Лишь став намного старше она научилась преодолевать свою интроверсию и рассказывать избранным о своих делах.
Когда девочке было 12 лет, умер ее любимый дедушка. Мама решила не брать ее ни на кладбище, ни на поминки – чтоб под ногами не мешалась. Девочка несколько дней лежала не диване, глядя в потолок, и думала – ни о чем. Это была первая в ее жизни депрессия. В школу она в это время не ходила, и мама написала записку. Потом пришла новая беда – развод родителей. Внешне в семье все было хорошо: ни скандалов, ни криков, ни пьянства.. Но – родители были совершенно разными: мама была очень практичной и даже жадноватой, а отец был абсолютно равнодушен к деньгам, так же, как и ко всему, что не касалось его работы. Когда мама просила его сходить в магазин – он шел, когда просила сходить с ней за новыми обоями – тоже шел. Но «мужскую" работу он никогда не делал и говорил, что у них достаточно денег, чтобы вызвать мастера. Зато когда надо было выполнить какую-нибудь ювелирную работу – тут ему равных не было! Он чинил тончайшие цепочки, которые не брали в мастерскую; однажды он принес откуда-то с помойки ободранный письменный стол, старинный, с остатками тончайшей резьбы, сам его отреставрировал (с помощью девочки), покрыл сукном… и этот стол украшал их квартиру много лет (это была единственная вещь, помимо личных вещей, которую отец взял с собой при разводе). Папа ушел. Жил он попеременно у разных знакомых, которые находились в длительных загранкомандировках, но они с девочкой продолжали тесно общаться. А девочка оказалась в безраздельной власти матери, которая, по ее словам, боялась ее избаловать.   

Часть 2

После развода с отцом маме девочки стало гораздо легче: не надо было готовить и стирать для папы. Но при этом не на кого было и раздражение выливать - кроме девочки. И тогда девочке досталось! Придя домой, мама сразу же находила что-то, к чему можно было придраться, и начинала кричать. Девочка очень переживала из-за этого; она начала думать, что она плохая, раз мама все время ею недовольна. Вдобавок, мама покупала ей очень некрасивую одежду, причем "на вырост", и девочка-подросток с отвращением глядела на себя в зеркало. Однажды, возвращаясь из школы, она неудачно спрыгнула с троллейбуса и оставила в салоне один туфель, слишком большой для нее. Мама ругалась, но с тех перестала покупать девочке большую обувь. Девочка начала шить себе сама. У нее получались очень хорошие вещи, шила она с большим вскусом, а мама радовалась, поскольку ткани стоили дешевле, чем готовые вещи. Она и маме иногда шила, и эти вещи сидели гораздо лучше, чем сшитые самой мамой. Но мама, вместо того, чтобы гордиться дочерью, была постоянно недовольна.
Однажды отец случайно зашел с ними в магазин - присмотреть девочке пальто, а заодно и заплатить за него. Мама выбрала ей огромный серый балахон, а девочки серый цвет не шел - она любила яркие цвета, особенно красный. Мама резко сказала отцу: "Берем. Иди плати". Девочка заплакала. Тогда отец, наверно, первый раз в жизни возмутился: "Я не позволю уродовать ребенка!, - нехарактерно жестко сказал он, - "ты можешь его купить, но носить она его не будет! Я отведу ее к хорошему модельеру, и она будет выглядеть лучше всех!". Через несколько дней папа повел девочку в Дом моделей (у него как у журналиста везде были знакомые). Еще через две недели у девочки было шикарное бордовое пальто из верблюжьей шерсти, в котором она ходила до тех пор, пока оно не превратилось в жакет. Сколько это пальто стоило, девочка и подумать боялась.
Через некоторое время отец устроил маму на работу переводчиком в Дипломатический корпус. Зарплата у нее по тем временам была баснословная; к тому же, мама получала чеки, на которые она отоваривалась в магазине "Березка" для дипломатов. Но она не перестала экономить на девочке. Девочка никогда ничего не просила, а мама покупала ей вещи в "Березке" очень редко, да и то какие-то мелочи. Зато она всегда брала девочку с собой, когда собиралась что-то купить себе - у девочки был хороший вкус и она безошибочно выбирала для мамы именно те вещи, которые шли ей больше всего. Девочка смотрела, как мамы ее подруг с гораздо меньшими возможностями старались их одеть получше и как они любовались на своих хорошеньких дочек. А у девочки крепла уверенность, что ее не любят - значит, не за что - значит, она плохая и некрасивая. Тогда она еще не знала, что любят просто так, а не за что-то. К 17 годам компексы стали такими сильными, что девочка боялась даже в магазине с продавщицами разговаривать. В это время ее впервые стала мучить бессонница.
У девочки появлялось все более сильное желание "быть хорошей", заслужить мамину любовь. Она выполняла все мамины приказы; ходила за овощами и притаскивала домой по 10 кг. В результате нагрузок на неокрепший позвоночник он искривился, но это искривление врачи обнаружили гораздо позже.
Девочка перешла в 9-й класс, пришла пора подумать о будущем. Самый главный выбор надо было сделать между обучением живописи и чем-то более практичным. Девочка очень хотела получить художественное образование, а впоследствии стать модельером. Но в те времена в СССР художники не ценились. Папа не советовал ей идти учиться в Суриковское училище - он говорил, что девочка будет вечно сидеть без денег. Она долго обсуждала с папой различные ВУЗы и наконец решила поступать на экономический факультет МГУ. Но нужно было очень хорошо подготовиться. Девочка занималась фанатично; вдобавок, тогда в ВУЗах был конкурс аттестатов, и помимо экзаменационных предметов, девочке приходилось изучать еще и остальные школьные - биологию, физику, химию - которые ей были неинтересны. Бессонница прогрессировала.
Мама хотела, чтобы девочка поступала в Финансовый институт - она там работала и всех знала. Но девочка хотела "более теоретическую" специальность, чтобы в будущем работать в науке. Она впервые в жизни сказала маме "нет", а мама ответила, что не будет ей помогать. И не помогала. Девочка по наивности не знала, что для поступления в МГУ мало было хорошей подготовки - еще надо было, чтобы кто-то замолвил словечко. Замолвить словечко мог папа - он к тому времени стал зам. председателя АПН и имел огромные связи. Он знал даже ректора МГУ. Но, как я уже писала, папа был несколько оторван от жизни; ему надо было сказать. А мама не сказала, потому что хотела, чтобы девочка училась в Финансовом.
Пришла пора вступительных экзаменов. Первый был самый трудный - математика. Из 250 абитуриентов девочка единственная получила "5", и все вокруг говорили, что она "считай, уже там". Но не тут-то было. Она получила пятерки по истории и за сочинение, а на экзамене по географии ей поставили тройку. Девочка не прошла по конкурсу.


Продолжение следует.