Муза моя! Ты жизни моей река Э..

Нет в мире слов таких, чтоб суть всех чувств моих к тебе смогли раскрыть. Нет в мире снов, чтоб отразить желаний тайных прелесть. Мысль о тебе рождает тайный грех, мою мужскую изымая нежность, из тех глубин, что запретил себе тревожить понапрасну безмятежно. Мысль или грех? Ответа нет. И только смех в душе, тот самый смех, которого иные убоятся.
Безумцу уподоблен я, когда могу лишь рассмеяться, лишившись разума, узрев твой дивный стан, изгиб и поворот, и переход от плеч к заветному тончайшему томленью, которое сулит мне растворенье в твоем волнующем тепле. Когда б усталое лицо, от пота мокрое и жаркое от слез, я мог лишь приклонить к твоим коленям! И целовать, всю, всю, и с ног до головы. По сантиметру, выпивая время.. Кричит душа! Кричит душа! От боли страсти и желания от боли. Любовь моя! О как ты хороша! Я рад и счастлив, я, тобой лишенный воли!
Когда глаза мои твой стан ласкают нежно, когда от голода любовного пьяня, меня твой взмах ресниц ввергает в бездну, нет ничего вокруг, лишь ты в тумане бытия, походкой нежной проплываешь в тайну. Ревную я! К нему! Ревную я! На грудь её бросаю лепестки жарчайшего буйства поцелуев, кружится разум, бездне вопреки, сознание несчастное раздвинув.
Мир мой утратил смысл. Только ты! Воображаемая, тайная, земная, богиня сна, элегия любви. Сатира кровь во мне бушует, как огнь, нижайших низменных желаний пробуждая бурю. Моя последняя и первая любовь, смешавшая все, что построил, с пылью. 
Мне не познать тебя, душа, ту самую, что в яви скрыта. Иную, ту, что в голове теперь - дарованную Афродитой., её теперь ласкаю я во снах. Признаний и молений груз моих к ногам ЕЁ кидаю страстно.
Не отпускай! Держи своих тисках! Не убивай! Убей! Оставь! Не оставляй! Скажи! Молчи!
Нет слов, лишь жар в груди!