Классическое убийство

               


Субботнее дежурство обещало быть спокойным. Я прихватил с собой интересную книгу и решил сбегать в магазин купить, что ни будь пожевать. Предупредил оперативного дежурного, что отлучусь минут на пятнадцать. Когда возвращался – у крыльца меня ждала дежурная машина со следователем прокуратуры и судмедэкспертом.
-Евгений, у нас убийство. Бегом за криминалистическим чемоданом.

«Вот и почитал книгу!» – сокрушенно подумал я. Через пять минут я уже ехал в составе группы на происшествие. Дом, где произошло убийство, трехэтажный, послевоенной постройки стоял на узкой улочке, недалеко от стадиона. Квартира на первом этаже. Дверь настежь. Внутри топталось человек десять посторонних, людей к осмотру места происшествия непричастных. Полковники, подполковники, несколько человек в гражданке. Следственная группа, которой мы и являлись, приступила к осмотру. Кинолога с собакой пускать в квартиру было уже бесполезно. Если следы преступника какие-то и были, толпа начальников их напрочь затоптала.

Квартира оказалась двухкомнатной со смежными комнатами и высоченными потолками. Первое мое ощущение было то, что я попал в келью. Труп хозяина квартиры сорокалетнего Юрия Мироненко лежал лицом вниз на полу. Ноги на кухне, а сам в коридорчике, переходящем в большую комнату. Из одежды на трупе только трусы и махровый халат с аппликацией на заднице в виде смеющейся рожицы. Из спины трупа торчала костяная рукоятка большого охотничьего ножа. Я приступил к фотосъемке. Сфотографировал труп, с масштабной линейкой рукоятку ножа. Для того чтобы произвести съемку комнат, мне пришлось перегонять толпу зевак из одной комнаты в другую.

 Наконец начальник  Управления уголовного розыска полковник Свиридов попросил посторонних покинуть место происшествия. Осматриваемая квартира была необычная. Много книг. Книги и в современных полках и в антикварных шкафах. На стенах картины акварелью и маслом. В большой комнате посередине стоял огромный старинный дубовый стол, заваленный книгами и исписанными листками. Я посмотрел на корешки книг: Бредбери и Шекли, библия и Шекспир. Странный набор. Здесь же стоял портативный телевизор. Оказалось, что покойный был режиссером театра юного зрителя и готовил постановку спектакля Шекспира «Гамлет».

 Во второй комнате находилась тахта, покрытая пледом, второй плед служил одеялом. Постельного белья не было. Еще выяснилось, что покойный - гомосексуалист, хотя и был женат. Супруга и обнаружила труп мужа, когда утренним поездом приехала из Москвы. В джинсах и куртке она беспрерывно курила. Они были ровесники, но жена, вернее уже вдова, выглядела обрюзгшей мужеподобной бабой. Работала администратором на киностудии и была лесбиянкой. Так, что их брак был только по номиналу. У нее свой интерес, у него свой. Он постоянно приводил каких-то мальчиков. Она ему не мешала.

Я приступил к поиску следов рук. В комнате с тахтой в углу стоял инкрустированный полированный столик, над ним навесные полки с книгами.
-Лейтенант, – обратился ко мне полковник Свиридов, – посмотрите следы рук на книжной полке, там лежал охотничий нож, которым был убит хозяин квартиры.
-Да, товарищ полковник. Я посмотрю и на столе, возможно преступник опирался об него рукой.
-Постой! – полковник взял полу плаща и вытер поверхность инкрустированного стола. – Я здесь брался.
У меня глаза на лоб чуть не вылезли, когда я увидел, что делает со следами главный сыщик города. Позже мне рассказали, что несколько лет назад на одно убийство выехало все руководство милиции, вплоть до генерала. Многие из них пришли в органы по путевкам комсомола и партии сразу на руководящие должности, и о криминалистике имели самое общее представление. Эксперты изъяли с того убийства множество следов. Чтобы исключить посторонние следы, пришлось брать отпечатки пальцев даже у генерала. Ну, а потом министр внутренних дел в приказе «отметил» всех.

Я продолжил искать следы. Жена убитого посмотрела, что пропало из дома. Исчезли джинсы фирмы «Вранглер», часы наручные, ремень из джинсовой ткани фирмы «Левис», записная книжка и кошелек. Пока следователь оформлял протокол, я еще раз осмотрел квартиру. На книжной полке стояла старая фотография офицера с майорскими погонами. Я думал, что фронтовая. Супруга покойного, заметив мой взгляд,  пояснила, что на фото его отец, партийный функционер, которого в пятьдесят шестом году направили  на подавление венгерских событий. Он же отмазал своего сына несколько лет назад по уголовному делу, связанному с гомосексуализмом. Сын проходил только свидетелем и потом на несколько лет был вынужден уехать из столицы в областной театр. Недавно вернулся, чтобы работать режиссером в детском театре, формировать и воспитывать будущее поколение.

А я подумал: «Как с такой нетрадиционной ориентацией кого-то можно допускать к работе с детьми? Что он будет у них формировать? Чему учить?».

А дело это зависло. Вообще все преступления связанные с гомиками почти не раскрываются.