Первый снег

Название: "Первый снег"
Пейринг/Персонажи: Аутеры
Рейтинг: G
Жанр: Deathfic/POV
Дисклеймер: Ожидание первого снега в преддверие Рождества, размышления на этот счет и судьба четырех воинов.

***
Ранее осеннее утро.
Одинокий загородный дом, на окраине Токио. Слышно, как по трассе уже дребезжат моторы машин, которые с лихой скоростью уносятся вдаль, поднимая за собой столбы пыли и желтые опавшие листья, которые вслед за колесами, витают в воздухе, постепенно оседая на серый асфальт, что бы через некоторое время, вновь продолжить свое путешествие таким образом. Метр за метром они пролетаю свои отведенные минуты.  А новые, еще не совсем желтые, но отжившие свое время, листья падают с веток. Некоторые, верные и преданные своему дереву, так и остаются перегнивать под кроной массивного дерева, как бы преклоняясь перед его корнями, отдавая достойную дань за жизнь, в надежде возродиться следующей весной. Другие же хотят повидать свет и, подружившись с ветром, летят навстречу приключениям.
Тишина. Тишина пронизывает этот дом насквозь. Только темноволосая девочка, сидит на подоконнике, подобрав под себя ноги. Фиалковые глаза, как-то тускло светятся, а в тонком стекле отражается четкий контур лица этого ребенка.  На улице светит фонарь, его отражение можно рассмотреть в луже около почтового ящика. По воде идет мелкая рябь, и отражение фонаря, как будто подмигивает, пытаясь хоть как-то скрасить унылую картину. Но даже у него это не выходит. Это больше похоже на золотую рыбку, волею судьбы попавшую в грязную лужу, обреченную на погибель. Уже через пару часов фонари погаснут, и во власть полноценно вступит день. Может быть, тогда серая масса развеется над городом или до вечера поднимется выше. Нависнет пушистым покрывалом в небе,  в ожидании своего времени. Вновь подкрадется маленькой мышкой, юркнет под ногами и опустится на влажную землю, заволочет переулки и проспект, а позже  станет растекаться по окраинам.
Все затаилось в одном предчувствии зимы. Полноценной, настоящей зимы. Со снегом, высокими сугробами, снеговиками, замысловатыми причудливыми узорами мороза. Сосульками, при виде которых, хочется засунуть ледышку в рот и погрызть как морковку. Хочется накинуть на шею длинный шерстяной шарф в полоску, надеть варежки и взять в руки кружку горячего кофе, забраться в кресло напротив камина и просидеть так весь вечер.

Так хотелось начать новую жизнь, хотелось стать просто обычным человеком и наконец, насладиться людскими слабостями. Почувствовать себя самым настоящим ребенком, ходить в обычную школу и быть наравне с остальными учениками. Легкий вздох на запотевшее окно, и тонкие, худощавые бледные пальцы, скользят по стеклу, вырисовывая на нем тонкие черточки. Кружок, две непонятные точки, узкая полоска, еще пару черточек. Это похоже на человечка. Какие глупости. Человеку, несущему на своих плечах Мессию не должны лезть в голову таки мысли. Девочка, тут же смахивает ладонью странное изображение и опрятно поправляет подол черного платья. Некоторое время нервозно теребит его края, а потом упирается лбом в стекло. Весь ее болезненный вид, неясный взгляд просится туда.. На улицу. Но в таком нестабильном состоянии лучше сидеть в доме. Сецуна категорически настояла на домашнем режиме, а противиться желанию «мамы» девочка не желала. Во всяком случае, и здесь можно было найти себе занятие. Полистать книжку, послушать нежную мелодию моря, скушать только что испеченный пирог и многое другое, чем можно занять себя  в двухэтажном особняке. Но все чаще Хотару стала засиживаться на подоконнике. Вот так вот, запросто наблюдая за опустевшими улицами – вечером и утром, когда даже и людей-то нет.
В последнее время, здоровье Хотару стало ухудшаться. Казалось бы, вот она крепко стоит на ногах, а иногда можно было даже разглядеть улыбку на ее личике. Но здоровье девочки хватало только на пару дней. Жизнь вроде бы дарила ей эти мгновения и тут же отбирала, не давая вдохнуть полной грудью. В доме все пытались отвлечь ее и подарить как можно больше счастья, окружить теплом и заботой. Все они были ее семьей, ее настоящим домом. Только здесь незащищенная на первый взгляд девочка, могла почувствовать себя на своем месте.
Сецуна-мама, всегда находившаяся рядом, строгая и требовательная железная леди. Но, в то же время, желание огородить ребенка от всего – это только просьба защитить ее. Еще одна мама – Мичиру. С ней можно почувствовать домашний уют и любовь, а музыку, которую она дарила стенам этого дома, девочка была готова слушать часами. Сердце пропускало удары, но она никогда не говорила об этом близким людям. Иначе и это маленькое наслаждение ей бы могли запретить. И единственный и неповторимый отец. Его редко можно было застать дома в будние дни, но девочка готова была хвостом ходить за ним и кричать: «Харука-папа!». Хотя единственное, что было в нем от отца – это характер и манера поведения. Во всем остальном – это была, несомненно, девушка. Девушка по природе, но не по призванию. Этот человек вселял в часто болевшего ребенка веру в будущее и сильный характер. Все они держались друг за друга, хоть нет-нет, да проскакивали такие слова как: «…Каждый в ответе за свою судьбу… Дальше наши пути расходятся…». Но это лишь слова, а Хотару была не слепой. Харука бы никогда не позволила бы подставить под удар Мичиру, так же, как в своем случае, и Мичиру по отношению к Тено. И когда уже эти двое раскроют друг другу свои чувства? Но еще, все они, пытались всякими способами огородить ее и защитить. Каждый из этой троицы знал, что наступит время, когда девочке сознательно придется пожертвовать собой ради спасения мира, но также тщетно продолжали искать способ избежать такого поворота событий. Судьбу можно изменить, но не такую, какую прописали им – Воинам Вселенной.
Этот дом никогда не был шумным. Его каменные стены пустовали, жизнь в нем фактически отсутствовала по той причине, что чаще всего он пустовал. Поэтому Хотару все время проводила в кровати, чтобы не слушать тихие скрипы ступеней и духов дома. Каждый дом живой, у него есть свой дух-хозяин и сторожила. В нем царит своя обстановка, атмосфера прошлого и он имеет неповторимую историю своей жизни.
Зачастую тонкие пальцы могли пробежаться по открытому пианино, разнести по всему дому его трели. Но от этого, только сильнее давило на голову. Совсем не то, когда она собирались все вместе. Как тяжело находиться одной в таком огромном здании, взаперти, когда пространство давит со всех сторон.  Оставалось только осесть на пол, схватиться руками за голову и со всей силой зажмуриться и зажать ладонями уши. Умолкло…

Туман пронизывает район насквозь, забирается с самые потаенные уголки, заставляет от одного взгляда разбегаться по телу мурашкам. Сами небеса гневаются и посылают на Землю такую погоду. Дом стоит на холме и отсюда видно весь Токио, как на ладони. Только сейчас и вовсе ничего не видно. Туман, мгла. Все сильнее и сильнее сгущается, пытаясь отпугнуть всех, кто желает выбраться на улицу. Даже вышедший из соседнего дома седовласый мужчина, торопливо подбирает утреннюю газету и спешит с хлопком прикрыть за собой дверь, шаркая тапочками по потертому ковру, забраться в кресло-качалку и насладиться горячим кофе. Из окна своей комнаты, девочке хорошо видно этого мужчину. Он совершает такой ритуал с газетой каждое утро, только обычно останавливается на своем газоне полюбоваться солнцем или сделать зарядку. А сегодня заторопился, поспешил, а ему даже спешить некуда. Он живет один, и только дети изредка навещают его.
Но в это утро все пошло как-то иначе. Тяжелое предчувствие грузом повисло внутри Хотару. Что-то должно произойти, этот туман  неспроста опустился на город. Мгла пытается скрыть что-то ужасающе страшное, то чего даже они еще не видели. Обычному человеку, это может показаться обычным явлением природы, которое происходит каждую осень. Но интуиция никогда не обманывает, сам воздух напряжен. На виски невыносимо давит. Может быть именно поэтому, самочувствие девочки стало ухудшаться. Неужели их мирной жизни сегодня или завтра настанет конец. Было так трудно поверить в то, что только что Токио пришел в равновесие, а теперь все повторится вновь. Нельзя расслаблять и нужно предупредить остальных, если это правда, им придется не сладко.
Хотару отвела взгляд от стекла, в котором уже которую минуту рассматривала саму себя, осторожно опустила ноги с подоконника и привстала на носочки. Нужно придумать, чем занять себя до вечера. Сецуна обещала вернуться раньше, хотя девочка даже не знала, где пропадает все это время ее «мама». Два легких шажка и темноволосая девочка обернулась вокруг себя. Легкий подол платья тут же взметнулся, и под тяжестью ткани  повис на ногах, разглаживаясь спадающими складками. Девочка с необыкновенными глазами присела на край кровати. Едва дотягиваясь носками до пола, мотая ими и задевая кончиками пальцев ворсистого ковра. Грустила она или радовалась, на лице этого ребенка никогда не отображались открытые эмоции. Ко всему этому прибавлялся и ее внешний вид: темно-сиреневые чулки, черное платье, прикрывающее колена, иссиня-черные локоны и бледный цвет кожи.  Он выделялся ярким пятном, создавая впечатление вампира. Но даже это не страшило Хотару, только делало привлекательнее. Глаза на этом детском личике были такими глубоки и печальными, что девочка казалась не по возрасту развитой. В них утонула сама бездна, бескрайние просторы грусти и отчаяния. Даже не верится, как при таком раскладе ей все еще удавалось держаться на ногах. Но родные ей люди, не переставали ее баловать и радовать мелочами человеческой жизни.  У Хотару была своя, внутренняя красота. А живущая внутри нее смерть настолько сильно сжала ее, что невозможно было поверить в то, что столь хрупкое создание, может удерживать внутри себя такую силу. Ведь для разрушения мира хватило бы одно взмаха глефы. 
Только что готовая вальсировать по своей маленькой комнате, в висках почувствовалась слабость, а ноги, предающие ее в который раз, подвели и сегодня. Как подкошенная, она упала на поверхность кровати и маленьким клубочком свернулась около стенки. Все повторялось, вновь и вновь. И даже зная, что так и будет, пока не наступит окончательный крах, Хотару все еще на что-то надеялась и продолжала свои робкие и неуверенные шаги.
Единственное на что оставалось сил — это подтянуть к себе подушку и опустить на нее голову. Маленький комочек в полной тьме, зайдя в такую комнату можно было даже ее не заметить, посчитав за одеяло или еще что-то.     На сколько несчастна была эта девочка. Еще не повидав всего на этом свете, у нее уже пытались его отобрать.
По щеке скатилась одинокая слеза. Ни всхлипа, ни единого звука. Только соленая капля воды упала на белую поверхность подушки и впиталась в нее, бесследно исчезая.
Сон. Крепкий, здоровый сон. Этого не хотелось, но кто-то за спиной протягивал руку и укладывал девочку спать. А она, подчиняясь, смыкала глаза и засыпала. Только бы спасали ее эти сны. Только бы уносили от тех предчувствий, которые всегда гнались за ней. Как стадо голодных диких шакалов, они видели в ней лишь пищу и жертву, которую нужно растерзать клыками и разорвать на мелкие кусочки. И все же, она засыпала. Час, два, три. Но и это время иногда было куда приятнее, чем то, что простиралось у нее перед глазами.
Скоро. Совсем скоро, произойдет непоправимое. И даже вестник смерти не сможет ничего изменить.





 Прошел месяц.
За окном уже не было той дождливой погоды и тумана, который навевал на всех опасения. Все, чего страшились в этом доме, миновало. Стало даже слишком тихо. Единственное, что принесла эта мгла — это постоянные пробки и аварии на дорогах, которые заставляли Харуку злиться, каждый раз, как приходилось выбираться в город. Делая вывод из того, что это происходило такое каждое утро, успокаивать ее приходилось ласковым рукам Мичиру. Порой, со стороны, могло почудиться, что «ветерок», специально ждет подходящего момента, чтобы раззадорить юную русалку, а после упасть в негу блаженства.
Но время бежало, и эта пора уходила на задний план. Скоро уже Рождество, а снега так никто не дождался. Все, кажется, просто позабыли о нем. Вроде бы так и должно быть. Пора покупать подарки, вывешивать над камином теплые полосатые носки, приносить  в дом ель и всем вместе ее украшать. Ронять на пол стеклянные шары, разбивая их вдребезги, а потом задорно рассмеявшись ссылать: « На счастье!» Вот оно счастье. О чем еще можно мечтать. Тепло и уют домашнего очага.  Могут ли Воины Вселенной рассчитывать на такое мимолетное счастье?..

Хотару проснулась в своей постели оттого, что холодный ветер блуждал по комнате и, касаясь пяток, не скрытых под одеялом, морозил и заставлял ерзать по постели. В итого сон сняло как рукой, и с обиженным выражением лица, девочка приподнялась с кровати. Шторки было плотно задернуты, окно закрыто и откуда в спальне мог взять ветер, стоило только догадываться.
Свесив ноги, девочка нырнула в тапочки и ватными ногами сделала пару шагов  в сторону окна. В какой-то момент в глазах напрочь потемнело, и она пошатнулась.  Такие порывы слабости, брюнетка научилась брать под контроль, и на это довольно быстро пересилила себя, схватившись рукой за занавески и отдернув их в разные стороны. Каково же было ее удивление, когда перед  глазами летели, как птичий пух, белые снежинки. Она даже сначала не поверила в это. И не понятно, каким образом, но руки сами потянулись вперед и распахнули окно. И только когда на ладонях оказался холод и снег, который тут же таял и превращался в капли воды, лицо Хотару озарила улыбка. Первый, первый снег за эту зиму.  Первый снег за пять минут до рассвета. И ей удалось застать самое его начало.
Хотару не верила своим широко распахнутым глазам, только успевала в удивлении хлопать ресницами.  Тут же сорвавшись с места, она сорвалась с места, и буквально снося все на своем пути, настежь распахнула дверь своей комнаты. Ей срочно нужно было всем сообщить о таком важном событии, с этим не стоило медлить.
Ворвавшись в спальню Сецуны, девочка только и застала, что аккуратно убранную постель и одинокую подушку. Можно было даже задуматься: а был ли здесь кто-нибудь или воин-времени не прикасалась головой подушки. Огорченно опустив глаза в деревянный пол, Хотару уже собиралась вернуться к себе в комнату и по любимой привычке, забраться на просторный подоконник, поджав под себя колени.
«Мичиру! Харука!» - ее будто молнией пронзило, и довольно быстро сообразив, девочка развернулась на скользких пятках тапочек и без стука ворвалась в дверь напротив.
- Мичиру-мама, Харука-папа! – радостный ребячий голосок и хлопок двери оповестил спальню о запыхавшейся Хотару. Нарушив тишину и идиллию сложившуюся тут.  Топот ног тут же утих, а розовый ротик девочки, так и остался приоткрытым от удивления. Кажется,  в этот раз, кто-то забыл запереть дверь и сейчас заставил ребенка наблюдать такую картину.
Голова Мичиру покоится на груди блондинки, которая с нежностью обнимает плечи скрипачки и погруженная в сон, поглаживает ее по спине.  Это отпугивает, и со стороны, кажется, что гонщик и вовсе не спит, а просто прикрыл глаза и затаился, поджидая более удачного момента, чтобы выдать себя. Как будто, так и должно быть. Эта идиллия, которая парила над ними. И вот любой шорох, мог разрушить эти мгновения. Стоило только одной из них открыть глаза, сразу все переполошатся. Можно ли будет потом застать их вместе. Нет. Это отпугнет возлюбленных, заставив вновь восстановить те границы, что всегда витали между ними. Одеяло наполовину свисает с кровати, обнажая голые тела девушек, сплетенные между собой и заставляя личико Хотару запылать огнем. Она даже и не могла представить, что эти двое настолько близки друг другу.  Можно было писать картины на холсте или воздвигнуть памятник возлюбленным. Нет – они сами были этим символом любви. Чистой. Выросшей из неокрепшего семени, и пустившего просторные корни.
Хотару отшагнула назад, собираясь тихо улизнуть из комнаты, когда со стороны кровати послышались легкие шорохи. В опаске брюнетка обернулась  и обнаружила то, чего больше всего сейчас опасалась. Нет – это была не Харука, а как раз Мичиру, которая из полуоткрытых век наблюдала за ней и улыбалась. Похоже, это ничуть не смутило русалку. Ловко выскользнув из объятий блондинки, скрипачка завернулась в простынь и подошла к Хотару склонившись над ней.
- Хотти, что-то случилось? Почему ты не спишь  в такое ранней утро? – ласковым взглядом обернулась на спящего в кровати Урана, влюбленными глазами не в силах оторваться от его силуэта. – Думаю, Харуке-папе, стоит выспаться,  – скрипачка провела ладонью по темным локонам девочки и склонившись коснулась губами ее макушки.
Отчего то на душе стало тепло, которое тут же стало растекаться по всему телу. Это начало самого счастливого дня. Хотару еще мгновение раздумывала, сказать ли художнице о первом снеге. Но наблюдая, как ее магнитом притягивает к постели, решила подождать завтрака. Все же снег никуда не убежит, а их счастье так мимолетно. Девочка лишь встала на носочки и прикоснулась губами к щеке Кайо, тут же улизнув за дверь. Оставив растерявшуюся Мичиру стоять посреди комнаты.
Что они делали дальше? Наверное, придавались любви. Любви и самим себе.



Сколько прошло времени?  Хотару и не заметила. Проведя все время за книжкой в зале. Она все ждала, что по лестнице сверху послышатся шаги, но их не следовало. А выходить на улицу одной не было желания. Уткнутся в окно, и наблюдать, как белые снежинка касаются земли и закрывают всю поверхностью собой, покрывая землю белым покрывалом. Это только сильнее погрузиться в грусть. А такое настроение обычно сразу же отображалось на здоровье ребенка.
«Еще час или два. Они обязательно спустятся. Я просто подожду. Им сейчас явно» – на щеках появились детские ямочки от легкой улыбки, и с такой мыслью Хотару погрузилась с сон.


- Хотару-чан, как не хорошо спать посреди такого прекрасного утра, - до сознания доносились отголоски знакомого голоса, начала слишком тихие, чтобы отчетливо различать, кому принадлежит этот голос. Позже этот же голос прозвучал уже где-то совсем близко и как будто с улыбкой.  – Хотару-чан.
Наконец создание бледного от рождения ребенка восприняло этот голос и дало толчок разуму, заставив приоткрыть тяжелые веки.
«Так странно.. Где я?.. Сецуна, Мичиру..  Хару..» - взгляд перемещается с человека на человека, так полностью и не осознавая, что эти ее близкие. Все будто в тумане и глаза затянуты дымкой. Ты видишь, прекрасно видишь силуэт, цвет глаз, волос, одежды, но так и не понимаешь, что они здесь делают. Почему все так улыбаются и смотрят меня. Кажется знакомая обстановка. Да. Это дом, в котором они живут. Что же за сомнения появились внутри. Половина тела, казалось, принадлежала даже не самой девочке. Его взяли, одолжили, на короткий срок, чтобы посмотреть на мир ее глазами. Демон? Или просто остатки сна, очередного кошмара, который никогда и не покидали ее. – «Кто ты? Что ты сделал со мной?» - но в ответ ничего не последовало. Тишина. Не успела Хотару моргнуть глазами, как мир перед глазами стал таким же, привычным и насыщенным разными красками. – «Надеюсь, они ничего не заметили. Не самое подходящее время для таких выходок.» - пришлось натянуть невинную улыбку и заморгать глазами, ссылаясь на сонное состояние.

Еще немного. Еще совсем чуть-чуть. Пару дней..


К концу недели Токио и вовсе запорошило снегом. Через пару часов наступит Рождество, которого все с нетерпением ждали. Ничего не менялось. Утро, день, вечер. Все время Хотару проводила дома и только по вечерам выбиралась на задний двор поиграть  с кем-то из «семьи» в снежки. Да и это длилось не долго, сил хватало буквально на час или и того меньше. В глаза все чаще стало темнеть, иногда даже не хватало сил встать с кровати. Здоровье и силы покидали ее каждый день. Нет, хуже того, каждый час. Так тошно чувствовать себя слабым и беззащитным существом, неспособным поднять руку, и сжать в ней ручку и блокнот. Глаза уставили читать книги, и строчки сами убегали от зрения. Сердце.. Порой оно замирало на несколько ударов, и совершенно не билось. Как сломавшийся механизм часов. Оно решила проиграться. Не плохая шутка для ребенка. А еще не было желания вставать и идти куда-то.  Лежать, протягивать ноги на постели, взяв в руку карандаш и записывая свои мечты на обоях. Но она прекрасно понимала, что это только усугубит положение и никому лучше не станет. Почему она так боялась рассказать им всем про свои мысли и видение, которые приходили в самые неожиданные моменты. Просто появлялись, и собственный разум покидал ее. 


Хотару сидела на ступеньках между вторым и первым этажом, а рядом лежало пальто. Сегодня они собирались прогуляться по парку. Сейчас уже как раз стемнело, по аллеям парка зажглись тысячи разноцветных фонарей, украшающих  темные уголки. Наверное, там будет не так много народу, так как все стремятся встретить рождество дома  в кругу семье и тепле. Все же полноценной семьей их не назовешь, да и дома будет слишком душить пространство.
Все так и произошло. В какой-то момент, картинки перед глазами стали сменяться слишком быстро. Машина, огни города, все мерцает и сливается в одно яркое пятно. Трасса, пробки. Еще немного и ноги ступают по асфальту. Как красиво, снежинки падают на ладони, тут же тают на теплых руках, превращаясь в капельки воды. Одинокие парочки то и дело появляются на окраинах парка. Влюбленные, позабывшие об окружающем мире, счастливые и нашедшие друг друга.
Хотару смотрела фиалковыми глазами на этот мир, которые начал мутнеть и приобретать черно-красные оттенки. А потом все стало, как в черно-белом кино. Два цвета, одна картинка. Рябь. И даже то размытое изображение исчезает.
Она умирала. Медленно и мучительно. Не могла сказать не слова. Для окружающих ее людей, казалось, что она просто исчезает на глазах и ей больно. Наверное, настолько сильно было искажено лицо девочки, коль эти трое с содроганием и слезами на глазах смотрели на нее. Она уже даже не стояла и не понимала, в каком положении находиться. Невесомость.  Так хотелось сказать:
«Мне не больно, не смотрите на меня так жалостливо. Мы обязательно встретимся еще.  В следующей жизни, может быть в другом теле.» - хотелось крикнуть все это – «Я слышу Вас. Мичиру-мама не плач, посмотрим меня. Не прячься лицом в плече Хару.  Запомните меня такой.»
Это был не Хаос. Это была смерть. Смерть, которая уже пару месяцев шла за ней по пятам. То настигала, то отступала. И наконец-то полностью завладела болезненной девочкой. Хотя и этой смерти, причиной было всемогущее зло. Как глупо вот так вот умереть. Короткий период времени, отведенный на жизнь. Ребенком умирать так легко, но не таким как Хотару. Она видела на этом свете слишком много ненависти и тьмы людей, и так мало тепла окружало ее. Она видела то, что не дано знать даже взрослому мужчине или женщине в этом городе. Все Токио содрогнулось на данную минуту. Еще пару вздохов и веки плотно сомкнуться. Как жаль, что не хватило сил дожить до Рождества. Но она увидела первый снег, успела погулять с любимыми людьми и увидеть город с другой стороны. Хотару прикрыла глаза и из последнего вздоха улыбнулась. Чистой, детской и открыто невинной улыбкой.
- Пять минут.. Пять минут до Рождества.. – мертвым  голосом отозвалась Плутон, все еще придерживая голову девочки. – Кто бы выдержал дольше..
Это конец. Да и начала не было. Просто точка в каком-то длинном, затянувшемся предложении.
Жизнь продолжается. И начинается новая битва.