Отклонение или Лал Земля Лал глава 71

       Сделав ещё пару виражей, я отключил маршевый двигатель, выровнял скорость, плавно опустил штурвал и направил корабль к открывшемуся, словно пасть дракона, швартовочному шлюзу. Бесформенная туша космической станции закрыла звёзды и проглотила наш кораблик, казавшийся, в сравнении с нею, таким маленьким и беззащитным. Я ещё немного опустил штурвал, и подвластный мне зверь мягко коснулся металлических плит посадочной площадки. Пасть шлюза захлопнулась, и вокруг корабля разлилось злобное шипение, это заработали мощные насосы, заполняя шлюз воздухом и теплом.
        Так закончился наш тренировочный, десятый по счёту, вылет. КК-7, который мы окрестили «какашкой», был необычайно послушным и маневренным аппаратом, а его скоростные характеристики колебались от зависания, то есть от ноля, до сверхсветовых скоростей. Надо, конечно, учитывать тот факт, что сравнивать его мне тогда было не с чем. Внешне, он напоминал слегка удлинённую каплю воды, с коротким хвостом, острым крючковатым носом, широкими треугольными крыльями, предназначенными для низкоскоростных полётов в атмосфере и, судя по всему, приходился дальним родственником самолёту. Ничего общего с сигарами, тарелками и пирамидами, которыми нас то и дело пугали на Земле.
       Экипаж состоял из четырёх человек, но кабина была просторной и могла свободно вместить ещё несколько пассажиров. Кресла экипажа были расположены крестом, перед каждым из них находился обзорный экран и пульт управления огнём. Каждый член экипажа отвечал за свой сектор, одну четвёртую часть пространства окружающего корабль. КК-7 был предназначен для космического боя и специально спроектирован так, чтобы вокруг него не оставалось мёртвых зон. То есть, находясь в центре какого-то определённого участка пространства, мы могли, без каких бы то ни было дополнительных манёвров, поразить любой объект находящийся в пределах досягаемости нашего огня. Правда, огневые системы расположенные в задней и боковых частях корабля были скорее предназначены для обороны, нежели для нападения, поскольку представляли собой ракеты малой мощности. Вся основная ударная сила находилась в передней части корабля и состояла из двух спаренных лазеров, сотни различных ракет и одной скорострельной, малого калибра, пушки, чьё присутствие в вооружении корабля выглядело просто смешным. Потому что стрелять из неё по бронированному, укутанному силовыми полями и обеспеченному различными активными средствами защиты военному кораблю, это всё равно, что охотиться на слона с рогаткой. Возможно, она предназначалась для работы с орбитальными спутниками или незащищёнными грузовыми кораблями, для которых она оставалась смертельным оружием, но, скорее всего, она служила для уничтожения ненужных форм жизни на колонизируемых планетах. Ведь крахры, избавляясь от братьев старших, проявляют удивительную заботу о братьях меньших, поэтому и не используют при захвате планет чрезмерно разрушительного оружия. Они же у нас большие любители инопланетной флоры и фауны. А до недавнего времени, КК-7 не являлись космическими истребителями, они выполняли исследовательские и захватнические функции, а так же использовались для проведения карательных акций. На мой взгляд, только это обстоятельство объясняло наличие в вооружении корабля этой игрушечной пушки, её просто решили оставить, на всякий случай. Хотя, вполне может быть, я ошибаюсь.
       Тот из членов экипажа, кто занимал переднее кресло, должен был не только следить за своим куском пространства, но и управлять кораблём. В нашем случае, это место занял я. Никто не возражал, ребята восприняли это, как что-то само собой разумеющееся. Мало того, они сами выбрали себе кресла, оставив мне то, что спереди. Впрочем, в случае необходимости, меня мог заменить кто угодно, ведь мы все учились этому, да и пульт управления был настолько прост, что не разобраться в нём мог, пожалуй, только младенец.
       КК-7 не был предназначен для дальних космических полётов, несмотря на то, что двигатель и запасы топлива вполне позволяли ему это. Он работал с основной космической базы, точно так же как, на Земле, самолёты работают с авианесущего крейсера. Поэтому в подготовленной для нас версии КК-7 не было никаких складских помещений, а, соответственно, и запасов еды. Хотя, в тех кораблях, которыми пользовались крахры, а мы первое время знакомились с КК-7 в его оригинальной версии, были и складские помещения, и запасы продуктов. Радовало только то, что крахры оставили санузел, без которого нам было бы крайне тяжело воплощать в жизнь свои планы, и в котором находился, пусть и небольшой, но всё-таки запас воды.
       Самая большая проблема заключалась в том, что мы совсем не знали космической навигации, и никто нас этому не учил. В общем-то, всё это понятно, крахры далеко не дураки, чтобы учить нас подобным вещам и наживать себе лишнюю головную боль. А так, куда мы денемся, если не знаем, куда деваться.
       Мы должны были работать в зоне прямой видимости локаторов, в противном случае, бесцельное блуждание в космосе, и венец всей жизни – голодная смерть. Мы, конечно, пытались, как могли, решить эту проблему, но всё это больше напоминало детские игры в разведчиков.
       Во время полётов, мы запоминали расположение звёзд, а потом, собирались в нашей комнате и рисовали карту звёздного неба. Рисовали - это, разумеется, громко сказано, поскольку, ни бумаги, ни карандашей, у нас не было. Просто, мы ставили, большие или меньшие, в зависимости от яркости звезды, кляксы красного вина на пожертвованную мною, для такого благого дела, простынь, исходя из того, что тёмная планета, вокруг которой вращается станция, является центром вселенной. Естественно мы понимали, что стоит нам оказаться в другой точке пространства, и уже знакомые нам созвездия станут выглядеть совсем иначе, но, тем не менее, продолжали ставить кляксы и даже давали этим кляксам громкие названия. Скорее всего, мы делали это для того, чтобы хоть что-то делать, правда, не признавались себе в этом, а говорили, что всё это для того, чтобы иметь возможность, если нам повезёт во всём остальном конечно, вернуться и превратить центр подготовки в космическую пыль. О корабле-носителе речь не шла, он должен был прекратить своё существование сразу после того, как наши КК-7 снарядят настоящими ракетами. И мы никогда не обсуждали, что будет с нами дальше. Все мы уже давно сделали свой выбор, или успешно делали вид, что сделали его, время покажет.
       Это обстоятельство, несомненно, отражалось и на нашем отношении к окружающим нас людям, которых мы, в случае успешного воплощения в жизнь наших замыслов, должны будем вычеркнуть из списка живых, и на наших отношениях между собой, и на нашем отношении ко всему вообще.
       С одной стороны, чувство постоянно висящего над головой топора, подталкивало нас к получению максимума из того, что возможно. С другой стороны, точно такой же топор висел над нами и раньше, что не помешало нам принять самое жёсткое, по отношению к самим себе, и самое нелогичное, с точки зрения окружающих, решение, которое, пока, никто не отменял. Возвращение в мою жизнь Людмилы, как бы, освобождало меня от данного ранее слова, но если бы я так поступил, поддавшись на некоторое непонимание Людмилой сложившейся ситуации, то, скорее всего, это бы привело к ещё большему напряжению внутри нашей группы, а, возможно, и к её развалу.
       Всё дело в том, что теперь мы жили вместе - мальчики и девочки. Правда, мы отселили девчонок в соседние комнаты, благо не все они оказались заняты, а вот остальные экипажи разместились согласно штатному расписанию.
       После того, как русский сектор перевели в центр подготовки пилотов и фактически разбили на пары, все прежние ограничения были сняты. Неудивительно, что жители нашего островка, в свободное от занятий время, принялись с упоением заниматься любовью, начиная воспринимать неволю, как райскую жизнь, забывая прошлое и неестественно быстро превращаясь в слабоумных скотов, которыми нас, судя по всему, и хотели видеть крахры. Они всё правильно рассчитали, что ещё делать молодым людям разных полов при наличии еды, вина и отсутствии каких-либо развлечений? Только это. Ну и мордобой, конечно, как средство от скуки и способ повысить свой статус.
       На этом красочном фоне мы выглядели блёклым пятном, не вписывающимся в общую картину, поскольку продолжали поддерживать исключительно дружеские отношения. Хотя, если не вдаваться в постельные подробности, точнее, в отсутствие оных, и оценивать наши отношения с общедоступной стороны, мы ничем не отличались от остальных, даже морды били, время от времени, чтобы не возникало особого желания, занять уже занятую нами нишу. Нет, мы, конечно же, не монахи, а обыкновенные люди и, наверное, потому, что мы всё ещё продолжали считать себя людьми, мы вполне сознательно отказывались от этого несомненного удовольствия, чем, на мой взгляд, выгодно отличались от окружающих. Впрочем, они тоже поступали вполне осознанно. Каждому своё.
       Но, конечно же, не только данное когда-то слово удерживало нас от более близких отношений, у нас была ещё одна причина так себя вести, и очень даже веская. Что будет с нами, если девушки вдруг забеременеют? Одно дело отказаться от своей собственной жизни, что, в общем-то, тоже совсем непросто, и совсем другое дело, убить своего ребёнка, пусть даже ещё не родившегося. Здесь может и камень сломаться. И, вполне возможно, сломается. А потом что? Вечное рабство себе и своим потомкам? Кстати, в отличии от базы, где наших подружек, в обязательном порядке, буквально нашпиговывали противозачаточными пилюлями, здесь, ничего подобного не происходило. И, как следствие, это привело к тому, что большая половина прекрасного пола уже находилась в самом, что ни на есть, интересном положении. А ведь прошло всего два месяца, как мы здесь. Что-то изменилось в отношении крахров к нашему бытию. Впрочем, ведь ясно что. Люди тоже создают фермы для выращивания нужных форм жизни – животных, растений и даже микроскопических тварей.
       Так и крахры. Несмотря на то, что они способны преодолеть десятки световых лет в считанные дни, возможно, всё-таки, Земля находится для них слишком далеко, экономически невыгодно, или материал уже не тот, что раньше, умнеет, слабеет, отдача всё меньше и меньше, или ещё какие-нибудь сложности, связанные, например, с работой подготовительных групп. Видимо, стало проще организовать ферму, специализирующуюся на разведении человека, здесь, у себя, под боком, да ещё и привязать к ней родственными узами. Дети – знаете ли. А для детей, железная клетка - дом родной, а крахры, безусловно, боги.
       К счастью, мы это понимали и старательно избегали более тесных контактов. Даже Том, который сначала, когда только попал в нашу компанию, был несколько раздосадован подобным обстоятельством, вскоре согласился с нашими доводами. Не знаю, но, мне кажется, ему, в любом случае, ничего не светило, поскольку его напарницей, если можно так сказать, была Лариса. Разве что искать утешение на стороне, но это вряд ли. Кто бы ему позволил? За подобную вольность можно было не только по морде получить. Как бы то ни было, с ним было проще, чем с Людмилой, которая никак не могла меня понять, и это вносило в наши отношения дополнительные сложности.
       С Ларисой у нас всё было по-прежнему - дружеская, немного натянутая, болтовня, не покидающее меня чувство вины и затаившаяся в её глазах грусть.
       Всё остальное тоже было по-прежнему. Мы продолжали держаться вместе, стараясь проводить время со своими друзьями. Это не значит, что мы не общались с другими ребятами, просто такова природа человека. Любое сообщество или основная группа, делится на более маленькие группы, которые, в свою очередь, делятся на группы по возрасту, полу, интересам, потом ещё и ещё, пока не остаётся двое, а потом одна - отдельная личность. Наша группа – это была наша группа, двенадцать человек, чьи судьбы, волею судьбы, переплелись в один тесный клубок.
       Шипение снаружи прекратилось, и Сергей незамедлительно открыл люк, впуская в корабль щедро сдобренный ароматизаторами воздух. На этот раз, это был запах хвои.
       - Вылезай, приехали! – весело рявкнул он и выпрыгнул из кабины, не дожидаясь пока опустится нижняя часть люка со ступеньками.
       Сергей оставался Сергеем, уныние с ним не было знакомо.
       Следующей, спустя секунду, выпрыгнула Катя, предварительно убедившись, что Сергей уже готов подставить руки. Она повисла у него на шее.
       - Уф, - выдохнул Сергей. – Чуть не раздавила.
       - Правда? – удивлённо округлила глаза Катя, даже и не пытаясь освободить его шею.
       - Ступеньки же есть, - возмутился Сергей и пообещал. - Всё, в следующий раз, ни за что ловить не буду.
       - Даже за поцелуй?
       - Ну, за два, - протянул Сергей, делая лицо мыслителя столкнувшегося с очень трудной задачей. – Я, может быть, подумаю.
       - А может тебе ещё чего? – ласково осведомилась Катя и тут же отрезала. – Одного хватит.
       - Тогда не буду, - разочарованно вздохнул Сергей.
       - А куда ты денешься? – сладко пропела Катя, чмокая его в щёку.
       - Никуда, - тут же согласился Сергей, но спустя секунду добавил. – Просто, в сторону отойду.
       - Ах так? – в свою очередь возмутилась Катя, сопровождая своё возмущение громким шлепком по Сергеевой спине. – Теперь и одного не получишь.
       - Я же пошутил, - попытался оправдаться Сергей. – Нельзя быть такой жестокой.
       - Виновен, - в ответ на его мольбы, вынесла окончательный приговор Катя.
       Глядя на них, я не смог сдержать улыбки.
       - Злат, что с тобой? - спросила Людмила, подходя ко мне сзади и касаясь рукой моего плеча.
       - Ничего, - я улыбнулся и ей. – Задумался что-то.
       - И долго вы там? – голос Сергея был полон нетерпения.
       - Даём вам возможность нацеловаться, - ответил я, отключая основное освещение и расстёгивая ремни.
       - Ты всё слышала? – спросил у Кати Сергей.
       Раздался ещё один звучный чмок.
       - А мы? – наклонилась ко мне Людмила.
       Я перегнулся через сидение.
       - О-ё-ёй! Катя, ты только посмотри, что они делают! – немедленно отреагировал Сергей, который стоял лицом к люку, и которому было видно всё происходящее в кабине корабля.
       В ответ, Людмила показала ему язык.
       - Ябеда, - заключила она.
       - Ну вот, - Сергей возмущённо развёл руками и посмотрел на Катю, как бы ища поддержки. – Они ещё и дразнятся.
       - А ты не подсматривай, - ответила Катя, занимая сторону Людмилы.
       - И ты туда же, - вздохнул Сергей.
       Я выбрался из кресла и пошёл вслед за Людмилой, которая не стала меня ждать, а поспешила вниз, возможно, решив разобраться с Сергеем.
       - У меня есть предложение, - заявил Сергей после того, как я спустился на площадку. – Давайте закатим банкет.
       - В честь чего? – спросила Катя, которая рядом с Сергеем казалась просто девчонкой, только косичек не хватало.
       - Если некоторые не могут считать, - начал Сергей и тут же получил ладошкой по плечу. – Или не помнят, - поправился он. – Напоминаю, у нас сегодня был десятый полёт, а Злат такие кренделя выделывал, просто грех не отметить. Короче, я голосую за банкет.
       - А ребята? – Катя дёрнула его за рукав. – Они же во второй группе, только через три часа вернутся.
       - Я тоже голосую за банкет, - сказала Людмила. – Но только через три часа, когда ребята вернутся.
       - Хорошо, - немедленно согласился Сергей. – Большой банкет через три часа, а сейчас маленькое застолье.
       Они засмеялись.
       - Согласна.
       - А ты, Катя?
       - Я тоже.
       Сергей повернулся ко мне:
       - Ну, а ты что молчишь, Злат?
       - Начинайте без меня. Устал я что-то сегодня. Лучше пойду, отдохну. Может, заснуть получится.
       - Та-ак, - протянул Сергей, становясь совершенно серьёзным и впиваясь в меня глазами. – Грядут большие перемены.
       - Ты о чём? – Катя, которая уже начала движение к выходу из шлюза, остановилась и запрокинула голову, стараясь заглянуть Сергею в глаза.
       - Всё о том же, - ответил Сергей и указал на меня кивком головы. - Перед вами, ходячий барометр перемен. Я уже давно заметил, когда у него такое мерзопакостное настроение, как сейчас, обязательно что-то случится. Последний раз он был таким два месяца назад, как раз перед нашим отправлением сюда.
       - Да брось ты людей стращать, - отмахнулся я. – Просто я устал и хочу спать.
       - Ага, - усмехнулся Сергей. – Как обычно.
       - Это правда, Злат? – спросила Катя, заворожено глядя на меня своими, необычайно огромными, зелёными глазами.
       «Большой ребёнок», - подумал я и улыбнулся.
       - Правда спать хочу, - добавил я вслух.
       - Раньше я за ним ничего подобного не замечала, - вступилась за меня Людмила.
       - Просто не присматривалась, - продолжал гнуть свою линию Сергей. – А может быть, он, и действительно, раньше другим был.
       - Ладно вам. Нашли, что обсуждать. Нет, чтобы о женщинах поговорить, - попытался пошутить я, оставляя друзей и направляясь к себе в комнату.
       - Ну, девчонки, - услышал я за спиной голос Сергея. – Придётся нам втроём праздновать. Тем более, недолго нам осталось.
       И чуть позже:
       - Не надо, Люда, оставь его. Ты знала другого Злата, а тот Злат – это не этот Злат, этого лучше знаю я. Поверь, к нему в таком состоянии лучше не подходить. Дай бог, чтобы я ошибался.
       Я понимал беспокойство Сергея, ведь все мы живём до первого настоящего вылета. Понятно, что, подсознательно, хочется отодвинуть это время. Ну, чем не жизнь? У нас есть всё – и крыша над головой, и еда, и подружки. А что взамен? Смерть. И хорошо, если быстрая. Трудно сделать выбор в такой ситуации, ещё сложнее будет его осуществить. Слова – это одно, а действия – совсем другое. Ну, ладно мы, обозлённые на весь мир и щупавшие смерть собственными руками, а они? Разве можно, даже на секунду, представить, что такие огромные зелёные глаза могут закрыться? А может, это и есть истинная причина беспокойства Сергея? Неужели он влюбился по-настоящему? А почему бы и нет? Он ведь человек, в отличии от некоторых.
       Я усмехнулся и толкнул дверь. Спать не хотелось, хотелось просто побыть одному. Я подошёл к кровати и принял горизонтальное положение, даже не потрудившись снять ботинки, всё равно мне здесь больше не спать.
       Стоп! О чём это я? Меня непроизвольно передёрнуло. Получается, я тоже поверил Сергею?
       Нет. Я заметил это раньше, чем он. Ведь никто не знает меня лучше, чем я сам. Просто, я никогда не признавался себе в этом, каждый раз объясняя случившееся обычным совпадением. Надо же, оказывается, у меня есть дар предвидения. Это, наверное, тоже благодаря тому, что я не совсем человек, вернее, совсем не человек. Похоже, в моих жилах, и в правду, течёт голубая кровь (не даром же Гром называл меня – господином) просто она умело маскируется под красную.
       Кто же я, в конце концов? Что за выкидыш природы, не относящейся ни к одному разумному племени? Существует ли оно ещё? Бесчисленное количество раз я задавал себе эти вопросы, но так и не нашёл приемлемого ответа. А может быть, его просто нет. Скорей бы вылет, и к чёрту в пасть. Я сжал голову руками и постарался выбросить из неё скопившийся мусор мыслей.
       - Спать, спать…, - повторял я, как заклинание.
       И, бог милостив, мне это удалось: сначала я провалился в какую-то тёмную пропасть, а потом, сразу из неё, оказался в райском саду. Вокруг меня цвели яблони. Мне кажется, я даже чувствовал их аромат. Я стоял в саду, не зная куда идти и что делать. И в этот момент, меня кто-то позвал. Не словами, а как-то так, беззвучно. Я обернулся и увидел её. Сердце бешено застучало. Она была такой же, как и тогда, когда приходила ко мне в первый раз – лёгкая, безоблачная, с распущенными золотыми волосами, одетая в бело-розовое платье, сотканное из цветов окружающих нас яблонь.
       «Кто ты?» - спросил я, неожиданно испугавшись, что она не ответит, а снова исчезнет, как тогда.
       «Я – часть твоей жизни, и я иду к тебе», - вопреки моей тревоге, ответила она и начала таять.
       «Нет, нет», - с трудом шевеля отчего-то непослушными губами, шептал я, пытаясь остановить её, но не смог, она растаяла, а меня снова поглотила чёрная пропасть, которая быстро пронесла меня сквозь свою безграничную глубину и вышвырнула в великое ничто.
       Я открыл глаза. Сердце стучало так, будто бы оно окончательно вознамерилось выпрыгнуть из груди, ну, или, на худой конец, сломать мне хотя бы парочку рёбер. Почувствовав чьё-то присутствие, я повернул голову, на соседней кровати, пристроив ноги на табурет, полулежал Сергей.
       - На, выпей, - предложил он, протягивая мне полную бутылку какого-то красного вина.
       Я не стал отказываться (во рту было сухо, как в пустыне) и сразу же отхлебнул добрую половину.
       - Спасибо, - поблагодарил я, отдышавшись, и вытер рукавом губы.
       - Пожалуйста, - ответил Сергей и, забрав у меня бутылку, сделал глоток.
       - Что-нибудь случилось?
       - Да нет, ничего, - Сергей пожал плечами. – Если, конечно, не считать того, что ты орал, как сумасшедший.
       - Орал? – удивился я.
       - Ещё как орал, - усмехнулся Сергей. - Аж над кроватью подпрыгивал.
       - И что я орал?
       - Нет, нет… Несколько раз повторил. И тянулся к чему-то. Забирали там у тебя что-то, что ли?
       - Почти что так.
       Мы докончили бутылку и закурили.
       - Долго я спал? – спросил я, почему-то не додумавшись посмотреть на часы.
       - Откуда ж я знаю, когда ты заснул? А вообще, почти четыри часа прошло. Ребята уже, минут сорок, как вернулись.
       - А ты что здесь?
       - Девчонки за тобой послали, неймётся им, а я будить не захотел. Хорошо хоть вот эту взял, - он кивнул головой в сторону бутылки.
       - Мало взял.
       - Вижу, что мало. Сходить?
       - Не надо.
       Мы замолчали. Я вспоминал недавнее видение и пытался понять, для чего оно было мне дано. В том, что пришло время крутых перемен и жестоких испытаний, я не сомневался. Просто, хотелось знать, куда меня заведёт очередной поворот судьбы, и не будет ли он последним.
       - Ничего не хочешь мне сказать? – нарушил молчание Сергей, бросив в мою сторону быстрый взгляд, в котором читалась надежда на то, что я не скажу – нет.
       - Хочу, - ответил я, не желая разрушать его надежду и, в то же время, стремясь уйти от ответа. – Ты, только что, спас меня от жажды.
       - И это всё?
       - А разве этого мало?
       - Для меня – да. Я думал, я тебе друг.
       - Ты мне друг. Просто, я не хочу, чтобы ты на до мной смеялся.
       - Не буду, – пообещал он. – Хотя бы потому, что от этого зависит и моя жизнь.
       - Тогда, слушай, - ответил я, всё ещё не решив, до какой степени я готов сказать ему правду. - Мне снова приснилась она.
       - Кто - она?
       - Девушка.
       - С косой или без? – усмехнулся Сергей.
       - С распущенными волосами.
       - Прости, Злат, - извинился он. - Неудачная шутка.
       - Ладно. Помнишь, я тебе рассказывал, девушка, с золотыми волосами, такая, что только в мечтах можно увидеть?
       - Уж, не та ли это особа, которая приснилась тебе, как раз перед тем, как нас сюда закинули?
       - Да. Она.
       - Не обижайся, Злат, но, что-то, она мне не особо нравится. Сначала нас сюда швырнули, а теперь куда?
       - Я не обижаюсь. Только она здесь ни при чём. Да и не случилось с нами ничего плохого. Скорее, наоборот, если подумать. Останься мы на базе, уже давно могли бы на какой-нибудь планете загнуться.
       - И то верно, - согласился Сергей. – Признаю, поспешил с оценкой. Возможно, ты прав, и она не ангел зла, а ангел хранитель.
       - Понимаешь, Серёжа, я её знаю.
       - Ничего удивительно, каждому знакома своя мечта, если она у него есть, конечно.
       - Нет, мне кажется, это не просто мечта. Я её знаю. Знаю по-настоящему, не смотря на то, что никогда раньше не видел.
       - Обычно так не бывает, но ты - совсем другое дело. Я тебе верю.
       - Какое это я другое дело?
       - Я не знаю. Это знаешь ты. Только молчишь почему-то. Вот и сейчас не хочешь ничего говорить.
       - Просто, мне нечего сказать. Те, малые крохи, которые сохранила моя память, больше похожи на сон, в который я и сам с трудом верю.
       Сергей взял сигарету и закурил, я тоже.
       - Согласен, это не моё дело. Не хочешь, не говори. Достаточно и того, что, находясь рядом с тобой, я до сих пор жив, да и ребята тоже. И не отнекивайся, я знаю, что это так.
       - Я не отнекиваюсь, я объясняю. Ты пойми, я, действительно, о себе почти ничего не знаю. Кроме, пожалуй, одного: вряд ли я человек.
       Сергей даже не шелохнулся. Он продолжал лежать откинувшись на подушку и смотрел куда-то в потолок.
       - Я так и думал, - просто сказал он.
       - Почему? – усмехнулся я, неожиданно испытав огромное облегчение.
       - Не знаю. Ты не такой, как все.
       - Ты тоже не такой, как все, - попытался пошутить я.
       - Я это ещё на Косже понял, - продолжил Сергей, не обратив внимания на мои слова. – Ребята не видели, а я тогда в сторону отошёл, чтобы сбоку тебя, если вдруг что, прикрыть. Я видел, как ты с драконом разговаривал, хотя и не понял ничего, ты ведь тоже по-ихнему каркал.
       - Ты же вроде со всеми стоял?
       - Я вернулся, когда понял, что тебе ничего не грозит.
       - Спасибо, что прикрывал.
       - Расскажи мне о себе.
       - Что?
       - Всё. Ну, в смысле…
       - Я понял. Попробую.
       Я расстегнул куртку и достал медальон.
       - Что это? – спросил Сергей, поднимаясь над подушкой.
       - Это, Серёжа, то, с чего следует начать.
       Но, видимо, судьба решила, что для остального ещё не пришло время, и что Сергею вполне достаточно того, что он уже узнал, потому что, в следующее мгновение, дверь широко распахнулась, и в комнату, чуть ли не одновременно, ворвались Катя и Людмила.
       - И сколько вас ещё можно ждать? Тебя только за смертью посылать, - обрушилась Катя на Сергея. – Ушёл и с концами.
       - Так мы ж, вот, уже идём, - ответил Сергей, быстро поднимаясь. – Злат только что проснулся, - соврал он. - Сейчас умоется, и пойдём.
       - Ой, Злат, покажи! – воскликнула Катя, увидев медальон, который я поспешно засовывал себе под куртку. – Не будь жадиной.
       - И правда, Злат, покажи, - присоединилась к ней Людмила, а потом махнула рукой. – Бесполезно, Катя. Он не любит о нём говорить. Точнее, ничего не говорит, даже мне. И не показывает.
       - Почему, Злат? – удивлённо спросила Катя.
       Я попытался отвертеться и перевести всё в шутку, что мне не особенно удалось, поскольку детская непосредственность Кати буквально обезоруживала, но тут мне на помощь пришли крахры. По-хамски врываясь в нашу жизнь, громко заговорила система оповещения, которая, по-моему, была вмонтирована абсолютно во все стены.
       - Первому, второму, третьему, четвёртому и пятому экипажам срочно собраться в большом зале, - хрипло выдала она и, повторив ещё раз, замолчала.
       Сергей криво усмехнулся, бросил взгляд в мою сторону, а затем многозначительно посмотрел на девчонок.
       - Ну, что я вам говорил? – спросил он и, не дожидаясь ответа, заключил. - Ходячий барометр.
       Всё дело в том, что первый, второй и третий экипажи – это мы. Не знаю, чем это мы так полюбились господину Кра, но и здесь, в центре, при присвоении экипажам номеров, нам достались первые. Не спорю, мы много и хорошо убивали, но знает ли он, что больше всего на свете, мы ненавидели его и его соплеменников? Наверное, знает. И при этом, ему глубоко плевать. Это или чрезмерная уверенность в нашем послушании (ибо деваться нам некуда) или есть что-то такое, о чём знает он, но не знаем мы. Что-то такое, что позволяет ему не переживать за собственную безопасность.  Если второе, то - это плохо, очень плохо.
       - Злат, а ты что молчишь? – спросила Катя, возможно, надеясь, что я, в очередной раз, опровергну слова Сергея и лишу происходящее скрытого подтекста, который тяжким грузом опустился на наши плечи.
       Я посмотрел на неё, посмотрел на Людмилу, Сергея и понял, что не имею права, говорить неправду. Зачем давать ложные надежды, а потом успокаивать и снова обещать что-то несбыточное. Пусть лучше, уже сейчас, будут готовы ко всему.
       - А что тут говорить? – ответил я, отбрасывая в сторону полотенце и пряча под куртку нашу карту звёздного неба. – Видимо, пришло время заплатить по счетам. Заплатить, как должно. А там, я же не бог, чтобы всё знать, поживём, увидим.
       - И хватит сопли пускать, - неожиданно обозлился Сергей, сопровождая свои слова непредназначенными для девичьих ушей выражениями. – Пошли. Чем раньше, тем лучше.
       - Серёжа! – Катя вцепилась в его руку и чуть не плакала.
       - Брось, - он вырвал руку и вышел из комнаты.
       Я не могу утешать, поэтому я тоже не стал задерживаться.
       Через пять минут, мы собрались в большом зале. Катя всё ещё шмыгала носом, роняя на пол тяжёлые капли слёз. Людмила была напугана и, чтобы не испугаться до конца, успокаивала Катю. Сергей стоял в стороне, не глядя в нашу сторону, и был злой, как собака. Влад, прислонившись к стене, смолил сигарету и делал вид, что ему всё до лампочки. Немного подвыпивший Том ни на шаг не отходил от Ларисы, с упорством достойным восхищения, пытаясь обнять её за талию. Увидев, что я на неё смотрю, она улыбнулась. Ксюша, Марина и Алиса о чём-то шептались. Андрей и Владимир сосали коньяк. Остальные меня не интересовали, разве что Гарик. Когда наши взгляды встретились, он злобно оскалил зубы.
       Появился господин Кра. Он был краток.
       - Пришло время показать, чему вы научились, - сказал он. – Вылет через двадцать минут.
       Он ушёл. Стены вздрогнули и открыли коридор, ведущий к швартовочному шлюзу транспортного корабля. Возвращаться в комнату смысла не было, да и не за чем. Сергей снова стал самим собой, только, пожалуй, выглядел устало. Катя подошла и прижалась к нему. Людмила оказалась рядом со мной, и мы вместе покинули зал.
       Ровно через час, мы сидели в привычных креслах-лежанках и были уже очень далеко от центра. Начиналась новая жизнь, или кончалась старая. Как глупо.