1327

***

Прекрасные юные девушки моей любви домогаются, но их уровень развития таков, что они мне могут лишь нравиться. И ещё они возбуждают во мне сильную похоть и было бы великим блудом с моей стороны их любовью воспользоваться. Те, кого сам я способен любить – и с каковою способностью не в силах расстаться, не взирая на всю их ко мне нелюбовь и с другими разврат, ибо уровни наши похожи – похоти не вызывают почти никакой – невозможно насилье над равным…

Нет, так не пойдет, требую второго раунда обсуждения этой важной темы:

До любимой мной дружбы с равным слишком далеко, она нереальна в условиях маразматического уровня развития человеческих личностей, а с другой стороны,  мои сексуальные желания – это объективная реальность, которую вряд ли смогут взять штурмом какие-либо революции и растворить некие эволюции. Пусть будет только любовное общение тел (мы всегда будем хотеть друг друга), пусть мне будет труднее без понимания друга. Да и не верю я, что жена такого человека, как я, не сможет раскрыть пошире глаза и меняться, если действительно любит меня. Правда, мне ещё не доводилось выступать в роли учителя, но кто сказал, что я и в присутствии секса не способен расти и меняться…
(Но не в мечтах ли только и в проекте мне так вот нравится любить? Это что-то вроде мечты о богатстве. Я слишком сильно обременен и без капельки помощи…)

***

Всё время вроде совершенствуясь, однако, отмирала, отлетала, в размерах уменьшалась голова. Осталось тело безголовым. Есть лишь старые головы на нем, что уже в железные ящики  с электроникой внутри переродились и, хотя эти головы прекрасно говорят, они мертвы, ведь ничего не видят и не слышат… Все же, думаю, не вечно планете нашей пустовать: во множестве на теле проклюнутся головки, сначала маленькие, как грецкие орехи, но потом одна, как водится, начнет всех побеждать…

***

Сначала я завод представил: зимний вечер, т.е. холод, темнота и дым над трубами и пустоты безлюдье полное…
Потом деревню: тоже зимний вечер,  холод, темнота, дымы и полное  безлюдье…

Да, везде сплошная пустота и я плыву – на берегу реки деревня и вода, как  понимаете, холодная, потому что зимний вечер, и я хотел бы лучше голым постоять на заводской трамвайной остановке…

***

Вместо того, чтобы меня удивить, например, засучить рукава и помочь, она мне только надоедала звонками. Ничего лучшего не придумали чувства её. Правда, сократила свой разговор бесконечный, после того как я её удивил просьбой об этом, но стала звать меня «друг мой сердечный», вздохом вперемежку с иронией намекая на горемычность мою, раз не хочу приличную женщину в жены брать и спокойно ****ь…