Бабочка и Паук

Затрепетав крыльями, бабочка в последний раз дернула крыльями и прекратила бесплодные попытки вырваться. Паутина плотным коконом обвивала хрупкое тельце насекомого, не оставляя ни единого шанса на спасение. Усики бабочки безвольно повисли, она приготовилась к своей участи – быть съеденной. Потому что в этот момент с едва заметных липких нитей сорвались последние капли росы. Палач начал путь к жертве.
Когда паук почти вплотную приблизился к бабочке, она посмотрела на него своими огромными, темными, бесконечно печальными глазами. В них было столько тоски и желания жить, столько нежности и гипнотического притяжения, что восьмилапый злодей на мгновение замер. Пленница безмолвно молила об освобождении. Тельце бабочки конвульсивно дернулось. Паутина, в которой запуталась крылатая красавица, была не просто липким переплетением нитей. Она была покрыта ядом, убивающем всех, кто попадался в сеть. И бабочка тоже умирала.
Пауки никогда не сочувствуют жертвам. В конце концов, они едят, чтобы жить. Все равны перед законами природы. И каждый оттачивает навыки выживания. Но этот паук не знал, что в его ловушку попалась не обыкновенная бабочка. И хоть сама она тоже не знала, что стала жертвой не простого паука, старалась выжить. Вот только сейчас ей не могла помочь эта способность. Но ничего другого умирающему насекомому не оставалось – это было выше ее. Глаза были не просто гипнотически прекрасны – они действительно лишали способности мыслить всех, кому не посчастливилось заглянуть в эти пугающе-черные глубины, в которых, казалось, отражалась судьба.
Бабочка затихла. Беспорядочные движения, показная покорность – больше ничего. Только бессмысленно выпученные поблекшие глаза.
Паук тоже не шевелился, продолжая смотреть на свою жертву. Казалось бы – вот он, победитель. Осталось только съесть насекомое. Вот только паук не торопился приступить к трапезе. Он все стоял на своих восьми мохнатых лапах, и не мог отвести взгляда от мертвой бабочки. Подошел к ней совсем близко, все так же не прерывая зрительного контакта. Положил на переплетение ядовитых для всех, кроме него, нитей голову – туда, где еще недавно билось маленькое сердечко, - и продолжил любоваться пленницей.
Прошел день. Потом еще один. Паук был истощен, в его глазах уже не было жизни. Он доживал последние часы. Но не сводил взгляда со своей прекрасной обольстительницы.