О философском понимании смысла революции

«Есть робкие умы, которые честно верят в эволюцию идей, смутно надеются на соответствующие изменения в положении вещей… Они одновременно и призывают и отдаляют революцию; они отрицательно относятся к современному обществу и мечтают о будущем, как-будто оно может явиться внезапно, чудом, без болезненного разрыва старого мира с новым»1.
В этих словах Элизе Реклю – парадокс отношения человека к революции: страшной, загадочной и неудержимо привлекательной.
ХХ век легализовал революцию. Она стала неотделимой от представления людей о мире, в котором они живут. Она сама стала частью жизни.
В современном восприятии революции прочно утвердилось понимание ее в качестве некоего сокрушения рубежа, барьера, преграды, которое несет в себе разрушение устойчивости предшествующего системного состояния, преодоление его «нормальности» «ненормальностью» переходного периода, через которое утверждается новая системная целостность.
Подобные представления вошли в употребление примерно в середине ХIХ века сменив апокалипсическое видение революции, которое утверждалось со времен великих европейских социальных бурь XVI – XVIII веков.
В ту пору достоянием массового сознания вновь стало ясное видение изменчивости общественного устройства и необходимости его целесообразного и, по возможности, рационального преобразования. Однако смысл инноваций тогда видели прежде всего в восстановлении утраченных истин и ценностей. Кроме того, революция тогда воспринималась в качестве некоего готового будущего, которое непосредственно в борьбе и противостоянии утверждается для грядущего счастья и процветания.
Потребность нынешнего времени состоит в максимальной универсализации революции как явления, в понимании ее не как средства достижения неких более или менее великих целей в различных областях деятельности, а осознании ее в качестве единственно возможного способа существования человека в мире и во вселенной.
Бытие человека есть прежде всего революционное бытие, «бытие в революции», бытие внутри революции, порождающее напрямую бесконечную множественность и альтернативность вариантов хозяйственного, социокультурного, политического, индивидуального человеческого бытия.
Революция есть постоянное, бесконечное и неуничтожимое присутствие в мире некой универсальной дуальности выбора абсолютно равных по своей потенции тезисов, самоосваивающих себя и свою противоположность. Каждый из них развивается до самовыедания смысла, до взрыва альтернативной множественности возможностей иных дуальностей, порождающих иную логику выбора.
Неизбежная разница темпов данного процесса и есть чувственно воспринимаемый революционный сдвиг в субъективном предпочтении наиболее эффективного пути в самоосвоении избранных элементов множества дуальных единств.
Таким образом, революционный поворот есть сознательный выбор, уточнение предпочтения, какого-либо элемента бесконечного множества тезисов, который наиболее быстро и эффективно здесь и сейчас может продемонстрировать привлекательность порожденной им альтернативной множественности.
В традиционном и на ранних стадиях индустриального общества скорость означенных процессов реализации предпочтения и саморазрушения была недостаточно велика. Это и породило осознание наличия особой революционной эпохи, символизирующей мучительную медленность процессов саморазрушения и выбора предпочтений. Большинство практических субъектов социального опыта и рассудка попросту не успевали воспринимать меняющиеся направления развития, сталкивались множества представлений о нем, вызывая самые разнообразные конфликты. Скорость подобных процессов в современном мире такова, что практически исключает предметное разрушение отвергаемого: оно лишь уходит на периферию материального либо духовного бытия, продолжая свое существование в качестве маргинальной альтернативности, имеющей шансы в другое время и в других условиях доказать свое преимущество. В случае наиболее устойчивого отторжения, тезис как бы консервируется в реликтовых формах, сохраняя потенцию и возможность дождаться своего часа. Хочу особо подчеркнуть, что этот процесс вечен. И при коммунизме и после страшного суда избранная сущность сохранит свою противоречивую дуальность, также будет самовыедать свой смысл и предоставлять на выбор бесконечное число новых и новых множеств бытийного обустройства.
Следовательно, революция предстает перед нами бесконечным процессом, выступающим основой самого бытия как такового. Революция, понимаемая онтологически, не возникает в определенный момент времени как  некое свойство социальной, политической или экономической жизни человека. Она не есть  «событие», «со - бытие» то есть нечто возникающее рядом или внутри появляющееся как некая черта бытия, его качественно особое проявление в человеческом существовании.
 Революция и есть по своей природе само бытие человека, проявление  онтологической устремленности его духа и  воли.
Она возникает как самотворящее качество разума, как  его воля к господству над телесным и чувственным, как дуальное  творение-разрушение выводящее волю к постижению инобытия,  иного бытия,  создаваемого в апофатическом пространстве духа и устремляющегося посредством воли к революции  в свое предметное воплощение в человеческой жизни. 
Вводимые мною понятия апофатического пространства революции а также апофатических координат революционного бытия есть прямое продолжение идеи В.А Конева который ввел «…понятие Дантовых координат как специфического пространства, в котором определяется ценностное бытие. В отличие от Декартовых координат, в пространстве которых вещь протяженная определяется через отождествление с их значением, Дантовы координаты требуют воздержания от отождествления с ними, отрицания их значения, в результате чего в их пространстве конституируется культурное бытие как ценностное бытие, прежде всего, бытие человека как личности. Апофатическое пространство Дантовых координат требует личностной активности человека, простейшей формой которой и выступает воздержание»2         
           Особенность понимания апофатического пространства революции состоит в стремлении не к воздержанию от  отождествления с практикой реального человеческого бытия, а в прямых совмещениях его с социальной реальностью.  Революционная апофатика предстает таким образом как альтернативное бытие  к реализации которого человек активно стремиться не только в сфере культуры , но и в пространстве социальной практики в качестве носителя альтернативных социокультурных ценностей.
          Следует обратить внимание также на «объективный», до человеческий и вне  человеческий момент революции. Он бытийствует во всем многообразии космических и природных процессов. В этом реализуется то, что традиционно принято называть «эволюцией», реализацией некоего сверхзамысла всеобщих закономерностей космического бытия, возникновением новых форм неживой и живой материи,  где фактически разворачивается внутренне-революционный процесс. Особенностью его является отсутствие субъекта, несущего в себе осознанный выбор знания и самоосознания происходящих изменений. Так, до конца реализовавшие себя и биологически «обессмыслившие» собственное существование динозавры уступили инициативу в освоении биосферы млекопитающим. Считаю, что эволюция не является самостоятельно существующим явлением, она лишь отражает регистрацию несовпадения темпов революционных изменений свойственных для природы и социума.
За этим «эволюционным» проявлением революции мы обнаруживаем постоянно присутствующий и усиливающийся субъективный фактор. Ее проявления перестают быть слепой игрой стихий именно тогда, когда носителем ее становится человек, реализующий себя в качестве  «человека революционного».(homo revolutionaries).  Когда сполна реализуется его способность менять общество не только на основе рационально выстроенных целей, но и на основе реализации собственной воли, которая выступает, прежде всего, как революционная воля, воля к революции и отражает, прежде всего, человеческую сущность. Человек – носитель воли к революции – следовательно, общество в значительной степени продукт случайных, зачастую окрашенных не расчетом, но эмоциональным неприятием надоевших порядков, которые настоятельно требуют изменений. И только в последствии эти изменения начинают приобретать некоторую причинно-следственную упорядоченность потому что частный человек должен жить в условиях сотворенного им  социума, организовывать быт и удовлетворять необходимые для повседневной жизнедеятельности потребности.   
           Реализация воли к революции создает опыт поддержания в пространстве и времени некоей принципиальной, базовой совокупности собственных желаний и устремлений. Тем самым создается некая видимость, подобие наличия объективной социальности от которой якобы зависит человек и с проявлением законов которой он вроде бы ничего не может поделать. На самом деле социальная устойчивость существует практически тогда и только тогда, когда, в общем и целом устраивает человека. В подобной ситуации воля к революции направляется не на системообразующие изменения, но формирует задачи системоуточняющего порядка, реализация которых носит также однозначно революционный  характер.
           Здесь вполне уместно будет сослаться на авторитет Тейяра де Шардена, который рассматривал процесс антропогенеза фактически как колоссальную по значению революцию. «Для окончательного решения вопроса о «превосходстве» человека над животным… я вижу только одно средство – решительно устранить из совокупности человеческих поступков все второстепенные и двусмысленные проявления внутренней активности и рассмотреть центральный феномен-рефлексию»3.
Становление последней, по Тейяру, есть приобретение сознанием способности сосредоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предметом. Де Шарден не ведет напрямую речи именно о факте революции, но имеет в виду именно ее всеохватывающее универсальное значение. Так, по его мнению, «рефлексирующее существо в силу самого сосредоточивания на самом себе внезапно становится способным развиваться в новой сфере. В действительности, это возникновение нового мира. Абстракция, логика, обдуманный выбор и изобретательность, математика, искусство, рассчитанное восприятие пространства и длительности, тревоги и мечтания любви… Вся эта деятельность внутренней жизни – не что иное, как возбуждение вновь образованного центра, воспламеняющегося в самом себе»4.
Я привел здесь эту чрезвычайно объемную цитату, чтобы показать, как давно естественно и прочно утвердилось фактическое понимание революции как всеобщего универсального свойства мира и человека.
Однако фактическое не всегда тождественно осознанному и понятому. У Тейяра де Шардена речь идет о понимании даже не революции, а некоего осторожно ограниченного логикой познания революционного фактора в достаточно узкой и специфической проблеме – антропогенезе. И ведь так понимают революцию практически все – от крупных ученых до студентов. Она воспринимается как некое всегда и везде достаточно ограниченное явление. Дальше этого познание и не пытается идти.
И если о революции идет речь, то обязательно надо указать пальцем, где и когда, в каких условиях, при каких обстоятельствах и в каких временных рамках имела она место. А она везде, а она как Бог, как абсолютная идея, как основа трансцендентности мира и человека по отношению ко всему, вне его персоны лежащему, как некий момент креационизма присутствующий в «человеке революционном».
В деятельности его разворачивается бесконечная (перманентная!!! –Г.З.)) революционная борьба как за родовое господство и инициативу в природе, так и за внутривидовое господство в разных условиях и на разных уровнях наиболее перспективных интересов каст, классов, наций, стран и великих империй.
На уровне же индивидуальном  частный человек придает революции облик «борьбы за эго», то есть постоянного революционного утверждения прав интересов и возможностей господства личного, индивидуального человека над себе подобными. Именно на уровне личностного и группового утверждения альтернативной множественности вариантов реального существования человека в мире и порождается преимущественно социальное восприятие революции, которое очень и очень давно сформировало мощное направление теоретического и практического поиска социальной альтернативности.
Итак, революция предстает перед нами фактической основой бытия и познания реальности, которая имеет всеобщий характер. Абсолютная революция выступает универсальным способом реализации альтернативной множественности перспектив практически во всех сферах бытия. Особое место в ней занимает субъективная революция, являющая собой воплощенное стремление человека иметь в своем распоряжении не только данность позиционирования себя во взаимоотношениях с природой, обществом и самим собой, но также и альтернативную систему взаимоотношений и взаимодействий. Креативное начало, свойственное человеку, с давних времен развернуло поиск универсального иного, обращаемого в альтернативную реальность. В процессе этого и происходило освоение им своей разумной и революционной основы.
______________
1. Э. Реклю. Эволюция, революция и анархический идеал. М., 1907. С.9.
2. . В.А. Конев. Дантовы координаты(проблема определения ценностного бытия), Вестник  Сам ГУ,1995, Специальный выпуск.,  с.48.
3. Ленин В.И. Т.35. С.203, 204.
4.