Один день войны

Каждый  раз,  когда  Виктор  собирался  на задание,  его  охватывало беспокойство  и  тревога. Сегодня  он  вновь  испытал знакомое  мучительное  чувство.  Это  не  было   ни  страхом,  ни  смятением, скорее  всего,  это  было  предчувствие    какой-то  невосполнимой  потери.  Но  какой? Пока  он  не  мог  ответить  на  этот  вопрос.
      Командир  отряда, в котором  служил  Виктор Соколов,  считал   его   опытным  разведчиком  и  всегда  посылал  на    выполнение  самых  рискованных  и  ответственных  поручений.  Вот  и  сейчас  Виктор  с  двумя  помощниками  собирался  в   логово  врага  на  другой  берег  озера. К  рассвету  он  должен  был уже  вернуться  с  донесением.
      Аккуратно завернув  в  лоскут  от  портянок  письма  из  дома  и  комсомольский  билет, он  отправился  в  землянку  командира.
Небо    на  удивление  было  чистым  и  безоблачным.  Редкие  звёзды  на  миг почему-то показались    ему  глазами погибших  в  последнем  бою  товарищей.  Видимо,  поэтому  он  не  сразу  смог  оторвать  от  них  свой  взгляд. Ветер,  бушевавший  несколько  дней подряд,  утих , и  было  слышно,  как  трещат  ветки  в  костре  и  как  бойцы  заворачивают  свои  «козьи  ножки».  Идти  в  такой  кромешной  тьме  и  абсолютной  тишине  было  не  самым  приятным  занятием.  Но  война  есть  война.
      Виктор  спустился  в  землянку  командира  и  нарочито  громко  покашлял..
 -Входите, - ответил  тот  сиплым  голосом.  Виктор  шагнул  внутрь. У  командира  пахло  табаком  и   портянками,  которые  висели  прямо  у  входа  в  землянку. Сам  он, скрючившись,  сидел  за  столом  и  рассматривал  карту.
-Садись!- сказал  он  Виктору,  показывая  на  сруб, стоящий  у  стола. Вот  смотрю,  как  лучше  обойти  озеро. Вот  здесь (от  ткнул  в  карту  пальцем)  вчера  было  замечено  движение  фрицев. Сегодня  тишина. Что  бы  это  значило? Ни  дыма,  ни  запаха  их  вонючего  кофея,  ни  костров - ничего!  Что  они  задумали,  нам  неведомо. Известно    только  одно,  что  мы  им,  ох  как,  мешаем. Пока  мы  тут  стоим,  им  дальше  ходу  нет. Знать  бы  сейчас, сколько  их  и  чем  оснащены…
-Через  пару-тройку  часов  узнаю. Я  думаю, идти  надо  по  левой  кромке  озера, в  этом  месте  ( Виктор, копируя  командира, зажал  пальцем точку  на  карте) – вплавь. Выйдем   аккурат  в нужном  месте. Да  вы  не  беспокойтесь,  Сергей  Иванович,  не  первый  год  замужем…
-Отставить  разговорчики!. У  меня  людей  - раз,  два  и  обчёлся.  Мне  живые  нужны,  а  не  покойники. Возьмёшь  Плетнёва  и  Кузьмина.  Да,  смотрите  у  меня – никаких  «языков»! Только  расположение  и  количество.  Понял?
-Так  точно,  товарищ  командир! Разрешите  идти?
-Разрешаю,- уже  почти  тихо  сказал  командир.- Давай  свои  документы.
Виктор  отдал  приготовленный  им  свёрток,  и  опять  волна  неприятного  чувства  вновь  завладела  им.
-Не  будь  бабой!,  -  подумал  про  себя  Виктор  и,  отдав  честь,  быстро  вышел  из  землянки.
     В  дорогу  собирались  недолго. Пашка  Плетнёв  и   Степан  Кузьмин  уже  поджидали  его  на  завалинке. Говорить  не  хотелось.  Каждый  шёл  молча,  думая  о  задании  и  о  чём-то  своём,  возвышенном -  о  девушке,  о  маме,  о  Родине. В  назначенном  месте  все  трое  сняли  свои  гимнастёрки,  галифе,  сапоги  и  спрятали  всё  в  вырытой  руками  ямке. Дальше  дорога  шла  вплавь.
     Вода  в  озере  была  прохладной,  но  после  двух  с  половиной    часов  ходьбы  она  казалась  нежной  и  приятной.  Ребята  давно  научились плавать  бесшумно  и  поэтому  держались  вместе,  чтобы  видеть  друг  друга.
     Ещё издали  они  заметили,  что  противоположный  берег  погружён  во  мрак: ни  голосов,  ни  огней,  ни  дыма. Виктор  сразу  вспомнил  слова  командира.  Что-то  не  складывалось. 
Выйдя  на  берег,  ребята  по-пластунски  поползли  вдоль  озера. Интуиция  подсказывала,  что  здесь  никого  нет. Виктор  подал  знак  остановиться. В  ту же  секунду  небо  озарилось  заревом.  Немцы  начали  артобстрел.  Но  били  они  не  с  этого  берега,  где  были  пару  дней  назад,  а  с  противоположной  стороны.   Обогнув  озеро, немцы  вышли  прямо  на  наши  позиции  и  били  сейчас  в  спину  стоявшего  у  озера миномётного  взвода.
    Виктор  и  двое  его  ребят  машинально  вскочили  на  ноги.  Яркий  свет  огненных  взрывов  освещал  их  голые  тела,  беззащитно  стоявшие  перед  стихией  огня. Виктор  сразу  понял,  что  именно  беспокоило  его  последние  дни.  Это  было  ужасно! Оставаться  на  берегу казалось  равнозначным  трусости,  бежать  же  назад -  к  своим-  было,  по  меньшей  мере, безрассудно.. Резкие  крики,  доносившиеся  до  них  с  противоположного  берега,  и  хаотичная  стрельба  из  орудий  говорили  о  том,  что  немцы  застали  наших  врасплох…Ребята, не  сговариваясь,  бросились  в  озеро.  Переплыть  его  не  составляло  никакого  труда,  но  они  задыхались  от  ненависти,  переполнявшей  все  их  существа. Им  хотелось  кричать,  размахивать  штыком, срывая  ненавистные  немецкие  головы, стрелять  до  потери  пульса… Но  они  были  безоружны. У  них  не  было  ни  документов,  ни  карты,  ни добытых  сведений  о  месте  нахождения  противника.
    Через  пару  часов  всё  стихло. Путь  к  своему  лагерю  оказался  куда  короче,  чем  ночная  вылазка  на  противоположный  берег. Только  этот  путь  не  сулил  им  ничего  хорошего: от  лагеря  остались  лишь  черенки. Повсюду  валялись  трупы, обугленные  брёвна, осколки  от  взорванных  бомб  и  гранат. 
Немцев  тоже  не  было.  А,  впрочем,  что  им  здесь  делать?  Было  ясно,  что  они  прорвали  заслон  и  двинулись  дальше, в глубь  страны,  которая  уже    давно  оплакивала   погибших  за  неё  солдат.
    Виктор,  не  осознавая,  зачем  он  это  делает,  побежал  к  землянке  командира. Она  была  засыпана  землёй  и  верхушками  деревьев,  и  ничто  не  выдавало  её  вчерашнее  месторасположение. Подбежали  ребята,  стали  растаскивать  обломки  деревьев, раскапывать  вход. В образовавшееся  отверстие  первым  полез  Виктор.  В землянке,  прямо    у  стола,  с  вытянутой  вперёд   рукой  лежал  командир  отряда.  Видимо, первые  удары  противника  пришлись  именно  по  этому  квадрату. Виктор  нагнулся, приложил  ухо  к  груди, и  несказанная  радость  овладела  им:  командир  дышал. Раненного  и  контуженого  командира  бойцы  вынесли  на  свежий  воздух.Виктор  огляделся: неподалёку  валялась санитарная  сумка,  насквозь  пробитая  снарядом. Вокруг  были  разбросаны  фрагиенты  тел  погибших,  среди  которых  он  узнал  медсестру  Тосю,  всего  несколько  дней  назад  присланную  в  отряд. Перевязав раны  командира, Виктор закурил. Степан  и  Павел  решили  осмотреть  территорию -  вдруг  кто  остался  в  живых. К  счастью,  им  удалось  найти  пятерых  товарищей,  двое  из  которых  имели  лёгкие ранения  от  осколков  гранат,  остальные  были  контужены  и  ничего  не  слышали. Собрав  разбросанные  после артобстрела  орудия  и  боеприпасы, ребята  начали  собираться  в  дорогу.Нужно  было  пробираться  к  своим,  но  куда? Виктор  вспомнил  про  лежащую  на  столе  карту  и  снова  спустился  в  землянку. Оглядевшись, он  увидел  командирскую  сумку  и  маленький  ящик,  где, по  всей  вероятности,  хранились их  оставленные документы.  Сложив  всё  в  охапку,  он  выскочил  наружу.  Теперь  нужно  было  пробираться  к  своим,  а  главное,во  что  бы  то  не  стало спасти командира,  и  это  было  самым важным  на  тот  момент  заданием. Это  было задание воинской  чести,  человеческой  совести, долга,  и  оно придавало всем  бойцам  силу,  храбрость  и  мужество:  ведь  у  них  не  оставалось  никого,  кроме  этого  заросшего,  окровавленного  и  лежавшего  в  беспамятстве  командира. В  эту  минуту  он  был  для  них    родным отцом,  ради  которого  они  готовы  были  снова пройти   все  пережитые испытания.