Опять...

          «Вот, Никифрыч, ты мне объясни,– почему опять, я должен, что-то от кого-то слушать о тебе?
          Никифрыч, если бы ты только знал, где ты у меня сидишь.
          Я,  начальник управления, сижу с тобой, говорю, как будто у меня и дел никаких нет, и поговорить-то мне не с кем.
          Ты понимаешь,– мне стыдно перед людьми.  Не тебе стыдно перед ними, а мне.
          Сколько раз я тебя сажал?
          Сколько? ...Четыре!
          Четыре раза, я тебя, башка твоя стоеросовая, сажал.  Четыре раза мне спокойно, за всю мою жизнь жилось. Всего четыре раза я был спокоен за всё то время, пока знаю тебя.
          И опять!..
          Опять – я и ты – напротив.
          Никифрыч, тебе семьдесят пять, мне сорок пять, а у меня такое впечатление, что тебе пятнадцать. Честно слово – пятнадцать.
          Всю жизнь тебя знаю,  я без тебя жизни своей не помню, и всю свою жизнь только и делаю, что удивляюсь.
          Я ведь, – сколько себя помню – столько и тебя.
          Никифрыч, мне тебя пятый раз сажать?
          Вот ты скажи! Мне опять тебя сажать, пятый раз, старого... прости, Господи?
          ...Ты видел себя?
          Ты скажи, ты видел себя?
          У тебя на майке знаешь, что написано? Никифрыч, в законе нет приписки, что для... прости, Господи… для вас таких другой срок. Там все просто – «от» и «до». Там нет ни стариков, ни малых, ни умных, ни дураков.
          ...«Вы хотите утром видеть меня?» Тьфу!  На майке у тебя, – что написано?
          Я  не хочу тебя видеть ни утром, ни вечером, ни днем, ни ночью, ни зимой, ни летом.
          Никифрычь, вот скажи, ты к кому–нибудь хорошо относишься?
          Скажи, почему ты ко мне так не по–людски. Ведь посажу, и ты уже и не выйдешь оттуда никогда. Умрешь там и все! Умрешь, а мне спокойнее станет.
          Скажи ты мне,– почему я должен всю жизнь помнить, что ты есть на белом свете?
          Вот скажи мне. Почему?
          ...Думал ведь – все, не встретимся больше. Вроде только-только поутихло! Так вот на тебе, – звонят, – Никифрыч, опять отчебучил.
          Сидишь, как человек, солнце светит.... на – звонят!
          Ты хоть сам-то помнишь, что тебе семьдесят пять? Или ко мне ходишь, чтоб я тебе говорил об этом?!
          Как короля какого-то, в управление, в кабинет, с уважением, на машине.
          Может, – тебе это надо?
          А мне это надо?
          Мне больше делать нечего?
          Мне только и делать, что с тобой говорить-разговаривать?
          ...А вот тут ниже на майке – «Я женщина твоей мечты!»
          Никифрыч! Ты видел себя? Ходишь ведь еще в этом по улице. Тьфу!
          ...Честно слово, Никифрыч, слов у меня на тебя нет. Ведь посажу, тебя дурака, хоть спокойно на пенсию уйду.
          «Ваш Никифрыч у нас!»
          Вот что я им должен сказать?
          Что я им должен сказать? Или молча к тебе туда поехать? Включить «мигалку» и поехать к тебе! Пусть все знают – я еду к тебе!
          ...Как ты меня достал! Хоть кто-нибудь бы знал, как ты меня достал!
          «Вы хотите утром меня видеть», – тьфу, прости, Господи!
          ...Еще по управлению в этом ходишь, как у себя дома! И эти, дураки, привели, хоть что-нибудь бы накинули.
          Идет по управлению, – «Я женщина твоей мечты!»
          Он – женщина моей мечты. О, Господи!
          ...Вот посажу опять. Хоть на года три, легче станет. А может трояком и не отделаешься! Выйдешь, а я уже с пацанами на речке пескарей цапаю.
          На пенсии уже буду.
          Если доживу, конечно, с такими вот!
          Или у тебя, – возьмет вот сердце и откажет. И умрешь там!
          Вот сказал бы хоть кто тебе, что умереть там можешь.
          Знаешь ведь – как хоронят там. Кто и захочет тебя найти, так не найдет. Да и кто захочет-то?
          ...Сашку-то своего видел? Тоже дурак – твой Сашка, хоть и человек видный.
          Что же это вы ничего не можете объяснить друг другу всю жизнь?
          ...Вообще, я бы тоже стыдился – «Женщина мечты….».
          Да понимаю я, понимаю, чистый хлопок, широкая, удобно….
          А на других наплевать тебе?!
          На людей тебе наплевать, Никифрыч!   Ты же понимаешь,– люди смотрят.
          И опять же, – Сашке это надо?
          ...Посажу тебя,  видит Бог.
          Вот посажу и  спокойно вздохну.
          И на пенсию уйду.
          Вот, честно слово, посажу, и сиди ты там.
          ...Вот ты скажи,– откуда у тебя лишних сто рублей? Не знаешь, куда их деть?
          Ну, предположим, бесятся у тебя в кармане сто рублей… Так ты не знаешь, куда их деть!?  Не знаешь? Скажи кому!
          ...Как ты умудрился узнать, какую краску взять?
          Меня вот коснись, я и не знаю, какая лучше. Ведь выбрал, что  никто отмыть не может и больше не берётся.
          ...Никифрыч, вот ты о Сашке подумал, когда с краской этой вокруг его машины носился, как дурак с писаной торбой?
          Вот сыну, каково сейчас?
          ...Сиди ты там… Тебе там, как дома, а мне спокойнее…
          ...Представляешь, пескари в реке появились.
          Я вот думал, что пескарей уже и не будет никогда. Мальчишкой ловил, а потом не стало их почему-то.
          А тут у мамы был, смотрю пацанята с банкой, а в банке....  пескари...
          А ведь думал, что пескарей уже не будет в речке-то. А пацаны говорили, что и рака видели. Где они эти раки столько лет прятались? Да! Столько лет! Конечно, комплекс разворовали, не работает, – чище стало.
          ....Ты понимаешь, что у тебя спланированный акт? Вот если бы ты шел, просто шел, камень поднял и бросил.
          Что мешало просто взять камень бросить в эту Сашкину машину?
          Там все понятно. А так у тебя ведь баллон с этой краской. И купил ты ее не утром, а вчера. Значит готовился. Готовился ты, Никифрыч. И ничего тут не попишешь.
          Вот, как в твою седую башку могло такое придти? Вот как?
          Ну, ладно!
          Так опять же другое! Ты посмотри, этого слова даже на заборах давно нет. А он – вспомнил! Или краски только на три буквы и хватило?
          Никифрыч, ну почему именно машина депутата тебе приглянулась?
          Ну и что, что Сашкина. Сашка ведь заяву подписал не как Сашка, а как депутат. На бланочке!..
          Такому-то и такому-то, от такого-то и такого-то… что такой-то и такой-то....
          ...Ты, что дальше не мог, куда пройти со своей краской.
          Хорошо, что ума, хоть, хватило, не самое известное в народе, из трёх букв, написать. А краски бы тоже хватило. Букв тоже, поди,  три. А ведь хотел, думаю... Хотел!?.. И слово знаешь! А вот тут – точно, тут бы не отмазался.
          ...Хотя придумал-то не хуже!
          ...Вот ты знаешь, Никифрыч, твое «Р» на весь капот, это ведь вправду политикой попахивает, вроде как – «остановись», вроде как –"стоянка" по гаишишному.
          Но ведь ты – эту «Р»  расхреначил так, что и стеклам досталось.
          Вот кто тебя научил? А с боков просто  посмотреть вроде «хе» на одной стороне и «хе» на другой. А это "Р" посередке?
          Ну, на хрена ты всю остатошную краску на это «Р» на капоте извел?
          Да и хрен бы с этой машиной. Купит твой Сашка себе другую.
          Но ведь депутат – это, брат, лицо государственное.
          Он знаешь, как тут орал? Не знаешь!
          ....Расстрелять тебя надо,– говорит.
          Все бы им только стрелять, да по коже колючей проволокой людям пройтись.
          Холеный такой,– твой Сашка. А орал, как будто режут его или кастрируют.
          Вот поросята визжат, там понятно. Мамка дала, а кто-то отнимает. А тут – чё визжал?
          Откуда бабло на эту тачку взял?
          ...Но ты-то не об этом должен думать. Идешь себе и иди.  Тебя не трогают,  и ты не задевай.
          ...Ты скажи, как ты умудрился, с капота-то до стекла дотянуться? Я смотрел там,  и встать-то не получается. Там если только с разбегу на «кенгурятник» и грудью подпрыгнуть. Но ты бы не смог! Я бы даже не смог... уже.
          Может, кто подсадил тебя? Может кто тебя попросил или заставил? А?
          Но опять же – тогда «коллективное», опять же – статья другая!
          Но, опять же, – один ты всю жизнь.
          ...А знаешь, Сашка твой, он всегда какой-то не такой был.
          И в школе, и потом…
          Ты же помнишь, мы вместе учились. Вот говорит, а глаза прячет!
          Он до пятого с Танькой за партой сидел. А тут Танька говорит, что подошла к нему, а Санька-то вроде ей: «А Вы, – кто? Зачем? По какому вопросу?.. У меня приёмный день – вторник».
          Да, Санька! …Твой!
          ...А «Р» у тебя точно получилась, как вроде – «стоянка» – ровненькая такая.
          Посажу я тебя, Никифрыч.
          Политику тебе не пришьют, а вот хулиганку по полной программе закрутят.
          Говорил я с Сашкой. Толку то чё? Говорю ему, что Лексусов до хрена, а отец один.
          Не договорись!
          Говорю: «Забери  этого Лексуса, да закрась».
          Говорит, что «хоть закрась, хоть не закрась – люди помнят. Надо куда-то угонять, перекрашивать, а перекрашивать – в цене потеряешь».
          Так-то так! И краску  ведь подобрал –  не отмоешь. А может, кто и отмоет?
          ... «Перекрашенное»  у нас не в цене. Не любит у нас народ, «перекрашенное». Пускай с изъяном каким, но родное – не перекрашенное.
          Не любят у нас, когда перекрашиваются.
          Посажу!
          ...Батя-то у меня помоложе тебя был, когда умер-то.
          А помню, вроде как вровень держались вы с ним.
          ...Оно конечно, Сашке неудобно говорить за тебя. Да и слово, какое говорить,  не сразу знаешь. Да и не будет. Сукин сын, – твой Сашка!
          ...А ты нашел слово-то!
          Да!
          А другое-то и смысла писать нет. Машину-то портить? Она-то в чем виновата?
          Я говорю: «Машина-то причем»?
          Под "замес" попала. Бедняга. Красивая. Да!
          Мне вот на такой не ездить!...
          А может она думает, что и она послужила чему.  Может тоже им не без разницы кого и куда на себе возить?
          ...Посажу я тебя, Никифрыч.
          Посажу и к мамке поеду.
          ...Вот опять, что это тебя к майским-то угораздило?
          Зачем к праздникам-то?
          Оно, конечно, демократия. Но ведь не то – все это, что ты сделал, и не так – всё это!
          Видишь, машину обидел, а она-то причем?
          Знаешь, если Сашка позвонит, я скажу, что посадил тебя.
          А чё!? Ему спокойнее. А кто будет спрашивать, скажу, что и другие слова из трех букв ты знаешь, не самое популярное выбрал.
          Не дело это тебя на девятое сажать.
          Знаешь, Никифрыч, ты после девятого приходи.
          Только не отчебучь, ещё до девятого чего!
          Я к мамке съезжу, на огороде, там делов накопилось, привет от тебя передам.
          Я – подумаю, ты– подумаешь.
          С Сашкой поговорю. Так просто, чтоб совесть чиста была. А может, до чего и договоримся. Сам-то, поди, говорить с ним не будешь. Не будешь!
          Оно и правильно! Не слышат они! У них проблемы с ушами! Да и с глазами – тоже!
          ... Иди отсюда, Никифрыч. Внизу скажешь, а я позвоню – пусть тебе пропуск на двадцатое выпишут. Вот двадцатого и придешь. На могилки сходишь,  поправишь. Друзей проведаешь. Время есть.
          Вот, что молчишь?
          Ни слова ведь не сказал.
          Точно, батя говорил:– «Быстрее мышь корову родит, чем от Никифрыча слова дождешься».
          Иди, иди, Никифрыч, иди ради Бога, отсюда, не вводи в грех.
          Нет, подожди, ты!
          Пойдем, провожу, неудобно как-то... Да и выхода не найдешь, или эти дуроломы, что спрашивать начнут, – растеряешься.
          ..Земля-то сейчас, Никифрыч, как – проснулась?
          Проснулась, поди!
          Дышит полной грудью, просыпается, теребят там ее всякие травки, жучки. Ждет, смотрит на тебя,– сподобишься ли на что. Ногами вступишь – холодная.
          Каждый год знаю, что холодная, и каждый год босиком пробежаться хочется.
          К бате сходить надо. С осени не был! Дела все эти – дурацкие.
          Да–а–а–а!
          Берег бы ты себя, Никифрыч! Чай, не пацан какой!?
          А баллончиком? Чё баллончиком-то исправишь?
          С другой стороны... – может, и исправится что?
          Делать-то что-то надо. А что? А как?
          …Берег бы ты себя, Никифрыч.
          Вас осталось-то…
          Ну, иди, иди! С праздниками тебя…
          Будешь у своих, привет там всем от меня, да от мамы! Я от тебя бате передам.
          Тоже старенькая уже, мамка-то!»
         
          28.04.09