Сиртаки на мысе Посейдона

Сиртаки на мысе Посейдона

Сеня рос очень любознательным мальчиком. Рано научился читать. И вместо того, чтобы, как все нормальные дети, играть в стрелялки на компьютере, он читал. Ходил в библиотеку. Книжки для чтения выбирал странные – не фэнтэзи, не ужастики. Даже Гарри Потер его не тронул. Читал про путешествия, про дальние, а еще больше –  древние  страны. Когда же ему попали в руки «Легенды и мифы древней Греции», он до мозга своих костей был покорен Античным миром, Олимпом с его богами, мифическими героями. Историю странствий Одиссея выучил почти наизусть. После окончания школы поступил на исторический факультет пединститута. С каждым годом учебы Сеня все глубже проникал в тайны греческой истории, постигал глубокий смысл ее мифологии.

В истории древней Греции Сеню поражало многое. И то, что греки не стремились завоевывать другие страны (по крайней мере, до Александра Македонского). И то, что их приоритетные области интересов  – философия, искусство, архитектура, спорт носили сугубо созидательный характер, направленный на познание мира и развитие человека, как уникального явления природы. Имена греческих богов завораживали словно церковная музыка: Зевс, Посейдон, Геркулес, Аполлон... А богини? Вслушайтесь: Афродита, Гера, Афина. Обитатели Олимпа не только олицетворяли земные и небесные стихии, но и  страсти и чувства земных людей. И в этом Сеня находил глубокий философский принцип единства мира – небесного и земного, человеческого.

Изучая олимпийскую мифологию, Сеня пытался ее спроецировать на  психологический образ современного человека. Это была неблагодарная задача. Парадокс состоял в том, что внутренне (генетически) человек и его чувственная сфера с античных времен практически не изменились. А вот его поведение, его стимулы и приоритеты – все то, что связано с общественными установками (гласными и негласными) стали другими, также как и методы достижения своих целей.
Неожиданно Сене показалось, что благодаря своим глубоким знаниям женской половины античного Олимпа он способен  решить неразрешимую до сих пор задачу – постижения женской логики. Он вдруг представил, что решение может быть получено посредством изучения древнегреческих богинь как архетипов, олицетворяющих возможные поведенческие модели, дремлющие в душах земных женщин и проявляющиеся в зависимости от конкретных обстоятельств жизни. То есть, каждая женщина действует не в рамках обычной понятной логики, а в соответствии с мотивами и темпераментом той богини, которая является ее прообразом. Стоит понять женщину, как некий архетип (олицетворяемый в одной из греческих богинь), как станет ясен стандарт ее поведения.
Что-то в таком духе. Сеня чувствовал – он на верном пути.
Институт Сеня окончил с глубокими и нестандартными знаниями в части методологии взаимосвязи античной мифологии и поведенческой модели современного человека (в частности, женщины). Настолько глубокими и нестандартными, что они, эти знания, привели к проблемам в его трудоустройстве. В ходе собеседования с директрисой школы на ее вопрос, какую бы он предложил «национальную идею» для современной России, Сеня буквально  выдал следующее:

 – Великий Фалес говорил, что давать советы другим – легко. А вот познать самого себя – труднее всего. Следуя Фалесу, Россия не должна искать советов у других, а должна, наконец, познать себя!
Сеня сам не ожидал, что ему удастся такая элегантная формулировка и с гордым победным видом уставился на директрису. Директриса же, при дважды упомянутом слове «Фалес», впала в легкий транс. Она никоим образом не могла сопоставить услышанное слово с именем древнегреческого философа, поскольку никогда о нем не слышала. Зато это слово в ее мозгу отождествилось с более знакомым, употребляемым в почти интеллигентных кругах для замены совсем уж неприличного слова.

Сеня был крайне удивлен, когда директриса, вместо проявления восторга в отношении его глубоких познаний, густо покраснела, резко встала и, вытянув  руку в сторону двери, вдруг завопила сочным баритоном:
 – В-о-н!!!
Сеня, на мгновение, замер, а затем неожиданно для себя успел озвучить еще одну бесспорную истину:
 – По словам Антисфена, государство погибает тогда, когда люди перестают отличать хороших людей от дурных.
Директриса, не меняя позы и набрав в легкие новую порцию воздуха, вновь продемонстрировала свои широкие вокальные возможности, легко перейдя в тональность колоратурного сопрано:
– В-о-о-н!!! На-х-а-а-ал!

От столь неожиданного поворота беседы Сеня не на шутку испугался и вихрем вылетел в обозначенном направлении. Испуг был настолько силен, что Сеня не предпринимал более попыток к поступлению в образовательные учреждения страны.
А в другие места Сеню не брали, поскольку кроме уникальных знаний он больше ничем не владел и делать ничего не умел. С трудом, но все же Сеня на работу  устроился. Курьером. А, кроме того – ночным дежурным в редакции одного из модных журналов. Работа ему нравилась: днем в движении («движение – это жизнь»), ночью – здоровый крепкий сон («с устатку»). Еще и деньги платили. Немного, но регулярно. С его скромными запросами, сформированными на основе принципов спартанского воспитания, вполне хватало.
Тот день, который резко изменил ход его жизни, уже с утра складывался удачно. Во-первых, ему выдали зарплату. Во-вторых – повышенную (за три месяца) – премию. В-третьих, он оказался в нужном месте в нужное время – в турагентстве, куда он был направлен для передачи пакета.

Войдя в помещение, Сеня стал свидетелем грандиозного скандала. Кричали все, причем одновременно: директор, менеджеры по продажам, бухгалтер и даже вахтер. Кто кого и в чем обвинял – понять было нельзя. Зато предмет спора Сеня уловил почти сходу: массовый отказ клиентов от путевок в Грецию, на территории которой уже вторую неделю полыхали лесные пожары. Горел лес, «горели» путевки, которые уже спасти нельзя – вылет завтра в семь утра. Директор орал:
 – У вас всегда должны быть «пожарные» клиенты! Предлагайте им Посейдон по двести пятьдесят. Не найдете – на вас повешу!  Услыхав про Посейдона, Сеня включился в нервно протекающую беседу:
 – Посейдона за двести пятьдесят? Как это понимать? Ему объяснили: путевку семь ночей – восемь дней, полупансион в отель на мысе Посейдона с вылетом завтра утром он может брать прямо сейчас. За двести пятьдесят долларов. Меньше, чем за полцены, по очень льготному курсу.
 – Ошалевший Сеня вытряс все свои карманы – денег хватило. Счастье свалилось столь неожиданно, словно божественный дар с Олимпа.

Наконец, он в Афинах. Он – Сеня, в Афинах!!! Неужели не сон! Нет, все взаправду: его (лично его!) встречает гречанка неземной красоты, усаживает вместе с другими счастливчиками в автобус и они едут. Куда? На мыс Посейдона! Автобус держит путь к мысу Сунион, самой южной точке Аттики и Европы. Дорога проходит вдоль Саронического залива Эгейского моря.
По побережью  –  живописные бухты. И везде – яхты, яхты, яхты. Куда ни глянь, только два цвета – синий и белый. Синее море, синий асфальт. Белые чайки, белые яхты, белые домики. Заборы и те – белые.
Отель – коттеджного типа живописно раскинулся вдоль широкой бухты, расположенной перед мысом Сунион. На самом мысе – видна хорошо сохранившаяся колоннада храма Посейдона (Сеня отмечает – V в. до н.э.).

В отеле Сеня в общей сложности провел три дня. Первый день он купался, любовался  проплывающими мимо огромными белыми теплоходами и прикидывал – сможет ли доплыть до острова Арсида, который заманчиво расположился в каких-то двух – трех милях напротив бухты. На пляже были одни русские. Со среднего Поволжья и Западной Сибири. Греков видно не было, и это его слегка огорчило. Окончательно же он расстроился после ночи, проведенной в одной комнате с шахтером Васей из Кузбасса, с которым его поселили в одном номере. Вася появился в час ночи, а уже через полчаса Сеня, гонимый могучим храпом соседа, ушел на пляж любоваться лунной дорожкой. Следующий день Сеня посвятил святым останкам храма Посейдона. На третий день он убыл вместе с экскурсией в ближайшую коринфийскую деревню на праздник сиртаки, проводимом в местной таверне с поэтическим названием – Кати Калитеро. 

Сначала в таверне выступали артисты, мобилизованные из местных жителей. Затем на свои зажигательные танцы они заманили некоторых наиболее талантливых русских экскурсантов. Среди них был и Сеня.
Больше его в отеле не видели, потому что, поскольку его танцевальная подготовка (уж откуда?) пленили артистов, то они взяли его в свою команду. А в последующие дни труппа давала представления на многодневной свадебной церемонии в соседней деревне.
В день предполагаемого Сениного отъезда местный гид, поразмыслив, решил все же вернуть Сеню в общий строй. Найти Сеню не составило большого труда, поскольку подобные братания русских туристов с местными мастерами сиртаки случаются с завидной регулярностью.
Когда автобус с отъезжающими в аэропорт туристами, сделав крюк через уже известную коринфийскую деревню, подобрал отдыхавшего там за свадебным столом Сеню, тот подумал, что предстоит поездка на очередной концерт и радостно поприветствовал сидящих в автобусе предполагаемых коллег по искусству:

 – Калимера, филии,  – что по-гречески должно было означать «добрый день, друзья». Конечно, узнав, что его миссия на мысе Сунион и в храме Посейдона подошла к завершению – искренне опечалился. И дал себе клятву непременно вернуться в эти места, ставшими ему до боли родными.
Мама Сеню узнала. Но что-то неуловимо новое в его поведении насторожило ее. У него словно выросли крылья. Он не ходил, а порхал. Он смеялся и пел какие-то песни на непонятном языке, в которых доминировали слова: «агапэ» и «филия» (по гречески: любовь и дружба). Глаза сияли, рот растянут в улыбке. Затем Сеня пристал к матери с расспросами: почему его зовут Сеня? Ведь Сеня - это уменьшительное от Арсений? А это же греческое имя. И почему у него такая странная фамилия – Россолимов. Должна быть – Россолимо (по-гречески). И вообще, он хотел бы посмотреть на своего папу. Не иначе, он – грек? Какой у него нос? Какого цвета глаза? Мать не выдержала:
 
– Вот уж твоего папашку я бы век не видала! А нос у него наглый и глаза бесстыжие! И сам – проходимец. А грек он или турок, не знаю – звался русским.
Задумался Сеня. Задумался и решил восстановить свою национальность по предкам греческго происхождения. Он был уверен, он нутром чувствовал, что в его жилах течет греческая кровь. Может быть, он даже древнего греческого рода.
С этого момента он стал создавать себе новые проблемы. Чтобы изменить фамилию, да еще и национальность, нужны доказательные документы. И веская причина. Их не было. Это только у евреев так бывает: папа  – русский, мама – русская, а сынок еврей. Если нужно в Израиль. Или – наоборот, если в другую сторону.
Сеня не сдавался и упорно атаковал паспортный стол. Окончательно он их достал, когда стал канючить:

 – Пустите меня домой. Я грек, я жил у Посейдона. Неужели по мне этого не видно? – тут до начальника паспортного стола что-то стало доходить:
 – Простите, а вы не могли бы сообщить адрес гражданина Посейдона? – После этих слов Сеня заплакал. От бессилия, от бездушия этих тупых людей, которые, конечно же, не могут быть его соотечественниками.
Сене сказали, что его отвезут к большому начальнику, который его проблему сможет решить одним махом. На самом деле его привезли в большой мрачный дом с грязными зарешетчатыми  окнами. Ему уже стало все равно, и он не сопротивлялся. Разместили его в уютном номере без мебели. Сеня так устал, что завалился спать и проспал два дня.

Главврач лечебницы оказался моим знакомым. Несмотря на специфику профессии, он слыл не только добрым человеком, но и редким умницей. Спустя полгода после описываемых событий он пригласил меня к себе. Как он сказал, познакомить с редким гениальным специалистом в области практической методологии лечения душевных патологий.
Этим специалистом оказался Сеня, который был оформлен в лечебнице на должность методиста по культурно-массовой работе. Фактически же он в лечебнице занимался всем, что считал нужным, выполняя функции, лежащие на пересечении врача-психиатра, затейника, просветителя, вождя племени и председателя профсоюза больных. При этом, обладал непреклонным авторитетом по обе стороны баррикады, разделявших людей, помеченных недугом и душевными муками и теми, которые считали себя здоровыми.

Сенина методика лечения строилась на основе принципа глубокого погружения в древнегреческую мифологию. По его методике олимпийские боги занимали ключевое место. Наиболее достойным присваивались имена олимпийских богов. Сам Сеня носил звание Посейдона (главврач – Зевса, но это – между нами!). Кто-то находил себе понравившееся имя среди героев древней Эллады. А чтобы в такую игру вдохнуть жизнь, изучали историю, легенды и мифы древней Греции. Находили там себе место, переживали вместе со своими героями. Вечерние Сенины рассказы собирали весь подконтрольный контингент. Обмен мнениями развивал самые смелые фантазии слушателей, которые чувствовали себя участниками далеких волшебных событий. 

Вершиной творческих и лечебных достижений Сени стали занятия танцами. Сиртаки. Танец полюбился настолько, что если кого-либо за плохое поведение не допускали на занятия, то провинившийся плакал и больше промашек не допускал. Однажды Сене вместе со своим танцевальным коллективом разрешили выступить в однотипном лечебном учреждении. Успех был потрясающий. Причем местные врачи были шокированы не в меньшей степени, чем рядовые зрители. Сенины подопечные никоим образом не походили на больных. Их выделяло душевное спокойствие, сдержанность и вежливое, порой высокопарное обращение друг к другу. Они словно были члены одной дружной семьи, получившие хорошее воспитание. Когда одному из пациентов предложили выписаться домой, он, чуть ли не со слезами, вопрошал:

 – За что? Я ничего плохого не сделал. Посейдон, скажи им, чтобы они меня не выгоняли!
В научном мире заговорили о потрясающем прорыве в методологии лечения и восстановления душевнобольных людей. Главврач готовил медицинское научное сообщество к ходатайству о присуждении Сене доктора медицинских наук без защиты диссертации. Практические результаты не требовали дополнительных доказательств.

А Сеня мечтал. Нет, не о медицинской карьере. Он мечтал о том, что когда-нибудь  он вместе со своими подопечными окажется на мысе Посейдона и у святой колоннады древнего храма они вместе услышат чарующие звуки мягких задушевных мелодий о всеобщей «агапэ», возьмутся за руки и поплывут в танце сиртаки, постепенно ускоряя свой ритм и в плавном полете  возносясь к Всевышнему. Когда Сеня в своих мечтах представлял такую картину, он блаженно улыбался и чувствовал себя совершенно счастливым.