Нора

1. Квартира

     Коммунальная квартира на улице 8-го Марта за сутки проходила три состояния: ночью, после того как затихали все скрипы и вздохи, она погружалась в твёрдое, особенно это было заметно зимой - всё постепенно холодело, каменело, казалось это из тела умершего истекают последние признаки жизни, при этом чёткой границы уловить было невозможно – ещё секунду назад что-то неощутимое, но живое ещё оставалось, и вдруг, без какого – либо знака исчезало, и перед тобой был помутневший безжизненный рыбий глаз; время переставало существовать и потому сказать когда это состояние переходило в жидкое невозможно, да, по часам вроде бы это можно было определить, но часы были там, в живом мире, а тут как в лесу без человека не было ни эха, ни протяжённости; столь же неощутим был и переход к жизни: т.е. когда появлялся первый лучик света или шелест - это уже была жизнь, а полужизнь или недожизнь, даже длительностью в секунду – уловить было невозможно. Раздавался первый скрип кровати, ему как собачьему лаю откликался другой, и уже через минуту слышалось многоголосное переругивание металлических сеток и пружин. Потом начинал раз за разом взвывать бачок унитаза, к нему присоединялось гудение крана раковины, и наконец, к общей какофонии подключались звяканье крышек кастрюль и пение чайника. Улей окончательно оживал и под гомон голосов переходил в последнее: газообразное состояние, в котором и пребывал весь день, чтобы стихнуть лишь поздно вечером. И опять под мерцание телевизоров из-под щелей комнат жизнь замирала, дыхание успокаивалось - квартира постепенно погружалась в сон. Потом сон уже переставал быть сном, тело квартиры остывало, костенело, жизнь прекращалась.
   Так всё происходило и этой ночью. Но именно тогда, когда всё, казалось, уже окончательно оледенело и ничто не предвещало, что это не навсегда, что это не конец, часть стены в коридоре вдруг сместилась, практически беззвучно открылась как дверь на петлях, и в сумраке появилась темная фигура человека. Человек этот явно мог ориентироваться в квартире без света, привычными движениями он обходил разные преграды в виде стульев, шкафов и тумбочек. Он прошёл на кухню, подошёл к холодильникам, пошелестев цифровыми замками, открыл их, и из сковородок и другой посуды понемногу стал накладывать к себе в маленькие кастрюльки, соединённые между собой в виде небольшой гирлянды. Проделав эти манипуляции, незнакомец столь же беззвучно всё закрыл, предварительно придав посуде первоначальный вид, и, наконец, исчез в той же щели, откуда появился. Заняла эта операция буквально пять или десять минут, а квартира, так и не выходя из мертвенного состояния, в молчаливом шоке или столбняке, так ничего не поняв из происходящего, опять погрузилась в холод, мрак и тишину.
   Закрыв за собой дверь, неизвестный плотно затянул её с помощью засова в виде рычага так, что снаружи осталась лишь волосяная щель, которая к тому же была дополнительно скрыта выступом в грязной стене. Тайная дверь находилась в коридоре - этой ничейной территории квартиры - загаженной каменной кишке между комнат; ремонт здесь никогда не делался и потому обнаружить дверь было практически невозможно.
  Убедившись, что дверь плотно закрыта, незнакомец нащупал выключатель на стене и включил свет. Неяркий желтый свет лампы с матерчатым абажуром с бахромой осветил небольшую, но уютную комнату с маленьким диваном, столиком и крошечным платяным шкафом. В углу комнатки находился за фанерной дверью небольшой закуток с унитазом и раковиной, у потолка виднелось маленькое окошко, по сути, форточка размером с вентиляционное отверстие. Незнакомец поставил гирлянду кастрюлек на стол у дивана и неторопливо стал раскладывать содержимое по тарелкам. Стала видна его сегодняшняя добыча: котлета, куриное крылышко, немного жареной картошки и солёный огурец. Нарезав хлеба, который у него был свой и хранился в пакете под столом, включив небольшой электрический чайник, он приступил к трапезе.

2. Николай
   Теперь можно было спокойно разглядеть его лицо и фигуру: это был брюнет лет тридцати, одетый в хорошие новые джинсы и свитер крупной вязки. Мужчину звали Николай С.
   Он жил в этой комнатке уже год. Обнаружил её он случайно: Николай снимал в коммунальной квартире комнату у сухонькой старушки, которая жила в другой комнате с сыном лет сорока; и вот однажды, уронив какую то мелочь, Николай стал её искать, обшарил весь пол, пока не добрался до тёмного угла за выступом в стене, но и там ничего не было, он уже собирался было встать, но вдруг увидел еле заметную щель. Вначале он принял её за трещину в штукатурке, но, осветив дисплеем смартфона, понял, что, теряясь в обрывках грязных обоев и кафельной плитки, щель описывает некий прямоугольник. Николай принёс из своей комнаты нож и попытался им расширить отверстие. Неожиданно поверхность поддалась и выдвинулась вперёд, он вначале было подумал, что это отваливается пласт штукатурки. Но в ту же секунду он понял, что это дверь. Наверное, это старая заделанная межкомнатная дверь – мелькнуло у него в голове. Но за дверью обнаружилась пустота. Был поздний вечер, квартира уже погрузилась в сон, но Николай на всякий случай оглянулся: мутный свет голой лампочки под потолком освещал пустоту каменной кишки. Собравшись с духом, он подцепил край двери и потянул на себя. Он посветил в образовавшийся проём дисплеем и вместо ожидавшегося сплетения труб и проводов увидел очертания некоего помещения. С потолка свисало что-то похожее на абажур, и он стал ощупывать стену в поисках выключателя. Не веря в успех, он щелкнул переключателем, и зажегся свет. В неярком свете лампы под оранжевым абажуром он увидел маленькую комнату, уставленную старой мебелью. В следующий момент Николай вспомнил о жителях квартиры и поспешил прикрыть за собой дверь. Закрывая, он обнаружил хитроумный засов рычажного типа, который плотно притягивал дверь к коробке так, чтобы не оставить малейшей щели. Лишь потом он понял, что предыдущий обитатель, возможно, специально оставил дверь неплотно закрытой, чтобы дать шанс своим последователям. Закончив с засовом, Николай уже спокойно осмотрел обнаруженную комнату. Она была примерно три на два метра, пожалуй, похожа на пенал или шкаф, но при этом уютна. Помимо мебели и крохотного санузла он обнаружил вторую дверь, совсем узкую, в которую можно было протиснуться лишь боком - она вела на общий балкон, который опоясывал дом по периметру и имел выход на лестничную клетку. Балкон так же был ничейной территорией, был заставлен всяким ненужным хламом и, самое главное, через него можно было зайти и выйти в любое время, не привлекая чьего-либо внимания. Именно эта дверь служила выходом во внешний мир, а вторая была для кормёжки. Так Николай обнаружил свою Нору. Именно так он назвал свою комнату.
   Несколько позже он решился переселиться в Нору. Предварительно он незаметно перенёс в неё свои вещи, заготовил продукты (мысль питаться за счёт обитателей квартиры пришла к нему позже). Перенос вещей пришлось тщательно маскировать: старушонка – хозяйка его комнаты, явно периодически рылась в его одежде, возможно из любопытства или в поисках мелочи – время от времени он замечал, что исчезает пятёрка или десятка. Вообще, старуха была премерзопакостная, и Николай считал её главной опасностью в осуществлении плана переселения. И в обычной жизни ей мерещились разные фантазии: однажды ей взбрело в голову, что Николай моется в общей ванной и от него остаётся жирный след - «сало», как она выразилась; это был совершенный бред, Николай и в общий туалет старался лишний раз не ходить, но бабка надоедала со своим брюзжанием раз за разом, пока он не накричал на неё, пригрозив, что съедет; старуха замолчала, но по её подозрительному следящему взгляду он понимал, что «сало» всё ещё появляется, и она сможет терпеть и молчать со своими упрёками недолго. Поэтому Николай перенёс действительно необходимые ему вещи, постепенно заменив их в шкафу тряпьём с барахолки, чтобы не возбудить подозрение бабки. Конечно, перенёс он и ноутбук, но это было вне интересов старухи. Параллельно он изучил расписание жизни квартиры, выявив и тщательно проверив самые безопасные часы. Так же он убедился, что звуки из Норы или неслышны, или просто сливались с общим фоном шумов дома. В последний день, когда уже всё было готово, он оставил старухе на столе последнюю плату и, выждав, когда квартира уснёт, скрылся в Норе. Нора была не просто бесплатным жилищем – нет – она была средством исчезнуть вообще. Мысль раствориться в Городе мелькала у Николая давно, но как-то слишком абстрактно, а в Норе она нашла материальное воплощение. Утром он выскальзывал из дома через балкон, быстро спускался по лестнице и через секунду уже сливался с толпой, вечером – выныривал из людского потока, чтобы тут же исчезнуть в Норе.
   Зарабатывал на жизнь Николай интернет-проектами в трёх партиях, при этом каждая из них была уверена, что он работает только на неё. В его задачу входило создание шума вокруг партии, её лидеров, «гашение» недовольных и всевозможных разновидностей троллей. У него для каждой партии было несколько рабочих ников, от лица которых завязывались обсуждения на форумах, чатах и сообществах. Ники приходилось периодически менять, как, впрочем, и образы, которые за ними стояли – это была главная проблема – должна была быть полная иллюзия, что это разные люди со своими особенностями и странностями. Поэтому он создал в облаке Гугл таблицу, в которой были сгруппированы рабочие образы и партии, для которых они должны были работать. Чтобы окончательно не поехала крыша, Николай работал каждый отдельный день только с никами одной партии, впрочем, и это было нелегко, иногда он ошибался, путал образы, но почти всегда это сходило с рук. Наибольшая опасность в его работе исходила от таких же наёмников: они выслеживали друг друга в сети, мстительно расправляясь с обнаруженным конкурентом. Для этой братии в облаке была заведена соответствующая рабочая таблица, в которую он заносил обнаруженные сомнительные ники и их характеристики, чтобы анализировать и группировать, стараясь вычислить Центр Зла. Таких центров он уже выявил пять, у каждого было с десяток рабочих образов, которые они так же периодически меняли. Но самым опасным был центр, который значился в его таблице под номером 2. Пожалуй, это был его главный соперник, мастерство которого вызывало у Николая уважение. Впрочем, Двойка, кажется, так же уже вычислил его самого, поэтому в схватку между собой они не вступали, лишь для острастки периодически огрызаясь. Они были как два старых полных сил льва, у каждого был свой прайд, молодых наглецов они безжалостно уничтожали, но территорию друг друга признавали. Иногда они в качестве знака уважения на пару уничтожали какого-нибудь бродячего претендента без прайда, после расправы оба тут же меняли использованные маски, откладывая их в отстойник на пару месяцев. Впрочем, уже через день, максимум два Николай обнаруживал Двойку под очередным ником, но не давал сразу это понять, чтобы позволить Двойке сохранить лицо, а себе силы от ненужного соперничества. Наверное, Двойка поступал примерно так же.
   Работал Николай из разных интернет-кафе, а по вечерам и ночью из Норы, пользуясь вайфаем фирм из здания напротив. В штабы партий заходил по крайней необходимости, деньги ему перечисляли на карточки. Его полностью устраивало это призрачное существование, и Нора с её застенным миром уложилась в эту схему как последний элемент пазла. Лишь иногда на Николая накатывала волна безотчетной тоски, как будто в животе образовывалась подвывающая яма, которая пыталась затянуть в себя всё его существо.

3. Стая
   На следы Стаи он наткнулся где-то месяц назад. Именно следы, не более: какие-то полунамёки, обрывки фраз, понятные лишь посвященным – что-то вроде лёгкого движения бровей или губ, или тень, пробежавшая по лицу; впрочем, и они вскоре исчезли – как и положено, в таких ситуациях - это сработали Чистильщики, благо он успел сделать скриншот. Потом, когда Николай начал охоту, этих следов обнаружилось больше. Но и они становились понятны лишь тем, кто видел всю цепочку, а так это мог быть диалог на форуме садоводов о роли подкормки, и термины были из этой же области, поэтому случайному посетителю, впрочем, и завсегдатаю, могло показаться, что идёт беседа соседей по дачам с обменом советами о том, как лучше бороться с медведками. Но даже и эти невинные диалоги быстро подчищались – Николай только и успевал сделать копию себе в папочку. Были и другие ситуации, когда создавалось сообщество на сайте блогов, или волна на Гугл, происходил быстрый обмен сообщениями, обрывками слов, чередой цифр, потом всё исчезало, как будто и не было никогда. Работа была профессиональная, впрочем, достаточно простая и эффективная – важен был результат, а не игра в конспирологию или шпионов.
   Отслеживая следы Стаи, Николай параллельно размышлял о том, действительно ли случайно он на неё наткнулся. Он хорошо знал технологию таких «случайностей»: в ничего незначащую беседу, трёп вбрасывался Репей, этот Репей был сложной конструкции, так, чтобы человек его сразу и не заметил, и лишь спустя неделю, а то и месяц у него начинала крутиться в голове какая-то неотвязчивая мысль, даже и не мысль, а так, смутное беспокойство, точно он что-то забыл, но не может вспомнить что именно. Но хороший Репей должен быть не менее чем трёхуровневым. Поэтому, когда человека охватывало беспокойство, он не сразу выходил на нужную Охотнику тему, нет – он «случайно» натыкался на следующий Репей. Причём, наивысшим искусством было, если Репей второго уровня был почти натуральный, а не вставленный в материал искусственно. Задача этого Репья была тоже совершенно «случайно» вывести жертву уже на нужный материал: беседу на форуме, перепалку в чате, текст на сайте. И жертва уже при всём желании не могла раскрутить всю цепочку, которая вывела её на этот материал, установить причинно-следственную связь. Это и была «случайность». Но, даже понимая всё это, Николай не мог разобраться, что или кто вывел его на следы Стаи. Может Двойка? Но с какой целью? Что это: попытка устранить достойного соперника, или подарок?
   Но хуже всего было даже и не это. Хуже всего был вопрос: а есть ли вообще этот Двойка? Есть ли Единица, Четвёрка, все остальные? Или это плод больного воображения? Но как же тогда все эти систематизированные ники, образы, таблички с признаками, совершенно чёткая работа по комбинации этими элементами, все эти белые нитки, которые были искусно спрятаны лишь у Двойки, да у него самого?
   Да, оставался вариант стихийной самоорганизации, что-то вроде косяка рыб, когда масса несвязанных между собой элементов, как по команде совершают нужные действия. И тогда возможно, видя результат, он анимировал эти разрозненные действия множества людей, увидел за ними Двойку и остальных, как видят в случайно сошедшихся на разной высоте облаках человеческую фигуру или иной диковинный образ. Может быть, может быть. Но Николаю как то приятнее было видеть понятную схему. Как было сказано в одном прекрасном фильме: будем считать, что Ашхабад там.
   Итак, Стая. После того, как он её обнаружил, встал вопрос о внедрении. Тут надо оговориться, а зачем, собственно, он этим занимался, зачем вообще всё это: поиски, внедрение. А ни зачем. Это был его личный интерес, никак не связанный с его работой. И это, кстати говоря, тоже настораживало, и заставляло искать возможные Репьи, опасаться, что кто-то искусственно создал этот его интерес. Мы выбираем дороги, или дороги нас выбирают? Или кто-то делает так, что мы думаем, что это мы сами выбираем дороги? Размышляя об этой проблеме выбора, Николай понимал, что ступает на зыбкую почву: чем дальше, тем больше неопределённость. Выбирая на развилке одну из тропинок, мы в действительности не осуществляем выбор одной из двух, выбор между правильной дорогой и неправильной. Во-первых, до этой развилки мы прошли уже несколько предыдущих, и сделанная ранее цепочка выборов во многом предрешает выбор на этой развилке. Во-вторых, оба выбора могут быть неправильными. Причём, вначале, ты понимаешь, что пошёл не по той тропинке, начинаешь сокрушаться о том, что хорошо бы вернуться назад, и ты сделал бы правильный выбор, да жаль невозможно; но потом о чудо: судьба предоставляет чудесный подарок, у тебя появляется возможность вернуться к исходной развилке, и ты делаешь противоположный выбор, и он оказывается тоже неправильным. И лишь потом, много позже ты понимаешь, что неправильными оба выбора сделал ты сам, что причина не в тропинке, в самом тебе…
   Но вернёмся к Стае. Внедрение - это и сложный, и простой вопрос. Чтобы понять нюансы, надо понимать: что такое Стая. Проблема в том, что это вам не партия, где можно получить партбилет, а потом заниматься своими делами. Партбилета нет. Нет и вожака, вернее нет его формального статуса. Нет формального статуса и у членов стаи. Когда происходят акции, в них участвуют люди, объединённые лишь в этот самый момент, их объединяет не формальная структура, не иерархия – их объединяет стихийное желание осуществления этой акции. Это хуже, чем сеть Аль-Каиды – там есть отдельные ячейки, хотя и нет центрального руководства. В Стае же нет и ячеек - есть тот же рой, рыбий косяк, разрозненные составляющие. Схватив один из них или получив к нему доступ, вы получаете лишь один элемент, который, будучи вырванным из Стаи, похож на рыбу из того же косяка, выброшенную на берег – мгновение назад это была серебристая торпеда, летящая в общем строе, и вдруг – это уже беспомощное существо, безмолвно разевающее рот, быстро мутнеющие глаза.
   Для внедрения Николай выбрал специально созданный образ – он его выпестовал часами кропотливой работы - за этим образом была легенда, следы на форумах, сообществах и чатах; безобидные письма, личные файлы с фотографиями о отдыхе на море, в лесу. Этот образ был превосходный, его гордость. Его можно было проверять как угодно, и что бы ты ни делал, ты видел обычного человека, было чёткое ощущение реального существования.
   Но сколь бы ни был хорош этот образ, настоящей проверкой было лишь участие в Акции. Акция была назначена на сегодняшний вечер. Техническая подготовка была несложная: обычная не привлекающая внимания одежда, смартфон на Андроиде с сим-картой, купленной с рук. Николай должен был сесть в вагон метро на кольцевой линии и ездить, пока не наступит срок. Периодически, когда связь была совсем плохая, приходилось выходить на платформу, потом опять садиться и продолжать движение. Команды как таковой быть не должно, и если ты этого ещё не понимаешь, значит ещё не готов. Команды нет, т.к. нет командира, и это принцип Стаи. Рой должен созреть для дальнейшего движения. А когда созреет, оно охватит всех его членов, и они станут единым целым, одним организмом.
   Связь осуществлялась по сети, обычным способом, т.е. через сообщество, созданное на час, которое исчезнет после начала Акции, всё довершат Чистильщики, тоже без команды, просто наступит срок. Общение происходило тоже как всегда, фразами, понятными только участникам, но Николай был уже одним из них, с каждой минутой всё больше.
   И вот наступил этот момент, и он, подчиняясь неведомой силе, встал и вышел из вагона, взбежал по эскалатору и оказался на улице. Район был незнаком, а на название станции он даже не взглянул – его начинало захлёстывать непонятное, радостное чувство, чем-то напоминающее то, что бывает, когда летишь с водяной горки. Николай оглянулся в поисках своих. Пока было неясно – людей у станции было слишком много. Он продолжил движение. Было уже довольно темно, и чем дальше он уходил от станции, тем меньше было фонарей освещения.
   Пройдя ещё метров двести, он понял, что идёт не один, осмотрелся боковым зрением. Рядом шло ещё примерно десять человек. И чем дальше они шли все вместе, тем ровнее был их шаг, равномернее дыхание. Николай уже чувствовал себя частью этой группы. Группа была частью Стаи - бесформенной среды без иерархии и постоянных связей, с постоянно сменяющимися членами - временной и в тоже время постоянной структуры, как электромагнитное поле, пронизывающей всё общество и заставляющей действовать только тех, кто ощущал себя её частью, и не потому, что они это хотят, или им приказали, а по своей природе, потому, что они однажды почувствовали, что они - металл. Группы формировались и распадались, чтобы возникнуть через некоторое время вновь, возможно из совершенно других членов, соединившихся помимо их воли непреодолимой силой Стаи.
   Так же он понял, что у их группы есть вожак. У него не было никаких отличительных знаков, да и ростом он был, возможно, ниже остальных, но Николай понял, или скорее почувствовал, что за ним сила, и надо подчиняться его командам.
   Без какого-либо сигнала все достали из карманов ножи. Николай тоже достал. Он вспомнил, что на днях, сам не зная зачем, он купил недорогой канцелярский нож длиной сантиметров пятнадцать и положил его в карман куртки. Он заметил, что у всех ножи были точно такие же. Один из группы, молча, раздал всем прозрачные, как для хлеба, целлофановые пакеты. Николай взял и себе, надел на руку и потом переложил в неё нож с уже выдвинутым лезвием.
   Вскоре они увидели первую жертву – это был мужчина, только что вышедший из продуктового магазина и удалявшийся в темноту улицы. Они ускорили шаг, двигаясь уже единым слитным ритмом.
   Первый удар должен был нанести вожак. Он догнал мужчину и, подпрыгнув, резко махнул рукой ему в бок. Мужчина видимо от шока даже не среагировал, лишь вздрогнул от толчка, но тут его нагнал второй участник группы и, забежав вперёд, ударил в грудь. Мужчина издал странный звук – Николай однажды уже слышал такой, когда увидел, как волк схватил зайца, а тот, ещё мгновение назад убегая и сопротивляясь, вдруг взвизгнул и обмяк. Это был крик жертвы, которую настиг хищник. Мужчина стоял, истекая кровью, как парализованный, не сопротивляясь, и даже не подняв руки, он даже не выронил пакет с продуктами. Николай тоже нанёс удар. Так как ножи были канцелярские, удары наносились скользящие, оставляя при этом глубокие разрезы. Кто-то из группы подскочил и резанул ниже колен, и мужчина, наконец, рухнул, сев боком на асфальт. Последний удар был тоже за вожаком: он медленно подошёл к жертве и резко махнул в область шеи, фонтаном ударила кровь, и мужчина опрокинулся навзничь.
   Группа продолжила движение. Так они прошли ещё метров сто.
   Второй жертвой оказался молодой здоровяк, шедший от своей машины к дому. После первого удара он, видимо не осознавая серьёзности положения, и возможно ещё не почувствовав боль, рванулся на напавшего. Но тут же получил два косых удара в бок и грудь, посерел от ужаса лицом, и упал в обморок. Лежачего его бить не стали. Прошло несколько секунд, он начал, шатаясь вставать, и тут же на него обрушился град ударов. Секунду спустя парень уже снова упал, теперь окончательно.
   Оставив за собой сотрясающееся в конвульсиях тело, они двинулись дальше. За всё это время не было сказано ни одного слова. Да они были и не нужны. Они были единым целым. Не было ни суеты, ни неразберихи. Каждый знал своё место, свою роль, чувствовал, когда именно он должен ударить. И хотя они видели друг друга в первый раз, казалось, что движения отрепетированы, а роли расписаны. Николай ощущал себя частью единого организма. Не было ни злобы, ни страха, лишь непередаваемое чувство единения и восторга. Куда-то исчезли душившие его все последние месяцы тоска и сомнения. Та сосущая яма в душе, которая грозила затянуть в себя всего его, вдруг вывернулась наружу и он, наконец, успокоился. Он почувствовал, что он безмерно счастлив. Рядом он услышал радостный победный вой и тут же к нему присоединился. Свершилось!