Отец...

Прости меня…. Я хотел  писать искренностью нервов,  оставляя капли «черной крови» на изрезанной болью бумаге, я  желал молиться  Богу,  наполнившему вены небом, я знал счастье, заключенное в  словах, улыбках, прикосновениях…
Детство закончилось резкостью отцовских рук, выдавливающих слезы  из глаз больной матери. Он был скуп на  радости, искалечен многовековыми войнами душ и совсем уж по-детски обидчив.
Я искал надежду в открытых окнах,   забывая смерти,  прочитанные воспаленными глазами ребенка,  прятался от страха в темных углах времени, жил черновиками,  пропитанными дождем.
Отец учил холодом церквей правде, подаренной ему  жгучей  болью. Я ведь никогда  не прощу этот хриплый голос,  затравленный взгляд брата, зиму, оставившую меня в полном одиночестве в снежной пустыне!
Мечтал стать сном,   не пуская в выдуманный мир чужие лица, просил у ветра пощады, искал в людях ложь, шел куда-то, не оглядываясь на сияние звезд, ненавидел себя за стихи, написанные дрожащей рукой…
Я знаю, что мне не  найти оправдания зависти, злости, жестокости…. Но неужели я так долго бежал от себя, чтобы увидев знакомое имя в длинном списке, упасть на колени острым криком?
Я же любил его! Слышишь?
Я нашел истину, но так и не смог избавиться от детского  плача! Искал его все эти бесполезные годы, чтобы отдать горькую соль, скопленную на впалых щеках,  а приходиться стоять  на коленях перед светом, требую честности.
Пески, заберите меня к себе в беспамятство…
Строчки обрываются, окутывая мысли сладким туманом.
Прости…
Меня…