Песня о ветре Владимира Луговского

  Некоторые стихи Владимира Луговского,  прочитав один раз, невозможно забыть до конца жизни - яркие, бьющие наотмашь по сознанию строки:
        Итак, начинается песня о ветре,
        О ветре, обутом в солдатские гетры,
        О гетрах, идущих дорогой войны,
        О войнах, которым стихи не нужны.
Ветер революции и гражданской войны ворвался в парус его поэзии и двинул поэтический корабль к новым неведомым странам.
“Тревожный ветер времени, ветер странствий и перемен пронизывает почти все книги Владимира Луговского...Сам образ эпохи связан у него с поэтическим образом ветра, летящего сквозь пространство и время” - писал Константин Симонов.
Эпоха Луговского охватывает период с начала 20 -х годов до второй половины 50-х, то есть самое бурное время истории , которая броско отразилась в творчестве этого талантливого поэта, прошедшего тяжелый путь поиска, сомнений и тревог.
  Что же за человек был Владимир Луговской?
Люди, близко знавшие его, нередко отмечали несоответствие внешнего облика  поэта с его внутренним миром. Широкоплечий, рослый красавец с могучим разлетом удивительных бровей - пишет о нем В. Огнев,- рокочущий бархатный бас, горделивый профиль, строевая выправка, изысканные манеры, - этот облик, казалось, дышал спокойной уверенностью в себе и преизбытком силы. Но как обманчиво было первое впечатление! За всем этим скрывалось наивное чистосердечие, доброта и, если хотите, слабость, склонность к рефлексии, крайняя уязвимость.
   Кругозор Луговского, обладавшего феноменальной памятью, был необычайно обширен. Однако широкие познания и высокие духовные способности не соответствовали тому уровню самовыражения, на котором находилось его творчество в 20-30-х годах из-за сознательного ограничениям по критериям социальной обстановки и литературного центра конструктивистов , в котором состоял Луговской.
 В 30-е годы поэт чуть ли ни ежегодно издавал книги своих стихов, однако наиболее удачной из них была тонюсенькая брошюрка “Каспайское море”(1936), в которой, по словам В.Огнева, “льды аскетизма и лукавого мудровствования растопила любовь к женщине.” Но в 1937 году Луговской был дизориентирован критикой, считавшей эту книгу шагом назад в идейном отношении. На поэта обрушился шквал нападок.
Последствия этого события не заставили долго себя ждать - уже в следующем году он издает свою худшую книгу “Октябрьские стихи”. Автор в ней был неузнаваем и подвергся новому обвалу критики. И только в начале Отечественной войны у Луговского вышла книга (“Новые стихи”), в которой отчетливо  прозвучал голос большого лирического поэта.
     Но годы войны 1941-1945 были самым мрачным периодом в судьбе Луговского. В своей биографии 15.04.52 г. Он пишет:” В 1941 году, в июне месяце. Выехал в распоряжение Северно-Западного фронта, заболел во Пскове  и был направлен в распоряжение ПУРККА. Краткое время  работал в журнале “Красноармейска иллюстрация”. После осложнения болезни (тромбофлебит,поленеврит) был в сентябре месяце по болезни положен в Кремлевскую больницу, откуда после лечения был направлен в эвакуацию в г.Ташкент 14 октября 1941 г. ... В 1943 г. вернулся в Москву.”
 Эти сухие строки, конечно, не перадают полного представления о психологическом и физическом его состоянии.
“ Вдруг в комнату вошел человек,- вспоминает К.Симонов, видевший поэта в это время,- которого я сразу не узнал, - так он невообразимо переменился: это был Луговской, вернувшийся с Северно-Западного фронта.
  Он страшно постарел, у него дрожали руки, он плохо ходил, волочил ногу и вообще производил впечатление человека только что перенесшего ужасную катастрофу,потрясенного морально и совершенно выведенного из строя...”
 Что же произошло с Луговским?
 Прежде всего такое состояние можно объяснить крахом иллюзий, которым он, как и многие его современники, был подвержен в предвоенные годы, когда в его стихах иногда все еще звучала инерция бездумного и легковесного отношения к военным событиям: “ Пограничники смели одну границу - коммунизм сметет все до одной.”, “Ну прощайте, старые границы! Мы надели шлемы и пошлии!” “Войны и страны проносятся мимо, но на любые бои я готов.” и т.д.
Однако тяжелые уроки воины и ташкентский период не прошли  для поэта даром: возвращаясь в 1943 году в Москву, он вез с собой рукописи поэм, вошедших в последствии в книгу “Середина века”.
Год спустя, в своей биографии он пишет: “ Написал книгу, которая называется “Книга  жизни” (40 поэм)- и по-моему,- самое интересное и ценное в моем творчестве. Размер чудовищный - 13 000 строк.”
Работу над этой книгой Луговской завершил только в 1956 г., а издана она была посмертно  - в 1958 г. Автор по праву считал свою эпопею “ автобиографий века”.
Кроме “Середины века” Владимир Луговской успел создать еще две прекрасных книги лирических стихов - “Солнцеворот” и “Синяя весна”. Эти три книги В.Огнев вполне справедливо назвал “ синтезом всего лучшего, что было в творчестве Луговского”
 “ 1956 год - писал сам Луговской- был для меня особенно плодотворным. Весна этого года налетела на меня целым вихрем образов, воспоминаний, асоциаций. Казалось, вся жизнь с  дружбой и любовью, с разлукой и смертью друзей, с вечной радостью за свою родную природу заново прошла перед глазами. Я писал не отрываясь, радуясь, что каждый день могу входить в свою сказочную и в то же время реальную “страну” души. В результате появилась книга “ Солнцеворот”, вышедшая в том же 1956 году. Книгой “ единого дыхания” назвал я ее... Стихи говорили об Урале, Севере, Кавказе, но основная мысль о вечном солнцевороте, о вечном круговороте в природе доминировала над стихами.”
 Последняя книга Луговского осталась незавершенной.
“ Я задался целью - писал о ней поэт - в книжке “Синяя весна” рассказать о том лучшем,что у нас было на протяжении нашей истории.”
В этой книге Луговской, говря его же словами, хотел “ отобрать самое дорогое в сокровищнице нашей жизни, нашей культуры, нашей истории.”
 5 июня 1957 года, не выдержав  колосальной работы, напора мощных чувств, сердце поэта перестало биться. До последней точки “Синей весны” оставалось еще очень много работы.
 Луговской до конца своих дней оставался верен молодости. “ Жизнь на земле создана для счастья, а не для бессмысленной гибели” - уверял он. И эта мысль подтверждена всем его творчеством...

"Российский писатель"