Возвращение ч. I. Несостоявшийся фильм

          Глаза открывать не хотелось.
          Мария сквозь ленивую дремоту представляла, как дорога набегает на машину, как Андрей уверенно и спокойно смотрит на дорогу, легка откинувшись на левую сторону кресла. Не хотелось выдать себя, не хотелось, чтобы Андрей знал, что она уже не спит.   
          Был слышен монотонный шум шин и, редкое похрустывание камешков было успокаивающим и приятным. Мария представляла, как восходящее солнце освещает верхушки деревьев слева от дороги.
          Ранняя осень уже наступила, лес стал прозрачнее, выше, отступил от дороги. Трава поникла, легла ковром, ожидая первого снега, который прижмет ее к земле до самой весны, украсив себя разноцветной листвой. Лес стоял, отдыхая и ожидая чего – то ему известного, знакомого, неизбежного. Казалось, что он готовится к зиме с тихой  радостью, наслаждаясь этим чистым осенним солнцем, небом, прозрачным воздухом – всем, что его окружает, что ему дорого.
          Мария открыла глаза. Андрей сразу заметил ее пробуждение, улыбнулся:
          – Ты как?
          Протянул руку, стал ближе:
          – Что – то снилось?
          Мария смотрела на Андрея:
          – Нет, кажется. Не спала, так дремала, думала, мечтала.
          Его уверенный профиль на фоне осеннего леса, набегающего навстречу машине, казался мужественным и знакомым с каких – то давних, давних времен.
          ...Это возвращение в Городок своего детства  Мария планировала очень давно. Планировала с того дня, как она из него уехала.
          Отъезд был для нее неожиданным, хотя уже с восьмого класса отец стал говорить, что заканчивать учебу нужно в сильной школе, что надо научиться учиться и работать, работать.
          Экзамены за восьмой класс Мария сдала легко, ей нравилось в них все, – напряжении, азарт, для нее это была завораживающая игра с простыми и понятными правилами.
          То лето она помнит как сейчас. Все началось с выпускного вечера, и казалось, что никогда не закончится это лето. Как – то само собой решилось, что все пойдут в девятый, и лето превратилось в беззаботный отдых. Класс стал дружнее, все стали внимательнее относиться друг к другу, девчонки сразу повзрослели, мальчишки стали мужественнее. Столько времени они никогда не проводили вместе. Река стала их местом, домом.
          Теплоходы, музыка на палубах постоянно напоминали о том, что есть какой – то другой мир, другие люди. Этот мир был незнакомым, страшил, здесь на берегу было удобно и уютно. Мария видела, что нравится мальчишкам, поэтому у нее был один друг, она его считала настоящим.
          Прошло время, подробности забылись, ощущение, и теплота от их дружбы осталась. Хотелось бы случайно увидеться, но не хотелось бы всей этой неловкости, которая всегда сопровождает такие встречи.
          А тогда так было спокойнее. Ей не нравились все эти неуклюжие и грубоватые ухаживания своих мальчишек и ребят постарше. Сама же она была уверена, что все это должно быть не так. Казалось, что любовь сама должна упасть с неба, накрыть всю тебя пушистым покрывалом и ты уже не принадлежишь себе, не понимаешь, что делаешь, не знаешь кто ты и что ты? Такого не было, другого не хотелось.
          В начале осени, уже шли занятия, отец сказал, что они переезжают в Город.
          Череда школ, все время новые одноклассники, проблемы отца и мамы с работой научили Марию радоваться возможности побыть одной. Сильно скучала. Какое – то время даже переписывалась с девчонками.
          Новые одноклассники ее недолюбливали. Мальчишки за то, что она не восторгалась тем – какие они замечательные, а девчонки за то, что ей было неинтересны их разговоры, а может быть и за то, что мальчишки явно выделяли ее из всех.
          Бабушка всегда говорила Марии:
          – Если хочешь, что рядом были мушкетеры, веди себя, как королева. –
          Для Марии это было не трудно. Мир оказался таким огромным, интересным. Был увлекательный мир книг, людей, ситуаций, наполнявших их. Еще интереснее были люди, которые были рядом.
          Как – то так получилось, что все друзья были старше. Все где – то учились, о чем – то спорили, о чем – то мечтали. Мария как – то сразу приняла их мир, и себя в этом мире. Он был ей знаком, понятен и когда поступила в, пожалуй, самый престижный институт, сама этому не очень обрадовалась. Восприняла, как должное.
          Забавляла радость отца, мамы, друзей. Было интересно видеть их отношение к её победе. Как – то сама пришла и оценка этого поступления. Учеба шла легко. Нравилось все. Большие коридоры, ребята, стройотряды, костры, гитары, новые песни.
          ...Мария оторвалась от воспоминаний. За окнами была самая настоящая осень, чудесная осень. Такую осень ждут все, на такую все надеются. По обочинам стали появляться стоящие машины.
          – Грибы есть, – подумала Мария.
          Она любила лес. Считала его своим, всегда старалась хоть да на немного выбраться, просто побыть в нем. У нее было всегда ощущение, что лес ей тоже рад. Она входила в него с ощущением, что чувствует его радость от того, что они опять вместе.
          – Дашка, наверное в меня, – подумала она.
          – Та как в лес попадала, сразу замолкала, а сейчас может быть в нем часами, днями и не мучает ее одиночество. Туристка, – усмехнулась Мария.
          Андрей нехотя, стараясь быть незамеченным, выложил оба телефона на панель. Мария внимательно посмотрела на него, на часы, опять на Андрея.
          – На всякий случай, – Андрей, как бы извиняясь, улыбнулся Марии.
          ...Она всегда хотела вернуться в Городок. Несколько раз говорила Андрею, что собирается съездить в Городок, а он каждый раз отвечал, что хочет съездить с ней вместе, что сам ее отвезет, что так удобнее, и каждый раз поездки срывались, находились какие – то новые дела, проблемы.
          Мария знала, что предвестником желания съездить была тревога. Она подбиралась всегда незаметно, но Мария хорошо знала все признаки ее приближения. Было знакомо все: и бессонница, и бесконечные диалоги перед сном с собой, раздражение, подозрительность, притихшая Дашка, это чувство вселялось в дом, в кабинет, сопровождало в машине, сидело за соседним столиком.
          Казалось в такое время, что опасность ходит за спиной, стоит за каждой дверью. Была уверенность, что вот – вот что – то произойдет, и такая чувствовалась усталость, так не хотелось опять собирать всю свою волю в кулак, опять против кого – то или за что – то бороться.
          В такие минуты всегда вспоминался Городок, бабушка, сад, молодые мама с папой. Так хотелось спрятаться от всего, от всех, от себя самой. Но бабушки уже давно нет, а вот Городок – был и есть.
          Эту поездку отложить было уже нельзя. Страх поселился в ней самой, он уже жил в ней. Поэтому она было рада, что сейчас она в машине, что впереди Городок, что замечательная осень, что рядом Андрей.
          ...Мария несколько раз после школы была в Городке, он не менялся, но друзья разъехались, кто в поисках работы, кто на учебу, воспоминания захлестывали. Становилось грустно. Она с радостью возвращалась опять в Город и опять скучала. Она понимала, что так будет всегда, но всегда хотела вернуться в Городок. Пусть на день, на два, но обязательно съездить, чтоб вернуться.
          А Дашку все тащит куда – то, к черту на кулички, сколько раз говорила:
          – Съезди, посмотри на мир детства своей матери. Близко ведь и река на весь мир знаменитая! –  Куда там.
          ...Телефоны, как бы разгоняясь начинали звонить, Андрей смотрел на номер вызывающего, два – три звонка и телефон отключался.
          – Дисциплина, – отметила Мария.
          Ей нравилась обстоятельность, надежность, деловитость Андрея. Ей было легче перечислить достоинства Андрея, чем его недостатки.
          Лес был прекрасен. Хотелось остановиться, побродить по нему, но и из машины не хотелось выходить, было уютно, тепло, тихо.
          Мария прикрыло глаза, дремота опять накатилась туманом, мысли опять стали путаться, подбрасывая то одну, то другую картину. Она ничего не ждала от этой поездки. Ждала от себя. Ждала, что еще один раз жизнь остановит ее, как коня на скаку, остановит, подымет на дыбы, скажет:
          – Не убежишь! – и она согласится:
          – Не убежать! –
          Тогда все станет просто и понятно:
          – Не я такая, жизнь такая! –
          Вот тогда эта тревога пусть и приходит. Если не боится!
          Андрей с кем – то говорил по телефону, вернее слушал.
          – Что – то случилось, – Мария видела по лицу Андрея, что он знал, что это – что – то произойдет, надеялся, что обойдется, но оно произошло, и он теперь собран, готов решать задачи, принимать решения к исполнению, готов быть самим собой.
          Раздражение как – то сразу охватило Марию.
          – Когда же закончится эта гонка. Гонка за чем или это бег от чего – то?
          Что это?
          Почему добровольно человек принимает на себя невозможность принадлежать себе, свом близким? Почему добровольно вычеркивает из жизни лес, реку, небо, облака, возможность лежать в траве и смотреть на жаворонка. Смотреть и спокойно думать о том, о том, о сем, о том, что думает жаворонок и думает ли он о чем – нибудь, когда – нибудь, а если думает, то о чем?
          Почему своя обязанность перед собой сильнее собственного права быть свободным от этой обязанности? Почему эта тревога не дает жить, спать, быть, в конечном счете, самим собой?
          Страх! Да, это – страх! Но страх чего? Страх не иметь этого страха. Что вот наступит день, и ничего – то ты не боишься, и что теперь тебе делать? Все силы тратишь на то, чтоб не было страшно, но он догоняет!
          А если не догонит? Что делать? Что делать бесстрашному человеку? Ну, не боишься ничего, что станешь делать? Что станет делать человек без страха? Удивительно, почему нет фильма – «Человек без страха.»? Вот всякие "человеки" есть, а такого нет?
          – Почему у Куросавы, нет фильма «Человек без страха»? Все бросила бы, а пошла бы посмотрела на такого. Что делает, с кем дружит, что любит?
          Андрей отключил телефоны. Лицо было по – прежнему спокойно.
          Было ясно, что скоро, что – то скажет. Мария не хотела торопить ни себя, ни его. Включила музыку. По радио кто – то опять под музыку что – то просил у другого.
          – Почему людям не стыдно просить у другого? Просишь, значит говоришь другому, что тот не знает или не хочет знать, что тебе нужно, или не догадывается, тупой, или безразличен?
          Если так, то зачем тогда просить? Все равно тот ведь не понимает о чем речь! Какой смысл говорить с чужим, тупым и глухим? Или еще, что хуже, что – то ему доказывать.
          Мария переключила на другой канал, там уже кто – то другой вещал на английском, что « жизнь подвластна сатане, но в мире Бога правит Бог».
          – И что? Дальше – то что? – Мария ждала, но декларация закончилась.
          – Что же это они все вещают, вещают? Неужели не хватает такта, ума, воспитания сделать оговорку, что это они так видят?
          Что не мир такой, а они его видят таким. Хоть раз скажите, каким хотите – то чтоб он был?! Расскажите, какой он мир для себя придуманный! Что еще можно придумать, кроме того, что уже есть?
          Мария выключила радио, достала карту, стала ждать километрового столбика. Столбик проскочил мимо, как будто куда – то торопился.
          – Еще далеко!
          Дашка тоже легко поступила учиться, хотя можно было – бы и облегчить ей задачу. Она не просила, да и интересно было посмотреть, что, как получится.
          Хорошая привычка к победам в жизни не помешает. Уже недели две бегает на занятия, – вроде довольна. Пока я езжу, хоть с дедами побудет, а то совсем не бывает, то в школе экзамены, то выпускной, то экзамены на факультативах, то вступительные. Вот по телефону болтать время есть! Или в чатах хахалиться!
          Говорит, что поскольку летом в тайге не была, то зимой на каникулах поедет.
          – Сначала сессию сдай, потом видно будет. Ведь сдаст. Зимой в тайге холодно, – замерзнет.
          А держать бесполезно. До сих пор, детя – дитем, даже спать прибегает подбочек до сих пор. Дите! – Мария представляла Дашку, ее дурацкую манеру слушать, облокотившись на косяк и глядеть в упор.
          – Может, перекусить хочешь? – Андрей смотрел на Марию.
          Есть хотелось, но в машине было уютно, останавливаться не хотелось, не хотелось что бы исчез гул машины, шин, воздуха на зеркалах .
          – Не хочется. Давай кофейку из термоса?
          – Давай, – Андрей улыбался.
          – Ты знаешь, мне придется сегодня уехать. Завтра в Городе надо быть.
          – Знаю! – Мария спокойно смотрела на Андрея, протягивая ему кофе.
          – Послезавтра я вернусь и буду у тебя.
          – Хорошо. Ели надо – значит надо! – Значит будут цвести сады…. – Как дальше?
          – Если надо, растопим льды, – Андрей улыбался.
          – Льда не будет, будет сыро, слякотно, грязно, из – подо льда всякая гадость проступит, – мысленно добавила Мария.
          – А ведь скоро зима, Андрей, – Марии стало грустно.
          – В городе и зимы то не видно, – Андрей был доволен, что объяснение было спокойным и быстрым.
          – В городе не только зимы не видно, не видно ни осени , ни лета. В городе видны: витрины, реклама. В городе и людей не видно. Они вроде и есть, а приглядишься – нет. Хотя все бегут, что – то говорят, остановиться времени нет, оглядеться, – а кто это – рядом? – нет желания.
          Девчонки, что – то покупают, советуются, примеряют, зачем?  Никто никого не видит! Выберут время куда – то выбраться, а там такие же – им не до чего, чувствуют, что рядом кто – то есть и ладно, но ведь не видят, знают, просто знают, достаточно того, что знают – рядом кто – то есть . А кто , неважно! Пусть хоть кто – то глаз положит. А ведь на тусовке – то мушкетеры не бывают. Они рядом с королевами службу несут.
          Мужиков своих обсуждают. Странная жизнь. Белье обсуждают, мужиков, как ночь прошла, кто подтяжку сделал, кто сошелся, кто развелся.
          – "Утес", – Мария знала, что ее так называли за глаза. Она помнила, было кино, там был «Марьин утес». Ей хотелось, чтоб ее так называли из – за него, но сама то знала, что это не так.
          То ли высока, то ли непреступна, то ли маленькими хотят рядом быть?
          Мария помнила – в кино на вершине его березка росла. А еще у Гете – Лермонтова на груди утеса тучка ночевала. Ночевала – значит, уютно было. Утес не утес, а текучки нет, уже лет пять.
          Все за место держатся. Без совместных пьянок и вечеринок держатся. Друг за друга держатся. Даже вместе отдыхать ездят. На работе, можно подумать, не надоели друг другу.
          Утес! Кто – то должен быть утесом, а то тучки бездомными будут. Так под открытым небом и ночевать будут – .
          – Кому смеемся? – Андрей смотрел на Марию.
          – Себе смеюсь. Смотрю на себя, себе смеюсь, себе удивляюсь, себе радуюсь и сама себе огорчаюсь, –
          Мария смотрела на дорогу.
          Солнце катилось по верхушкам деревьев где – то сзади за машиной, сквозь тонировку заднего стекла, оно выглядело печальным шариком, который только и смог – осветить немного вокруг себя, а посмотришь вперед, каждое деревце подставляет свои ветви – руки, словно прощается, или ловит его лучи.
          – Вот ведь как – назад посмотришь, темно, а солнце есть, вперед – солнца нет, а светло. Что буду в городке делать? Андрей вернется не раньше, чем послезавтра. Буду грибы собирать. Нет, буду ходить по лесу, если покажутся грибы с собой возьму. Дома нажарю, маме с папой отвезу, Дашку накормлю. Картошки нажарим с грибами. Надо бы еще соленых огурцов. Будет как у бабушки. Совсем как у бабушки, только этаж шестнадцатый, да на кухне друг до друга не докричишься. У бабушки, когда все за стол сядут, то уже никому и не выйти было. Наверное поэтому повелось,  – все за стол – все из – за стола.
          – Скоро Городок, – Мария чувствовала, что Андрей хочет сказать что – то еще.
          – Покушаем, или ты сразу поедешь? – Марии не хотелось, чтоб Андрею что – то пришлось объяснять. Она всегда чувствовала себя неуютно, когда кому – то приходилось оправдываться.
          – Поеду не спеша, а то наешься, спать захочется, – Андрей улыбался. Усталости было не видно. Андрей любил дорогу, любил свою машину, умел любить все, что любил.
          – Зря. Отдохнул бы, – Мария смотрела на Андрея и ловила себя на мысли, что, наверное она так же смотрит на Дашку.
          Она всегда смотрела на Дашку, когда говорила с ней. Дашка так к этому привыкла, что однажды, еще в школе училась, заявила:
          – Ма, мне химичка говорит: – " Дарья, вы не на меня смотрите, а в класс". А я ей говорю: – Дак, я Вам отвечаю, а не классу. –  Ма, она теперь говорит: – Дарья расскажите классу, а я послушаю, на сколь хорошо вы мысли излагаете. – Во, мам, дает. Теперь вроде я класс не уважаю, если плохо отвечаю.
          – Утес! Что, правда, то правда –  редкие люди любят когда на них в упор в разговоре смотрят. Боятся чего – то, что – ли?
          – Нет, поеду. Если устану в дороге – отдохну, – Андрей продолжал разговор с Марией.
          Впереди дорога подымалась вверх и вверх. Мария знала – с самого верха будет виден Городок. Будет виден и бабушкин домик, сад, площадь правда уже давно дом и сад не бабушкины. Она еще в Городе созвонилась с гостиницей, забронировала номер, гостиница была где – то на площади.
          – Буду жить в своем Городке и в чужом доме, – подумала Мария с грустью.
          Папа не хотел продавать домик, но тогда ни сил, ни времени не было, чтоб его содержать. Было больно смотреть на его грустные глаза – окна, вот отец и продал, сейчас грустит, жалеет, так сам ни разу и не ездил в Городок после этого. Сердце рвать не хочет. Маме признался, что ездил, смотрел, сказал, что больше не вернется.
          Городок похорошел, заборы стали повыше, разноцветные.
          – Дачники, – подумала Мария.
          Как все деревенские, она недолюбливала дачников, вот просто так ни за что, ни про что, а недолюбливала . У них всегда была какая – то другая, непонятная жизнь.
          Площадь была вроде та же. Но вместо кафе «Березка» под горой стоял ресторан, упирающийся спиной в гору, ближе к реке, там была раньше какая – то кантора, стояло здание в рыжем кирпиче, это по описанию и была, видимо, гостиница.
          Андрей подъехал к ресторану.
          – Сначала поешь? – то ли спросил, то ли попросил Андрей.
          – Да. Поем, с мыслями соберусь, потом в гостиницу, – согласилась с ним Мария.
          Андрей достал сумку. В ней были какие – то пустяки, кроссовки, джинсы, наверняка, как всегда, Дашка втихаря засунула какой – нибудь сюрприз.
          Андрей стоял, молчал, видимо что – то хотел сказать, но передумал. Мария смотрела на него, мочала, ей было грустно. Так хотелось, чтоб это возвращение было каким – то особенным, хотелось, чтоб рядом кто – то был, а получалось опять, как всегда – она одна, а напротив – проблемы, свои и чужие.
          – Ладно. – Я жду тебя…? – Мария прижалась к Андрею!
          – Послезавтра днем, утром, до обеда. Обедать будем вместе. Тебе задание – ознакомиться с кухней. Давай не грусти. Понимаешь…?
          – Андрей! – перебила Мария, – Возвращайся! – Будь осторожнее. Устал ведь!
          Андрей прижал к себе Марию, уткнулся куда – то в шею, что – то хотел сказать еще, опять передумал.
          – Поеду! – он подошел к машине открыл дверь, стоял, смотрел.
          – Пока! – Мария смотрела как Андрей сел, машина заурчала. Сухой гравий под колесами хрустел, как ломающиеся сухие ветки, медленно, как бы нехотя машина скатилась чуть ниже, повернула налево, поднялась немного вправо в горку и скрылась из вида.
          – Мария! – Перед Марией стояла высокая, примерно одних с ней лет красивая женщина.
          Мария привычно выхватила каким – то боковым зрением белое, под серебро, колечко из белого золота с тремя желтыми бриллиантиками, тонкую цепочку тоже из белого золота. Тонкий запах "Шалини". Его – то Мария спутать не смогла бы. Брючный костюм – явно не с рынка. Отсутствие лака на ухоженных ногтях. Туфли на низком каблуке.
          – Значит, в Городке еще не закатали булыжные мостовые, – промелькнуло в голове.
          Глаза незнакомки смотрели на Марию в упор и излучали такую неподдельную радость, что сдержать улыбку было невозможно.
          – Мария! – Мария утвердительно кивнула головой.
          Анна запнулась: – Вы учились в девятом. – Я сразу Вас узнала. Я всегда Вам завидовала. Вы и сейчас такая, такая красивая. А Вы по делам или к кому – то?
          Анна сама спрашивала, сама отвечала. Мария стояла, смотрела на Анну, чувствовала как тревога куда – то уходит, чувствовала, что улыбается, представляя как они выглядят со стороны, – обе высокие , обе в брючных костюмах, а между ними синяя спортивная сумка.
          – Анна, давай на "ты".
          – ..а я тогда в пятом, а ты…. Вы – в девятом? – ее глаза продолжали светиться, а на лице сияла улыбка.
          Мария давно уже отвыкла от подобного проявления эмоций. В Городе улыбки были дежурными, все, как коты, говорили друг – другу «сы..ы..ы..р», давая понять, что у них все хорошо: на работе, в семье, с детьми, с деньгами. Все это и почти у всех было не так, об этом все знали, но при встречах пароль менять не хотели.
          – Здесь покормят, а если нет, то где? – Мария посмотрела в сторону двери ресторана.
          – Накормят! Здесь накормят, а больше нигде и не накормят! – Анна засмеялась. Смех был такой же, как и улыбка, в нем были: и открытость, и уверенность в жизни, и полное отсутствие страха показаться смешной самой.
          Анна схватила сумку и двинулась к двери. Навстречу вышел, видимо, официант в действительно белой рубашке. Открыл дверь, молча посторонился, пропуская их.
          – Головой отвечаешь! – засмеялась Анна, выпуская сумку из рук прямо на ноги официанта. Парень с какой – то невероятной ловкостью, подхватывая ее, умудрился посторониться еще. Анна уверенно свернула на лестницу. На втором этаже был небольшой зал.
          – Нам туда, – Анна головой показала в угол.
          Рядом с окном стоял столик с двумя стульями. Из окна было видно реку. Анна немного отстала от Марии, давая ей возможность выбрать место по душе. Река была видна до поворота. Был виден другой берег. Мария знала, на той стороне, там, впадала речушка, по берегам которой было много черемухи. Если смотреть отсюда, то солнце будет садиться как раз в это место. Мальчишки все время плавали туда с ночевкой на рыбалку.
          – Меню, – перед ними стоял, встретивший их парень, протягивая книжицу в голубом коленкоре.
         
          Продолжение – http://www.proza.ru/2011/02/05/596