мятежный корабль

Из воспоминаний узника ГУЛАГа Мордохая БРАУНА.
Статья была опубликована в газете ВЕСТНИК,ИЗРАИЛЬ1991год

В начале августа 1947 года бухта Ванино, что на Японском море, вобрала в себя де
сятки тысяч заключенных для отправки морем на золотые прииски Колымы. Ванинская
пересыпка задыхалась от переизбытка зэков, ожидающих кораблей. Условия пребыва-
ния на пересыльном пункте были невыносимые. Людей почти не кормили, желая у-
морить голодом, чтобы ослабевшие заключенные не могли во время плавания нарушать
законы и требования конвоя.
Но начальство торопилось... заканчивался на Колыме промывочный сезон, а того песка оставалось полным-полно. Наконец прибыл грузовой теплоход "Минск".
Поздно вечером началась посадка. Мы шли побригадно в огромной колонне под усиленной  охраной. Моросил дождик, С моря дул холодный ветер .  В темноте показались очертания корабля, который стоял под швартовые у при­чальной стенки. После унизи­тельного "шмона" началась посадка.
Судну предстояло принять в свои бездонные трюмы не­сколько тысяч зэков, в том числе, свыше тысячи женщин. Обыск производили военно­служащие внутренних войск, славившиеся своим усердием и жестокостью. Этотспецкон- вой шуток не понимал: шаг влево, шаг вправо, прыжок вверх - считался побегом, кон­вой стрелял без предупрежде­ния. В нашей бригаде было 40 человек, которых разместили в нижнем трюме на корме. Трюмы были оборудованы на­спех сколоченными двухэтаж­ными нарами. Мы находились ниже ватерлинии корабля и от дыхания сотен и сотен тел воздух стал нагреваться, за­трудняя дыхание. Вентиляция не справлялась со своей рабо­той. '

Заработала корабельная машина, вибрируя всем те­лом на малых оборотах, и мы вышли в открытое море. Море изрядно штормило и пока ма­шина не набрала полные обо­роты, многих укачало. Люди погрузились в кошмарный сон, не замечали движения судна и кроме того необыч­ность обстановки, безвыход­ное положение, в котором мы оказались, тяжелым грузом легло на наши плечи. Потеряв счет времени, мы не могли оп­ределить в трюмном мраке, когда день и когда ночь. Дони-. мали голод и жажда. В первый день плавания из-за сильной качки людей не стали выво­дить на палубу для кормле­ния горячей пищей. Выдали ржаные сухари. Люди получа­ли сухари и с наслаждением съедали свою порцию, немно­го утолив голод. Некоторые уходили по трюмам "рыса- чить", т.е. бродить в надежде найти что-нибудь съестное. Потянуло и меня побродить. Попав в средний трюм, где бы­ло теплее и суше, я обнару­жил, что там находится элита воровского мира. Из-за шума корабельной машины бьшо трудно различить трюмные звуки. Я стал внимательней прислушиваться, оказалось, что воры учинили суд. Суди­ли Сашку-коменданта, быв­шего заведующего БУРа штрафного лагпункта УНЖ- ЛАГа Горьковской области. БУР - барак усиленного режи­ма, тюрьма в тюрьме, где со­держались "честные" воры, не пожелавшие сотрудничать с лагерной администрацией. Правда, Сашка сам был вор, но отступился от воровского закона и служил начальству на посту коменданта БУРа, за что теперь ему пришлось де­ржать ответ и поплатиться жизнью Этого требовал во­ровской прокурор. Суд вынес вердикт, приговорив Сашку к высшей мере наказания. Это была обыкновенная воровская расправа за отступничество.
"Шестерки" исполнили смер­тный приговор. Сашку быстро раздели и положив на живот, стали наносить ему "пиками" удары в спину. Сашка, здоро­венный верзила, мотал чер­ной курчавой головой и не кричал, не просил пощады, лишь тихо стонал, принимая смерть. Исколов Сашку, как решето, воры бросили безды­ханное тело под нары и приня­лись избивать Сашкиных дружков. Этому никто не со­бирался мешать, так как охра­на сама была заинтересована, чтобы воры уничтожали друг друга. Подобные случаи были не редкость: даже топили ко­рабли, баржи, чтобы изба­виться от врагов народа. В те послевоенные годы каратель­ные органы работали с утро­енной энергией, вскрывая все больше и больше врагов наро­да. Война и послевоенная раз­руха породили огромную пре­ступность, с которой тяжело было бороться, особенно с ор­ганизованной. Помня ленин­ский лозунг о том, что пре­ступность уничтожит себя са­ма, кому-то пришла в голову мысль расколоть преступный мир на два противоборствую­щих лагеря и таким образом решить проблему борьбы с преступностью
На второй день нашего пла­вания снова выдали паек - по 300 гр. сухарей, из которого воры взимали десятипроцент­ный налог, чтобы не потерять "спортивную" форму. Пре­сную воду невозможно бьшо пить и люди умудрялись сли­зывать влагу, проступающую через металлические конст­рукции корабля.
На третий день воры изъя­ли весь паек сухарей. Никто не в силах был противостоять воровскому произволу, а ох­рана в трюмы вообще не за­глядывала. Положение ухуд­шалось с каждым днем.
На четвертый день нашего плавания начальство спохва-
 тилось, так как участились смертельные случаи от дист­рофии. Начальники боялись, что в Магадан доставят лишь покойников, а ведь стране нужно было золото. Решили все-таки нас покормить горя­чей пищей. Процедура корм­ления, разработанная узколо­бым начальством, не предус­мотрела последствия этого способа. На палубе хозяйни­чали воры, сотрудничавшие с администрацией, и в их обя­занности входили коменда^ ские функции. Они готовили в больших котлах баланду, нарезали хлебные пайки, рас­поряжались пресной водой.
Возле открытого трюмного люка сажали людей численно­стью до 40 человек на мокрую стальную палубу. Получив пайку хлеба и миску баланды, заключенные поедали все это на скорую руку, а затем их гнали обратно в трюм. Вся эта процедура сопровождалась избиениями, которые учиня­ли урки, хозяйничавшие на палубе. Охотское море в этот день не штормило, и только легкая зыбь покрывала мор­ской простор. Воздух был чист и после затхлого трюма дышалось легко.
На палубе правого борта, как изваяние, стоял палубный вор, скрестив на груди муску­листые руки. Он был одет в спартаковскую футболку, на которой латинскими буквами была выведена надпись "Спартакус". Он подражал своему римскому кумиру. Оторвавшись от борта, он хва­тал несчастных в охапку и ки­дал в открытый люк трюма. Кормление заключенных про­ходило успешно. Начальство было довольно, решив, что все идет как задумано. Стали вы­пускать по две бригады. Этим воспользовались трюмные во­ры. Сколотив ударную группу из головорезрв и выждав мо­мент, когда те оказались на палубе, трюмные воры броси­лись в смертельную схватку с палубными. И'з трюма выбега­ли все новые и новые группы "блатных" на помощь своим корешам. Преимущество чис­ленности : и внезапности по­могли трюмным ворам за­хватить инициативу. Смяв палубных воров, тюремные кидали их за борт. Повара тут же утопили в кипящем котле. Охрана не могла открыть огонь по трюмным ворам, так как палуба была сплошным клубком сцепившихся. Нако­нец, когда трюмные воры на­чали одерживать верх, охрана открыла предупредительный огонь. Захаватив с собой за­ложников и двух молодых матросов, продовольствие, спирт, чай, пресную воду и всякий инструмент, воры по­кинули окровавленную палу­бу и спустились в трюмы.
Начальство потребовало отпустить заложников, иначе отключат вентиляцию. В от­вет воры потребовали изме­нить курс судна и идти в Япо­нию. В противном случае бу­дут убиты заложники, про­бьют днище корабля и всех утопят. Переговоры шли с пе­ременным успехом. Капитан тянул время, зная, что Мага­дан близок. Трюмные воры на­чали инсценировать пробои­ну в днище корабля. В ответ частично отключили вентиля­цию. Дышать стало нечем. Во­ры, прекратив пустую возню с пробиванием днища корабля, занялись другим. Тем време­нем включили вентиляцию. Из захваченных трофеев воры учинили пьянку. Напившись, они пробили лаз в женский трюм и оттуда перетащили своих блатных подруг. Их те­леса пестрели похабными наколками. Поднялся невероят­ный шум и гвалт. Воры тиска­ли в объятиях своих красоток, предаваясь извращенному разврату и оргиям, и совер­шенно забыли о задуманном ими бунте. Жадность их погу­била.
Среди женщин находилась группа молодых узниц, осуж­денных за "пособничество фа­шистским оккупантам". Осу­дившие их забыли, что деву­шек, как и многих других, в 1941 году просто бросили на произвол судьбы, а сами "то­варищи" спаслись бегством. Теперь этих девушек бандиты насиловали в темных трюмах корабля. Воровская вакхана­лия сопровождалась криками обезумевших от боли и уни­жения девушек. Садисты истя­зали их так, что некоторые умирали в муках. То, что про­исходило на "Минске", невоз­можно забьггь.
Скоро судно стало на швар­товые в бухте "Нагаево" и. на­чалась разгрузка. На берегу уже знали о том, что про­изошло на "Минске" и нам была приготовлена достойная встреча. Всю ночь нас счита­ли, одновременно выдергивая из толпы трюмных воров. Их собирали вместе под охраной здоровенных "блатарей", воо­руженных дрынами, затем увели, и больше мы их не встречали.
За далекими колымскими сопками стали гаснуть звез­ды. Подул свежий ветерок. Холодно сидеть на влажной земле. Нас подняла команда "встать". Мы двинулись боль­шой черной толпой по угрю­мым магаданским улицам в надежде, что скоро нас приго­нят в лагерь, где будет ждать пайка хлеба и горячая балан­да. От недавнего дождя на од­ной из улиц стояла огромная лужа, превратившаяся в болото. Раздалась ко­манда "приставить ногу". За­тем команда "ложись". Неко­торые не стали ложиться в грязь, тогда раздались авто­матные очереди над нашими головами. Все попадали в бо­лотное месиво, спасаясь от пуль. Зарождался новый день. Ночь нехотя отступала, небо начало светлеть. Наконец, нас подняли. Некоторые навсегда остались на земле. Скоро мы оказались у ворот большого лагеря. Это была знаменитая Магаданская пересылка, отку­да пролегали пути к золотым приискам Колымы...