Я тебя забанил!

…В последнее время с Эммой  творится что-то непонятное. Она стала очень нервной и подверженной  частой смене настроения: то вдруг засмеётся, как ненормальная, то вдруг ни с того ни с сего заплачет.

В неё будто вселилась какая-то сущность, которая и заставляет её совершать безрассудные поступки. Иногда Эмма ощущает себя ангелом, иногда - демоном. Всё бы ничего, но порой эта сущность нашёптывает ей, что от демона неплохо бы избавиться.  И ничего страшного не случится. Ведь ангел  всё равно останется с тобой.

Выйдя из пустого кабинета, Эмма выбирает в меню мобилки любимую песню, втыкает в уши наушники и включает воспроизведение. В такт первым аккордам она начинает подмахивать головой, бессмысленно глядя перед собой.

Ему важнее не я, а то, что от меня воняет табаком, думает она.   Значит, он меня нисколечки не любит!  Не захотел, чёрт лысый, чтобы я прыгала со второго этажа. Конечно! Зачем ему калека? Это ж придётся возить меня на кресле-каталке  и подавать мне костыли, как в клипе Леди Гаги.

Эмма представляет себя в этом кресле-каталке, и ей вдруг становится жалко себя.  Он хочет твоей смерти, - предупреждает её ангел. Ну, раз  хочет… -  подсказывает ей сущность. Эмма выходит на лестничную площадку и поднимается на третий этаж.

Злой знает, что в школе на крышу в принципе попасть невозможно. Все двери, ведущие туда, всегда закрыты  на висячий замок. Но мало ли, что ещё может прийти сейчас в голову Эмме? Поэтому он, огибая флигель, спешит к  главному входу, бегом несётся по коридору и буквально взлетает на третий этаж.

Можно представить его изумление, когда он видит, что решётчатая дверь на крышу широко раскрыта, а рядом на ступеньке лежит открытый висячий замок.

Взбежав по узкой лестнице, он открывает глухую металлическую дверь и оказывается на плоской, покрытой просмоленной толью, крыше.  Эммы нигде не видно. Лишь в дальнем левом крыле он видит  склонившегося над телевизионной антенной учителя физики.
 
Справа открывается вид на Сапёрную слободку, слева – на Девичью гору. Отсюда гора выглядит не самым лучшим образом. Пейзаж портят  две дальние трубы ТЭЦ и пять радиовышек напротив, издалека предупреждающие о себе   красными и белыми полосами.

Алексей заглядывает за правый угол лестничной надстройки и замечает там известную всей школе Одинокую готку. Известна она, прежде всего,  тем, что  ни с кем не дружит. Одетая явно не по погоде, та стоит в  длиннополом пальто, прислонившись спиной к бетонной плите, и задумчиво смотрит перед собой.

Об этой  гимназистке постоянно судачат на переменках и распускают  самые невероятные слухи.   Якобы каждый день она ходит на  кладбище, что нет ни одного кладбища, на котором бы она не была, что у неё острые клыки, как у вампира, и этими клыками  она прокусывает себе вены,  а потом сама у себя пьёт кровь.

Вся в чёрном, начиная от ботинок с высокой шнуровкой и заканчивая длинными курчавыми волосами, Мария Чернавская   словно излучает вокруг себя мрачную и таинственную ауру. Глаза у неё, под стать фамилии, также чёрного цвета, и в них лучше не заглядывать.

Брови, предварительно выщипанные, нарисованы чёрным карандашом. Губы накрашены блэк-помадой, а лицо явно натёрто мелом, отчего она  выглядит бледной, как  покойница.
Злой проходит мимо неё с таким видом, будто  её здесь нет.
Она также делает вид, что его в упор не видит.

Обогнув  надстройку,  Алексей замечает за углом Эмму, стоящую спиной к нему у самого края крыши, возле невысокого, чисто символического бортика.
- Эмма! – зовёт он.
Она не оборачивается.

Подбежав ближе, он слышит её голос, словно она что-то бормочет:
- Давай, до свиданья… да, я ненормальная…
- Эмма! – осторожно говорит он.
Она  не  отзывается, продолжая что-то бормотать, будто не в себе:
- Ты ничего не поймёшь…
- Что я не пойму? – удивляется Алексей.
Но она будто не слышит его.

- На прощанье… я сделаю вот что! - исступлённо повторяет она, глядя перед собой. - И ты никогда не уйдёшь!
- Эмма, - мягко произносит он, в любой момент готовый схватить её за руку.
Неожиданно она оглядывается.

Обнаружив рядом Алёшу, она выдёргивает из ушей наушники, и он понимает, что она всего-навсего напевала слова песни. В её глазах он видит радость и облегчение, что он, наконец, появился и в очередной раз успел прибежать, чтобы спасти её.  Но именно эта радость и вызывает в нём почему-то обратную реакцию.

- Ну и что дальше? – зло спрашивает  он. - Давай, давай, вперёд. Чего стоишь?
- Ты этого хочешь? – изумлённо спрашивает она.
- А мне  пофигу! Хоть кури, хоть умри! Я тебя забанил!
- Забанил? Ну тогда…

Она пытается снять с безымянного пальца колечко, которое он ей недавно подарил. Но у неё не получается.
- Ничего. Потом сам снимешь. Когда меня уже не будет.
- Напугала. Отсюда всё равно не убьёшься. Уж лучше вон с Девичьей, - кивает он на Гору. - Ведь это так романтично: с обрыва - прямо в Лыбедь.
- Хорошо. Я так и сделаю, - обещает Эмма.
- Дура ты!

Вовсе не это он хотел от неё услышать. Злой лезет руками в задние карманы джинсов, что-то нащупывает там, и, наконец, протягивает перед ней   зажатые  кулаки. 
- В таком случае, выбирай!
- Что тебе ещё нужно?   
- Ты должна выбрать, - настаивает Злой.
- Не хочу, - мотает  она головой, - не буду.
- В каком из них? – требует Злой.
- В этом! – ударяет Эмма  по левому кулаку.

Злой  раскрывает кулак и на ладони оказывается  скомканный чёрный кулёк – тот, который обычно используют для мусора.
- А причём тут кулёк?
- А ни при чём! Ты выбрала. Теперь он твой, - протягивает он ей кулёк.
Эмма берёт его в руки.

- И чё мне с ним делать?
- Как чё? Наденешь себе на голову – чтобы страшно не было.
- Ты – монстр!
- А потом в этом мусорном мешке можешь смело прыгать в мусоропровод со своего этажа!
- Ты полный урод. Я тебя ненавижу! –  вся на нервном срыве орёт  Эмма и бросает в него мобилку.