Арзамас 16

                АРЗАМАС  16

   Дом опустел. Все разъехались.  Он остался один.  Сейчас он бродил по своему дому, где было шесть спален, игровая комната и бассейн и прибирал его. Медленно обходил комнату за комнатой, выбрасывал мусор, пылесосил и собирал тут и там разбросанные игрушки. Нет, ему это было не в тягость и даже доставляло удовольствие эта уборка.  Когда он натыкался на оставленные игрушки и складывал их в ящики, то вспоминал своего внука. Уже к вечеру он сел у камина, налил себе виски, закурил трубку и стал разбирать подарки. Здесь были милые безделушки, сделанные руками его внука, которые он любовно ставил на камин. Были трубки, бутылки с виски и шарфы, которые  очень любил. Недалеко от камина его взгляд наткнулся на солидный портфель и подумал, что это кто – то забыл. Но на ручке он увидел бирку и прочитал – папе от Сэма с любовью. Раскрыв портфель  - там лежал ноутбук.  Ему давно хотелось приобрести эту игрушку, но приезжая в город, все время забывал его купить.  К интернету его подключили на следующий день, и он просто провалился в этот новый и незнакомый мир. Это было одно из немногих потрясений, которое его по - настоящему ошеломило. Весь мир буквально ворвался в него и несколько дней он был как  в прострации. Новости, фильмы, сплетни, игры, видео, разговоры с детьми, которые находились за тысячи километров, создавали ему иллюзию причастности к большому миру, от которого он был оторван долгие годы. Ему порой казалось, что и их мир управляется таким же большим компьютером, который находится где то там, в неведомых космических далях, и постоянно следит и решает судьбы каждого человека и государства на этой планете. А  мир - это самодостаточная иллюзия, как он недавно, где то прочитал.           Одиночество, которое в последнее время начало его тяготить исчезло. Ему опять захотелось покинуть свое поместье и начать общаться с людьми. Он уже пол - месяца общался в интернете с одной женщиной из Сиэтла, и она пригласила к себе в гости. Это было конечно верхом авантюры ехать на другой конец Америке, что бы увидеть там эту женщину, которая вполне могла оказаться кем угодно - от   школьницы, которая могла его разыгрывать, до   маньяка, страдающего фобиями.  Однажды утром, он сел в машину и покидав в нее вещи, отправился в Сиэтл.  Ночуя в мотелях и проводя время в придорожных кабачках, он чувствовал, как жизнь постепенно  возвращается к нему, и солнце  светит  ему так же, как будто ему было двадцать.  В город он приехал ранним утром и остановился в первом попавшемся мотеле. К Сюзане, как она себя назвала, решил поехать на следующий день. Для него время уже ничего не значило. Днем раньше или днем позже их встреча ничего не меняла. Наконец он созвонился с Сюзан и поехал  к ней. Ничего особенного от этой встречи не ждал. В конце концов, он прекрасно прокатился по Америке, посмотрел много нового, пообщался с людьми, и эта встреча казалась ему еще одной, в череде других, которые ни к чему не обязывали. Он подъехал к небольшому дому, который стоял в дубовом лесу, и из него вышла довольно миловидная женщина. Ей  можно было дать на вид лет пятьдесят, пятьдесят пять. Видимо одного с ним возраста. Высокая, с седыми, но тщательно ухоженными волосами она, почему - то ему сразу понравилась. Без всяких церемоний проводила в гостиную, предложила кофе со своей выпечкой и стала смотреть, как он ест. В ее поведение не было ничего наигранного и жеманного, чего так боялся от первой встречи он. Их глаза невольно встретились, и он понял, что его приезд ее тоже не огорчил. А глаза у нее просто чудесные. Не смотря на возраст в них, как ему показалось, была теплота и грусть, которые так часто бывают у тех, кто давно потерял близких. Говорили они ни о чем. О том, как он доехал, какая погода была на дорогах и чем кормили в придорожных кафе. Вечером она пригласила его в милый итальянский ресторанчик, где они пили отличное белое вино и даже немного потанцевали.   Придя  домой, они   потом долго сидели на веранде дома. Смотрели, как медленно, словно не охотно, садилось солнце,   осторожно касаясь лучами деревьев, словно боялась их обжечь.  Ночь они провели вместе. Это было так замечательно. После смерти жены у него было немного женщин, но с Сюзан он вновь ощутил  краски жизни и радость своего бытия.   Потом они долго гуляли по ближайшему лесу и ничего не говорили. Просто бродили по осеннему лесу, наблюдали за игрой белок и даже встретили оленей, которые гордо и торжественно прошли совсем недалеко от них. Вечером сидя у камина Сюзан  спросила, откуда у него такие глубокие раны на спине. Он хотел ей что солгать, как это сделал когда то своей жене, но потом передумал и решил рассказать правду. Сейчас, когда прошло столько, лет и его тайны были уже никому не нужны, он подумал,  что впервые в жизни мог поведать историю своей жизни. Почему он хотел это поведать свою историю совсем незнакомому человеку он и сам не знал. Просто захотелось и все.
-   Я сирота. Кто были мои родители, мне так и не удалось узнать. Да и честно говоря, не очень хотелось. Все дети просто бредили, что их, когда нибудь найдут, а я, почему то был твердо уверен о том, что меня никто никогда не будет искать и в другую семью никто не возьмет.  Это странное чувство, было со мной, насколько я помнил себя, еще с самого  раннего возраста. Я  никому не давал себя обижать, даже тем, кто был меня намного старше. Драки преследовали меня всю мою жизнь. Я лез в них сразу, как только кто - то задевал мое самолюбие. После интерната  я,  не задумываясь, пошел в военное училище, откуда и попал на свое первое место службы. Это была дыра дырой, на конце света. Наш особый отряд спецназа занимался охраной сверхсекретного производства, о котором мы сами знали только в общих чертах. А потом нас перебросили однажды ночью в Афганистан. Это была самая  дерьмовая война из всех, в которой мне удалось принимать участие.  Свою первую серьезную рану я  получал там, уже почти в конце войны. Мы возвращались со своего задания знакомой дорогой через дружественное нам селение. Нас всегда здесь хорошо принимали и даже иногда кормили. Как всегда мы расположились на отдых возле колодца и сложили оружие недалеко от себя. К нам постоянно подходили дети этого села и мы всегда им что - то давали. Так разные безделушки или поделки. Ничего особенного. Но и этим нехитрым подаркам они были рады. Как всегда к нам подбежали дети и вдруг один из них, схватил лежавший недалеко от него автомат и стал косить всех нас. Это,   было  какое - то безумие.  Ребенок лет семи поливал нас из автомата. В его глазах, как мне тогда показалось, стояли кровавые слезы.   Все мои товарищи были убиты сразу, а я чудом выжил, получив тяжелое ранение ног. Потом я долго валялся по госпиталям, но все обошлось и я, снова был в строю. Следующие задания было еще сложнее. Нашу группу, после продолжительной подготовки забросили в Конго. Что мы там должны были делать, знал только командир нашей группы.  Это была самое  страшное место, где мне потом пришлось побывать в своей жизни. Жизнь там ни ставилась, ни в грош. Тебя могли убить просто так. Ни за что. Просто, из-за минутного развлечения, или для каких - то своих, только им ведомых целей. Нам надо было спасти группу, которая оказалась в глубине страны, и не могла сама выйти без охраны. Что они там несли с собой, мы не знали, да и не в наших правилах было задавать вопросы. Все кончилось катастрофой.  Уже почти выводя людей из джунглей, мы наткнулись на партизан и после долгого боя,  в живых остались только двое – я и мой напарник. Одни в незнакомой местности без связи и еды мы поняли, что гибель нам обеспечена.  Сколько мы шли по этим непроходимым и бесконечно опасным дебрям мы не знали. Звери и насекомые там были не самые опасные существа. С ними всегда можно было договориться или просто обойти их. Страшнее всего были местные племена, которые входили в те или иные партизанские группировки и не доверяли белым людям, а при случае старались их сразу убить. Лишь наша специальная подготовка для выживания в экстремальных ситуациях много раз спасала нам жизнь.  Наши тела были покрыты незаживающими ранами, которые немедленно воспалялись от малейшей ранки. Казалось, что эти джунгли никогда не кончаться, и мы навсегда останемся в этом затерянном мире. Но, однажды выйдя к реке, мы наткнулись на лодку и поплыли по реке. Честно говоря, нам уже было все равно куда двигаться, лишь бы не идти по этим непроходимым лесам. Плыли мы по ночам, а утром скрывались в лесу, хотя мы выглядели почти так же, как местные аборигены. В оборванной и грязной одежде, с нечесаными и спутанными волосами, мы уж почти могли сойти за местных, разве что кожа наша была несколько белее их. Силы уже были на исходе, и последние патроны были потрачены. Мы решили плыть днем и пристать к первому же населенному месту, которое нам попадется.  Счастлив оказался наш бог. Мы наткнулись на прибрежную деревню, в которой оказались белые. Когда мы спросили, где мы находимся, то оказались в той же  стране - Анголе а белые, геологи,французы.  Они были плохо похожи на геологов, как и мы на затерявшихся туристов. Но нас, ни о чем не спрашивали, а просто накормили, дали помыться и переодеться. Те несколько недель, что мы провели в том лагере, были самые лучшие в моей жизни. Мы просто валялись в лагере или ходили иногда прогуляться вдоль реки, ловя всякую живность на обед или ужин. Иногда мы помогали нашим спасителям, таская за ними их снаряжение. Но это была не обязанность, а просто помощь, дружеская помощь. Вечерами мы сидели у костра и болтали. Обо всем - женщинах, природе, городах и странах. Наши хозяева оказались на редкость образованными людьми с широким кругозором и познанием в разных областях науки. Мой французский стал очень даже и не плохим после этих бесед, хотя в нашем учебном центре я его ненавидел. Мне даже подарили томик Флобера, который и сейчас всегда со мной.  Я порой  лежал с этой книгой в гамаке, читал французский роман, на языке оригинала в африканской стране и мне больше ничего не хотелось в жизни. Так бы остаться здесь на всю жизнь. Но лагерь сворачивался, экспедиция на вертолете возвращалась в столицу. Что было дальше делать я, честно говоря, не знал.  Нас привезли в небольшой отель, заплатили денег за работу на экспедиции и пожелали удачи. Вечером мы решили пойти в клуб, который находился около отеля. Это было довольно неприятное заведение с борделем и нетрезвыми посетителями. По всей видимости, здесь можно было достать и наркотики, которые нам сразу же предложили у бара. Собственно нам нужна была только хорошая выпивка, перед тем, как идти сдаваться в свое посольство. Мы понимали, что нас вполне могут,  ждут неприятности по возвращению на Родину, хотя по большому счету нашей вины в провале операции и не было. Но, кто знает, как могло повернуться дело. Уже ближе к ночи обстановка в баре стала накаляться. Тут и там вспыхивали драки, и мы решили уйти от греха подальше. У нас же не было никаких документов, да и выглядели мы довольно подозрительно.  Внезапно к нам подошел огромного вида негр, и стал, что то требовать. Договориться с ним не удалось, да и мы не понимали, что от нас хотят. Слово за словом и началась драка, но теперь уже с   нашим участием. Это была чертовски, хорошая драка, и  в ней я потерял своего напарника, которого я больше  потом не видел. Очутился я в местной тюрьме. Это была не просто клоака, а настоящий ад. По всей  видимости, Данте писал его, находясь именно в таком месте. К зловонию и смраду можно было привыкнуть, хотя это было и не просто. Хуже обстояло дело  с разного рода насекомыми и крысами, которые только и ждали того момента, что бы наброситься на тебя. От этих тварей не было спасения. Приходилось все время находиться на чеку и держать постоянную оборону. Но и это, как, оказалось, было не самое страшное в этом остроге. Пытки. Страшные, бесчеловечные пытки, похожие своим своими орудиями на те, которые применяла инквизиция в средние века. Я как то видели, эти пыточные орудия в одной книжке и думал, что такое человек не может перенести никогда. Я ошибался. Человек может вынести и не такое. Зачем они со мной это делали, мне и до сих пор не понятно. Перед началом истязаний мне задавался только один вопрос – зачем, и по чьему заданию я прибыл в их страну. Как только я начинал говорить, ко мне тут же применялись пытки. Потом я  терял сознание и приходил уже в себя в камере в тот момент, когда на меня выливали ведро воды. Так проходили дни за днями, счет которым был потерян.  Я чувствовал, что еще немного и сойду с ума.  Однажды все пытки прекратились, меня перевели в больничную камеру, где стали лечить.  Через месяц я уже выглядел довольно сносно, хотя рубцы на теле заживали плохо, а некоторые  раны болели еще потом очень долго. Потом произошла еще одна  метаморфоза. Внезапно мне дали новую одежду и выпихнули из тюрьмы.  Я стоял на палящем солнце у ворот тюрьмы и думал, что же мне делать. Как ни странно в кармане лежали те же доллары, которые мне дали французы. Вот у меня есть, какие - то деньги, я остался жив после всех кругов земного ада и тогда я почувствовал, что это и есть  момент  счастья. Краткий, но  момент  счастья. Оно не может быть долгим или бесконечным. Нет, есть только тот миг его мимолетного прихода, когда где то там глубоко в груди что, то сладко, до изнеможения сжимается и перехватывает горло, а потом медленно, медленно отпускает тебя. Я шел под палящим солнцем вдоль нескончаемого тюремного забора и впервые радовался жизни и свободе. Надо мной не было ни начальников, ни соглядатаев, а было лишь жаркое африканское солнце и бесконечная дорога, ведущая в никуда. Хотелось бы, что бы этот путь привел меня в тихую гавань и дал отдых моему  измученному телу и душе. Я как мог, молился своему неведомому б-гу, прося его о помощи и сострадании.   Возможно, я был услышан, но не прощен. К вечеру я добрался до города, устроился в первом попавшемся отеле и проспал там почти сутки. Лежа после долго сна в своем номере я думал, что мне дальше делать со своей жизнью. Если идти в посольство своей страны, то я опять буду подвержен допросам и водворен на старое место, а возможно и в места не столь отдаленные. В баре я случайно наткнулся на журнал, где говорилось о солдатах удаче – французском легионе. Как я туда попал  и чем занимался это отдельная история, но через пять лет службы я смог его оставить и оказался в Австралии. Денег я заработал, служа в легионе, но не астрономическую сумму, но хватающую на несколько лет нормальной жизни.  Кончался срок на вид жительство в Австралии, и снова надо было подавать документы, ходить по инстанциям и заниматься бумажной волокитой, от которой меня  просто тошнило. И вот идя в департамент по эмиграции, я наткнулся на Американское посольство. Что меня дернуло туда зайти и попросить визу сам не знаю. Это была авантюра чистой воды.  Как ни странно мной заинтересовались и пригласили на собеседование. Оно было долгим, чертовски, долгим. Спрашивали обо всем и ни о чем, но когда я  сказал, что охранял объект Арзамас 16, они просто подскочили от радости и стали показывать спутниковые карты местности. Это была очень хорошая съемка местности. Все было, как на ладони и они об объекте знали намного больше, чем я. Единственно, что их интересовало, как пройти на него через  окружающие его лагеря для зэков. Честно говоря, я долго колебался о том, что могу им рассказать, а потом плюнул и выложил все что знал. В конце концов, сколько я мог мыкаться по странам и континентам, без кола и двора. А эти обещали мне сразу подданство своей страны, неплохую работу и деньги на жизнь. Наврядли моя Родина так же меня отблагодарила, если бы я  вернулся домой. И так я стал гражданином Америке, купил потом дом, обзавелся семьей, ну а все остальное Вы уже  знаете.
   В комнате воцарилось долгое молчание. Лишь камин потрескивал, нарушая тишину в комнате.  Сюзан подошла к нему, мягко обняла и сказала, что ненадолго съездит в магазин, а он пускай отдыхает. Проходя в свою комнату на втором этаже он заметил, что комната Сюзан открыта. Она всегда была плотно закрыта на ключ, а сегодня, почему то была нараспашку. Не хотелось входить туда, да и что за секреты могла скрывать эта женщина, разве что переписку со старыми друзьями, или любовниками. Но что - то толкнуло его зайти. Комната как комната. Спокойные, бежевые обои, кровать, небольшой комод для белья, да стол на котором стоял компьютер. Его экран светился, и на нем была электронная почта. Он мелком взглянул на него и сразу вышел из комнаты и спустился вниз. Там медленно собрал свои вещи, вышел через задний двор и пошел по улице. На улице поймал такси и попросил отвезти в аэропорт. Он ехал и думал о том, что прочел на дисплее.  ‘’Дорогая. Мы, все услышали, что хотели. Скоро приедем за сыном. Уходи из дома. Родители’’. Он давно ждал, что когда нибудь, его найдут его так называемые ‘’родители ‘’, со старой Родины и потребуют от него новых услуг или оплат по старым счетам. Ему вдруг вспомнилась старая песня, которую он иногда пел в одиночестве, когда его никто не слышал. И сейчас в такси ему, почему то очень захотелось ее запеть. И он негромко стал напевать. ‘’ Я люблю тебя жизнь, я люблю тебя снова и снова…..’’,пел он негромко и вдруг услышал со стороны водителя, как тот вторит ему. Так они и доехали до аэропорта, напевая эту нехитрую песню, а когда он протянул шоферу деньги за проезд, тот только внимательно посмотрел на него, отвел его руку и на русском языке сказал  - ’’Спасибо. Я уже почти двадцать лет ни с кем не могу петь этих песен. Берегите себя. ‘’  Такси уехало, а он пошел в аэропорт и купил себе билет на первый самолет, который улетал из этого города.