Ремарки. Часть 8

РЕМАРКА 21
Иван перечитал,  задумался. Если Настя утопится, пропадёт впустую вся затея с романом. Надо что-то срочно предпринимать.
Вытирая руки полотенцем, в комнату вбежала Мария:
- Кто здесь кричал нечеловеческим голосом? Ты кого-то зарезал?
- Я никого резать не собираюсь. Боюсь,  они сами себя от такой жизни перережут. Или крысы их съедят.
- Тебе надо отдохнуть.  Ты не тем занимаешься. В аннотации написал, «реальность – эротика», а пишешь о каких-то страданиях-переживаниях. Лучше давай займёмся эротикой.

Пошёл за женой в спальню. Она разделась, нырнула под одеяло. Лёг рядом. Прижался. Кроме тепла женского тела, ничего не почувствовал. Настя не выходила из головы.

После продолжительного поцелуя жена села на него, начала привычно вводить мягкий член. Он сопротивлялся, гнулся. Жена развернулась, присела на корточки над лицом Ивана. Он отбросил мысли о Насте, переключил внимание на прелести жены. Они были роскошны, но не возбуждали. Если бы она могла делать то, что делает Настя! Но она, то ли стеснялась, то ли не догадывалась, а Иван не хотел начинать первым. Жена, упав на бок, растирала затёкшие ноги:
- Эта шлюха не выходит из твоей головы. Ты без неё уже  потрахаться не можешь.
- Если ты считаешь, что это действительно так, давай возьмём её на квартиру. У нас четыре комнаты на двоих, детей нет.
- Ну да, она умеет заталкивать пальцем член, тебе это подойдёт.
- Она умеет не только заталкивать, но и поднимать. А это подойдёт тебе.
- Мне ли?
- Тебе, тебе. Кому же ещё? Ей скоро рожать, сексом уже заниматься нельзя. А минетом можно.
- Может, сама что-нибудь выдумает?
- Выдумаю я. Брошу в отстойник, или отдам на съедение крысам. Уже отдал. И, до свидания роман. Но могу и на квартиру взять.
- А меня выгнать?
- Глупышка. Я беру не столько для себя, сколько для тебя.

Мария подошла к компьютеру, прочитала последнюю страницу, вернулась, присела рядом:
- Я подумала… В землянке Настю оставлять нельзя. И потом… Она положительно действует на тебя. После того, как ты начал писать о ней роман, наши интимные отношения улучшились.
- Если возьмём её на квартиру, отношения  станут ещё лучше.
- Всё равно, скучный у тебя роман получается. Только реальность, да и та какая-то серая. Секса мало. Надо добавить мистики, фантастики.
- Куда добавить?
- Пока в заголовок. Так и напиши «Реальность – эротика – мистика –
фантастика». Потом в текст вставишь ремарки .
- Я их уже пронумеровал, переделывать не хочется.
- А ты не переделывай. Кто будет смотреть твои номера? Когда мать провожала Настю, почему  не дала волшебное кольцо? Чтобы оно помогало дочери в трудных случаях?
- Это идея хорошая. Кольцо добавит мистики в роман.

Иван вернулся на нужную страницу, написал несколько строк, но не про кольцо и фантастику, а про перстень и фэнтези – не хотел полностью подчиняться жене. Вроде, смысл  тот же, а звучит по-другому.  Вставил ремарку под номером 22. Наскоро перечитал текст, сделал несколько вставок о перстне. Жене этого показалось мало:
- Ты про перстень не забывай, пусть Настя чаще им пользуется. И ещё тебе совет. Когда Клим рыл норку для Насти, откопал горшок с планом расположения монгольского клада. Теперь пусть ищет его. Вот тебе и фантастика.

Ага, фантастика, подумал Иван,  поцеловал жену в щёчку, назвал умницей и продолжил писать. Когда жена вышла, вернулся на несколько страниц, к норе, и дописал там про амфору.

РЕМАРКА 23
После неудачного вояжа к директору шахты, Иван долго думал, прежде чем осмелился на такое решение. Ещё больше он думал, как поднести это жене, чтобы не услышать её категорическое «нет». У него уже созрел окончательный сюжет романа, менять ничего не хотелось. Если жена откажется, он, конечно, перейдёт на  запасную коллизию, но это будет уже не тот роман, который задуман.

К счастью, жена согласилась. Оставалось разработать тактику заманивания Насти в ловушку. Здесь Иван надеялся на лёгкий успех, так как специально обложил Настю такими обстоятельствами, из которых самой не выбраться.

35
Настя чувствовала, что начальник участка охладел к ней. Женщин у него много, выбирай любую, но он больше них любит водку. Поэтому решила поговорить с врачом. Во время очередной консультации, когда он увёл её в банкетную комнату, обратилась с просьбой остаться после родов в больнице:
- Я работала санитаркой, в трудовой книжке есть запись. Могу перевязки делать, уколы, капельницы ставить. Буду выполнять любую работу, все Ваши требования. Только, чтобы здесь жить. Могу даже в этой комнате.
- Ну, эта комната предназначена не только для тебя. Потом, о ней никто не знает, а если узнают, сразу прикроют и переделают в кладовку. Так она числится по документам.
- Я согласна жить где угодно. Не могу я принести ребёнка в конуру. Там крыс полно.
- Пока ничего не обещаю. На работу возьму, санитарки нужны. Мы расширяемся, перестраиваем больницу под госпиталь. Скоро поступит первая партия раненых. А жить...  Попытайтесь найти флигель, или, может, кто пустит на квартиру.
- Женщину в декрете, с грудным ребёнком?

В отчаянии, Настя безостановочно вращала перстень: пусть это будет последним волшебством, на которое он способен, только, чтобы помог вырваться из ада. Как, куда – этого сама не знала, никаких вариантов не находила. После неожиданного бегства, путь к возвращению в посёлок Горный был однозначно заказан. На хуторе, в отчем доме, хозяйничают немцы, в подземной конуре – крысы. Директор шахты помочь отказался, врач – то ли боится, то ли, в самом деле, не имеет возможности.

Не приняв решения, со слезами на глазах, продолжая до боли в суставе вращать перстень, покинула поликлинику.


РЕМАРКА 24
У Ивана давно созрело желание посетить Зимник с целью ознакомления с бытом поселенцев. Работая корреспондентом газеты, привык освещать только проверенные факты. Теперь добавилась необходимость встречи с Настей. Но, после длительного рассуждения, отказался от этой мысли. Не от встречи с Настей, а от посещения землянки. Что нового там увидит? Не больше того, что сам описал в романе. Решил встретиться  с Настей в поликлинике. С врачом договорился легко. Тот, за небольшую плату, согласился позвонить, когда Настя придёт на консультацию.

Первая встреча превзошла ожидания. Настя, даже одетая в суконную спецовку и кирзовые сапоги, выглядела великолепно. Высокая, стройная, смуглолицая. Надменный взгляд смотрящих свысока карих глаз. Из-под вигоневой шапки-ушанки свисают длинные чёрные локоны. Беременность, скрываемая курткой большого размера, не искажала фигуру. Даже кривая улыбка на губах, ранние морщинки на лбу, и задумчивый взгляд, придавая особый шарм, не портили общего впечатления.

Иван задумался. Он влюбился в виртуальную женщину-вамп за её безотказность, это качество хотел использовать для создания интимного разнообразия в семье, а перед ним стояла живая, реальная, жизнерадостная красавица, не сломленная уготованной судьбой. Вопреки обстоятельствам, он уловил не вонь обогатительного комплекса, не смрад подземной норы с живущими там двумя десятками  женщин, не больничный букет запахов  фармацевтических препаратов. Он почувствовал душистый аромат бесконечных кубанских просторов, не одно тысячелетие обдуваемых влажными черноморскими ветрами.

Чтобы не ошибиться, задал вопрос:
- Велехова Анастасия…
Только теперь вспомнил, что не знает отчества. Быстро пришёл в себя, наскоро придумал первое, что пришло в голову:
- Анастасия…  Григорьевна?
- Да, она самая.
- Иван Марьянович  Мурженко, писатель. Я пишу роман, в котором Вы являетесь главной героиней. По крайней мере, в первой части. Роман из трёх частей, дальше будут другие действующие лица…

Осёкся. По медленному увеличению изгибов морщин на лбу, вдруг понял, что это ей не интересно.  Её волнуют вопросы: где жить, где рожать, как сохранить ребёнка, прокормить, воспитать в  трудное военное время. А он – про роман.

- Мы с женой решили сдать одну комнату… Взять Вас на квартиру… У нас четыре комнаты, а Вы живёте в землянке. Тем более что по моей вине. Я Вас сюда поселил.  Это не честно, не по правилам. Вы не должны там жить.

Иван растерялся, говорил невпопад. Настя ничего не поняла:
- Простите, Иван Марьянович, Вы хотите предоставить мне жильё? Я правильно поняла?
- Вот именно. Правильно.
- Я в декретном отпуске, скоро буду рожать. Платить нечем, да и ребёнок, он  будет помехой.

Иван хотел сказать, что знает, сам придумал, написал, поставил её в невыносимые условия, теперь хочет помочь, но, что бы он ни сказал, она сейчас не поймёт, для этого нужно время. Уже окончательно придя в себя, выпалил:
- Платить ничего не надо. У нас нет детей, мы с радостью примем и Вас, и ребёнка. Можем идти прямо сейчас.

36
Директор шахты выполнил данное Насте обещание, перевёл Клима в хозяйственный цех. Там было тепло, но шумно. Всю смену гудели станки, визжала циркульная пила, ухала пилорама,  сплошным туманом стояла пыль. Рабочие ошкуривали брёвна, распиливали на доски, из которых делали различные изделия: ручки на лопаты, топоры, молотки, лестницы, ящики, и… гробы. В госпиталь начали поступать тяжелораненые, многие излечивались, некоторые умирали, их надо было хоронить. Изготовление гробов стало основной работой. С Климом работало человек двадцать, таких же инвалидов. Коллектив  дружный, работа, хотя и не лёгкая, но зато и не такая напряжённая, как на выборке породы. Здесь можно было отдохнуть, перекурить, поговорить.

Клим не курил, в разговорах не участвовал. Ему нечего было о себе рассказать. Рабочие, кто тихим голосом, кто шёпотом, рассказывали необыкновенные истории появления на сибирской земле, и так выходило, что ни один из них не виноват. Создавалось впечатление, что на шахте не хватало рабочих, добровольно ехать в дальние края никто не хотел, здоровые были нужны на фронте, а престарелых, больных и раненых погрузили в теплушки и отправили, предварительно состряпав  дела об их «виновности». Посторонние слушатели могли в это не верить, но Клим не считал себя виновным, потому верил, а сам о своих делах не говорил.

Его мучили другие проблемы. Первая заключалась в поведении жены. Он вдруг понял, что их отношения изменились, вошли в новую фазу давно,  сразу после свадьбы,  уже в первую брачную ночь. Годы совместной работы на хуторе, наполненные радужными ожиданиями, придя к своему логическому завершению, не оправдали их надежд. Они мечтали не о такой свадьбе, не о такой брачной ночи, не о такой жизни. Поначалу Клим пытался всё списать на войну. Потом понял, что война, принесшая много горя, одна на всех, им этого горя досталось не больше, чем остальным. Однако все живут нормальной жизнью, а их жизнь пошла наискосок. Чем больше Клим думал об этом, тем больше убеждался, что вина заключается в нём. Это он сорвал Настю с насиженного места, увёз чёрт знает куда. Потом эта шумная, безалаберная свадьба, завершившаяся   брачной ночью, не доставившей удовольствия ни ему, ни Насте. И Курту отдалась, потому что от Клима не получала полного удовлетворения.

Вторая проблема, по мнению Клима, заключалась в его неумении, неспособности организовать комфортную жизнь, о которой мечтали, живя на хуторе. Не дал жене того, что мечтал дать. Сначала   радовался комнате в общежитии, где вместе с Настей  жили несколько женщин. Потом осчастливил переделкой известковой ямы в дом, которым гордился. А довершил проектные изыски устройством двухметровой конуры в холодной землянке. Только теперь с ужасом понял, что всё время гордился поступками, которых надо было стыдиться.

Самокритично оценив эти деяния, пришёл к выводу, что иного отношения от Насти не следовало ожидать. Тут он вспомнил о найденной амфоре. Что, если она имеет большую ценность? Это поможет устроить Насте достойную жизнь, вернуть её расположение, а, может и любовь. Но как ею распорядиться? Куда нести, где хранить? Кто сможет разобраться в нацарапанных на коже каракулях? Клим не находил ответов на эти вопросы, отчего страдания усиливались.

РЕМАРКА 25
Иван привёл Настю  без предупреждения. Мария, успевшая в его отсутствие прочитать двадцать четвёртую ремарку, увидев гостью, не удивилась. Трудно было ошибиться: Иван ничего не преувеличил. Охваченная противоречивыми чувствами,  долго не могла прийти в себя. С одной стороны, сама хотела этого, дала согласие привести Настю, ждала от этого знакомства новых ощущений. С другой – вот так, сразу, не имея практики, невозможно представить совместную жизнь с чужой женщиной. Что их ждёт в будущем? Вспомнив, что дальнейшее развитие сюжета зависит  от Ивана, успокоилась.

Иван, мужественно переждав замешательство, представил женщин:
- Знакомьтесь. Жена, Мария Ивановна. А это – Анастасия Григорьевна Велехова.  Настя будет жить у нас…  если ты не возражаешь.

Женщины некоторое время изучали друг друга. Мария – смело, с чувством превосходства хозяйки над квартиранткой. Настя – осторожно, недоверчиво, подозрительно осматриваясь по сторонам. Когда  взгляд остановился на открытой двери, за которой виднелись оклеенные розовыми обоями стены – приблизилась, заглянула, зашла, осмотрела комнату.

Это была спальня Ивана. Видя, что Насте понравилась именно эта комната, он, решив впредь спать в кабинете, прервал неловкое молчание:
- Да, теперь это Ваша комната. Заходите, устраивайтесь.
Мария, будто получила от мужа индульгенцию, взяла ситуацию в свои руки:
- Что мы стоим? Идём, я тебе всё покажу.

Этим «тебе» хозяйка хотела сразу и навсегда установить дистанцию в отношениях с новоявленной пассией мужа. Но эффект получился неожиданный. Настя,  уловив в словах Марии вызов, нагло посмотрела  в глаза,  изрекла такое, что Мария едва не лишилась чувств:
- Ты мне сначала покажи ванную комнату, помоги помыться и дай во что-нибудь переодеться. Я грязная, как свинья.

37
Клим, как обычно, после работы зашёл к Насте. Опустился в Зимник, залез в конуру. Убедившись, что она пуста, молча, двинулся к выходу. Спрашивать ничего не стал, боялся язвительных реплик. Но женщины не дали ему выйти. Окружили, начали предлагать себя. Одна выставила грудь в чёрном бюстгальтере, пошитом из старого пиджака, другая подняла платье, предоставив на обозрение вязаные шерстяные трусы неопределённого цвета, третья пыталась поцеловать, четвёртая полезла в ширинку.

Клим знал, что мужчины здесь в дефиците, каждый на вес золота. Женщины, для удовлетворения потребностей, спариваются между собой. К нему не приставали, уважали Настю. Сейчас не мог понять, что так повлияло на их поведение, не хотел изменять жене,  отбивался, как мог. Четыре женщины завалили на пол, изнасиловали бы, но их остановил громкий окрик дежурной:
- Отстаньте от парня. Он, несмотря ни на что, любит Настю.

Клим поднялся, отряхнулся, застегнул ремень. Поняв,  что значила последняя фраза, поплёлся к выходу. Воспользовавшись тем, что дежурная ушла в дальний угол, одна доброжелательница решила просветить:
- Успокойся, ничего страшного не случилось. Даже, наоборот. Раньше её старый мужик использовал, а сегодня забрал молодой. Интеллигентный такой мужчинка, упитанный, в шляпе и с галстуком.

Вышла дежурная, накричала на женщину.  Клим её не слушал, уже поднимался по лестнице.

Вернувшись в землянку, лёг, отвернулся к стене. Уснуть не мог. Почти всю ночь думал о неудавшейся жизни.

Встал раньше всех, перед работой решил вновь навестить Настю. Её на месте не оказалось. Дежурная теперь уже накричала на него:
- Я вчера тебе сказала: Настю забрали навсегда. Она будет жить в квартире.
- Адрес оставила?
- Ничего не оставила. Вернулась из поликлиники с мужчиной, зашла на минуту, взяла вещи и ушла.
- Не сказала, куда?
- Вообще рот не открывала. Мужчина сказал, что нашёл для неё квартиру.
- Надо было спросить, где.
- Я спросила. Он сказал, что забрал её в двадцать первый век. Больше разговаривать не стал. Невысокий, полный, кучерявый. Не очень старый. Красивый. Видно, из начальников.
- Я посмотрю, все ли вещи забрала.
Осмотрел конуру. Настя забрала не только  вещи – амфоры тоже не было.

Забыв о завтраке,  пошёл на работу. Душу раздирали двоякие чувства: радость, что Настя с ребёнком не будет жить в грязной землянке, и впервые возникшее, неведомое ранее, чувство ревности.

Но эти чувства заслонило третье, скрытое, не явное, такое сильное, что мешало  ему думать, не позволяло сосредоточиться, разобраться в двух первых. Когда оно разрослось до огромных размеров, вытеснив остальные мысли,  заполнив мозг – понял, что это было предчувствие тревоги: за Настю, за себя, за их дальнейшую жизнь. Оно так отвлекло, что Клим не заметил, как рука скользнула под пилу, и если бы не напарник, быть ему без руки.

Травма оказалась лёгкая. Промыли, смазали, перевязали. Мастер отпустил домой:
- Иди, отдохнёшь три дня, выйдешь на работу. Акт писать не буду. Я не намерен из-за пустяковой царапины ухудшать статистику травматизма.

Но его прогнозы не оправдались. Ночью поднялась температура, утром Клима отвезли в больницу, где он, с заражением крови, пролежал полтора месяца.

РЕМАРКА 26
Настя полоскалась часа два. Как потом  выяснилось, израсходовала флакон шампуня, смылила кусок мыла, уничтожила половину запаса косметики. Когда вышла из ванной комнаты, у Ивана отвисла челюсть. То, что увидел, нисколько не соответствовало его писательским потугам. Перед ним стояла царственная особа. Облачённая в Мариин шёлковый, на два размера больший, халат, удачно скрывающий выросший живот, с чёрными, до пояса локонами, она была неотразима. Любуясь Настей, Иван забылся, спонтанно высказал первое пришедшее в голову:
- Выглядишь так аппетитно, что хочется тебя съесть.

Хлопотавшая у стола Мария, обернувшись, уронила поднос. Ложки, вилки, ножи и рюмки посыпались на пол. Иван, молча, собрал, вытер полотенцем. Разложив на столе, пошёл за шампанским. Ухаживал за Настей осторожно. Одно дело, описанная им, загнанная в угол судьбы, женщина, по его прихоти вынужденная ложиться под каждого мужика. Совсем другое – сидящая рядом принцесса, которая, он это понимал, терпит его по той же причине, по которой терпела прежних претендентов на свои прелести.

Настя чувствовала себя раскованно, вела непринуждённо, легко вступала в беседу.  Закусывала, хвалила приготовленные Марией салаты, пирожки. От шампанского отказалась, более того, запретила открывать:
- Мне сейчас нельзя. И вам не советую. Откроем позже. Когда рожу ребёнка.
Таким решением Иван был шокирован, но перечить не стал. Постепенно пришло убеждение, что никуда она не денется. Пусть командует. Поест, отдохнёт,  всё равно пойдёт в постель. Его больше волновало, как отнесётся жена, согласится ли продолжить начатую в романе игру, или будет возмущаться, устраивать сцены ревности.

Не откладывая решение этого вопроса, пожелал сразу поставить все точки над «и»:
- Мы должны  определить формат наших дальнейших отношений.
Настя посмотрела на него, перевела взгляд на Марию. Та сидела невозмутимо. Снова повернулась к Ивану, всем видом выражая готовность слушать, но, несмотря на это, вопреки его ожиданиям, начала первая:
- Да, конечно. Я постараюсь избавить от неловкостей, которые Вас гложут, так как понимаю своё положение, понимаю, на какой риск, на какие жертвы Вы пошли, взяв меня на квартиру. Допускаю, что это решение далось нелегко. Я готова компенсировать Вашу благотворительность всеми  возможными и допустимыми средствами.  Мне ничего не остаётся, кроме, как согласиться на любые условия. Обещаю вести себя так, чтобы Вы никогда не пожалели о принятом решении.

Иван в поведении Насти уловил попытку захватить лидерские позиции в семье, но последствий не опасался. Молода она, неопытна, чтобы с ним справиться, да и действия её пока не выходят за рамки романа:
- Вот и прекрасно. Надеюсь, наши отношения будут развиваться для обоюдного удовольствия.

Тирадой Насти остался доволен. Мысленно уже составлял планы дальнейшей жизни с новым членом семьи, нового поворота в сюжете романа.

Мария, выслушав, от комментариев отказалась. Знала о планах мужа. Как женщину, они её устраивали, давали надежду на получение новых ощущений, впечатлений, наслаждений. А как жену… Решила подождать, не давать никаких авансов. Оставляла тропу для отступления, если вдруг что-то пойдёт не так.

Оставив женщин убирать со стола, Иван удалился в кабинет, чтобы осмыслить происшедшее, наметить мероприятия по претворению замыслов. Он думал, с чего начать. Да, Настя дала карт-бланш, но если им просто так, сразу, воспользоваться, пропадёт романтика отношений, а ему этого не хотелось. По опыту знал: с уходом  романтики её место занимает ненависть, которая вытесняет любовь, уважение, привязанность, доверие, взаимопонимание. Не надеясь на их присутствие в данное время, Иван, тем не менее, не хотел предпринимать действий, которые могут препятствовать их зарождению.

Зная, что обычно после обеда Мария приходит в кабинет, включил компьютер, открыл файл. Перечитал последние страницы романа, исправил пару ошибок. Подумав, закрыл документ, благоразумно решив в первый день  не посвящать Настю в секреты её появления в этой квартире. Вспомнил, что до сих пор не знает, какую музыку она любит. Хотел исправить вину, добавить две-три страницы в текст, но документ открывать не стал. Не мог придумать, где Настя могла слышать музыку. Не на хуторе же!

Достал из полки диск Giants of classics, кликнул ярлык K-Lite Codec Pack, дождался открытия. Пробежав несколько раз глазами по перечню, выбрал любимое произведение: Wolfgang Amadeus Mozart, Requiem d-moll KV626.

Войдя в кабинет, Настя натолкнулась на звуки и остолбенела. Впервые услышав классическую музыку, да ещё такую великолепную, молча, не двигаясь с места, не шевелясь, прослушала все двенадцать частей реквиема, от  Requiem-Kyrie  до  Agnus Del-Lux  Aeterna. Иван не сводил с неё взгляд. Не переставая восхищаться, всё глубже и глубже погружался в давно забытое чувство, в обиходе называемое любовью. Мария неслышно вошла, погрузилась в кресло, слушала, переводя взгляд с Насти на Ивана, пытаясь предугадать последствия задуманной авантюры.

С последними аккордами никто не шелохнулся. Долго сидели, думая каждый о своём, в то же время – друг о друге. Иван встал, пересел на диван. Мария увлекла Настю в гостиную:
- У него послеобеденный отдых. Не будем нарушать режим.

Женщины ушли в Розовую комнату. Мария меняла постельное бельё. Настя планировала перестановку мебели. На месте оставила только шкаф. Стол из угла выдвинула в центр комнаты. На его место, с помощью Марии,  передвинула кровать, после чего стол переместила к окну. Кресло оказалось у стола, прикроватная тумбочка – там, где должна быть. Марии такая перестановка понравилась, но хвалить Настю не хотела.  В качестве оправдания, сказала:
- Иван Марьянович работал в кабинете, потому стол был в углу спальни.

По благодарному взгляду и лёгкой улыбке, поняла, что Настя удовлетворена принесенным оправданием и маленькой победой. А Настя, заметив её смущение, решила идти дальше:
- Один угол свободен. Сюда можно поставить трельяж.
Мария, пытаясь укротить  наглость, парировала:
- В этот угол я планировала поставить детскую кроватку!
- Нет, детская кроватка будет стоять рядом с моей. Чтобы ночью не бегать через всю комнату.

Мысленно согласившись насчёт кроватки, Мария решила не комментировать реплику о трельяже. Свой она не отдаст, а если сильно надо, пусть купит.

Придя в кабинет, Иван сел за компьютер. Новые мысли не приходили. Всё решится сегодня вечером. А зависит это от каждого участника. Как себя вести? Как воспримет его действия Мария? Как далеко в их отношениях может зайти Настя? На словах – согласна, а на деле?
С этими мыслями заснул в кресле неспокойным сном.



Продолжение следует  http://proza.ru/2011/01/16/783