Райская птица
этот сок жизни на весь мир. Пылает в отражении её синий глянцевый халат в гогеновских тропических сюжетах, плескаясь и обрамляя грудь мистическим свечением; кажется, будто древняя праматерь заваривает всемирное начало жизни и страсти в ритуальной медной турке...
Лара варит кофе своему мужу, Геннадию. Лариса замечательно красива. Она обожает мужа, хотя он не слишком красив, не замечательно остроумен, не особенно богат, и не отличается сексуальным неистовством. Впрочем, начисто лишенным чувства юмора уродом без гроша в кармане - тоже. Гена – необычный. Гена иногда просто совершенно серьезно и неторопливо делал вслух интересное абсурдное рассуждение - и оно оказывалось такой гомерической бомбой, что окружающие моментально взрывались смехом, выстреливая содержимое своих ртов на стол или друг в друга, рыдая и хрюкая, а Гена только виновато улыбался, своим видом извиняясь за причиненное неудобство. Гена человек "не от мира сего" - археолог. Доводится ему путешествовать, хотя командировки и не частые - большую часть времени Геннадий разыскивает исторические факты в курганах книжных источников и погружается в моря хроник и летописей. Живая же работа на курганах и побережьях случается тогда, когда прелюдия внимательного чтения позволяет из субъективного выделить объективное - понимание того, где именно стоит попробовать обнаружить плоть истории. Геннадий часто поясняет новым знакомым, что он не историк, а именно археолог. Что он не даёт оценок и не делает выводов, что он устремлен к вещественным источникам времён и событий, а не к лукавым летописям их очевидцев и оценивающим прошлое трудам современников. Историки порой совершенно бессовестно и вольно употребляют добытые археологами осколки, небрежно складывая совершенно несовместные черепки в убогие подобия преследуемых изящных форм, замазывая прорехи эмоциональными тонами и пытаясь склеить ненадежные места словоблудием...
Лариса - превосходная домохозяйка. Лариса обожает встречать мужа из странствий. Каждое возвращение Гены есть маленький праздник - Лариса готовит изысканные блюда, которые муж никогда прежде не пробовал, украшает спальню на разные манеры - благо, много всякого такого Геннадий привозит из своих странствий. И всякий раз муж выглядит ошеломленным, благодарным и растерянным - и это доводит Ларису до оргазма раньше, чем они продолжают праздник окончания разлуки во взаимных ласках.
Сейчас Геннадий сидит за кухонным столом, ждёт бутерброды и кофе, и ковыряется с дужкой очков, пытаясь попасть винтом в резьбу и одновременно не пропустить видеоряд новостей. Это, конечно, нелогично - во-первых, без очков ему и так сложно эти очки ремонтировать; во-вторых, смотреть без этих очков маленький телевизор, стоящий на кухонном столе - почти бесполезно. Но новости Гена обожает, и рассудок ему в эти минуты отказывает. Новости он никак не комментирует, он просто входит в некое подобие транса.
Удивительно, что, будучи человеком, увлеченным минувшим и свершившимся, муж так одержим кутерьмой сиюминутного, ненадежного, не окаменевшего, не утвержденного временем в одних лишь вещественных свидетельствах, лишенных противоречивых интерпретаций. Во всякое прочее время текущая жизнь оставляет его равнодушным, но эти краткие, горячие и смутные новости муж жадно поглощает, словно бы пытаясь уловить само течение истории, течение её лавы, которая спустя века застывает и остывает, обретая твердую форму в одних лишь засыпанных землей материальных фактах. Сколько было посуды побито, сколько разлито чашек чая, сколько раз завороженный мировым водоворотом событий Гена вместо куска мяса резал ножом и протыкал вилкой свои ладони, сколько раз кофе из чашки или ложка супа выливалась на его грудь или рубаху...И всё же он не мог принять очевидное - ему нельзя смотреть новости и при этом заниматься едой. Это была органическая потребность - жевать и смотреть новости. Еда и новости соединялись и давали тот наркотик, который поглощал сознание мужа. Это Ларису раздражало. Лариса любила вещи и не любила их терять, тем более что многие вещи были необычные - сувениры из Генкиных экспедиций. Но куда более утраченных вещей Ларису раздражало новостное очарование мужа, которое исключало её из восприятия на время новостей. Иногда, войдя в дом и услышав новостную музыкальную заставку, Гена не снимая обуви и не обращая внимания на её сложенные к поцелую губы проходил в кухню и начинал изменять ей с новостями у неё на глазах. "Подай чай" - резко, не глядя в её сторону. "Несладкий" - жестко, не отрывая взгляд от экрана.
Лариса пробовала убирать телевизор с кухни - и Гена даже не замечал его отсутствия до того часа, когда наступало время новостей. В этот момент в нём срабатывал какой-то рефлекс, и он начинал искать неистово алтарь своего внимания, призывая её на помощь, ругая и как попало выкидывая вещи на пути своих поисков. Это было слишком, и от грубой хитрости пришлось отказаться. Попытки обсуждать с Геной возможность отказа от новостей ни к чему не привели. Резюме "давай смотреть новости в месте" фактически было дипломатичной формой предложения не мешать эгоистическому удовольствию - комментариев к новостям Гена не терпел, а обсуждать с Ларисой новости - не собирался.
- Кофе холодный -, замечает Гена жене.
- Только что сняла с огня, он в чашке уже минуту стоит. Ты не заметил, как я его подала.
- Кофе холодный.
" как и то, что официальный Киев в очередной раз демострирует эгоизм в отношениях с Россией, действуя только в корыстных..."
- Геночка, минуту назад сняла и сразу налила.
- Холодный
" однако украинские власти в своих антироссийских заигрываниях с Европой, видимо, забывают, что демократия зимой не греет..."
- Холодный кофе.
- Хорошо -, Лариса забирает чашку, выплёскивает кофе в раковину. Зажигает газ под кофейником, кофе моментально поднимается, она тут же наполняет чашку и подаёт мужу. В глазах её печаль и обида, она отворачивается и смотрит в окно. За окном
ранний октябрь, солнечно, прозрачно и прохладно.
- Кофе холодный
- Гена...я только что...ты издеваешься?
- Я просто говорю тебе - кофе холодный. И хочу горячего кофе.
" Лавров публично оценил решение европейского суда как грубое вмешательство во внутренние дела Российской федерации..."
Лариса растеряна. Она подходит к мужу со спины и кладёт ладонь на его грудь. Короткая пауза, муж неподвижен.
- Я не хочу ласк. Я хочу горячего кофе.
Губы Ларисы сжимаются. Она резко убирает руку, и круто разворачивается, так что по лежащему на столе газетному листу пробегает волна. Подходит к плите, опустошает кофейник, сваливает в него "на глаз" кофе из банки, не используя обычный узорный медный черпачок. Плескает в кофейник воду из серебряного ковша так, что та разлетается вокруг. Кофейник стукается о плиту, и пламя под ним вспыхивает слишком большое, облизывает конус всего кофейника. Лариса стоит и сквозь суженные глаза смотрит в темную глубину. Вода начинает бурлить и выкатывает через край, пахнет жженным.
- Кофе...
Внутри Ларисы, внизу живота вдруг рождается и сразу распрямляется, заняв всё её доброе тело, дикая обезьяна. Она голой ладонью хватает раскаленный кофейник за сужение и упругим прыжком оказывается возле мужа. Он ещё не знает об этом, он смотрит на экран, где человек с худощавым лицом делает резкие мимические движения губами и подбородком при неподвижных пронзительных глазах - " некоторые решили, что можно премьеру гнать без тормозов. Так мы можем тормознуть и высадить. У Крестов. И высадить, и посадить". Звериная сила дергает Гену за волосы, повергает на пол и тут же дикая обезьяна Ларка всем весом оседает ему на грудь так, что у мужа трескаются рёбра.
Пахнет палёной кожей. Обезьяна распластанной ладонью давит на лицо мужа, прижимая его к полу, и поливает крутой кипяток из кофейника на его лицо, и на свою ладонь - но не одергивает её. Глаза Геночки вот-вот взорвутся, но, кажется, даже не от боли, а от чудовищного удивления. На груди, где плюхнулась пижда Ларки, Гену ошпаривает так, словно и там плеснули крутой кипяток. Крика не слышно, ладонь жены крепко закрывает рот, и напор под ней постепенно утихает. Тогда Лариса ладонью берёт теряющего сознание Гену за челюсть, и, удерживая его голову, начинает неистово бить острым носиком толстостенного магрибского кофейника в губы. Губы Гены рвутся на лоскуты, трескаются и крошатся зубы, и сквозь эту кашу вырывается воздух и хрип из раздавленной груди, обдавая обнаженную Ларкину грудь кровавой пылью и осколками зубов. Лариса ещё несколько секунд месит лицо мертвого мужа кофейником, и прямо с его тела одним прыжком оказывается перед балконной дверью, которую рывком отбрасывает, а вторым прыжком бросает свою тело на оконную раму остекления, и высадив её с режущим страшным визгом, летит к земле. С ней рядом летит рама, осколки стекла, кофейник. С земли она похожа на падающую гигантскую райскую птицу, с краплёной красной грудью и диковинным огнецветным хвостом-халатом. Холодный воздух возвращает ей рассудок, и глядя на летящий перед её лицом кофейник, она вдруг спокойно вспоминает случившееся и искренне удивляется: "Как всё это произошло?"
Свидетельство о публикации №211011600912