Спокойных дней не будет - часть 11

Как ни старалась Соня за обедом казаться веселой и непринужденной, он все равно с грустью подметил, что она снова выглядит уставшей. Проклятый токсикоз никак не хотел отступать, и она заказала себе только свежие овощи и сыр. Илья не одобрял ее аскетизма.
- Тебе сейчас надо набираться сил за двоих, а ты ешь, как цыпленок. Возьми хотя бы рыбу.
Предупредительно-суетливый официант мгновенно отреагировал на слово "рыба" и вытянулся рядом по стойке "смирно" с занесенной над блокнотом ручкой.
- Ох, - вздохнула Соня и опустила истончившуюся руку на круглый живот, - ты же знаешь, что я люблю рыбу, но пока не могу... Да мне и этого даже много. - Но ее попытка возразить мгновенно провалилась под тяжелым и осуждающим взглядом брата. - Ну, хорошо, уговорил. Пусть будет какая-нибудь легкая нежирная рыба, только совсем чуть-чуть.
Едва официант с заказом удалился на кухню, Илья окликнул сестру, рассеянно осматривающую немногочисленную в этот обеденный час публику.
- Ну и?..
- Почему здесь так мало людей? Ведь сейчас все должны обедать.
- Здесь дорого, Соня.
- Очень дорого?
- Для нас с тобой - нет. Ты хотела мне что-то сказать?
- Я утром была у врача. Он говорит, что пока все идет хорошо. - Соня все никак не могла решиться заговорить о том, ради чего они встретились, и Илья терпеливо выжидал. - Да! А вчера я ходила на ультразвук... И даже сама видела малыша! Это так странно...
- Неужели! - Он понятия не имел, как реагировать на ее смущенный и восторженный взгляд. - И тебе сказали, кто родится?
- Нууу... - Соня, как опытная драматическая актриса, выдержала паузу и не отвела глаз. - Какая разница?..
- Для меня уж точно никакой, - обиженно сказал он и в раздражении тут же сменил тему. - Ты пригласила меня не за тем, чтобы заинтриговать полом будущего ребенка. - Он возвратил ее на грешную землю, проследив за ее взглядом, устремленном к высокому окну, и не найдя в том направлении ничего примечательного для себя. - Ну, так я внимательно тебя слушаю.
Соня неохотно вышла из задумчивости и вернулась мыслями к предстоящей беседе.
- Ты прав, нам нужно поговорить. - Она покрутила прядь волос у виска, принимая непринужденный и легкомысленный вид, чтобы показать, что предмет разговора не слишком важен для нее, в тщетной надежде провести брата. - Скажи, те деньги, моя карточка... Я ведь могу распоряжаться ими по собственному усмотрению?
- Хм, я когда-нибудь ограничивал тебя в средствах? И к чему этот вопрос?
- Да видишь ли, Илюша... - Она так тщательно принялась подыскивать нужные слова, что он весь внутренне подобрался, как зверь, почуявший запах загонщика. - Я бы хотела снять некую сумму. Вернее даже, не снять, а единоразово потратить.
- Вот как? И что же ты хочешь от меня?
Илья Ефимович опустил глаза на скатерть и в ожидании неприятностей стал двигать по столу бокал с минеральной водой. Пузырьки газа перекатывались на дне и, неохотно поднимаясь по стеклу, лопались у самой поверхности. Соня бросила на брата быстрый взгляд и решила, что дальше ходить вокруг да около не имеет смысла.
- Я, собственно, позвала тебя не для того, чтобы спросить, можно ли это сделать. - "Вот как?", - скривился в усмешке Илья, но не произнес ни звука. - Просто, мне понадобится твоя помощь... и поддержка. Скажи, могу ли я на тебя рассчитывать?
- Ну, конечно, можешь! - Ему ничего не стоило дать такое обещание, как, впрочем, и нарушить его в случае необходимости. - Теперь по порядку: зачем деньги и что требуется от меня?
В действительности он был неприятно удивлен. Никогда и речи не шло, что он жестко контролирует ее финансовые дела. Да, он всегда просматривал отчеты из банка, больше для порядка, чем для того, чтобы упрекнуть сестру в излишней расточительности. Однако нынешняя постановка вопроса в свете последних событий была плохим симптомом. Она приняла решение и ставила его перед фактом, хотя по сути своей была все еще ребенком и понятия не имела ни об ответственности за свою жизнь, ни о долге перед близкими людьми. Безусловно, это были издержки сомнительного влияния новых семейных традиций. Николай слишком много ей позволял. И она после стольких лет "правильного воспитания" наконец дорвалась до хваленой свободы и теперь сама не знала, что с этой свободой делать. А уж куда ее завела эта самостоятельность, лучше было и вовсе не вспоминать. Илья сжал длинную ножку бокала, и по поверхности воды одна за другой побежали маленькие волны с редкими пузырьками.
Соня, не сводя с него глаз, с тоской представила себе, какая напряженная работа в этот миг совершается в его голове. И, возможно, еще до того, как она произнесет главные слова, он догадается... Но отступать было уже некуда, и после недолгого раздумья она перешла к самой сути.
- Ты ведь помнишь того врача, который тебя оперировал в последний раз? Да что я спрашиваю, помнишь, конечно... Так вот, он на следующей неделе женится, и, мне кажется, мы могли бы сделать ему достойный подарок. - И под недоумевающим взглядом брата объявила: - То есть, я хочу сделать ему подарок. Но не от своего имени, безусловно, и не от имени мужа, потому что это некорректно.
- Некорректно? - Он уцепился за это слово, потому что мозг сам подсказал причину, а он пока не хотел поверить. - Я уже выразил ему мою благодарность в достойном финансовом эквиваленте. Или все не так просто, и я все еще чего-то не знаю?
То, что ему "посчиталось" в самом начале разговора, теперь не казалось таким уж невозможным, но он притормозил свою фантазию, сдвинул брови и замолчал в ожидании дальнейших разъяснений.
- Спасибо, милый, ты был щедр, как всегда, - улыбнулась Соня, и ему совсем не понравилось это одобрение. - Но я прошу тебя просто формально взять на себя этот подарок.
Она торопилась объяснить, сделав еще одну попытку отвести от себя грозу, а он внутренне заводился, прозревая с каждым мгновением.
- Формально взять на себя подарок? - с лицом доброжелательного хищника повторил за ней Илья только чтобы выиграть еще немного времени. - Пока я не услышал ни одного вразумительного слова о причинах твоей царской щедрости. Но к этому мы, конечно, успеем вернуться. Давай попробуем зайти с другой стороны. Ты мне просто скажи, что ты собираешься подарить нашему чудесному доктору.
- Видишь ли, Илья, - Соня пропустила его едкую иронию мимо ушей и опять занялась подбором слов. - Борис, ну, этот доктор, недавно разбил свою "восьмерку". Ничего страшного, но машина такая старая, что, разумеется, ремонтировать ее не имеет смысла.
Теперь Илья, уже не сдерживая истинных эмоций, мрачно рассматривал сестру, словно впервые видел ее. Соня умолкла и, чуть прищурившись, спокойно и твердо встретила его испытующий взгляд.
- Насколько мне известно, дорогая, в одной только Москве в день случаются десятки серьезных аварий... В них, к твоему сведению, гибнут водители. А также невинные женщины, дети, старики, даже животные. Может быть, нам стоит озаботиться открытием фонда финансовой помощи пострадавшим автомобилистам и их жертвам? - Размышляя вслух, он откинулся на спинку стула и положил тяжелые руки на скатерть, и Соня видела, как невольно сжимаются его пальцы. - Благотворительная организация, уход от налогов... Тем более, что у нас уже и первый клиент есть...
- Перестань ерничать, Илья! - вскрикнула она и, испугавшись слишком громкого звука собственного голоса, оглянулась по сторонам. - Я же с тобой серьезно разговариваю, а ты издеваешься...
- Ах, вот оно что! Я как-то сразу не понял, что эта тема так важна для тебя, уж извини. Утром ты не была так воинственно настроена!
Он опустил локти на стол и уперся подбородком в сжатые кулаки.
- Прости, пожалуйста, я, кажется, немного перегнула палку...
Она, достойная своего учителя, принесла формальные извинения, но не отвела упрямых глаз.
- Ну, хорошо, - с подозрительной готовностью согласился продолжить переговоры он. - Так правильно ли я понял, что ты собираешься на эти деньги купить ему новый автомобиль?
- Да, ты верно догадался. Именно так я и поступлю.
Она бросила последнюю фразу, как вызов, ему в лицо, и мужчина принял его и приготовился к битве.
- Ага! - Чтобы не взорваться от бешенства, он переключил свое внимание на салфетку возле тарелки и сосчитал до десяти. - И, вероятно, не успешная операция, не свадьба и не его приятельские отношения с твоим мужем тому причиной?
Его пальцы все еще сжимались и разжимались, пока белая накрахмаленная салфетка почти полностью не исчезла у него в кулаке. Соня проследила взглядом за этими угрожающими движениями и пришла к выводу, что дальше длить эту игру смысла нет.
- Он отец моего ребенка.
- Приехали! - Илья, почти с начала разговора угадавший причину ее внимательного отношения к доктору, но до последнего момента не решавшийся признаться себе в этом, отшвырнул салфетку, превратившуюся его усилиями в мятую тряпку, на середину стола. - И ты что же, действительно считаешь, что я стану делать ему подарки после того, что он учинил с твоей жизнью? И с моей жизнью тоже? И Николая, между прочим? Ты сама наивность или комедию передо мной ломаешь, а?
Но Соня была готова к подобному повороту, зная, что стоит ей дать слабину, и он тут же задавит ее своей несгибаемой волей.
- Ни то, ни другое, ты же знаешь! И ты его и пальцем не тронешь, потому что прямо сейчас пообещаешь мне это. И сделаешь так, как я попрошу, потому что мне это нужно и мне больше не к кому обратиться, кроме тебя.
Илья, никак не ожидавший такого напора с ее стороны, с изумлением развел руками:
- Черт возьми, Соня, да ты совсем спятила? Ты хоть понимаешь, что требуешь от меня невозможного?
- Неправда. - Она отодвинулась от стола и опустила ладонь на живот, словно призвала своего малыша в свидетели. - Для тебя нет ничего невозможного! Я доверяю тебе. И не думаю, что ты предашь или подставишь меня.
- Это я-то предам или подставлю? Ты ничего не перепутала? Ты спала Бог знает с кем, принесла в подоле, вынудила меня улаживать твои дела с мужем, а теперь требуешь, не просишь, а требуешь, чтобы я спонсировал твоего любовника?! Ты, которая сама подставила и предала, теперь смеешь...
- Я не подставляла тебя, братец. И уж тем более не предавала. Роднее тебя у меня нет никого в этой жизни. И ты мне поможешь, я знаю. И не станешь мстить человеку, который не виноват.
- Не виноват!? - Внутри него в одном котле вскипали ревность и ярость, и он вовсе не собирался быть лояльным к сопернику или щадить ее чувства. - А чем он думал, когда ложился с тобой в постель?
- Глупо говорить об этом сейчас! Тем же, чем думают все мужчины, которые спят с чужими женами! И ты в том числе! - Илья набычился, но достойного возражения не нашел. - Он обычный эгоист и думал только о себе. Он всего лишь подтверждает правило, а не опровергает его. И если уж быть до конца честной, я сама его соблазнила. Но о причинах моего поведения мы уже говорили раньше, и не думаю, что есть смысл снова возвращаться к этой теме. Ты же сказал, что простил меня, так что не начинай снова читать мне нотации!
- Ну, хорошо, хорошо. - Илья выставил ладони перед собой, словно защищаясь от ее нападок. - Я понял, что ты благородно берешь всю вину на себя. Я даже готов примириться с мыслью, что ты сама спровоцировала его. Хотя как это назвать, если не предательство, я не знаю. Но этот голубок не мог ничего не знать о последствиях. Он не просто спал с тобой, он ни секунды не думал о тебе. - Илья в бешенстве стукнул кулаком по столу, и приборы жалобно зазвенели. - Так почему теперь я должен делать ему подарки! За какие такие заслуги? Уж извини, но это выше моего понимания!
- И не надо тебе ничего понимать! Ты просто сделай это для меня. - Соня доверительно положила ладонь на обшлаг его рукава. - Пожалуйста...
- Ты держишь меня за идиота?
Ему никак не удавалось вызвать из глубин памяти лицо молодого доктора, каждое утро после операции входящего в палату. Молодой? Симпатичный? Любимец женщин? Почему его нежная девочка, его умная и красивая Соня, как безмозглый мотылек-однодневка, попала в пламя этой свечки? Он всегда чувствовал, что эти романтические мечты о принце - зло! Тонны любовных романов, слезливые фильмы про любовь навсегда искажали сознание впечатлительных натур, вроде нее. И в рутине брака она решила, что может получить своего рыцаря "без страха и упрека", и без денег, разумеется. Ведь бедность - не порок, учит мировая литература. Не порок, когда ты вырос в достатке и ничего про эту самую бедность даже не подозреваешь. Есть в ней что-то таинственное, неведомое, манящее... Культ бедности, рай в шалаше. И тут прямо из страны девических грез появляется он, молодой, красивый, как один из героев в этих глупых романах... Честный и благородный, конечно, самый лучший и нисколько не похожий на него, который, как старый вол, тянет свою лямку изо дня в день. И кто в порыве страсти станет думать, способен ли наш прекрасный принц вообще оценить, что он получил на час в свою постель?.. Ведь для него этот незначительный эпизод - случайное и приятное развлечение, а она несмотря на свой ум, красоту, образование и положение в обществе - всего лишь "одна из..." И теперь, когда он собрался жениться, случайно разрушив несколько чужих жизней, эта наивная дурочка испытывает к нему чувство какой-то извращенной благодарности за ребенка, который в любую минуту может убить ее. И что делать ему, если он потеряет Соню, как потерял мать. Как он будет жить без нее? А этот герой-любовник преспокойно продолжит радоваться жизни с молодой женой, и про Соню даже не вспомнит. И вот только машины, всего лишь машины для полного счастья ему пока не хватает!
- Мне трудно поддерживать диалог в таком тоне, Илюша. И малыш нервничает, - устало сказала Соня, и он тут же сбавил обороты.
- Ну, хорошо, предположим, все закончилось ничем, хотя это и неправда. - Он указал на ее живот, и Соня инстинктивно прикрыла его ладонями. - И ты не дорожишь отношениями с этим человеком. Но тогда зачем эти широкие жесты, этот подарок?
Он не понимал. Вернее, то, что он понимал, в корне расходилось с тем, что пыталась донести до него сестра. Он никогда бы не стал делать подарков женщине, с которой расстался и которая ничего не значит для него. Он мог завалить подарками ту, которую хотел, с которой жил, с которой только что завел роман. Но если он ушел, то это навсегда. Нет отношений - нет подарков. Есть подарки - есть надежда на отношения, или попытка начать отношения или черт знает какие чувства. И все это означает, что Соня надеется... что она лжет ему. Или себе?
В его голосе больше не было слышно ни властных металлических ноток, ни раздражения. Но Соня, готовая отстаивать свое право на самостоятельность и в любую секунду занять глухую оборону, не нашлась, что сказать, разглядывая скатерть. И, пытаясь отбросить внутри себя одну за другой формальные причины, вздохнула "я не знаю" и подняла на брата растерянные глаза. Но он не повелся на эту игру и потребовал то, чего она ждала уже давно.
- Рассказывай все с самого начала. Я должен знать.
- Я видела этого человека, - Соня из чувства такта не стала называть доктора по имени, - всего три раза в жизни. При первой встрече он увлек мое воображение в раннюю юность, в тот книжный мир, который я строила вокруг себя. Мы встретились в располагающей обстановке: старый парк, небо, тишина. Ну, и моя инфантильная потребность безоглядно влюбиться, конечно... - Она не пощадила своего самолюбия, стараясь быть объективной. - Потом пришли сомнения, угрызения совести, стыд... Но я иногда все равно думала о новой встрече, хотя ничего и не предпринимала для этого. Во второй раз это опять была случайность: мы встретились с ним во время обхода, когда ты попал в больницу. Николай уехал на очередной конгресс. У тебя был другой лечащий врач, а я, как одержимая, упрашивала этого доктора самому взяться за твою операцию. Ведь Коля очень доверяет ему и говорит, что это самый талантливый и перспективный молодой хирург под его началом. Я была не в себе: что-то говорила ему про деньги, обещала любые блага, но он ни на что не соглашался. И тогда я предложила ему себя в качестве награды или поощрения. - Илья брезгливо поморщился и провел ладонью по лицу. - А дальше, собственно, объяснять уже нечего. Я приехала по указанному адресу, кажется, в квартиру его друга... Но все случилось совсем не так, как мне представлялось... Он был чужим. Вовсе не тем, кого я рисовала в своем воображении. Мне даже не было с ним хорошо. Вообще никак.
- Софья, избавь меня от интимных подробностей и постельных сцен!
- Ты единственный, кому я могу рассказать...
- Я не хочу быть тем, кому ты рассказываешь о сексе с другими мужчинами!
- Дело не в сексе. Я искала в нем родную душу, понимаешь, милый? Я надеялась встретить кого-то, кто заменит мне тебя.
- Зачем заменять меня, Соня? - Он малодушно сделал вид, что не понимает, какой смысл она вкладывает в эти слова, и с ожесточением принялся разделывать отбивную в тарелке. - Я никуда не исчезал, ты можешь позвонить мне в любое время, я готов сделать для тебя все, что в моих силах.
- Мне не нужна помощь, Илья! В противном случае я бы, конечно, позвонила. Мне нужен был кто-то похожий на тебя, с кем я могу не бояться быть собой и не оглядываться на то, что скажут другие.
- О чем ты говоришь, Софья?
- О наших с тобой отношениях. О том, что я всю свою жизнь люблю тебя.
Не надо бы ей этого говорить и смотреть такими глазами. Он не забыл ничего из той ночи после школьного бала, и из другой ночи, когда на горной тропинке судьба снова посмеялась над ним. В третий раз наступить на те же грабли он был не готов.
- Я тоже люблю тебя, ты моя сестра. Я вырастил тебя...
- Это другая любовь, ты знаешь!
- Соня, я просил тебя никогда не понимать эту тему! - мрачнея, сказал Илья и отложил вилку. - И я думал, что мы в свое время договорились и поняли друг друга.
- Я поняла тебя, но я не могу не думать об этом. И если я молчу, это не значит...
- Довольно!
- Мне одиноко, Илюша. Ох, как же мне одиноко!
Если она расплачется... Он даже думать не хотел, что будет, если она опять начнет плакать. Он уставал от ее слез, как если бы разгружал вагоны с углем. Почему нельзя жить так, чтобы не было ее слез? Чтобы она была всегда счастлива, чтобы просыпалась по утрам с улыбкой. Чтобы говорить ей утром "доброе утро, Сонька" и целовать ее, засыпая. Он такой дурак... так и не научился жить без нее.
- Ты замужем. Семейная жизнь только в кино сплошной праздник и вечная любовь, а на практике...
- В моей семейной жизни с самого начала не было любви. Тебе ли это не знать?
Она впервые разыгрывала эту партию, она никогда не была так откровенна с ним, и он совсем не хотел этой откровенности, потому что, глядя в глаза правде, надо было что-то менять.
- Ты могла отказаться.
- Ты не должен был даже предлагать.
- Но я не заставлял тебя.
- Я привыкла доверять тебе.
- Я не видел другого выхода.
- Пусть так. Все уже случилось, и ничего не вернуть. Но что мне делать сейчас?
Он так и не разобрался, завершили ли они этот блиц вничью, или она сдалась. Внезапная мысль посетила его, и он понял, что уже давно готов к такому повороту событий.
- Если ты хочешь развестись...
- А дальше что, Илюша? Что будет дальше?
Похоже, и развод не был панацеей. Он снова выбрал неправильный путь. Мужчина злился на себя, потому что как слепой щенок тыкался во тьме ее чувств и не находил выхода, и на нее, которая даже не пыталась подсказать ему, как им быть.
- Откуда мне знать!
- Кто, как ни ты, должен это знать?
- А чего ты сама хочешь, Соня? - спросил Илья и, не успев закончить фразу, вдруг понял, каким будет ее ответ. - Ты можешь сказать, что нужно в жизни тебе?
- Мне нужен ты.
- Ты знаешь, что это невозможно! - Там, на горной дороге она оттолкнула его, и едва ли он сможет забыть. - Эти отношения...
- Помимо секса есть еще и чувства.
- Чувства? - Он усмехнулся, решив, что сейчас с легкостью возьмет реванш, потому что в этой сфере он давно уже приобрел столько опыта, что его хватило бы на десяток ее жизней. - Вот что я скажу тебе, девочка... Если ты опять про хваленую любовь, то чувства и секс там должны быть вместе, насколько я помню. И да, семейная жизнь должна начинаться именно так. А потом и то и другое мельчает... остается привязанность, может, дружба, может еще что-то... Есть и другие отношения, секс без любви, физиологическая потребность. И она отлично выживает без всяческих чувств и вне брачных обязательств. А романтические отношения без секса я никогда не видел и никогда в них не поверю.
- Все так и есть, Илюша. - Ей нечего было противопоставить его опыту. - Но чему противоречит мое отношение к тебе и твои слова?
- Тому, что мы с тобой не можем зайти так далеко. Никуда, где есть секс.
- Но ты бы хотел?
Каждый раз она пыталась спровоцировать его, и каждый раз, поддаваясь на провокацию, он оставался ни с чем.
- Какое кому дело, чего бы я хотел!
- Мне есть дело. Потому что я не хочу размениваться на мелочи. Я хочу быть с тобой. А ты даже не замечаешь меня.
- Это неправда, Соня! Ты знаешь, что я горжусь твоими успехами.
- В чем мои успехи, братец? Я слишком незначительна для тебя. Ты вспомни, как ты обычно разговариваешь со мной? Как со своими подчиненными. Короткими безжалостными репликами, приказами. Любое проявление моей собственной воли для тебя блажь, не заслуживающая внимания.
- Я вообще не очень многословен, если ты заметила. И твои упреки...
- Да я и не упрекаю, я просто говорю о том, что чувствую. Для тебя все или почти все мы, твои близкие - как домашние питомцы. Хорошо, когда они обеспечивают уют в доме, но лишь бы под ногами не путались. Ты ведь и со своими женщинами так же обращаешься, разве нет?
- Я не стану обсуждать с тобой подобные вопросы, - нахмурился он. - Ты слишком молода. Да и вообще...
- Мне и не надо, чтобы ты это обсуждал. Посмотри, как ты это говоришь! Я же человек, и у меня может быть свое мнение.
- Да ради Бога, пусть оно у тебя будет! Но ты не смеешь судить о моей личной жизни, и, тем более, о моих отношениях... Я ведь тоже имею право на собственное мнение, не так ли?
- Но ты так часто бываешь груб и резок со мной! - встряхнула головой непонятая Соня. - Это нечестно, потому что я всегда старалась угодить тебе. Ради этого я вышла замуж, отказавшись от всего. И я надеялась, что все изменится. Но Николай впадает в другую крайность. Он спрашивает, что я думаю по каждому незначительному поводу. И слушает меня снисходительно-удивленно, словно я говорящая мягкая игрушка. Но при этом мое мнение для него тоже ничего не значит. Он просто делает вид, что советуется со мной, и все равно всегда поступает так, как хочет сам. Когда я это поняла, мне стало ужасно обидно. Почему вы не воспринимаете меня всерьез? Только потому, что я значительно моложе? Или я настолько глупа, что могу быть только выставочным образцом без намека на интеллект и самостоятельность? Это же одна видимость демократии в семейной жизни!
- Ох, Сонька! Да кто тебе сказал, что в семье должна быть демократия? - вздохнул Илья, и сердце защемило от неожиданной нежности к своей девочке, которая так и не научилась разбираться в жизни. - Мужчина несет ответственность за всю семью. И никакую демократию в семейною жизнь даже на порог нельзя пускать. А твои наивные представления о мире ограничиваются выдуманными историями, которые ничего общего не имеют с реальностью. Видимо, это мое упущение, но я не хотел, чтобы ты раньше времени столкнулась с этим миром, со всей его грязью и жестокостью. Я надеялся, что, когда придет твое время, ты сможешь научиться жить по правилам. Но у тебя напрочь отсутствуют шипы. Получился такой "аленький цветочек", а чудовища вокруг, как назло, все никак не превращаются в принцев.
- Почему же ты сразу не сказал мне, что у меня ничего не получится? - Она готова была расплакаться, но покосилась на шумную компанию за соседним столиком и сдержалась. - Это же полный крах, фиаско! Где ты был, когда мне нужна была твоя поддержка?
- Я отдал тебя замуж в надежде, что Николай сможет помочь тебе войти во взрослую жизнь. А ты, вместо того, чтобы слушать мужа, обратилась вовсе не к тем информационным источникам...
- Пожалуйста, не надо этих гадких штампов, - поморщилась расстроенная Соня. - Ты опять пытаешься осуждать меня. А я стараюсь донести до тебя, что я просто хотела найти себя. Вне дома, где меня не понимали. И, конечно, теперь-то я знаю, что с самого начала выбрала ошибочный путь. Сейчас, когда все уже так странно... плохо разрешилось... и мы ничего уже не можем изменить...
Илья вздохнул и продолжал смотреть на Соню с прежним вниманием, хотя она давно замолчала в ожидании его приговора. После нескольких тяжелых минут она снова нарушила молчание.
- Ну, что же ты? Тебе совсем нечего сказать мне?
- Софья, да ты любого с ума сведешь! - заключил он и сцепил пальцы, отгородившись от ее эмоций. - Я не понимаю, чего ты ждешь от меня.
- Но ты хотя бы услышал меня?
- Мне надо подумать надо всем этим...
- Подумай и реши. И насчет подарка...
- Знаешь, с этим подарком...
- У тебя есть время только до вечера!
- Не дави на меня, Сонька!
В его голосе звякнули металлические нотки, и она тут же благоразумно отступила.
- Как надумаешь, позвони мне и скажи, согласен ты или отказываешься. Но я надеюсь на тебя. Впрочем, это еще не все. - Она решительным жестом убрала прядь волос за ухо и, тронув его руку, слегка подалась вперед. - В любом случае ты должен пообещать мне, что ты его не тронешь. Никогда, что бы ни случилось. Он ничего не знает про ребенка, поэтому не надо портить ему жизнь или, тем более, мстить. Это было бы мелко и, в конечном счете, недостойно тебя. Ты ведь помнишь, что мама так и не назвала никому имени моего отца, потому что боялась за него. - Воспоминание о матери всегда сплачивало их перед лицом любой проблемы, и Илья криво усмехнулся. - Я во что бы то ни стало не желаю повторить ее судьбу, не хочу все время лгать и бояться за этого человека. Не усугубляй, пожалуйста, мое положение и чувство вины. Поэтому прямо сейчас дай мне слово!
Илья исподлобья оглядел полупустой зал, пока пальцы выстукивали по столу немудреный ритм, а в голове шла напряженная работа. Соня с замирающим сердцем смотрела на брата и почти физически ощущала его сомнения.
- Хорошо! - коротко сказал он. - Если ты просишь, я не трону этого подонка. Но запомни, никогда впредь, ты слышишь, никогда...
- Ты самый лучший, Илюша! Лучше всех на свете!
Он поморщился и, с сожалением взглянув на нетронутую телятину, остывающую на краю стола, привычным жестом подозвал официанта, не дожидаясь счета, вынул из бумажника несколько купюр и оставил их на скатерти между двумя пустыми бокалами. Вышколенный и невозмутимый официант слегка поклонился и предупредительно отодвинул стул, пропуская покидающих зал гостей. Несостоявшийся скандал легким разочарованием отпечатался на лицах трех молодых мужчин за соседним столиком.

На шумном бульваре Илья отвел ее по боковой дорожке к ближайшей скамейке, заботливо обнимая за талию. Сзади на почтительном расстоянии следовали два дюжих телохранителя, ощупывая профессионально цепкими глазами многочисленных в этот час прохожих.
Илья усадил сестру на голубую скамейку с потрескавшейся краской, предварительно смахнув с сидения пыль носовым платком, и в некотором отдалении пристроился рядом на самом краю, словно подготавливая себе позицию для отступления. Но Соня придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Телохранители, вычислив расстояние до хозяина, при котором легко оказаться рядом в случае необходимости и без особой необходимости не услышать лишнего, остановились под раскидистой липой и, не сговариваясь, вытащили из пиджаков сигареты.
- Нам давно надо было поговорить об этом, - произнесла обретшая относительное душевное равновесие Соня и стиснула пальцы, минуту назад вздрагивающие на коленях.
- Вот и поговорили!- Он устремил невольный взгляд в прошлое. - А теперь мне пора идти.
- Я не о ребенке, Илюша, и не о машине. Я о нас с тобой.
- Ты опять?
- В свое время я прочитала очень много разных книг об этом, - словно не услышав его раздражения, продолжила прерванный разговор она. - Я не говорю о вымышленных сюжетах. И даже не о Фрейде. Взять хотя бы общеизвестные исторические факты: египетских фараонов в древности или даже королевские дворы Европы уже в наше время... Хотя, на самом деле, кого это убедит? Против нас ополчились все: генетики, церковь, ханжеская мораль... А ведь даже животные из одного помета спариваются и дают потомство.
- Соня, я не знаю, к чему весь этот разговор... Но в любом случае, люди чем-то должны отличаться от кошек. Интеллектом, мыслительным процессом, волей, наконец.
- Это все слова, Илья, просто слова. Да, конечно, когда речь заходит о близких родственниках, даже мыслей таких ни у кого возникать не должно. Но все-таки они возникают. И мы с тобой не исключение. Но как это получается при нашей-то воле и интеллекте, одному Богу известно! Мы ведь тоже долго и старательно боролись с собой и скрывали свои чувства даже от самих себя. Но все равно оказались полностью в их власти.
- Ты была совсем ребенком, Соня. А я просто потерял голову... Не знаю, что на меня нашло тогда. Кризис среднего возраста или другая напасть... И слава Богу, что я вовремя смог удержаться.
- Ты искренне так считаешь? - не поверила она и отмахнулась от его неуверенного кивка, как от назойливой мухи. - Ты придумал себе удобную интерпретацию событий как средство самозащиты... Только теперь ты, рассуждая о том времени, о нас, уже не тот. И я изменилась тоже... А тогда я все время плакала, хотела умереть и представляла себе, что можно убежать от условностей и навязанных нам моралью принципов, уехать туда, где нас никто не знает. Что ты хочешь и можешь бросить все ради меня. Потому что я бы пошла за тобой на край света, на необитаемый остров где-нибудь в южном море...
"Кто знает, если бы я мог быть уверен, что однажды ты не проклянешь меня за этот шаг, может, я бы так и сделал! Но не в этой жизни, не в этой!" - с остановившимся сердцем сознался себе Илья, вдыхая знакомый запах ее волос.
- Но это был путь не для тебя! - Словно прочитав его мысли, она посмотрела на него долгим сочувствующим взглядом. - Ты бы ни за что не бросил Розу, детей, свой бизнес, ничего, что сделало тебя таким, которого я знала всю свою недолгую жизнь. Сильным и ответственным. Даже иногда слишком ответственным.
- А ты, я вижу, все еще маленькая глупая девочка, - прошептал он, горько усмехнувшись, и вернул ее голову к себе на плечо.
- Ты, как всегда, прав. И только с тобой я могу быть маленькой и глупой. И ни о чем не беспокоиться...
- Тебе не о чем беспокоиться. Я всегда буду рядом.
- Ты рядом, и хотя я совсем не понимаю тебя, я доверяю тебе! - Он вздохнул и крепче прижал ее к себе. - Но тогда я безумно хотела научиться понимать тебя и не знала, что это окажется таким трудным. Я и сейчас не понимаю, как ты смог так спокойно отказаться от меня? От своих чувств ко мне?
- А разве я отказался?
Он, как глупый окунь, попался на эту удочку, но она, занятая своими мыслями, не услышала его слов.
- Ты выдал меня замуж за человека, которого я совсем не знала.
- Я просто пытался переключить твои мысли, чтобы облегчить тебе жизнь. Может, это и было заблуждением, но другого пути я не видел.
- Ты говорил, что если я постараюсь, то смогу полюбить его.
- И в чем же ты упрекаешь меня сейчас? - с подступившей горечью спросил Илья. - Ведь так и случилось. Ты сама заявила недавно, что любишь его...
- Да, но...
- Если бы я был уверен, что ты не разочаруешься в своем выборе, все, возможно, могло бы быть по-другому.
- Как по-другому? - вскинулась Соня. - Ты бы увез меня на остров? Ты бы был со мной?
- Да откуда мне теперь знать...
- Давай начнем сначала! - Ее вспыхнувшие глаза с мольбой смотрели на него, и ему было некуда спрятаться от этого опасного взгляда. - Забери меня! Ты ведь все еще хочешь этого?
- Не играй со мной, Софья! - защищаясь, он повысил голос и отодвинулся. - Для тебя это очередное приключение, как там, в горах...
- Я так и думала! - Она поникла и отвернулась, пряча слезы. - Я не нужна тебе больше... Я стала некрасивая... Ты разлюбил меня.
- Чего ты добиваешься, Соня? Разве я мало делаю для тебя? Какие еще доказательства тебе нужны?
- Увези меня отсюда! - Они смотрели друг другу в глаза, и он молчал. - Да только ты, как всегда, не посмеешь...
- Все, с меня довольно. Я ухожу!
Не на шутку разозлившись на себя за то, что снова чуть не поддался на эту дешевую провокацию, он стряхнул с локтя ее руку и сделал безуспешную попытку встать, но она вцепилась мертвой хваткой в его рукав.
- Подожди!
Телохранители с безучастным видом взглянули в сторону хозяина и продолжили свою беседу, стоя вполоборота к скамейке.
- Объясни мне одну вещь, только одну вещь, - заскулила она, - и потом можешь уходить. Я не стану тебя держать.
- Ну?
Все еще насупленный, как раненый бык, он продолжал смотреть в землю прямо перед собой.
- Ты когда-нибудь любил меня не как сестру? Или это была просто физиология?
Застигнутый нежданным вопросом врасплох, он ниже наклонил голову и вгляделся в булавку для галстука.
- Я любил Розу, - после минуты сложных раздумий, наконец, сказал он. - И у меня были другие женщины. Но это совсем разные отношения, мне трудно сравнивать. Розу я уважал и уважаю, она мать моих детей, она много сделала для меня, для семьи. Нас связывают воспоминания юности, то, что ты называешь любовью. А с другими... Ну, наверное, я хотел получать то, чего каждому мужчине не хватает в семейной жизни: азарта и разнообразия впечатлений. И это физиология, да. Но, вместе с тем, - удивляясь самому себе, продолжил Илья, - у меня была ты. И это было совсем не похоже ни на что. Как будто с тобой я мог вернуть прошедшие годы, когда мама еще не умерла, и я был молодым, и надежд было море.
- Тогда почему ты отказываешься от меня?
- Соня, это не связанные между собой события.
- Но ведь я помню каждое твое прикосновение, Илюша, твое дыхание, каждое слово. Твои поцелуи, которые сводили меня с ума. И это потом никогда не повторялось. И ни с кем не может повториться, потому что Бог создал меня только для тебя.
- Опять твоя романтика, Соня! Ты мечтаешь не обо мне, а о ком-то придуманном, и думаешь, что можешь все бросить ради этого человека. Но я не такой, как тебе кажется. И ты думаешь, что можешь сбежать от себя...
- Ты такой! Ты сам не знаешь, какой ты! Но я понимаю, что уже поздно говорить об этом, - зашептала возле его щеки Соня, так и не поняв, что именно сейчас решается ее судьба, и протиснула руку под его локоть, прижимаясь к нему. - Ты нашел мне мужа взамен себя, ты своими руками построил наш дом, нашу с ним жизнь. А я теперь жду чужого ребенка. Я стала такая некрасивая с этим животом. И предала тебя. Куда мне уехать от всего этого?
Он промолчал, понимающе усмехнулся и почувствовал, что спасся. Она говорила и говорила и за этой стеной слов и чувств так и не поняла, что он еще несколько секунд назад готов был дать обещание, которое изменило бы всю его жизнь. Наконец, она обессилила и умолкла, и Илья, выйдя из-под обаяния ее голоса и безумия ее слов, нехотя посмотрел на часы.
- Пойдем, мне пора. - Соня хотела возразить, но он уже поднялся и потянул ее за собой. - Вставай!
Соня уперлась, помотала головой и, не видя его лица, сощурилась от яркого солнца. Илья, являя собой чудеса терпения, наклонился к ней и, обхватив ее одной рукой за расплывшуюся талию, поднял со скамейки. Ее лицо оказалось так близко, что он смог рассмотреть легкий пушок над верхней губой, едва заметную сеточку морщинок, бегущих к вискам, золотисто-коричневые крапинки в грозовой глубине глаз. По ее щеке скатилась крохотная слезинка, и он, потеряв осторожность, снял ее пальцами и, тут же позабыв, что должен держать дистанцию, придвинулся так близко, что тело сладко заныло, вспоминая давние прикосновения. Ее поднятое вверх лицо с закрытыми глазами было не из этого мира, а губы ждали поцелуя, словно не изменяли ему столько раз за эти годы, что он боялся даже начать считать. И он почти поцеловал ее, забыв про суету бульвара, про этот город, про эту страну, в которой они всегда будут братом и сестрой. Но тут Соня открыла глаза и вернула его в реальность.
В этот же момент один из мающихся от безделья телохранителей толкнул локтем второго и кашлянул в кулак. Оба они, изумленные и растерянные, одернули манжеты на рубашках, как сиамские близнецы, и поторопились отвернуться, с деланным интересом разглядывая вывески магазинов и кафе по обеим сторонам бульвара.
Соня не оттолкнула его, но и не ответила на объятья. Жизнь словно замерла в ней на время, и Илье стало казаться, что предметы вокруг потеряли реальные очертания и отодвинулись далеко за границы их мира.
Рядом, высоко задрав голову и улыбаясь во весь рот, остановился чей-то опрятный светловолосый малыш, ведущий за собой на длинном поводке диковинную машину неизвестной марки размером в половину себя. Разогнавшийся под горку автомобильчик быстро догнал водителя и стукнулся о его ноги сияющим в ярких лучах света капотом с хромированными накладками.
- Аваия! - с восторгом воскликнул тот и принялся хохотать, переводя счастливые глаза с машинки на обнявшихся посреди дороги взрослых.
Неулыбчивая женщина в дешевом, но добротном, коричневом костюме, по-видимому, няня, поспешила к своему воспитаннику, ухватила его за свободную руку и поторопилась увести прочь, неодобрительно поводя плечами и что-то ворча себе под нос. Телохранители снова разом покосились в сторону хозяина и пригладили стриженые затылки: все вывески были уже прочитаны, случайные прохожие осмотрены и посчитаны.
- Обещай, что никогда не бросишь меня!
- Обещаю, - согласился Илья и поцеловал сестру в подставленную щеку.
Бульвар всего лишь на долю секунды замер, а потом грубо вторгся в их мир громкими голосами подростков и истерическим криком потревоженной сигнализации.
Соня отступила на шаг, как ни в чем не бывало, поправила растрепавшиеся волосы, переложила сумку на другое плечо. Он без слов повел ее к машине, а она, опираясь на его руку, рассеянно изучала узор плит под ногами. Два телохранителя, ощупывая внимательными и недоверчивыми взглядами окружающих, покорно плелись сзади на просчитанном расстоянии.
Илья с осторожностью усадил Соню в машину, помог ей подоткнуть небольшую подушку под ноющую поясницу, которая даже на этом пока еще не слишком большом сроке уже частенько давала о себе знать.
- Отвези ее домой, Виктор, и к пяти возвращайся. - Он сухо отдал распоряжение водителю и с нежностью обратился к Соне. - Береги себя, девочка.
"Ты мне дороже всех на свете, и когда-нибудь я докажу тебе это", - хотелось сказать ему, но он только легонько сжал ее плечо и отступил.
Дверца мягко захлопнулась, и большая машина степенно и мягко отчалила от бордюра. Но тут же стекло задней дверцы опустилось, и Соня окликнула брата, оставшегося на тротуаре.
- Илья! Так ты исполнишь мою просьбу? С этим подарком?
Она ждала ответа, и Илья понимал, что просто обойти ситуацию стороной, не участвовать в ней, не дать ответа и, в конечном итоге, поступить так, как подсказывает ревность, невозможно. Никогда в жизни ему не приходилось делать ничего глупее и, даст Бог, не придется впредь. Дарить машину как знак своего расположения человеку, который спал с его женщиной, вместо того, чтобы вывезти его в лес и без сомнений грохнуть в глухом овраге, словно бешеную собаку... И дело вовсе не в деньгах... Даже просто оставить его жить было бы слишком щедрым подарком, а уж награждать... Чтобы потом эта сволочь глумилась над ним, над Соней... и знала, что можно взять чужое и остаться безнаказанным... Илья стиснул кулаки, загоняя бешенство вовнутрь, как загоняют разъяренного быка с арены в узкий проход. Она сама не понимает, что просит. Если бы он мог донести до нее, а она могла бы выслушать и услышать. Но они были на разных полюсах, и открыть для нее свой воюющий мир было так же невозможно, как и летать с ней за облаками. Да и куда ей воевать?.. Она искренне верит, что этот подарок снимет грех с ее души, а ей надо снять грех и привести в этот мир ребенка, над которым не будет висеть дамоклов меч материнской ошибки. И еще он знал, что за отказом последует череда событий, которые разрушат хрупкий мир между ним и Соней, с таким трудом завоеванный после многих лет непонимания. Отказать ей означало ни много ни мало закрыть банковский счет и лишить ее материальной свободы без объяснений и извинений. И, скорее всего, лишиться возможности видеть ее, прикасаться к ней, слушать ее голос, болтающий о неведомых мирах за пределами его сознания, и о пустяках, которые нисколько не волновали его, но которые заставляли ее глаза светиться радостью или печалью. И разве стоила какая-то дешевая тачка, да пусть даже весь его собственный автопарк, такой жертвы?
Водитель услужливо притормозил и сдал назад. Илья шагнул по направлению к сестре, оперся о крышу и наклонился к окну.
- Да, Соня, я сделаю. - У него были слишком серьезные глаза, и он отвечал вовсе не о том, о чем она спросила, но Соня этого не поняла. - Только впредь не требуй от меня ничего подобного... Ни-ког-да!
Она со вздохом оценила глубину его жертвы, улыбнулась, как отпускающая вассала королева, и подняла руку в прощальном жесте. Стекло плавно поползло вверх, и Илья подумал о том, что все-таки много лет назад совершил ошибку, которую когда-то надо будет исправить. Но как? Этого он не знал и, глядя вслед удаляющимся красным огням, рассеянными движениями застегивал и расстегивал пуговицу на своем безупречном пиджаке.

Солнце уже второй месяц с непривычным для средней полосы ожесточением пыталось растопить серебристую краску на капоте. Но в салоне не было ни намека на духоту и зной: кондиционер справлялся со своей задачей с поразительной легкостью. Умная и деликатная машина слушалась руля, как вышколенная лошадь короткого повода, и Борис снова и снова опускал ногу на педаль газа, наслаждаясь ощущением скорости и комфорта. Ирина на пассажирском сидении извлекла из сумки косметичку и деловито поправляла макияж, словно за полчаса поездки он успел потускнеть.
- Черт, куда ты прешь, идиот!
Борис так резко выжал тормоз, что ремень безопасности буквально вдавил Ирку в кресло.
Прямо перед носом его новенькой Тойоты, перекрывая две полосы движения и подставив под удар вызывающе блестящий бок, застыл как вкопанный черный Мерседес. И тут же слева от Бориса, включив аварийную сигнализацию, остановился внедорожник, из которого вывалились два угрожающего вида бугая в наглухо застегнутых темно-серых костюмах и вызывающе ярких галстуках.
- В чем дело, господа? - Борис наполовину опустил стекло, лихорадочно соображая, в чем же он провинился перед этими парнями. - Я же ничего...
- Хорошая сегодня погодка. - Один из громил наклонился к его окну и без особых церемоний заглянул в салон, где едва ни шипящая от злости Ирина вытирала с подбородка густую бордовую полосу помады. - Добрый день, мадам. Жарковато для конца августа, вы не находите?
- Вылезай давай, - тут же оттеснил его второй и грубо дернул ручку водительской двери.
Слава Богу, старая привычка запирать салон изнутри и на этот раз его не подвела, однако, толку от нее не было. С подобными ребятами такие шутки не проходят. Скажут "выйди" - придется выходить. Но он все еще надеялся уладить непонятный конфликт и осторожно воспротивился категоричному приказу.
- Вы объясните мне, что случилось?
- Глуши свою консервную банку и пулей беги к "мерину". Время не тяни. С тобой поговорить хотят.
- Я не понимаю... Я ехал в своей полосе, ничего не нарушал... Он появился, словно из-под земли... Я его не подрезал, не зацепил...
- Слушай, ты тупой или косишь под дурака? Если бы зацепил, сейчас бы уже квартиру, дачу и жену с детьми продавал... Хватит болтать, хозяин уже пять минут ждет. Или тебя, как обделавшегося котенка, вытащить за шкирку?
Он поддернул рукава пиджака и слегка надавил на открытое стекло.
- Я пойду, конечно. Хотя я все равно ничего не понимаю...
- Топай-топай, тебе понимать и не надо. Это не твоя забота.
Борис с неуемной тахикардией вышел из Тойоты, машинально сунув ключи в карман, и, все время оглядываясь на потерявшую дар речи жену, направился к дверце чужой машины. Она тут же предупредительно приоткрылась, и Борис наклонил голову, чтобы увидеть того, кто таким странным, а точнее, хамским способом вызывал его на разговор.
- Садись, я не кусаюсь, - потребовал со своего места Илья и отодвинулся дальше. - И дверью не хлопай, не в Жигулях.
- О, здравствуйте, - с облегчением вздохнул молодой доктор и неуклюже забрался на заднее сиденье. - А я-то уж подумал...
Илье было глубоко наплевать, о чем подумал доктор. Он с открытой неприязнью разглядывал этого не слишком выразительного плейбоя, пока тот восхищался размерами и комфортом дорогого салона, и выдержал паузу ровно до тех пор, пока его собеседник снова не начал чувствовать себя не в своей тарелке.
- Илья Ефимович, я, конечно, рад нашей встрече... Но, если я правильно понял, вы хотели поговорить со мной?
- Доволен машиной? - сухо поинтересовался Илья и указал подбородком в сторону серебристой Тойоты.
- Ну, конечно! - с радостью откликнулся Борис, ухватившись вспотевшей ладонью за спинку сидения впереди и всем корпусом развернувшись к собеседнику. - Замечательная машина, просто чудо! Почти не расходует бензин, точность руля необыкновенная. А какие тормоза! - Он поежился при воспоминании о блестящем кузове Мерседеса прямо перед бампером его машины. - Не знаю, правду ли говорят, что "японки" в нашем климате...
- Ну, значит, доволен, - сухо прервал его собеседник и без предисловий перешел к сути вопроса. - Ты переспал с Соней. Получил в подарок машину. Надеюсь, на этом все закончится? Или тебе еще что-нибудь надо от нашей семьи?
Сложив руки на груди, Илья с нескрываемым отвращением смотрел на побледневшего доктора.
- Простите?.. - Подавившись неоконченной фразой, Борис никак не мог проглотить колючий комок в горле. - Я не понимаю... Она вам сказала?.. Между нами не было ничего серьезного... Так странно все получилось...
- Угу, - оставшись подозрительно спокойным, подтвердил Илья, - странно получилось. Несерьезно. Это бывает.
- Да, - обрадовался пониманию с его стороны Борис. - Я вовсе не хотел...
- Ты - нет. Ты трахнул мою сестру и ничего не хотел. А вот я хочу... очень хочу, чтобы ты убедил меня в том, что ничего подобного впредь не получится. С моей Соней - никогда.
Он угрожающе выделил слово "моей", словно наложил пятерню на фотоснимок. Именно таким средневековые художники любили изображать хозяина подземного мира, удерживающего в цепких лапах жалкую фигурку грешника. Доктор мгновенно покрылся испариной и захотел вернуться на сорок минут назад и провести остаток дня дома. А еще лучше - на год. Он судорожным жестом вытер лоб и усилием воли попытался понять, какого признания от него ждут.
- Убедить? Да, собственно... Я ведь теперь женатый человек. У меня замечательная работа. И еще я докторскую почти закончил...
Все это время Илья едва заметно кивал, словно одобрял положительные жизненные установки доктора. В конце концов, тот в нерешительности умолк и дернул негнущимися пальцами ставший тесным узел галстука. Рубашка на спине стала совсем мокрой и виски сдавливала боль. Илья молчал, упиваясь ужасом собеседника.
- И еще у нас скоро будет ребенок... Вот, собственно...
- Да? Ребенок?
Илья вздернул бровь в ожидании дальнейших разъяснений, и Борис заторопился со словами, как будто они могли как-то облегчить его вину перед этим страшным человеком.
- Да, моя жена беременна... Вы же понимаете...
"Просто бык-производитель какой-то", - усмехнулся про себя Илья и позволил себе слегка сбавить обороты, хоть этот молодой подлец и не заслуживал снисходительного к себе отношения.
- Однако я не вполне уверен, что все эти светлые перспективы тебе настолько дороги. Что тебе не придет в голову передумать и рискнуть посмотреть в сторону моей сестры еще раз. Ты вообще-то в состоянии оценить степень риска? Или тебе требуются компетентные разъяснения?
Чем спокойнее и медленнее звучал голос Ильи Ефимовича, тем острее Борис понимал, что та легкомысленная встреча в Санькиной квартире была не просто ошибкой. Он ведь с самого начала догадывался, что в подобные игры ему никогда не удастся играть безнаказанно. Пусть даже они так естественно сходят с рук этому виртуозному бабнику - доктору Коваленко. Но что позволено Юпитеру, не позволено быку. Единственный раз он решился не ломать голову над возможными последствиями, и через полгода эти последствия несутся ему навстречу словно громадный локомотив, грозящий в любую минуту размазать его по дороге.
- Риск?.. Нет, конечно... То есть, да, я все понимаю. Я и тогда не слишком хотел впутываться в эту историю. - Он искал себе оправдание но, вместо снисходительного сочувствия и мужского взаимопонимания, споткнулся о ледяной взгляд. - Она пришла сама...
- Ты хочешь переложить всю вину на женщину, если я правильно тебя понял?
Скрытая угроза, звучащая в голосе Ильи, заставила доктора вовремя отказаться от своих необдуманных слов.
- Нет-нет, конечно, я не снимаю с себя вины за произошедшее. Напротив, я искренне раскаиваюсь. Но, поверьте, я вовсе не желал разрушить ее брак... Да я поначалу и не знал...
- Разрушить ее брак? Ты не много возомнил о себе?
Илья с нескрываемым презрением осмотрел вжавшуюся в кожаное сидение фигуру доктора.
- Тогда я не понимаю, чего вы ждете, чтобы я сказал? Эта встреча была всего-то один-единственный раз... Никогда потом у меня и в мыслях не было...
- Три. Она сказала: три раза, - напомнил Илья, и Борис счел за благо промолчать и дальше не раздражать собеседника. - Да, кстати, а как тебе теперь удается смотреть господину Кондратьеву в глаза?
Но доктор, окончательно потерявший почву под ногами, не торопился угадать правильный ответ, и Илья почти физически ощутил запах страха, скапливающийся в машине.
- Стоило бы тебя вразумить, - продолжил он и снова покачал головой, словно соглашался с собственными мыслями. - Но вместо этого она тебя, считай, премировала. Просто какой-то рыцарский роман, честное слово, - вслух размышлял Илья, не глядя в сторону доктора. - Ндаа... Значит, говоришь, машина тебе понравилась... И молодая жена... беременная... Я дал Соне слово, что не стану принимать никаких мер. И пока с ней все хорошо, я очень постараюсь сдержать свое слово. Но не дай Бог, ситуация изменится...
Борис почти ничего не понял, кроме того, что недавно где-то там, наверху, на повестке дня вопрос его жизни и смерти стоял более чем серьезно, и усилиями Сони он получил охранную грамоту. Хотя этот зловещий разговор с ее братом сейчас вовсе не был похож на отпущение грехов, а серебристая Тойота больше напоминала "черную метку", чем свадебный подарок.
Словно бы в подтверждение его мрачных мыслей Илья подвел итог:
- Но если с ней это случится... Учти, тогда я буду свободен от любых обязательств...
- Я вас уверяю! - воскликнул Борис, изображая всем своим видом понимание и раскаяние. - Клянусь, мы никогда больше даже случайно не встретимся. Я приложу все силы!
Илья поморщился, как от зубной боли, и указал глазами на дверь, давая понять, что разговор окончен.
- Это никогда не повторится, никогда!
Борис нащупал справа от себя ручку, стараясь не смотреть на хозяина машины.
- Да иди уже! - потеряв терпение, рявкнул обычно сдержанный Илья, и доктор, как ошпаренный, выкатился на дорогу, оставив в Мерседесе остатки уважения к самому себе.
Один из накачанных телохранителей через открытое стекло его двери кокетничал с Иркой, другой мрачно курил, сжимая сигарету указательным и большим пальцем, и изредка сплевывал себе под ноги, не сводя глаз с хозяйского Мерседеса. Увидев освободившегося Бориса, он дернул за рукав своего коллегу, и они оба так же неспешно вернулись в свою машину, пропуская бледного доктора на водительское сидение Тойоты.
- Господи ты Боже!
Борис обеими руками потер потное лицо и сквозь пальцы тайком посмотрел на жену.
- Что там, что было? - с любопытством, но без тени волнения спросила Ирина, все еще не убравшая с лица приветливую улыбку, предназначенную одному из громил.
- Да так... - Он не знал, то ли возмутиться ее легкомысленным поведением, то ли сделать вид, что все в порядке. - Это был тот тип, ну, мой бывший пациент, который подарил нам машину...
- Неужели? - Жена была удивлена и заинтригована. - И что ему от тебя надо?
- Что, что... Он спросил, как мне нравится его подарок!
Он почти и не соврал. С этого все и началось, и, казалось, упиралось не в Соню, а в эту чертову машину, которую он, как дурак, принял в подарок, забыв про бесплатный сыр в мышеловке, про колодец, в который не положено было плевать, про клятву Гиппократа и десять заповедей. Идиот!
- Ну и?
- И все! - выдохнул он, зная, что никогда ни с кем не сможет поделиться своими сомнениями.
- То есть как? Ради этого он устроил такое шоу? Он что, совсем, что ли, чокнутый?
- Чокнутый, думаешь? - Борис со сдержанным вздохом облегчения проводил взглядом обе уносящиеся прочь машины и в раздражении ткнул пальцем в кнопку аварийной сигнализации, прежде чем самому начать движение. - Ну, нет, вряд ли. Скорее, он большой оригинал! Очень большой оригинал!
- Куда ты? Нам ведь в другую сторону...
Доктор резко вывернул руль, пересекая двойную сплошную линию дорожной разметки. Сзади замигали фарами обиженные автомобили. Ему было плевать на весь мир. На спине рубашка намертво прилипла к коже, затылок был мокрым, а руки, держащие руль, дрожали, как у алкоголика. Ирка смотрела на него недоумевающими глазами, и под ее удивленно-наивным взглядом ему хотелось стать маленьким, съежиться и навсегда исчезнуть из этой машины. Он подумал о том, что никогда больше не сядет за руль этого троянского коня, не будет спать с другими женщинами и скажет, наконец, похотливому Алику Коваленко все, что он думает о его моральном облике, несовместимом... Хотя Алик-то живет в ладу с собой по своим принципам, никому их не навязывает и в проблемах доктора Овсянкина уж точно не виноват.
- Подождут твои родственники! - рявкнул он, когда она повторила свой вопрос, и вдавил педаль газа в пол.
- Но, Боря...
- Черт возьми! - Он глянул на нее так, что она вжалась в кресло, и, взяв себя в руки, тихо и раздельно произнес ненавидящим голосом: - Разве ты не видишь, дорогая, что мне нужно переодеться? Такая жара...

Соню слегка мутило от больничного запаха, и она торопилась выйти на свежий воздух. Только шаги получались до смешного маленькими, совсем черепашьими. Похоже, малышка успокоилась. Наверное, уснула. Соня потерла бок и, морщась, задержала дыхание: откуда-то невыносимо тянуло хлоркой. У них опять какая-то неприятность с лифтами, а лестница в самом конце коридора. Если бы не опрометчивое обещание, данное утром за завтраком Коле, она ни за что на свете не поехала бы в клинику. Меньше всего в своем положении ей хотелось столкнуться с отцом будущего ребенка.
Последние два месяца она видела себя словно в кривом зеркале: дорогой, но уродливый комбинезон для беременных, непомерно широкий в районе бесследно исчезнувшей талии, неуклюжая походка вразвалку, отекшие пальцы с бледной полосой от обручального кольца и черно-зеленые круги под глазами.
В конце концов, молодая докторша вполне могла бы обойтись без этой ценной книжки сегодня вечером. Никуда не денется ее бессмертная диссертация, подождет! Николай не любил нарушать своих обещаний, но сам никак не успевал до окончания совещания в министерстве встретиться с коллегой. Слава Богу, на сегодня ее миссия была окончена, и ей оставалось только донести свой растущий не по дням, а по часам живот до машины, а там уж можно опустить спинку кресла и отсидеться. Минут через двадцать, как обычно, станет немного полегче. Правда, до дома почти час езды в пробках, но можно позвонить Розе и заехать к ней на чашечку чая, к счастью, тут недалеко.
- Господи, осталось еще почти семь недель, а уже просто невыносимо! - пробормотала она себе под нос и без сил прислонилась к холодной стене, подпирая ладонями ноющую поясницу.
В коридоре было пусто, только из палаты напротив доносились приглушенные голоса больных. Соне показалось, что она лишь на секунду закрыла глаза, но над ухом внезапно раздался участливый женский голос:
- Вам нехорошо, женщина?
И не успела она повернуть голову, как Верочка охнула и подхватила ее под руку.
- Софья Ильинична, голубушка, что ж вы здесь-то... Пойдемте, вам надо присесть... Позвать доктора?
- Не надо, Вера, со мной все в порядке. - Соня поморщилась от запаха пота и камфары. - Я уже ухожу.
- Да я же вижу, что у вас со спиной совсем плохо, - участливо напирала та. - Да, детишки легко не даются... Давайте я вам кресло привезу.
- Спасибо, да только бесполезно, сегодня лифт не работает. Я уж как-нибудь по лестнице потихоньку.
- Ах, да. Мы уже звонили лифтерам, но что-то все никак. Пойдемте, я вас до холла доведу, там отдохнете.
И, не принимая возражений, Верочка повела жену главного в маленький холл, где перед телевизором стояла потрепанная мягкая мебель, а углы и подоконники были уставлены цветочными горшками.
- Может, вам водички принести? Или компот у нас остался вчерашний, хотите?
- Нет, Верочка, спасибо.
- Хороший компот, - как ребенка уговаривала ее заботливая медсестра.
- Не беспокойтесь, я немного посижу здесь и поеду домой, - натянуто улыбнулась в ответ Соня и потерла поясницу.
- Да какое мне беспокойство? Ну, смотрите, а то я все-таки могу доктора позвать...
Соня снова отказалась, и Верочка с чувством исполненного долга отправилась по своим делам. Диван был ужасно неудобным: очень высокая вертикальная спинка не позволяла расслабиться, но, к сожалению, выбора не было. Кресла выглядели еще хуже, а ей надо было только немножко посидеть. Соня ерзала, пытаясь найти удобное положение, и невольно морщилась от ноющей боли.
Высокая русоволосая женщина прошла мимо дивана и аккуратно опустила бесформенную сумку и светлую спортивную куртку на ручку одного из кресел напротив. У нее была отличная ухоженная фигура, которую не могла изуродовать даже широкая юбка и свободного покроя хлопчатобумажный свитер, и Соня с тоской вспомнила о том, что еще недавно сама выглядела практически безупречно. Но когда женщина повернулась к ней лицом и собралась сесть, Соня с невольной улыбкой безошибочно распознала в ней сестру по несчастью. Женщина с легким недоумением натолкнулась на ее понимающий доброжелательный взгляд, опустила глаза ниже и тут же расцвела в ответной улыбке.
- И вы тоже?
- Да уж, и довольно давно, - вздохнула Соня. - Но у вас, явно, еще срок маленький
- Уже пять месяцев, - с гордостью сообщила та и потрогала недавно появившийся живот. - А у вас?
- Семь с половиной. Но уже нет никаких сил ждать!
- Так тяжело? - испуганно вздернула изящные брови она. - Меня мой врач держит в полуголодном состоянии и все время пугает то отеками, то другими ужасами. Говорит, что в мои тридцать пять с первыми родами будут одни сложности. В консультации у них такая кошмарная статистика на стене!..
- А выглядите вы значительно моложе, - искренне порадовалась за нее Соня и, вспомнив о собственных проблемах, тут же помрачнела. - И зачем они только это говорят, как будто, если мы испугаемся, что-то изменится в лучшую сторону? Не расстраивайтесь, мне тоже много чего наобещали... Ничего, справимся. Это только у кошек все просто!
- Не скажите, - с явным желанием поддержать беседу возразила собеседница и встряхнула непослушной челкой. - Я тоже так всегда думала, а в прошлом году у меня британская вислоухая рожала, так, знаете ли, пришлось посреди ночи ветеринара вызывать и кесарево сечение делать, так бедняжка мучилась. Сама ну никак не могла.
- Кошке - кесарево? - изумилась мало понимающая в домашних животных Соня. - С ума сойти!
- Да у нас тут, оказывается, филиал акушерского отделения! - весело прервала их диалог проходящая мимо в обратном направлении Верочка. - Софья Ильинична, голубушка, вижу, вам уже получше, даже улыбаетесь, - и тут же обернулась к другой женщине. - Ирина Витальевна, ваш муж просил передать, что он уже идет. Такой заботливый...
- Да, спасибо, Вера. - Ирина снова убрала соскользнувшую на лоб челку и удовлетворенно улыбнулась. - Боря всегда был такой, - и, обращаясь к Соне, добавила. - Мы с ним знакомы пять лет, а поженились только недавно. Душно тут у них, не находите? Хоть бы окно открыли.
- Так вы - Ирина? Жена доктора Овсянкина?
Соня от неожиданности и изумления даже забыла про боль в спине.
- Ну, да. А вы? Я вас, кажется, не знаю?
В синих глазах Ирины мелькнуло настороженное замешательство.
- Нет, не знаете. Мы не знакомы с вами лично. Я жена профессора Кондратьева.
- Ох, как же я сразу-то не догадалась, - вскрикнула женщина и расплылась в широкой улыбке. - Это ведь вашего брата мой Боря оперировал весной? А он потом нам на свадьбу Тойоту подарил. Как он, кстати, себя чувствует?
- Спасибо, прекрасно. Он уже снова весь в работе. А у вашего мужа по-настоящему золотые руки.
- Да, спасибо, все так говорят.
Ирина смущенная и довольная потупилась и наклонилась, чтобы поправить молнию на сапоге. Соня, наблюдая за ней, снова с завистью подумала, что еще полтора месяца подобная легкость движений будет для нее совершенно недостижимой, и не заметила, как Борис пересек холл и остановился у нее за спиной, растерянно переводя взгляд с ее повернутого вполоборота лица на умиротворенное лицо жены.
- Ой, Боря, быстро ты! - радостно воскликнула Ирина, вскинув на него глаза. - Ты представляешь, мы тут случайно с Софьей Ильиничной познакомились, пока я тебя ждала.
- Я уже это понял, - суховато кивнул он, тщательно скрывая раздражение и неловкость. - Здравствуйте, Софья Ильинична.
Борис сделал пару неуверенных шагов к жене и оказался в поле зрения Сони, которая медленно повернула голову в его сторону, думая только о том, чтобы внезапно не покраснеть.
- Здравствуйте, доктор.
Она невольно поправила идеально уложенные волосы и нервно затеребила ворот блузки, и Борис скептически отметил про себя, что она очень подурнела с их последней встречи, но тут же понял причину такого разительного изменения.
- Я и не знал, что вы тоже ждете ребенка! Поздравляю!
- Спасибо. Правда, мы с Колей не афишировали этого факта, но ведь все равно теперь уже не скроешь, - попробовала отшутиться она, глядя невидящими глазами куда-то мимо его плеча.
- Ну, мы-то с вами дамы замужние, нам скрывать свое положение незачем, - весело поддержала тему Ирина. - Наоборот, нужно гордиться!
- Конечно...
- Пойдем, Ира, нам пора ехать. - Борис приблизился к креслу, осторожно взял жену под руку и помог ей подняться на ноги. - Мы уже опаздываем.
- На такой машине мы везде успеем, - снова вспомнила о дорогом подарке Ирина и с улыбкой обратилась к Соне. - Боря недавно учил меня ездить. Но у меня пока ничего не получается, я ужасно волнуюсь и все путаю... Наверное, это не мое. А вы водите машину?
- Да, уже почти восемь лет. Меня еще брат начинал учить.
Соня вспомнила, как Левушка втайне от отца брал ключи от новенького Чероки, и они вместе осваивали методы управления этой громадиной с помощью подробного самоучителя, пока однажды не попались на сельской дороге на глаза одному из охранников и не были наказаны на целых две недели домашним арестом. Правда, за три дня до истечения срока наказания Илья почему-то сменил гнев на милость и отправил обоих в автошколу. Господи, как давно это было!
- О, так давно! - восхитилась Ирина, не замечая нетерпеливого вздоха Бориса, и решила блеснуть своими познаниями в марках автомобилей. - У вас, наверное, Мерседес или БМВ?
- Нет, Лексус, - неохотно сообщила Соня, краем глаза отмечая растущее раздражение на лице ее мужа.
- О! - воскликнула Ирина, и было видно, что о такой машине она даже не слышала. - Да, кстати, вспомнила. Вы знаете, мы случайно как-то встретились с вашим братом. Представляете, прямо на дороге!
- Ира! - теперь уже резко одернул ее доктор и настойчиво потянул за локоть в коридор. - Ничего в этом интересного нет, пошли уже.
- Постойте. - Соня неуклюже поднялась с дивана и сделала движение к ним, словно хотела удержать. - Как это - случайно на дороге? Он ничего мне не рассказывал.
- Представьте себе, он нас просто напугал, честное слово! Мы едва не врезались в его машину. А рядом оказались его охранники на другой машине и сказали Боре, что ваш брат хочет с ним поговорить. Странно, правда? Почему прямо посреди улицы? Один охранник был ужасно грубый, а второй все время рассказывал мне анекдоты про аварии и гаишников.
Борис заметно побледнел и отвел глаза, словно не слушал болтовню жены, но Соня, переполненная недобрыми предчувствиями, обратилась уже непосредственно к нему.
- И что он вам сказал?
- Про гаишников? - удивленно переспросила Ира, увлеченная своим рассказом, но в этот момент Борис счел необходимым вступить в разговор.
- Да, собственно, ничего. Спросил, как мне нравится машина. Поздравил.
- Ах, вот как! - То, что доктор старался не встречаться с ней взглядом, без слов объяснило Соне истинный предмет той беседы. - Ну, да. Он умеет делать подарки...
- Простите, но нам надо идти, - торопливо извинился Борис, радуясь возможности уклониться от продолжения темы. - Мы, действительно, очень торопимся...
- Да, конечно. Я понимаю. Всего доброго.
Она с вымученной улыбкой кивнула Ирине, отвернулась и без сил опустилась обратно на диван, зачем-то прислушиваясь к их удаляющимся по коридору шагам. "Значит, ему уже давно все известно. Не понимаю, зачем Илья это сделал. Обещал же..." Она сцепила на коленях руки и прикрыла глаза. Этого она не простит. Он ведь дал слово!
- Соня, - снова раздался над ухом голос Бориса, и она, выйдя из оцепенения, поспешно поднялась со своего места, схватившись непослушными пальцами за спинку дивана, словно карабкалась вверх по крутому склону. - Поверьте, мне очень жаль. Я не думал, что Ирине придет в голову рассказать вам.
- Это ничего, - через силу улыбнулась она. - Только я все равно хочу знать правду. Что на самом деле Илья вам сказал?
- Я думал, вы уже знаете.
- Я бы не стала спрашивать. - Соня обиженно поджала губы, и именно в этот момент ее осенила неприятная догадка: - А вы, похоже, решили, что это я его послала?
- Вовсе нет, - отказался Борис, не рассматривавший раньше такой вариант. - Судя по его словам, это была его собственная инициатива.
- Да уж, инициатива. Ну, так что же он рассказал вам?
Она проявила признаки нетерпения и сделала шаг к нему навстречу.
- Подождите. - Он остановил ее испуганным жестом и немного отступил назад. - А что он мог мне рассказать? Он сообщил, что знает о том событии... И настоятельно просил меня больше никогда не встречаться с вами.
- Просил? - Она не поверила своим ушам и тут же мрачно усмехнулась. - Шутите? Он никого ни о чем не просит, это его принцип. Мне ли не знать!
Но Бориса внезапно захлестнула волна злости на себя за то, что вернулся, начал этот разговор и теперь уже вынужден сказать правду. Он обернулся на проходящих по коридору больных, и в его голосе зазвучало плохо скрытое раздражение.
- Хорошо, я скажу. Ваш брат ничего не просил. Он угрожал мне. Конечно, он не сказал ничего конкретного, что могло бы сыграть против него в определенных обстоятельствах. Но за такими расплывчатыми формулировками может скрываться все, что угодно. И потому, как вы понимаете, я не хочу и не стану рисковать. Он взял с меня слово никогда даже случайно не встречаться с вами. А я сейчас стою тут и рассказываю вам все это. Я понимаю, что это абсурд, но, откровенно говоря, проверять, насколько он готов исполнить свои угрозы у меня нет ни малейшего желания. Думаю, вам понятно почему. Так что давайте все забудем. Просто ничего не было, хорошо? И, надеюсь, вы не собираетесь известить своего брата об этом разговоре? - И в ответ на ее растерянное покачивание головой, заключил. - Прекрасно. А теперь я должен идти.
- Да, конечно, - покорно согласилась Соня, но едва он отвернулся, как она снова окликнула его: - Борис, постойте...
- Ну, что еще?
Теперь он был уже откровенно груб, но она, занятая своими мыслями, не заметила в нем перемены.
- Его слова, поймите, это просто... Он пытается защитить меня от всего мира. Это так глупо, конечно, потому что я и сама могу... И вы или ваши близкие ни в коем случае не должны пострадать из-за того, что случилось. Я очень хорошо отношусь к вам. И Николай...
- Слушайте, - понизив голос до шепота, почти прошипел он, - да оставьте же меня в покое с вашим отношением. Сделайте милость, просто не попадайтесь впредь мне на глаза, и все будет хорошо. Идет?
- Конечно, - растерянно согласилась Соня. - Я никогда...
- Надеюсь!
Не дослушав, он резко отвернулся и поспешно пошел прочь.
- Никогда... - прошептала про себя Соня и потерла наморщенный лоб.
Теперь ей уже незачем было садиться, надо было просто дождаться их отъезда и самой отправляться домой. Подпирая двумя руками ноющую поясницу, словно та могла переломиться от напряжения, она подошла к окну и пронаблюдала, как Борис бережно усаживает жену в машину. "Ей повезло, - почему-то с удовлетворением подумала Соня. - Он будет заботливым мужем и отцом. Как он осторожно обращается с ней, словно она хрупкая ваза. Кажется, он знает ее всю жизнь. Она сказала, пять лет. Это много... А я? Я случайно оказалась на его пути, и если бы не мое глупое желание стать кем-то другим, все сейчас было бы иначе. И его нельзя осуждать за грубость, он ведь всего лишь защищает свою семью. А моя семья... На кого надеяться мне, если даже Илья обманывает и предает... Но нет, этого нельзя так оставить, я должна поговорить с ним во что бы то ни стало".
Серебристая Тойота лихо выехала задом со стоянки и рывком взяла с места, как лошадь со старта. Со стороны было видно, что водитель или очень торопится или до крайности раздражен. Или и то и другое сразу. Соня оторвалась от окна и тяжело двинулась по коридору в сторону лестницы.