Бронепоезд 2. Часть 5. Глава первая

 ЧАСТЬ 5. ПЕРЕХОД

Время действия: лето 246 года от Чёрного Взрыва.
Место действия: где-то за Полярным кругом.

Глава первая

Это был безумный переход. Впереди, пружинисто приседая на мощных руках, продирался сквозь кустарник безногий уродец. К его тележке пришлось примотать минимум  груза: кусок синтетического брезента, топор и большой моток крепчайшего нейлонового шнура.  Вид бывшего диктатора был довольно забавен и, при других обстоятельствах, вызвал бы улыбку.  На руки он натянул камуфлированные штаны с множеством карманов, так как рукава любой куртки были тесны для его необычайно развитых рук. Лысая голова выглядывала из расстегнутой ширинки, а широкий пояс с тяжелым ножом стягивал грудь на уровне подмышек.  Для перехода Голован приспособил высокие армейские ботинки из светлой замшевой кожи, прорезав в них отверстия для больших пальцев. Завершал  походный наряд неизменный кожаный мешок, одетый на нижнюю, безногую часть туловища с пристёгнутой к нему тележкой. Крошечные колёсики, на которых он мог стремительно носиться по своему подземелью, оказались совершенно бесполезны в болотистой лесотундре.

Мне же было очень плохо. Идти я мог только мелкими шажками, в согнутом положении и опираясь на палку. Ни о каком грузе не могло  быть и речи. Я нёс только брезентовую сумку с аптечкой и котелок, но даже эта ноша казалась мне непосильной.

Если раны на голове сравнительно хорошо поджили, то с моим многострадальным животом дело было худо. Края разреза почти не срастались, а из дренажных трубок постоянно сочился дурно пахнущий зеленоватый гной.  Питаться  приходилось только жидким бульоном и инъекциями раствора глюкозы, которые вкалывал себе  в вену. Меня часто лихорадило и, временами, я падал теряя сознание.  Порою в голову закрадывалась предательская мысль о том, что, может быть, стоит разом прекратить эти страдания, покончив с собой. Приходилось гнать от себя эти малодушные настроения – кодекс чести мута-воина требовал сражаться до последней  капли сил -  и с врагами, и с болезнями, и с голодом…

На пятый день пути,  когда мне стало совсем плохо, я понял, что повторной операции не избежать. Надо было заново промыть всю брюшную полость, иссечь гниющие края раны, более аккуратно зашить кривой и неровный разрез. Приходилось рассчитывать на себя,  потому что я сомневался в том, что Голован сможет своими толстыми и неуклюжими пальцами  сделать всё как надо.

Выбрав подходящую поляну на берегу крошечного озера, стали готовиться к операции. Первым делом я приказал своему спутнику выкопать небольшую яму и выстлать её брезентом. В этой своеобразной емкости мы в достаточном количестве заготовили дезинфицирующую жидкость, приготовленную из отвара целебных трав. Потом из стволиков тонких берёз Голован устроил мне своеобразное ложе, на котором я мог лежать со слегка приподнятой головой так, чтобы видеть свой живот. Набрали большую кучу болотного мха-сфагнума. Удивительно, но этот мох мог соперничать с самым лучшим стерильным хирургическим материалом.  Затем прокипятили в котелке  отточенный до бритвенной остроты складной нож, иголки и хирургический зажим,  который весьма кстати оказался в аптечке.Рядом развели небольшой костерок, где грелись две стальные ложки. Осталось  тщательно вымыть руки и  приступать к делу.

Всю операцию я собирался проделать сам, отведя Головану роль ассистента. Так как обезболивающие средства в аптечке закончились, вся надежда возлагалась на почти полную флягу медицинского спирта. Со вздохом лёг на импровизированный хирургический стол и сделал несколько глотков обжигающей жидкости. У меня было несколько минут до того, как спирт  начнёт всасываться в кровь и  немного притупит болевые ощущения.

Бездумно смотрел я в небо затянутое серыми тучами и настраивался на предстоящее мне тяжкое испытание. Уверенности в том, что рука моя не дрогнет и я смогу всё довести до конца, не было. В какой-то момент отчаяние, страх и смертельная тоска охватили меня. Неожиданно для самого себя я начал шептать давно забытые слова, слышанные мною во время первого пребывания под Светящимся облаком: « Отце наш, сущий на небеси, да святится  имя твое… прости нам грехи наши, как мы прощаем долги должникам нашим…» Вместе с этими словами  в душе появилось тихое и грустное спокойствие. Непонятным образом эти странные слова согрели и придали  уверенность. Я неловко, словно кто-то двигал моей правой рукой нарисовал на себе в воздухе крест: от лба до живота и от правого плеча к левому.

Вдруг в небе, прямо над нашей поляной появился призрачный старец в белых одеждах со светящимся нимбом над головой, похожем на крохотную частичку Светящегося облака. Его голос прозвучал во мне: « Через муки свои ты должен  принести спасение людям! Да пребудет с тобою святая сила!» Перекрестив меня, странное видение исчезло.

Словно очнувшись, я решительно взял нож и сделал глубокий надрез вдоль гноящегося и криво зашитого шва. От боли передернуло всё тело. Брызнувшую кровь Голован  промокнул кусочками  мха-сфагнума. Я указал ему на крупные кровоточащие сосуды, которые надо было захватить хирургически зажимом и слегка прижечь черенком раскаленной  ложки для остановки крови.  От жуткой боли я уже начал уставать, а ведь это было только начало... Подкрепившись порцией спирта, сделал разрез по другую сторону рубца и отшвырнул в сторону почерневшие гнойные куски ткани. Голован продолжал старательно прижигать крупные сосуды. Я осторожно раздвинул края брюшины и вставил между ними заранее приготовленные палочки-распорки, чтобы они не смыкались. Среди почерневших кишок с ужасом увидел копошившихся там мелких белых червей.

Силы мои стремительно иссякали. Голова закружилась и я начал проваливаться в забытье. Заранее проинструктированный  Голован стал хлестать по меня щекам и взбодрил очередной порцией спирта.

Мутная пелена перед глазами слегка рассеялась. Я дал указание своему доморощенному ассистенту полоскать и промывать ужасно смердящую брюшную полость. Себе позволил расслабиться и полностью отдаться борьбе с непереносимой болью, которая горячими волнами корёжила тело. Ощущение времени потерялось и осталось только пламя, полыхающее во внутренностях. Зажмурив глаза, я исступлённо грыз  зубами деревянную палку и это приносило некоторое облегчение.

Наконец, откуда-то издалека донёсся голос Голована:
- Всё промыто, мой командир! Червей больше нет. Я даже ваши кишки уложил рядочками. Прошлый раз вместе с ними попало немного травы и мусора. А сейчас всё чистенько. Можно зашивать!

Нащупав флягу, выплюнул деревяшку и в очередной раз подкрепился спиртом. Осталась только зашить рану. Голован осторожно сводил и удерживал края зияющего разреза, а я сшивал повреждённые мышцы растворимыми хирургическими нитками, которые, на моё счастье, оказались в аптечке. Боль от уколов иголкой была несоизмеримо меньшая, чем мне пришлось до этого испытать, и я уверенно накладывал стежки. Затем, уже слабеющими руками, сшил кожу, оставив  две дренажные трубки. На удивление,  шов получился ровный и аккуратный.

С облегчением вздохнув, я глотнул спирта и тут же провалился в глубокий, обморочный сон.

Продолжение: http://www.proza.ru/2011/01/18/215