Вася, прости

Перед самым обедом в наш кабинет вошла директорская секретарша Лена и объявила:

- Так, мужчины, у вас сегодня обеденный перерыв на пятнадцать минут раньше. Давайте, сваливайте быстренько! Нам надо о своем, о девичьем почирикать.

Два представителя сильной половины человечества, обитающие в нашем кабинете, суетясь, засобирались, понимающе ухмыляясь. Догадались, какие девичьи секреты намеревались обсуждать мы накануне двадцать третьего февраля.

Когда за мужчинами закрылась дверь, все достали кошельки и выложили озвученную Леной сумму. Сунув деньги в карман, Лена на ходу, уже у двери уточнила:

- Как обычно, мыльно-рыльные принадлежности?

Ее остановила Оксана:

- Подожди! Не как всегда! Всем дарите что хотите, а Фирсову дезодорант-антиперспирант, самый убойный!

Девочки понимающе захихикали. Представления о личной гигиене у Фирсова были своеобразными. В кабинете, где на небольшой площади приходилось ютиться вшестером, это не могло не напрягать.

Некрасивый, полный и одышливый Фирсов появился у нас полгода назад. Он был неразговорчив, необщителен. Знали о нем мало: разведен, имеет двух детей подросткового возраста. Каждое утро, включив компьютер, он проверял личную почту. Иногда ему приходили письма от его детей, и тогда он целый день был весел, смеялся чужим шуткам, иногда даже шутил сам. В коллективе его до сих пор сторонились, считали чужим. А запахи, исходившие от Фирсова, неприязнь только усиливали.

Дезодорант-антиперспирант был очень в тему. Я не могла этого допустить. Я сказала:

- Нет. Не надо дезодорант.

Оксана повернулась ко мне:

- Почему?

Я прекрасно знала, почему. Из-за Васи.

С Васей мы учились в одном классе. Жил он с мамой и сестрой. Мама Васи работала в нашей школе сторожем и гардеробщицей. Он был худ, мал ростом, бедно одет. Учился плохо. А еще Вася страдал хроническим насморком. Всегда, даже в солнечную погоду, на кончике носа у него висела мутная капля. Прозвище «Сопливый» прикипело к нему намертво. При этом характер Вася имел добрый и незлобливый. В классе к нему относились неплохо, жестокое прозвище являлось просто констатацией факта. Вася был влюблен в меня и не скрывал своей безнадежной влюбленности.

Произошла эта история в восьмом классе. Точно так же, сидели мы с девочками, обсуждали грядущий праздник. Тогда он назывался День советской армии и военно-морского флота. Подарки предполагалось дарить разные, желательно со смыслом, в тему придумывалось четверостишие. Когда дошла очередь обсуждать подарок для Васи, я брякнула:

- Тут и думать нечего! Носовые платки!

Брякнула и осеклась. Примерять на себя в четырнадцать лет я уже умела.

Девочкам идея очень понравилась. В открытку написали стишок:

Дарим мы тебе платок,

Утереться чтоб ты мог.

А как будет нос сухой

Сразу станешь ты герой.

Я знала, отчетливо понимала, что нельзя смеяться над недостатком, тем более в праздник, когда человек ждет от нас чего-то доброго. Но промолчала.

И вот настал час поздравлений. Затея наша со стихами и сувенирами со смыслом оказалась удачной. В классе стоял непрерывный хохот.

Дошла очередь до Васи. Он, радостно сияя, вышел к доске, у которой одна из девочек зачитывала стихи, а вторая вручала подарки. Дождавшись тишины, ораторша с выражением и уморительными ужимками зачитала из открытки стишок. Взрыв хохота потряс стены класса.

Вася продолжал улыбаться, но улыбка... Улыбка из радостной превратилась в жалкую... Он повернулся к классу и посмотрел мне прямо в глаза. Я не смеялась. Мне было не до смеха. Тогда первый раз в жизни обожгла меня чужая обида и чужая боль. Боль и обида, в которой была виновата я.

После восьмого класса Вася уехал куда-то на Тихоокеанское побережье и поступил в мореходку. И я благополучно забыла не только о своей вине перед ним, но и о самом Васе.

А в тридцать лет, ни с того, ни с сего, на ровном месте я вдруг вспомнила об этой маленькой подлости, совершенной мной в детстве. Вспомнила и уже не могла забыть. Вновь и вновь вставали передо мной Васины тоскливые глаза на улыбающемся лице...

Я пыталась его найти, расспрашивала о нем общих знакомых. Он как в воду канул. Но однажды в накопителе аэропорта я нос к носу столкнулась с его сестрой. Она рассказала мне, что Вася давно, одиннадцать лет назад погиб. Утонул в шторм на рыболовецком судне, на котором работал. Все, круг замкнулся. Мне не у кого было просить прощения.

И вот теперь одинокий, неухоженный Фирсов и дезодорант-антиперспирант. И Оксана со своим вопросом. Что я могла ей ответить? Если на нее не смотрели такими глазами, какими тогда смотрел на меня Вася — она меня не поймет.

Я отвернулась от Оксаны и сказала Лене:

- Давай деньги, я сама все куплю. Я своим домашним еще не покупала подарки. Сегодня как раз собиралась ехать. Вот заодно и нашим выберу что-нибудь.

Лена, вечно ноющая, что ей одной приходится отдуваться за всех из-за нашей пассивности, деньги отдала.

Конечно же, при выборе подарков пожелание Оксаны я проигнорировала.

А ночью мне приснился Вася. Он улыбался. И улыбка его была радостной и счастливой.