Почти невероятная предвыборная история

Борис Громов. Фото с сайта "Эхо Москвы".
 
Со времени написания этого материала прошло время. Мои взгляды на участников этой истории несколько изменились. Тем не менее, в жизни все было именно так, и мне представляется, что рассказ заслуживает вашего внимания. Особенно если вы и сами были в тот морозный декабрьский день 1999-го года в поезде Махачкала - Москва, прибывающем на Павелецкий вокзал в 10.25…

На самом деле эта история никак не связана с выборами, и только случайно совпала с ними по времени. В один из дней первой половины декабря 1999 года я получила редакционное задание сделать репортаж о встрече бойцов 21 бригады особого назначения, вернувшихся с войны. День был морозный. Столбик термометра опустился ниже 30 градусной отметки. Из Округа для перевозки бойцов пришли крытые грузовики, причем, какое-то время после прихода поезда, никто не знал, будут ли машины вообще. Руки примерзали к оружию, от солдат валил пар, но ребята были счастливы, что вернулись, что скоро идти на «дембель». На бойцах были бронежилеты, а с собой все: от ящиков с оружием, до дизельных электростанций…
По дороге в часть, старший офицер, сопровождавший вернувшихся солдат, подполковник Ю.Л. Рачило трудности с транспортом объяснил просто: большинство имеющихся в Округе машин находится на юге. А после подробного разговора о боевом пути, пройденном 21 бригадой, подполковник, то ли в шутку, то ли всерьез, обратился ко мне с просьбой: помочь в организации двух автобусов для встречи приезжающих завтра офицеров, в количестве 83 человек.
Ничего необычного в просьбе не было. Глава нашего района помогает 21 бригаде особого назначения транспортом, средствами. Семьи погибших воинов получили в городе квартиры. Только я была в этой ситуации человеком случайным. Случайным, но добросовестным.
Вернувшись в город около 17 часов вечера, я помчалась в редакцию, полагая, что нет для меня сейчас дела важнее, чем передать просьбу подполковника местной администрации. Я, конечно, представляла, как странно будет выглядеть эта просьба в моем изложении, но отказаться от попытки передать ее не могла.
Номер приемной главы района не отвечал – короткие гудки сменялись длинными, рабочий день стремительно приближался к концу, но трубку никто не брал. Потерянные минуты только усложняли мою задачу. И тогда я начала искать другое решение.

Рассудив, что вернувшиеся с войны воины и слово «военкомат» слова однокоренные, набрала номер дежурного по военкомату. Дежурный меня внимательно выслушал, но как-то радостно сообщил, что военкомат в данной ситуации помочь не сможет.  Во-первых, потому что рабочий день заканчивается и, чтобы что-то узнать более конкретно, мне нужно позвонить в военкомат завтра, с утра.
И во-вторых, потому что Софринская бригада это ведомство Министерства Внутренних Дел, а городской военкомат – епархия Министерства Обороны.
Мне вдруг стал понятен слышанный недавно рассказ майора - разведчика, о том, как во время Первой Чеченской войны, когда спецназ МВД вел тяжелый бой, неся большие потери, и запросил снарядов у воевавших рядом представителей Министерства Обороны, федералы предложили снаряды у них купить! Потому, что ведомства у них разные!
Мне, человеку далекому от войны, акценты эти малопонятны. Вернее, я не хочу понимать их. Потому что для меня есть только мы, все мы, и они – те, с кем сейчас воюет Россия.  Я считаю, что можно стать посредине дороги, остановить любую машину, и отвезти солдат в часть! Потому, что это мы посылали их на войну. Мы все!
Сегодня, когда прошло немало времени, я уже не могу точно сказать, какие телефонные номера набирала, результат был везде один и тот же. Трубку либо не брали, либо отвечали, что рабочий день закончился, и предлагали позвонить завтра.
К 19.00 часам ситуация не изменилась. Найти до утра два автобуса, и успеть оплатить их? Кто это станет делать в нерабочее время? Да и с какой стати?
Нужно было быть, по крайней мере, волшебником, чтобы сделать что-то. Оставалась одна маленькая надежда: подключить к решению задачи главного редактора моей газеты. Чтобы найти его, я и отправилась в зал кинотеатра «Победа».
Московская область выбирала губернатора. Предвыборная кампания была в разгаре и городском кинотеатре  проходила очередная встреча с кем-то из кандидатов. Когда я вошла в зал, зал был полон до отказа, выступал Владимир Винокур. Плоские его шутки не соответствовали ни времени – на юге шла война, ни настроению, в котором я пребывала. Внимательно осмотрев зал, и, не найдя там нашего главного, я уже хотела уйти, но, неожиданно, на сцену вышел генерал Громов.
Крамольная мысль обратиться к генералу, победила не сразу. Я не настолько наивна, чтобы верить политикам. Ну, в самом деле, кто я? Случайный человек!? Да и вообще, причем тут Громов? С какой радости генерал будет заниматься моими спецназовцами? Впрочем, времени на колебания не было. Выловив в недрах своей сумки что-то пишущее, и выдрав из блокнота листок, я быстро написала записку:
Уважаемый Генерал!
Завтра в 10.25 поездом Махачкала-Москва из командировки в Чечню, после 3-х месяцев боёв и зачисток, на Павелецкий вокзал возвращаются бойцы Софринской бригады особого назначения. В количестве 83-х человек. Нужны два автобуса!
Как подписаться? Имя мое ничего генералу не объяснит. С Громовым я не знакома. Да и к 21-й бригаде отношения не имею. А ведь, чтобы получить результат, нужна обратная связь. Секунду подумав, я отыскала в блокноте домашний телефон подполковника, обратившегося ко мне. И еще - сделала приписку, что только дефицит времени сделал простую задачу неразрешимой… Свернув бумагу, я попросила передать записку на сцену, - Громову.
Генерал - человек дела, говорил недолго. Сказав избирателям всего несколько слов, ушел за кулисы. Записку даже не успели передать! Она осталась лежать на краю сцены, а на сцену опять вышел Винокур... Концерт продолжился... Последняя надежда быстро таяла.
Нужно было срочно что-то предпринять! Но что? Пройти за кулисы на сцену? Нереально. Кто меня пустит, да и зал полон, жаждет зрелищ, проходы до самой сцены забиты людьми. Впрочем, вариантов нет. Делать все равно что-то надо! Сегодня я вряд ли решилась бы, но тогда на сомнения времени не было. Преодолевая себя, на глазах у переполненного зала, я встала, подняла руку, остановила концерт. Попросила Винокура передать лежащую на краю сцены записку генералу. Артист просьбу выполнил. С комментариями, конечно... Концерт продолжился.

Все! Теперь я сделала всё, что могла, и даже немного больше. Оставалось только ждать. Из зала уходила в подавленном состоянии. Утром, из-за отмены электричек, на Павелецкий вокзал я не попала. Весь день, пребывала в неведении. О том, как развивались события дальше, узнала только вечером, позвонив домой подполковнику Ю.Л. Рачило... Он сказал, что автобусы пришли в срок. Софринцев без проблем, с комфортом доставили в бригаду.
Теперь мне оставалось только гадать, кто, из всех, к кому обращалась я, откликнулся. Ответ узнала еще через день. В редакции случайно услышала рассказ нашего главного редактора, о том, что происходило за кулисами во время концерта. Причем, рассказывая, редактор не знал, ни автора послания, ни что было в записке.

Итак, Громову передали пачку записок. Генерал молча, одну за другой читал их, откладывая. Одна из записок привлекла его внимание. Содержание этой записки вы знаете. Громов  позвал помощников. Мобильная связь еще не была так доступна, как сегодня, но у помощников генерала телефоны уже были. Тут же нашли номер автоколонны, тут же провели переговоры с диспетчером. Под честное слово генерала Громова, практически уже ночью, были заказаны два автобуса... Те самые, что уже наутро, в 10.00 по Московскому времени  прибыли на Павелецкий вокзал. И холодным, морозным декабрьским утром 1999-го года, утомленным войной людям не пришлось ехать электричкой, а потом с грузом и с оружием топать несколько километров пешком от платформы в часть…
Вот такая, почти невероятная, предвыборная история случилась однажды.

Громов не спросил, кто и почему обратился именно к нему.
Не стал выяснять, какому ведомству служат прибывшие офицеры.


Потому что служат они Родине.

Впрочем, история на этом не закончилась. Весь ноябрь наша газета печатала платные предвыборные материалы. Места для необычной этой истории, за которую, как нетрудно догадаться, платить было некому, на страницах не нашлось. Рассказ опубликовали, только 8 декабря 1999-го, самый канун второго тура, когда иссяк запас платных материалов, и когда по закону агитация была уже запрещена.

И вскоре уже, по радио России, статью цитировали... обвиняя «некую Лабутину» во лжи, бездействии и...корысти Да,да! Меня обвинили в том, что я долго искала, на кого бы переложить свою работу, пока, наконец, не перевалила ее на генерала Громова. Да еще и использовала это событие в предвыборной агитации, за что оппоненты генерала пригрозили подать на Громова в суд.

Вот так. Не забывайте, что в Новой России любые добрые дела наказуемы.

Но не выдуманная моя история не закончилась и на этом.
Много времени спустя, в бригаде уже, на праздновании дня Внутренних войск, один офицеров, возвращавшихся в декабре 1999 года в часть с непривычным комфортом, узнал случайно, что я и есть тот самый журналист, что приложил к этому руку. Пробравшись через толпу, молодой человек стал передо мной на колено, и... поцеловал руку. И это была величайшая благодарность, полученная мною за долгую и, в общем-то, не простую  жизнь! И разве у нее есть денежный эквивалент?