Человек, которого не было...

Жил-был человек. Допустим, его звали Саша. Было ему лет со-рок, а может и сорок два. Внешность имел совершенно обыкновен-ную: средний рост, среднее телосложение, темные волосы и свет-лые глаза. Как и все имел руки, ноги, уши, нос, как и все ходил на работу, как и все возвращался после нее домой. В том и была вся проблема: он как все. Не было у него ни хобби, ни любимых заня-тий, вообще никаких предпочтений в чем бы то ни было, начиная от еды и одежды и заканчивая человеческими качествами, мораль-ными нормами и т.д. Хотя нет, были у него две любимые вещи, но об этом позже.
Биография его не отличается от миллионов других: родился, пошел в детский сад, затем в школу, потом поступил в институт, получил какую-то «массовую» профессию. (Точно не знаю, то ли бухгалтер, то ли юрист, в общем, каких миллионы и мы с вами сталкиваемся с ними каждый день), после его окончания женился и через пять лет у них родился ребенок. Но десять лет назад от него ушла жена, объясняя это тем, что он как был мелкой шестеренкой большой машины, так ей и остался, никакого прогресса и движения за эти годы. Она ушла, хлопнув дверью и прихватив ребенка.
Вот уже несколько лет живет эта «шестеренка» одна, выплачи-вая исправно элементы своему ребенку. Он иногда задавал себе во-прос: «Нужен ли я кому-нибудь, есть ли кому-нибудь до меня де-ло?». И сам же на него отвечал: «Конечно нужен! Хотя бы государ-ству, так как я исправно плачу налоги».
Мать его ребенка разрешала видится им пару раз в месяц и на непродолжительное время. А ведь права была она, когда говорила о том, что нет никакого движения, что он так и остался на месте, что всегда так будет, всю свою жизнь он останется лишь маленькой песчинкой в пустыне жизни. Так все и произошло: за все время ра-боты он не продвинулся по карьерной лестнице.
А может в этом все и дело: он просто не хотел. Не хотел никуда спешить, не хотел надрываться на работе, а просто выполнял то, что мог, может его устраивала зарплата, его досуг, его жизнь, а все вокруг кричали: «Так жить нельзя – все время быть мелкой сошкой и никуда не двигаться!». Как будто эти люди знали, как нужно жить правильно, эта общественность, эта «серая» масса надрывалась, ра-туя за какое-то развитие.
Всегда, всю свою жизнь он был ведомым, а не ведущим. Нико-гда не было друзей, всегда был одиночкой. Нет, ну не совсем все-гда, в школе у него были друзья, но, как известно, в их компании он был почти незаметен. Единственный раз он добился успеха. Как-то в одиннадцатом классе их компания решила провести эксперимент, и выяснить какое время человек может быть один. Нет, конечно, не нужно было уходить в отшельники и обрывать все связи, просто нужно было на время «выпасть» из общества, то есть утром встал, сходил в школу и домой, как можно меньше общаться с людьми. Как вы и догадались, победил Александр: он больше месяца смог продержаться, тогда как остальные ребята не протянули и пяти дней. Вот и все его успехи. После этого все забыли про этот экспе-римент.
После школы как-то не заладились отношения с людьми: он к ним стремился, хотел общаться, дружить, но как-то все не так и не то. Люди его предавали, обманывали, использовали, не хотели об-щаться, не замечали. Он очень стремился к людям, ничего не пони-мал, думал, что это он виноват, что, что-то с ним не так и очень от этого страдал, по-своему, по-тихому…
 Но Александру повезло, и он влюбился, думал, что по-настоящему и навсегда и вроде девушка ответила взаимностью, и вроде поженились, и вроде неплохо жили, но эти ссоры… и они расстались. И живет он сейчас один, не хочет ни с кем общаться, дружить, ему комфортно одному, совсем одному.
«Странное дело: во время учебы я так стремился быть с людь-ми, дружить с кем-то, страдал, дурак, а оказывается и одному не-плохо, никаких обязательств, волнений, никто тебя не предает, ни с кем не ссоришься…» - утешал он себя, а на душе боль.
Никто его не замечал, даже те люди, которые видели его по не-сколько часов в день не могли запомнить его просто имени и Алек-сандр становился то Виктором, то Олегом, то Антоном, то Макси-мом. 
Ты, наверное, дорогой читатель, хочешь сказать, что нельзя так просто уйти от людей, «выпасть» из общества, совсем ни с кем не общаться. Что я могу сказать? Наверное, можно. Александр же не стал полным отшельником или изгоем, он по-прежнему ходил на работу, разговаривал с коллегами, но все общение и разговоры сво-дились до минимума и простой формальности, типа: «Привет – по-ка», да вся его жизнь стала напоминать формальность, и была дове-дена до какого-то автоматизма.
Каждое утро он просыпался в шесть, когда лучики солнца ще-котали его по лицу. Завтракал всегда яичницей, чашкой кофе и бу-тербродом, сидя на кухне и глядя в окно, всегда куда-то вдаль, на-блюдал за сменой времен года, как зеленое, жаркое, солнечное лето сменяет золотая, тихая, печальная, одинокая осень, а за ней прихо-дит суровая, холодная, неизбежная зима и с первым криком птиц ее прогоняет теплая, легкая, новая весна.
Одевался, брал свой портфель с бумагами, смотрел в зеркало, что висело в прихожей, закрывал квартиру, выходил из подъезда и направлялся в сторону автобусной остановки. Добирался до работы всегда минут сорок и приходил за десять минут до начала рабочего дня. Во время обеденного перерыва ходил в соседнее кафе и всегда заказывал одно и тоже: красный борщ со сметаной, два кусочка бо-родинского хлеба, чашечку чая и две булочки. Пообедав, он воз-вращался на рабочее место. Коллеги по работе считали его «чуди-ком», так как он не выходил на перекуры, мало с кем общался, все-гда был тихим и незаметным, не ходил с ними на корпоративы, не отмечал праздники, не дарил подарки, да даже никто не знал, сколько ему лет и когда день рождение.
Часто на рабочем месте задумывался о чем-то и уходил куда-то в прострацию, за что коллеги часто подшучивали над этим. Однаж-ды, когда он так сильно о чем-то задумался, они поставили ему на стол табличку: «Ушел в нирвану, прошу не беспокоить». Но Алек-сандр не обижался на них.
Вот сегодня, например, он вспомнил о том дне, когда ушла же-на. Да, это была сцена из мексиканского сериала: жена бегала по квартире из комнаты в комнату, о чем-то кричала, собирая по пути попавшиеся вещи и запихивая их в огромный чемодан. Он сидел на кухне, тихо в углу, как всегда, пил остывший чай и смотрел в окно. Была зима, утро… Снег хлопьями тихо падал, от этого деревья ста-новились полностью белыми. Вся улица и весь мир как будто стали «мягкими», словно кто-то постелил всюду вату. Было очень краси-во и не хотелось грустить, но пришлось… А жена все бегала и кри-чала, Александр ее почти не слушал он снова о чем-то думал, глядя на бесконечный, чистый, пушистый снег…
- А, вот ты где! Сидишь тут, чаи гоняешь! Хоть бы расстроился чуток, жена, как никак уходит, - ворвалась она вихрем в кухню и стала кричать здесь, нарушив безмолвие внутреннего мира Алек-сандра, будто какой-то зверь вторгся в умиротворяющую тишину и своим криком хочет нагнать страх.
- Не кричи, пожалуйста. Что ты криком хочешь сделать? Ниче-го этим не добьешься. Почему нельзя просто спокойно разговари-вать?
- Ты посмотри, какие мы спокойные. Мне бы твои нервы. Хоть бы пытался отговорить. Раз бы сказал: «Не уходи, давай все начнем заново». Так нет же, мы всегда спокойные, всю жизнь!
- А если бы сказал, если бы попросил остаться, ты бы осталась. Молчишь. Не осталась бы. И ты, и я прекрасно знаем, что ты уже все решила, и никто тебя не переубедит. Так?
- Так то оно так, но ты хоть что-нибудь для этого сделал? Да ты вообще в этой жизни хоть что-нибудь сделал? Все сидишь, все ждешь чего-то. Ну и сиди дальше! Я то думала, выхожу за перспек-тивного человека. Казался таким умным, добрым, спокойным. А что получилось? Да ничего, все так и осталось: спокойный и все в той же должности, как и много лет назад. Позор!
Александр давно все понял, но сейчас она все подтвердила: «За перспективного – вот в чем дело и в этом вся соль. Перспектива!»
- Не тебе судить и не тебе решать, как мне жить!
- Вы посмотрите, мы заговорили! Вернулся, наконец, в наш на-стоящий мир. Подумать только! Сидит вечно мечтает о чем-то, ду-мает, что мир не настоящий. (А это одна из двух вещей, которые нравились ему, но об этом чуть позже, потерпи немного мой доро-гой читатель), - продолжала кричать она, - А если я сейчас подойду и ударю тебя, ты поймешь, что все это правда и этот мир настоя-щий?
- Никогда!..
Так вот, после окончания рабочего дня он брал портфель, вы-ходил из здания и шел по главной улице города – это была первая вещь, которая ему нравилась: он шел улице, затем садился на ту же скамейку, смотрел на прохожих и о чем-то думал.
Каждый день он видел одних и тех же прохожих, знал, во что они одеты, как улыбаются, их жесты, он даже мог с ними здоро-ваться, если бы захотел…
«Идет женщина, лет сорока, сегодня что у нас? Пятница, зна-чит, сейчас она зайдет вон в тот магазин за продуктами и выйдет минут через двадцать, нет, двадцать пять. А там идут школьники с учебы. Думаю, они учатся в классе восьмом. Мальчик всегда несет сумку одной и той же девочки и идет немного поодаль от нее. На-верное, влюблен. А кто из нас не был влюблен в школе? Даже я был влюблен, - подумал он, тяжело вздохнув, - Прогуливается пожилая пара. Ему лет шестьдесят, ей лет пятьдесят. Они всегда идут под ручку и чем-то мило беседуют, наверное, о прожитой жизни», - так сидел он и думал, вспоминал, размышлял. Мысли его переходили с одной на другую…
«Вот живет человек, ходит на работу, сидит на этой скамейке, а сегодня он придет домой и его не станет… Завтра он не сядет на эту лавку и не посмотрит в эти лица, а те люди, которые видят его каждый день здесь, ничего не заметят, а лишь подумают: «Странно, нет его». И все, и вся жизнь закончится на этих словах: «Был он, и нет теперь его». Человек выключится из материи, исчезнет из бы-тия, останется лишь отпечатком в сознании, образом в памяти. Ни-кто не вспомнит, во что он был одет, как выглядел, его черты лица, голос – все это сотрется, останется лишь легкое воспоминание, смутное, неясное, нечеткий образ, тусклый, туманный след… «Нет его» - в этих словах какой-то фатализм, рок, неизбежность и неми-нуемость. Когда-нибудь обо всех нас скажут: «Нет его больше». И наш образ начнет постепенно стираться, останутся лишь легкие, идеальные, эфирные черты, неуловимые воспоминания. У кого-то останется больше воспоминаний о нас, а у кого-то меньше…» - размышлял Александр, сидя на лавке и понимая, что его образ ни у кого на планете не останется в сознании, разве что у жены, которая постарается, наверняка, его забыть.
Теперь следует рассказать о второй вещи, которая нравилась ему. Это даже не вещь, а скорее легенда, притча, которую написал древнегреческий мыслитель Платон, называется она «Миф о пеще-ре». В ней он выразил свое видение мира. Так вот, суть ее заключа-ется в том, что мир делится на: мир вещей и мир идей. Люди нахо-дятся в мире вещей, который представляет собой пещеру, где по всей ее длине тянется просвет, который горит в вышине. С детства они прикованы оковами и не могут двигаться, поэтому видят толь-ко то, что у них перед глазами. А на другой стороне, ходят люди, которые несут различные предметы, изображения, так, что они от-ражаются тенью в пещере. Сидящие в пещере видят только тени и считают, что их мир настоящий. Платон считал, что наш мир явля-ется отражением того идеального мира, настоящего. 
Наш друг Александр еще до этой притчи часто думал об этой теме: «Что если этот мир, наш мир – неправда. Все наши высшие человеческие ценности – любовь, дружба, гуманность и т.д. – все это не то. Есть какой-то другой мир, где другие ценности. Вот так живешь всю жизнь: работаешь, учишься, любишь, дружишь, стра-даешь, теряешь, но вдруг выясняется, что все бред, что все это мел-ко и неистинно. Вот на минутку такое представишь и как-то не по себе становится. Если миллионы лет назад образовалась наша пла-нета, то почему до нашей Земли не могла образоваться другая ци-вилизация? Может те, кто там живет «сделали» нас? Что если все это эксперимент – и другая планета разумнее? Я не знаю, что и ду-мать…».
Это те две вещи, которые нравились Александру в этой жизни. Может для кого-то это бред, кому-то это покажется глупым, но это его глупости и его странности. 
В один такой обычный день Александр как всегда после работы пошел по той же улице, сел на ту же скамейку и как всегда думал о чем-то: «Мне уже за сорок, пол жизни прожито, - подумал он и тя-жело вздохнул, - Чего-то мне не очень хорошо сегодня, что-то да-вит, на душе тяжесть и дышать тяжело. Я не буду унывать, а буду жить как всегда, как и все эти годы – один… Ладно, чего-то я заси-делся. Вообще сегодня все пошло не так как всегда. Даже смешно, - и он улыбнулся, - впервые за двадцать лет: позже зазвенел будиль-ник, я соответственно уже опаздывал. Потом на остановке пол часа не было автобуса. К месту моей работы ходит весь транспорт в го-роде: автобусы, трамваи, троллейбусы, газели и даже на такси можно было уехать, но транспорта не было. Еще одна странность: при ожидании транспорта на остановке почти не было народа, обычно если какие задержки, то сразу собирается толпа. Я ничего не слышал о каких-либо авариях, произошедших за день, которые могли бы служить причиной задержки. Ничего, что я опоздал, все равно никто ничего не заметил. Да и коллеги сегодня не подшучи-вали надо мной. Все это очень странно. Может жизнь налаживает-ся, а? – пытался подбодрить он себя, но… - В кафе сегодня не уда-лось пообедать тем, чем всегда, пришлось заказывать другое. Уди-вительное дело! А еще те люди, которых я каждый день  вижу в это время здесь – их нет! Ой, дышать тяжело, сердце сильно бьется. Наверное, все это последствия сегодняшнего дня. Произошел сбой в моей системе – поэтому такие неполадки во мне. А может не по-этому мне плохо? А мне плохо оттого, что этот день мне показал, какими разнообразными могут быть все дни: можно поехать на ра-боту на автобусе, трамвае, такси, можно пообедать не только бор-щом, а чем-нибудь другим. Если один день может быть разнооб-разным, то, что говорить о жизни. Я понял все нужно менять! Нуж-но жить здесь и сейчас. Другой жизни нет. Завтра же и начну, толь-ко вот отлежусь немного…» - решил Александр и побрел домой, понимая, что ничего не сможет изменить, не то, что уже поздно и жизнь закончена, нет, просто он не в силах это сделать, он не най-дет в себе мужества, да и люди,… они не поймут его, снова.
На самом деле он все давно понимал, не думайте, что он осоз-нал это только сейчас. Он все знал, но не хотел признавать и при-нимать этого раньше.
- А где этот, твой сосед?
- Какой, Виктор что ли? – разговаривали на следующий день его коллеги.
- Нет, его, по-моему, звали то ли Андрей, то ли Алексей. Не помню точно, но знаю что на «А».
- Не знаю. Не пришел. НЕТ ЕГО…
Вот и все. Этим все сказано. После того, как Александр немно-го посидел на любимой скамейке, он пошел домой, размышляя над прошедшим днем, подул холодный, ледяной ветер, а тучи в душе все сгущались, толпились, создавая тяжесть, которая тянула куда-то книзу. Он пришел домой, лег на кровать и … умер. Но не оттого, что день пошел не так, и все его внутреннее устройство наруши-лось, а, наверное, от тоски безмерной, тяжелой, безграничной, гне-тущей и неизбежной.
Человек, как горящий в доме свет, как лампочка: ее включили – человек живет, нажали выключатель – нет человека, пока горит свет – живет человек, свет гаснет – нет его. Свет Александра погас, никто не нажимал его выключатель, он просто перегорел. 

Ты, дорогой читатель, можешь поверить в этот рассказ, а мо-жешь и не поверить, можешь подумать, что был такой человек, а может, и не было его вовсе. На прощание я хочу тебе сказать: будь, пожалуйста, повнимательнее к таким людям-невидимкам. Огля-нись, может им нужно твое общение, внимание, просто слово или добрая улыбка и пусть долго горит твой свет. Не говорю: «Про-щай», а говорю: «До свидания!» мой дорогой читатель…