Наше безумие во Вселенной

Я никогда не думал, что окажусь здесь, но оказался... Было темно, дул ветер, рядом шли какие-то люди... И только пьяный, и смеющийся Цикенбаум еще как-то внушал надежду на какое-то светлое грядущее... Мы шли с ним по темным улицам к лесу...С  нами шли пьяные студентки... Они мечтали сдать профессору экзамен по философии и поэтому были готовы ко всему... Так мне сказал Цикенбаум... Арнольд Давыдович любил говорить шепотом и лукаво подмигивать... Но это как-то тревожило меня... Я знал, что я в этой реальности чужак, но она существовала помимо моей воли, и поэтому был вынужден идти с Цикенбаумом в Неизвестность...
Вообще я догадывался, что все, о чем я думал раньше, станет реальностью, как и обещал когда-то Рене Декарт, но я не думал, что это произойдет так быстро и катастрофично для меня... Я хватал Цикенбаума за руку и говорил ему, что он все врет... Что мы живем во сне... Мудрый Цикенбаум кивал в знак согласия головой и насвистывая марш Мендельсона, бодро шел к лесу, окруженный со всех сторон веселыми студентками, которые повисали и на мне...  пытался их оттолкнуть, но они только сильнее прижимались ко мне возбужденными телами... Потом на берегу Оки мы разожгли костер и пили водку, и пели одну и ту же детскую песенку про голубой вагон, который все время куда-то бежит и качается...
Еще через мгновение я, как и Цикенбаум, зашел с девами в Оку, где мы возбужденные и счастливые наслаждались их юной страстью...
Они кричали, стонали, а в волнах раскачивались звезды с луной... Я хотел еще о чем-то подумать, но наступил рассвет, и тогда я мысленно представил себе Творца сидящего за пультом управления нашей Вселенной и постоянно ускоряющего время, превращающее нас в незримые легкие тени… А Цикенбаум продолжал и смеяться, и стонать и плакать, и сближаться со студентками… Это была не реальность, а псевдореальность, которая нагло вторглась в мой мозг и теперь я должен был подчиниться правилам неизвестной мне игры... Очередная студентка попыталась возбудить меня поцелуем и яростным поглаживанием моего тела в воде, но я выскочил из воды и побежал, и сразу же за мной кинулось несколько смеющихся обнаженных тел… Я бежал от них сломя голову… Я не знал, куда я бегу, но чувствовал в этом необходимость… Еще мне казалось, что за каким-то кустом, и поворотом тропинки в лесу я попаду совсем в другой мир и спасусь, но отчего спасусь, я не знал, и это еще больше усиливало мою волю – желание попасть туда… И вскоре я оторвался от своих сладострастных преследовательниц… А потом уже шел по тропинке и рвал цветы и разглядывал их… Цветки медуницы и ветреницы дубравной были такими же, как и в другую весну, птицы пели также, но что-то было не так, и это тревожило меня, и я пытался понять, что же тревожит меня…  Я представил себя со стороны и увидел странного испуганного зверька, а потом неожиданно я увидел на лесной тропинке полуобнаженную деву в джинсах и в разорванной футболке, из которой красовались прекрасные груди…
- Вы студентка Цикенбаума?! – спросил я.
- С чего вы взяли?! – удивилась она.
- И сам не знаю, с чего?! – я пристально поглядел ей в глаза и увидел прямой обаятельный взгляд… И мы поцеловались… И упали в траву… И сблизились… Это была сказка придуманная мной или мне так казалось, но сказки имеют свойство быстро заканчиваться…
- У тебя есть выпить?! – спросила она и мне сразу стало тоскливо, и я опять почувствовал себя чужаком в этом странном мире…
- Кто ты?! – спросил я, хватая и обнимая с двух сторон голову.
- Я?! Я не знаю, кто я! – улыбнулась она.
- Значит, ты фантом!
- Кто?! – она вырвалась из моих рук и побежала по лесу, а я побежал за ней.
Неожиданно мне захотелось пытать ее, и дознаться, что все это значит…
Через несколько минут я поймал ее и повалил ее в траву… Мы долго боролись с нею… Она царапалась и кричала… А потом затихла и с любопытством разглядывала меня, а я ее… Это продолжалось долго, пока не наступил вечер… В сумерках мы снова соединились в одно пылающее тело… Мы катались по траве и кричали… Но это была выдуманная реальность и я хотел выйти из нее… Я хотел вырваться любым способом отсюда… Я медленно, но верно деградировал и чувствовал это…
Утром над нами склонился смеющийся Цикенбаум и множество его пьяных студенток, они признали в моей девушке чрезмерно пьяную Виоллету, у которой от чрезмерного потребления водки всегда бывали провалы в памяти…
Я взмолился и попросил профессора и студенток оставить меня с Виоллетой наедине… Они  недовольно что-то проворчали, но все же удалились… А потом мы с Виоллетой пили воду из ручья и ели мягкие и душистые стебли с цветами медуницы…
Жизнь казалось прекрасной… Я перестал думать о выдуманности и нереальности жизни… Я думал, что не важно, кто нами управляет и движет время, превращая нас в незримые и исчезающие тени… А что было вообще важно я не знал, и это как-то странно опять тревожило меня… Виоллета говорила о том, как ей плохо от водки, и что она ничего не помнит, а я обнимал и целовал ее, и держал ее на коленях как ребенка… А потом к нам  подошел Цикенбаум и сказал, что нам пора возвращаться в город, и странно, мы поднялись с Виоллетой и послушные пошли за Цикенбаумом и за многочисленной толпой весело резвящихся студенток…
Я думал с тоской о том, что в городе нас ждут наши родные, близкие, друзья, а через какое-то время нас никто и никогда не будет ждать… Но похоже, это никого не волновало кроме меня и я плакал, а Виоллета страстно целовала и гладила меня по голове, думая, что я плачу, потому что влюбился в нее… Но я не любил никого и это пугало меня… Хотя я очень хотел любить, но был страшно разочарован во всем и в этой странной реальности… Кто-то ждал меня за углом дома… Он подошел ко мне и сказал, - ты это не ты… И я понял, что он, это он…  Это был ангел, посланник Бога, Творца… Он смотрел на меня и улыбался… А я пошел за ним, но меня за руку держала крепко Виоллета, и ангел скрылся в городской толпе… А потом я всю жизнь жил с Виоллетой и занимался с ней и любовью, и всем, чем угодно, а она рожала детей, о чем-то своем думала, но все время держала меня крепко за руку… Кажется, она боялась остаться одна… А я ничего не боялся, но жил и с ней, и бродил с Цикенбаумом, и со всей этой псевдореальностью был на ты…
И все равно иногда на меня что-то находит, и в эти минуты я стою очарованный моментом того, что происходит, и думаю, что вот, оно есть, а потом его не будет, и куда оно потом денется, дело, труд, созидание, человек… Любая крошка на ладони пропадет и ее не будет… Цикенбаум говорит, что это депрессия, и что она легко лечится водкой и девами, но я ему не верю и чаще всего прижимаю к сердцу робкую Виоллету и опять слушаю, как ей плохо от водки,  и что она опять ничего не помнит, но потом она приходит в себя и говорит, что она все помнит и хочет жить, и обнимает меня и мы опять сближаемся и создаем новых детей, и наша жизнь заполняется маленьким волшебным смыслом… И наш разум становится светлым, он проходит насквозь тьму Вселенной и попадает в глаза нашего Творца,  и тогда он восхищается нами и продолжает оберегать наше безумие во Вселенной… Аминь!...