Вернул должок

-Говорите, медведя видели!?- Стрелок  лукаво двинул правой бровью, глянул на сенокосчиков, пивших чай, образовав круг подле костра, хмыкнул себе под нос, - гм-мм... Большой медведь-то?
-Я таких медведей в жизни  не встречал,  -  ответил один из косарей.
-Огромный, как лошадь, - вставил другой, - только приземистый…у лошади ноги длинные, а этого лапы короткие.
-Это он! – загадочно полушёпотом промолвил Стрелок. – Встречались мы с ним на тропе…- не приведи господи! Лучше б и не встречаться…
-Что - то серьёзное было  – спросил косарь, сравнивший медведя с лошадью. – Расскажи, Стрелок.
- Уж больно деликатный случай со мной приключился. Ей-богу, прямо и не знаю с чего начать.  Грубо о том не расскажешь,- выйдет пошло, вульгарно. И слишком тонко тоже не годится,- можно  перетонить и всё испортить. А рассказать хочется-аа! Ага! ажник под ложечкой свербит. Ну, слушайте. Шут с вами! Что получится, то и получится. А если что не так,- не прогневайтесь.
Я у геологов работал,- рассказчик жадно затянулся сигаретой, да так глубоко, будто хотел, чтобы дым достал до самых пяток. С шумом выдохнул и продолжил.- Был у них как бы на побегушках: специальности-то - ни какой,- бери больше - тащи дальше. Одним словом,- денщик: помогал вещи перетаскивать. Два раза в месяц меня посылали на основную базу под Балагычан  за продуктами: хлеб, сахар, чай, тушёнка, сгущёнка. С рюкзаком на спине. А путь не ближний, - километров восемнадцать. То на сопку, то с сопки, как лось прыгаешь, бывало.
Шёл я как-то с базы к геологам. В бане напарился до сыта, на мне бельё чистое, аж хрустит. Словом сияю, как  новый пятак. Приятно в такой кочевой жизни чувствовать себя, родившимся вновь. Иду, посвистываю. За плечами целый рюкзак с провизией. Хворостиной сшибаю макушки у травы - сухостоя. Вдруг сзади галька громыхнула. В душе так и ёкнуло: заяц или там ещё какая малая зверюшка, бурундук, например,  так  не шуршат галькой.Человека тут днём с огнём не сыщешь. Сохатый или олежка , находясь рядом с человеком,  себя не выдадут. Не оборачиваясь, я нутром почувствовал,  это- «хозяин тайги». Только ему, косолапому, плевать на авторитеты. Хотя говорят, медведь людей боится. Как бы не так. Прямо из кустов вышел на поляну громила.  (Я ему как раз по пупок  ростом буду, вместе с шапкой). Встал на задние лапы и пошёл на меня. Рожа такая наглая и взгляд тупой- тупой. Такой убьёт, и фамилию не спросит. Бандит с большой дороги и всё тут.  С испугу я как заору, что было мочи. Ору минуту, уже вторая пошла, надо б вздохнуть…, воздух- то внутри закончился, орать нечем,  уже кишками ору, а он не останавливается. -  Стрелок сделал большую паузу. Затянулся несколько раз сигаретой, сплюнув, продолжил рассказ. – Представляете, днём раньше, после бани я прочитал в журнале «Вокруг света» точно такой же случай. Один канадец возвращался  домой с грибами. Шёл лесом, - на встречу ему гризли. Что делать?!! Были б крылья, - взмыл вверх. Ан вишь господь не предусмотрел таких мероприятий. Как быть?!! Мужик  давай орать, что было мочи. Медведь остановился, стал слушать. Тогда мужик, видя такое дело, пустился в пляс, медведь сел и стал наблюдать. Чего только не делал мужик. Около двух часов продолжался «концерт», пока гризли не надоело, он поднялся, развернулся и ушёл. - Стрелок     сделал сильную затяжку, стряхнув пепел с сигареты, закашлялся. Образовавшейся паузой воспользовался один из косарей:
-Смотри, что получается…а ведь гризли самый свирепый медведь на свете…
-Тут дело не в медведе, - перехватил опять разговор Стрелок. – Менталитет, наверное, такой, - Запад есть Запад, - у них всё чин- чинарём. У нас же в России всё через пень колоду…Я ору, а он идёт… на задних лапах… Оно ж как получается: белый медведь на жертву бросается со всех четырёх лап, а бурый…вот энтому побороться захотелось. ( Нашёл с кем связаться!) А коль медведь идёт на тебя  в такой позе, беды не миновать. Понял я, что пришёл  мой «издохен копец». А медведь уже в двух шагах от меня. Тут,  братцы, вдруг из меня дух пошёл тяжё-ё-ёлый, да так быстро, ну просто мгновенно. И до того тяжёл,  что дыхнуть нечем. Помню, я начал ловить ртом воздух, а поймать никак не могу, и потерял сознание. Всего на несколько минут. Очнулся, - медведя нет, я лежу на земле. Цел – целёхонек. Думаю, может сон приснился. Так ведь по штанам чувствую, не сон. Всё наяву, как положено.  «А что же он меня не тронул?» – подумалось мне, и тут же сам и догадался. Я ему сто лет не нужен был. Он учуял тушёнку со сгущёнкой, что лежали в моём рюкзаке. Вот ведь тварь какая! Банки герметически закупорены. Как же он, сволочь косолапая, унюхал их на расстоянии. А когда около меня глотнул тяжёлого духа, тут уж не до лакомств. А потом ведь запах тушёнки  дерьмом перебило. Небось и забыл за чем шёл…
-Моли Бога, что легко отделался, - засмеялись  сенокосчики.
-Да к на этом дело не кончилось,- живо возразил Стрелок.- Он мне со временем отомстил. Вернул должок.
-Каким образом?- хором удивились сенокосчики. 
Было это в конце апреля, в начале мая. Весна-аа! Солнце шпарило на всю катушку. Чуть за уступ зайдёшь, от ветерка спрячешься,- хоть полушубок скидывай. Припекало, аж спасу нет. А на юру так дуло, - холод до костей пробирал. Колыма есть Колыма. Шёл, то расстегнув овчину, то застегнув. И так меня распарило изнутри, что вот прямо в глотке огненный ком встал. Жажда обуяла. Пивка бы “жигулёвского”! Да где ж такую роскошь взять. Эх, ребятки, ребятки! На Колыме пива, как  и  птичьего молока, не достать. Всё на Колыме есть. Даже виноград растёт. Да-аа! Точно так. В Мяундже и на Талой виноград выращивают в теплицах. А об огурцах  и помидорах и говорить нечего: растут, как  миленькие, а вот пива на Колыме не варят.
Иду  я вот так вот, рассуждаю насчёт пива, слюнки глотаю. И вспомнились мне ягоды: жимолость с голубикой. Не раз,бывало, на охоте за куропатками по глубокому снегу намотаешься по распадку. Распаришься, пить охота незнамо как. И тут на пути у тебя, как подарок от Бога, куст голубики. Представляете, голубые ягоды на белом снегу! Взглянуть на такое чудо чего стоит! А уж на вкус!... Ах! какая же благодать!!  Положишь ягодку в рот, а она - ледышка- ледышкой. Только кожура маленько оттает во рту, раздавишь её языком и холодный сладковато-кислый аромат, словно бальзам, потечёт в душу. Закроешь, бывало, глаза и мысленно провожаешь, как приятная ледышка медленно движется по пищеводу в желудок, гася собою жажду. Сравнить такой цимус можно разве что со строганиной, конечно, если вы её едали.
Размышляя об ягоде, вспомнил про кусты жимолости, мимо которых должен был проходить. Метрах в пятидесяти от тропы.  Там и голубики полно. “Ну,- думаю,- отведу душу”. Мне и невдомёк, что не один я такой  хороший выискался, дюже охочий до ягод. Как раз была пора, когда медведи, покинув берлогу, питаются исключительно одной  ягодой. У них весной такая специальная  диета существует, чтобы после долгой спячки легче было “вышибить пробку”.
Свернул я с тропы и с подветренней стороны по насту подошёл к тому месту. Вижу,- жимолости куст здоровый, а рядом голубика крупнющая! Только протянул руку, хотел сорвать ягодку, слышу за кустами кто- то чавкает и сопит, тяжело дышит. И коню понятно кто. Откуда здесь взяться человеку? С  луны свалится! Тут за триста вёрст живой души не встретишь. Надо было мне тихонько  ноги в руки и айда назад, как говорится, пока трамваи ходят. А я как- то без всякого внимания решил полюбопытствовать: кто ж - таки пыхтит. Раздвинул кусты. ... О, мать моя родная! Медведь …Старый знакомый. На сотые доли секунды косолапый остолбенел. Взгляд с лукавинкой остекленел, замер в холодной усмешке: ”Ну что, мол, поинтересовался?”. В моих  глазах он увидел больше любопытства, нежели испуга. Это, наверное, и придало делу дальнейший ход развития. Испугайся я хоть чуть-чуть, самую малость, - неизвестно что было бы.
И вот такая махина, остолбеневший на мгновение,  мухой с возгласом : ”Хохх!”- как крутанётся на сто восемьдесят градусов, и как рванёт с места. Видать сильно поднатужился, аж “пробку вышибло”. Да так это жижей  богато гвозданул по кусту, по голым веткам да по стеблям срикошетило, будто из поливальной машины в тридцать три вилюшки..и всё на меня. Зараза бы тебя взяла! Сухого местечка на мне не оставил. Изгваздал с ног до головы.Пришлось возвращаться на базу. Два дня потом из бани не вылезал,  никак отмыться не мог. Весь одеколон на себя вылил. До чего ж вонюч... сволота! Не мудрено…семь месяцев копил для меня.


1990г. Софьино.