Как я ходила в пещеру Водораздельная

                Будто бы кровью – брусникой и клюквою
                Яро плеснула на мхи
                Осень. Старательно – буква за буквою
                Девочки пишут стихи.
                Татьяна Погодина

Ну, накрасила я в чёрный цвет ногти и зубы. Я никогда не улыбаюсь, всегда сохраняю мрачное выражение лица, так что уверена на сто процентов: никто не заметит мой пирсинг на языке.

Проснувшись рано утром, бешено вскочила со своего “катафалка” (кровати то есть) и начала метаться по квартире и закидывать в рюкзак вещи. Некоторые челы упаковывают рюкзак с вечера, а мне это в лом. И список вещей, в отличие от некоторых, я тоже никогда не составляю. И так даже прикольнее: можно забыть шлейку от кролля, а потом спрашивать у всех, не пожертвует ли мне кто-нибудь кусок репика для этой цели. Или, чисто случайно, потому что утром ужасно хочется спать, закинуть в рюкзак утюг или чугунный канделябр. Я уже однажды сфоталась в пещере с этим канделябром: и сидя возле сталактитов, и вися на верёвке на эсертешном железе. Это было всё!!! А если бы я упаковывала свой шмотник с вечера, думаете, я бы эту тяжесть туда засунула? Ни за что!!! Ненавижу тяжёлые рюкзаки таскать. Но что поделать – под землю-то хочется. Там, в дыре, и аромат тьмы в себя вдохнёшь, и на “железе” повешаешься, и о смерти помечтаешь. Романтика, блин!..

Что ещё прекрасно, что ещё клёво – путь к пещере проходит мимо кладбища. Можно, даже не смотря на невыносимую тяжесть рюкзака, сделать рывок вперёд, обогнать толпу, забежать на горку и минутку-другую посидеть среди могил… Вы, мёртвые, были такими, как мы, а мы, живые, станем такими, как вы… Когда-нибудь, когда я случайно разобьюсь в пещере, я тоже приду на тот свет и встречусь с вами. А пока ваша жизнь для меня – тайна за семью печатями. Пока…

Вот толпа ушла вперёд. Срываюсь с места и догоняю остальных. Идём мимо дач. Нам навстречу выскакивают собаки и с особой эмоциональной экспрессией рассказывают, как они нас ненавидят. Интересно, если бы я шла одна, сделали бы эти бобики меня инвалидкой или нет?.. Надо учиться кидать нож и топор. Когда найду время, буду ходить в лес тренироваться.

Последняя дача. На столбе горит фонарь. Он круглые сутки горит. Наверное, до конца света сиять будет. Вечный огонь…

Вокруг деревья. Топчем гравийную дорогу. По ней ездят дачники на дачи и новые русские на шашлыки и засорение леса всяким сифом. Ненавижу их за это!

Слева – Лысая гора. Говорят, на день рожденья Ленина и в Вальпургиеву ночь собираются на ней сатанисты и разводят костёр. Что делают, не знаю, потому что с сатанюгами не знакома и знакомиться не хочу. Ненавижу жестокость! А они на своих сайтах пишут о том, что собираются очистить нашу планету от людей, а потом, в грядущем Армагеддоне, взять штурмом райские врата и превратить в ад и его. Чтобы все люди мучались. Вечно мучались. Живут они этой идеей. И степень продвинутости блэкарей определяют по отношению к этой своей идее. Помню, читала одно интервью с какой-то нашей black-metal командой. И лидер этой команды спокойно так заявляет, что очищение Земли от людей – это фигня. Ну, сатанюга, который брал интервью, насторожился, типа, иди-ка ты сюда, мил человек, сейчас мы тебя разделаем. И спрашивает: “Как же так, почему фигня?” А музыкант ему: “А потому фигня, что Господь Бог сотворил не только человека, но и небо, и звёзды” – “Да, конечно, всё правильно, их тоже Бог сотворил…” – “Следовательно, их тоже надо уничтожить! Поэтому очищение Земли от людей – фигня!” – “Точно! Вот это мысль! Как же я сам раньше до этого не догадался? Да, надо нам работать и над этой проблемой тоже”.

Огибаем Лысую гору. Наш водила нам сообщает, что возле дороги, по которой мы двигаемся, находится захоронение радиоактивных отходов. Вот здесь, где в кругу диаметром метров пятьдесят растут только молодые берёзки. Говорит, что в советское время вырыли тут глубоченный котлован, построили из бетонных плит сооружение, привезли туда эти отходы, залили бетоном и закопали. Дополнительный повод подумать о смерти. В связи с этим вспомнился один black-metal альбом. Такую музыку никто не слушает и нигде её не продают. А мне её дал один мой знакомый, помешанный на этом деле. В полном смысле этого слова помешанный. Именуется альбом “Requiem On My Grave” – реквием на моей могиле. А группа японская, и называется FROZN – Замороженный. Хотя нет, вру: frozen – замороженный, frost – мороз. А frozn тогда что?.. Не знаю, надо в словарь глядеть. Так вот: создать такие звуки могли только тотальные отморозки. Даже рядовой блэкарь, кайфующий под страшненько-слащавеньких DIMMU BORGIR, CRADLE OF FILTH и BLACK COUNTESS, такое извращение выдержать не сможет – уши быстро в трубочки посворачиваются. Начинается этот “Реквием” с интро, состоящее из звуков пулемётной стрельбы, и наложенных на эту стрельбу воплей, стонов, взрывов и пальбу из разных видов оружия. И так несколько минут! После чего идёт собственно музыка: неимоверно скоростные звуки, под стать пулемётной стрельбе. Непрерывный железный поток, злое молотилово, адский ураган. Чувствуется, что музыканты долго работали над тем, чтобы создать совершенно непереносимые для человеческого слуха звуки. А вокал – это какие-то жуткие визглявые вопли. О языке песен говорить нет смысла, поскольку это в первую очередь вопли, а не слова. А противные они!.. А злые!.. Кажется, легион бесов вселился в вокалиста и вопит его устами о том, что он хочет сделать с людьми. И так весь альбом без передышки, все песни… Я это всё выдержала только потому, что чего я только не слушала за свою короткую долбанную жизнь – всякий брутальный и black, и death, и grind. Наверно, скоро уже свихнусь окончательно и сделаюсь вовсе шизанутой дурой. А что ещё делать? – мир сошёл с ума, все люди беснуются и Земля разваливается. Армагеддон идёт…

Лысая гора и кладбище радиоактивных отходов… то есть захоронение (блин, ещё на филолога хотела идти учиться!) остались далеко позади. Идём всё в горку, в горку и ещё раз в горку. Не крутую, но утомляющую. Среди леса. Нас пятеро: Сардиныч (Александр Валентинович – если очень быстро произнести его имя-отчество, то получится Сардиныч; не верите – попробуйте), Ерша (типа моя подруга), Глеб и Хеймдалль (он помешан на всяких скандинавских сагах и вообще конченный “толкинутый” ролевик). Мы, собственно, все из Городского спелеоклуба. Есть ещё Краевой спелеоклуб, есть спелеоклуб “Телевизорный”, а у нас Городской. Правда, сложно сказать, в каком клубе Глеб – он и там, и сям, и сам по себе, и ездил на Кавказ в одну из самых глубоких пещер в мире – Сарму. И вообще если кто полагает, что спелеоклуб – это что-то целое и монолитное, то он глубоко заблуждается. Любой спелеоклуб – это… ну, там каждый сам по себе как-то так устраивается.

Переваливаем через хребтик – вот и долгожданная воронка в земле – наша дырдочка, в которую мы сейчас весело запрыгнем и пошкрябаемся по её милым и уютным холодным каменным казематам, поймаем особо утончённый кайф от ползания по жидкой глине и острым камешкам – ммм!... – I like caves! No – I love caves! I love holes!.. Мда, англичанин наверняка подумает, что я – половая извращенка*.

Да, кстати о любви. Что я о ней думаю. Каждому человеку даётся некая чаша – чаша душевной любви. Вы знакомы с “Дворянским гнездом” Тургенева? – там есть одна сцена с Лизой – читаешь это, и потрясаешься: какая могла быть любовь в душах человеческих! Романтическая любовь. Большинство современных людей этого не понимает. И не поймёт. На самом же деле это же потрясающая сила, это потрясающая радость, ради которой люди готовы были идти хоть на смерть, хоть на каторгу. Ну хоть кто-нибудь, кроме меня, может понять, как это… прекрасно! Такая любовь – колоссальная человеческая радость. Благо. Те свободные половые отношения, которые сейчас пропагандируются, это… это… возьмите вы эту чашу, чашу подлинной любви, и её проткните. Она вытечет. Потом люди женятся, выходят замуж, и между ними отношения… ну да так себе – может и ничего, может и похуже. То они разведутся, то они сойдутся. Чаша любви давным-давно, ещё в юности, расплёскана – беспробудная серость взаимоотношений угнетает и их самих, и нас – их детей. Нас даже ещё побольше, чем их. Так вопрос разве в том, чтоб выйти замуж? Или же в том, что сохранить в себе это чувство любви? Даже если я и не найду свою вторую половинку, всё равно в моей душе сохранится вот эта полнота человечности – не расплёсканная чаша… Такое ощущение, будто я старушечка, коль так считаю, да? хе-хе… Я – представительница современной молодёжи, готка-блэкушница. Хотя думаю, говорить нынешнему поколению о том, что я сказала, бесполезно. Чёрт бы его!..

Вот соседи мои – молодые муж с женой – раза два в месяц объясняются во взаимной ненависти. Начинают свои разборки глубокой ночью. И до утра. Весь дом содрогается! Для чего вместе живут? – детей-то всё равно нет. Нравится им, наверно, чтобы весь дом с ума сходил от их концертов, вот и дерутся, и ломают свою мебель. А слушают они, кстати, дебильную-предебильную попсу, которую по радио крутят. Всех жильцов этими жуткими звуками запугивают. Вот – истинно сатанинская музыка!

Начинаем переодеваться. Напяливаем на себя тёплые вещи (там, внизу, всегда +4°С – зимой и летом одним цветом). Сверху – комбезы из прочной ткани, чтобы удобно было протискиваться через многочисленные узости и мерзости. Каска… Глеб говорит, что когда ты в каске, то если разобьёшь голову – мозги не запачкают стены пещеры, а останутся в ней – очень важно сохранить пещеру в первозданной чистоте. Тем более, что её ещё только-только открыли.

Когда-то давным-давно, когда мне было ещё пятнадцать лет (сейчас мне немногим больше, но в моей жизни уже сменилось несколько эпох) детский спелеоинструктор Елена Анатольевна организовала учебную поисковку. 1 мая нас, молодых, разделили на две группы по пять человек в каждой. Каждой группе вручили палатку, карту-схему Торгашинского хребта и двоих взрослых наблюдателей. И поставили задачи: отыскать пещеры Водораздельную, Лисью, Торгаш и Барсучью (другой группе – другие пещеры), сфотать входы, заночевать в лесу, самим сготовить жор. Кроме того, днём следующего дня выйти на установленное место на берегу речки Базаихи, встретиться обеим группам с Еленой Анатольевной и сдать ей экзамен на спуск по верёвке “коромыслом” и оказание помощи “пострадавшему”. Взрослые не должны были ни помогать нам пещеры искать, ни “блёвчик” на костре готовить – только присутствовать да советы давать, если мы сами об этом их попросим. И спали они в своей палатке, а не в нашей, так что мы спокойно трепались чуть ли не до рассвета. Так вот, Водоразделка в то время была большой ямой двенадцать метров глубиной. Над ямой ещё древние спелики соорудили настил из брёвен и поставили ворот, каким в деревнях из колодцев воду подымают. И со дна ямы доставали камни. Тридцать лет копали! И только этой весной Краевой спелеоклуб активно взялся за это дело и 1 июля люди прорвались вниз – пещера открылась. Входной колодец стал глубиной двадцать пять метров, а перед входом в пещеру выросла целая гора камней. Но я ещё не договорила про нашу поисковку от Елены Анатольевны, когда мне было пятнадцать лет. Как мы готовили жор. Вечером раскинули палатку на берегу Базаихи. Снег там уже растаял, хотя в тайге его было ещё полно. Вокруг – горы со скалами, а около Базаихи – болото. Поэтому воду брали из какого-то мелкого ручейка. Сготовили мы странное слоёное нечто: сверху в котле – слой тушёнки, под ним – тоненький слойчик рожек с тушёнкой, далее – основной слой – рожки без ничего, ещё ниже – рожки с камешками и песком, и на самом дне – камни и песок без рожек. Просто Лёха, когда набирал воду, пошёл с одним котлом без кружки, а в темноте не заметил, что черпанул дно ручья. А тушняк не перемешался, потому что воды оказалось маловато. Утром мы осознали свою ошибку и воды не пожалели. В котёл метнули пять пачек китайской лапши (на семерых!) и банку сайры. Получился жиденький-прежиденький супчик. Но ничё, съели, никто не отравился, дизентерия прошла стороной.

Переношусь из прошлого в настоящее. К погружению в Водораздельную пещеру. К теме каски на голове. Сардиныч уверен, что в красивых пещерах со множеством сталактитов в каске ходить нельзя. Именно нельзя, потому что каской можно нечаянно сломать какую-нибудь красивость на потолке. Но в Водораздельной, говорят, каменных натечек не очень много. К тому же она – вертикальная, то есть изобилует отвесными колодцами по несколько десятков метров. И, по словам Глеба, который единственный из всех нас, кто уже успел побывать в этой пещере, везде над отвесами лежат “живые” камни – то есть свободно лежащие камни, которые могут взять да и спрыгнуть вниз, если в их каменную голову взбредёт эта недобрая идея. Так что сейчас каска просто обязательна.

Одеваем на себя “сбруи” – беседки или обвязки – системы из ремней, которые охватывают таз – капроновые ремни вокруг бёдер и вокруг пояса соединяются между собой в неразрывное целое. На “сбруи” вешаем “вериги” – всякие разные жезебяки: жумар с педалью и страховочным усом, кролль, решётку. Решётка – это штука для спуска по верёвке, выглядит, как лесенка – верёвка через неё идёт с какой нужно скоростью. Можно и вовсе зависнуть на решётке, никуда не ехать и что-нибудь делать руками. Цепляется решётка к рапиду – это карабин такой особенного вида, на который застёгивается беседка. Кролль – это самохват – то есть железяка, которая хватает верёвку и вверх по ней идёт легко и свободно, а вниз – совсем не идёт. На нём можно висеть. Нижняя часть кролля встёгивается в рапид, а верхняя – крепится к грудной шлейке – капроновому ремню, который охватывает грудь. Педаль – это петля из верёвки. В ней стоишь ногами. К другому концу педальной верёвки пристёгнут жумар. И другой верёвкой жумар соединён с рапидом. Жумар – это то же самое, что и кролль, только с ручкой, за которую можно держаться руками. На кролле с жумаром человек подымается по верёвке. Следующим образом. Ногами становишься в педаль. Встёгиваешь в верёвку, по которой собираешься подыматься, жумар с кроллем. Жумар оказывается чуть выше кролля. Поджимаешь ноги под себя и одновременно жумар передвигаешь по верёвке вверх. Встаёшь на педали (то есть выпрямляешь ноги) – в это время кролль двигается по верёвке вверх. Снова поджимаешь ноги под себя – вверх двигаешь жумар. Встаешь на педали – двигается кролль. Жумар всегда вверху, кролль всегда внизу. Так ты и идёшь. Тридцать метров реально подняться за три минуты. Ну, есть и тонкости всякие. Например, кончиками ног, которые стоят в педали, ты ещё хватаешь верёвку, когда ноги выпрямляешь. Есть ещё куча всяких тонкостей, объяснять которые нет смысла тому, кто сам ни разу таким способом не вешался. Да, забыла сразу сказать – именуется вся эта забава SRT. По-русски – ОВТ – одноверёвочная техника. Но народ упорно зовёт её не по нашему – эсертэ. Ещё пару слов про страховочный ус – это верёвка, которая одним концом встёгнута в рапид (основной карабин, за который крепятся и решётка, и кролль, и жумар), а на другом её конце болтается обычный карабин. Просто болтается и всё. Для чего болтается? При спуске в большие колодцы часто надо бывает перестёгиваться – перепрыгивать с верёвки на верёвку. Верёвка обычно вешается на шлямбур или спит – это такие забитые в монолит скалы штуки (типа болты), из которых торчат кольца-проушины. В эти проушины встёгивается карабин. На карабин вешается верёвка, по которой спускаются люди. И вот когда тебе надо перестегнуть решётку с одной верёвки на другую, то положено цепляться карабином страховочного уса за карабин, на котором висит верёвка.

Гляжу вокруг – солнце начинает приближаться к зениту, но густые верхушки сосен вежливо загораживают его лучи от моих нежных глаз. Спасибо, кстати, им за это – не люблю яркий слепящий свет. Ветерок шелестит листочками на ветках берёз (и не лень же ему!), какой-то одинокий кузнечик наигрывает скоростные мелодии. Готовься к зиме, браток! – скоро сентябрь.

Привязываем верёвку за дерево. Начинаем спуск. Наши рюкзаки складируем на полочку, которая метров на семь ниже уровня земли и сверху её не видать. Если их бросить на земле, то какой-нибудь долбаный нелюдь может их утащить. И нам тогда будет ОЧЕНЬ весело. Вещи, которые берём с собой в пещеру, складываем в трансы – транспортные мешки – мешки для транспортировки вещей под землёй. Мы их будем волочить по грязи и острым камням, и протискивать вместе со своими телами в такие узкие щели, куда ни один рюкзак не пролезет (за исключением городского рюкзачка, который не есть рюкзак, он – шмотник).

Вход – провал в земле диаметром метров пять – постепенно сужается. Чувствую, что там должно быть классно. Снизу крикнули, что верёвка свободна – я встёгиваю верёвку в спусковуху-решётку, щёлкаю выключателем налобной светодиодки и начинаю погружение. В верхней части входного колодца на стенах растёт пушистый зелёный мох, потом он становится более редким и, наконец, исчезает совсем. Меня окружают голые мрачные стены холодного каменного каземата. Пещера ласково обнимает меня своей чернотой и непроглядностью. Родная атмосфера! Аромат тьмы и тайны!.. Лечу на крыльях мрака! Приятно кружится голова – испытываю лёгкий кайф. Жаль только, что недолгий – всего на двадцать пять метров спуска. Отстёгиваюсь от верёвки. Пролезаю вертикальное очко, в котором толстый человек обязательно застрянет. Впрочем, худой тоже может застрять, если будет неправильно протискиваться. Кроме всего прочего, это очко – очень грязное. Оно моментально превращает людей в грязных свинозавров.

Вот мы все пятеро сидим в гроте Лося. Пол сильно наклонный, под ногами – камешки величиной с кулак, впереди внизу – отвес. Почему Лося? Когда раскапывали вход, находили много костей животных и отдавали их палеонтологам. Те сказали, что самый старый из этих животных – лось. Ему пять тысяч лет. Да, кстати, перед нашим носом находится красивая натечная корка на стене. Розовато-белая со множеством тёмных прожилок. И не одна!

Первопроходцы, чтобы застолбить своё “авторское право”, в начале июля 2007 года выложили сообщение в Интернете о том, что раскопали пещеру именно они: Кондрасенко Илья, Докукин Николай и другие. И в то же время они, как вообще свойственно клубовским спеликам, проводили политику секретности: вход в дыру никто не должен знать; никто, кроме них самих, не должен туда ходить. С одной стороны понять их можно – чем меньше народа побывает в дыре, тем чище будет пещера. Ведь человек – это такая мерзкая тварь, которая всё время ищет, как бы напакостить: какую-нибудь натечку сломать типа сталактита/сталагмита, мусор после себя оставить, окурки набросать, пройтись по белоснежным каменным кружевам в грязных сапогах. Но с другой стороны: человек для пещеры или пещера для человека? И может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что без человека горы, пещеры, реки, океан – просто рельеф и вода. Только приход человека сделал Эверест – Эверестом, а отметку “минус 2142” – дном пещеры Крубера-Воронья. Как бы то ни было, но мы – люди не из Краевого спелеоклуба, а из Городского – здесь. В Водораздельной дыре, которая по первоначальной грубой топосъёмке имеет глубину 143 метра. А какова общая протяжённость всех её ходов? Полную топосъёмку сделать ещё не успели. Глеб, который несколько раз здесь был, считает, что километра полтора-два тут будет. И вероятно, что глубина Водоразделки окажется гораздо больше – ведь сейчас топосъёмка далеко не полная. Не так далеко отсюда находится до боли знакомая Торгашинская пещера. Её глубина – 176 метров, а протяжённость ходов – три километра. Какая пещера больше и глубже?

Из грота Лося вбок идёт галерея. Говорят, она заканчивается сорокаметровым отвесом. Сардиныч и Глеб, приопустившись в какую-то неизвестно откуда взявшуюся щель, вяжут верёвку вокруг камня, продевая её через резиновый шланг (чтобы не перетёрлась о камень). Камень чуть внизу, а не наверху – ожидается извращённый выход на отвес. Да, без навыков скалолазания здесь делать нечего.

Мы с Ершой идём, рассматривая всё вокруг. Блин! – какой обалденный рисунок стен! Своеобразно выщелоченная порода с массой трещинок. И несколько цветов: коричневый, зеленоватый, фиолетовый, серый. Ни разу не встречала ни в одной из пещер подобного богатства цвета. Какая-то “декоративная штукатурка” на стенах, что ли… Узоры из калейдоскопа… Никогда не думала, что выщелоченные стены могут быть такими красивыми. Всё просто и со вкусом – ямки неправильной формы, трещинки, дырочки, пятна цвета. Слегка напоминает конгломерат – сцементированные округлые камни разных пород. В конгломератах в наших краях немало пещер – в первую очередь это Большая Орешная, в которой пятьдесят километров ходов. Но в Водораздельной никак не конгломерат. Не знаю, как это правильно по научному называется – мои знания в области геологии близки к нулю. Но фантастически красиво!

Конец галереи – она всего метров десять-пятнадцать. Впереди сорокаметровый колодец. Его начало – довольно узкая щель, идущая вертикально вниз. А к чему тут вяжут верёвку? – нигде не видать ни шлямбуров, ни спитов. Остаётся думать, что здесь ходили скальным – безо всяких верёвок и “железа”. Да, спелеолог, в отличие от нормального человека, обращает внимание и на такие подробности.

О! Вот это да! В нишке лежит череп какой-то невинной зверушки. Чуть больше спичечного коробка. Зверушка, ты кто?..

Нас давно уже зовут спускаться во второй колодец. Блин, неужели у народа нет желания любоваться местными достопримечательностями? Глеб говорит, что там, на глубине метров сто, гораздо красивее, чем здесь. Охотно ему верю. Но здесь-то тоже безумно интересно! Какой смысл просто так на скорости проскакать по дыре и ничего не увидеть?
Приходится подчиниться. Пускаю Ершу вперёд себя, потому что опыта у меня больше. Более опытные должны всегда идти спереди и сзади – это неписанный закон. Гляжу, как её могучее тело заползает в вертикальную дырку и пристёгивается к верёвке. Да, не тело, а один сплошной мускул! И без капли жира. Если бы она лазила так же активно, как я, то давно бы уже на Кавказе штурмовала глубочайшие пещеры мира. Её отец – вовсе невероятный громила. Несколько месяцев назад его убили. За что – неизвестно. Тихо мирно работал водителем автобуса. Никого не трогал. Кто убил – никто так и не узнал. Спокойный был такой, добродушный, напоминал медведя. Ну, пережила семья его смерть…

Вообще у меня три подружки: Пошлая Шлюшка, Розовая Фея и Орлеанская Девственница. Она же – Ерша. Потому что фамилия – Ершова. А Орлеанская Девственница она потому… Ну, почему Орлеанская – понятно. И в детстве она постоянно с мальчишками по крышам носилась. А насчёт второго – Ерша настоящая искренняя верующая, ходит на собрание к баптистам, христианка в лучшем смысле этого слова. Морали никому не читает, никого жить на учит, на неё всегда можно положиться. Слушает она, как это ни странно, всё подряд. Начиная от “Иванушек” и до “Арии” и heavy-metal. И даже “Ленинград” у неё есть. Как она его выдерживает? Иногда Ерша может и матом выразиться. Такое у неё тоже бывает. Особой нежностью она не отличается – Орлеанская же она девственница, а не какая-нибудь. Но при всём при этом Ерша – женственная. И даже слегка гламурная.

А насчёт христианства в баптистском его варианте… Ну вот Ерша – она, в целом, светлая, добрая, каким-то внутренним светом наполненная. А я – это я – ходячая эманация тьмы, депрессивная инфернальница. По их баптистскому учению выходит, что главное – уверовать в то, что Иисус Христос взял на Себя твои грехи и тогда ты будешь спасён – вход в рай тебе будет открыт. То есть я буду ходить с моим внутренним хаосом в душе на их богослужебные собрания, и с такой же внутренней тьмой уйду в рай. А когда же я от своего внутреннего ада избавлюсь? Как мне заменить его на внутренний мир и покой? Баптистский пастор мне говорил: ты, типа, люби всех и всё. Ага, легко сказать: люби! Это то же самое что: подыми тонну. Где ж я её подыму?! Научите, люди, КАК мне это сделать?.. Ну, баптисты, конечно, говорят про борьбу с греховными мыслями и пожеланиями. Но вся их энергия направлена не вглубь души, а во всякие разные внешние дела. Поэтому среди них не встретишь благообразных старцев, только честных престарелых бизнесменов. И ещё у баптистов меня неприятно поразила одна вещь. Они говорят, что если человек не успел в этой жизни стать христианином, то вход в рай закрыт для него уже навсегда. Не согласна я с этим. Жестоко так думать. Лучше я буду искать, как спасти демонов – привести их к Богу.

Заносило меня и к православным. Они уже по-другому говорят. Учат о том, что грех – это болезнь души, что Христос – врач, Который может тебя исцелить от внутренней тьмы, что наша жизнь на земле – больница для исцеления души от всего греховного, что тебя наполняет. В больнице каждый может делать, что хочет: один – лечиться, другой – срывать с себя бинты и по коридорам на мотоцикле гонять с иглой от капельницы в вене. Тут – полная свобода. Обращаться к врачу или нет – личное дело каждого, Иисус Христос никого насильно к лечению не принуждает, только призывает. Такая позиция мне близка и понятна. Православные, в отличие от баптистов, не употребляют словосочетания: “Иисус тебя оправдает”, поскольку оправдывают виновного, а не больного. А говорят: “Господь тебя исцелит”. Верю, что только Он меня может исцелить, да только как? Ну, пробовала я ходить на собрания православных. Ладно, оставим в стороне бесноватых бабушек, которые накидываются на молодёжь с дурными обвинениями – всякому нормальному челу понятно, что они – не голос церкви. Перейдём к вещам существенным. Ну, во-первых, почему всё на церковнославянском языке? Ладно я со своими филологическими способностями, а другие? И куда чтецы так тараторят, что только и слыхать: “Тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота!” Интересно, тот, кто прекрасно владеет церковнославянским языком, что-нибудь поймёт? Сомневаюсь. Во-вторых, что делает в церковных стенах вся эта бойкая торговля? Иисус бичом выгонял из храма кого? Тех, кто там торговал предметами культа и религиозного назначения. Следовательно, что?.. В-третьих, сравним, как совершают крещение баптисты и как православные. У баптистов человек вначале во всём хорошенько разберётся, станет регулярно ходить на богослужебные собрания, и только после этого его допустят до таинства крещения. А у православных? Шёл мужик по улице и с бодуна завалился в храм. Деньгу отдал – его окрестили. Интересно, если бы в спелеоклубы так народ принимали? Вышел бы Владимир Плотников на проспект и давай народ зазывать, всех подряд: “Граждане Красноярска! Пусть в нашем миллионном городе будет миллион спелеологов! От вас ничего не требуется, кроме желания поставить свою подпись вот на этом листе!” Красота!..

Вот поэтому от религии я далеко. Гнию, гнию и гнию потихоньку…

Теперь про другую мою подругу. Про Розовую Фею… Хоть она и бишка, но меня ни к какой бисексуальности не тянет. В этом отношении я нормальная. И Фея для меня – просто друг, ничего сексуального между нами не было. Надеюсь, что и не будет. А главная черта Феи – стремление всё время лидировать, умение оказываться впереди. Она – всегда вырывается в поводыри и если видит, что где-то, в какой-то области, она окажется ведомой, то никогда туда не пойдёт, ни за что туда не сунется. Например, она может сколько угодно носиться по рекам на байдарке или катамаране, а в подземку ни за что не полезет – чувствует, что не будет в первых рядах. Слушает Фея PINK FLOYD, LED ZEPPELIN, ENIGMA и тому подобное. А я начала ей подсовывать всякую редкую готику: AMBEON, ARKONA, DIE VERBANNTEN KINDER EVAS, GORESLEEPS, THE 3-RD AND THE MORTAL, MENTAL HOME, LILITH, DOPPELGANGER. Ничё, прислушивается.

А Пошлая Шлюшка – Пэша – это странное создание. Незаметная серая мышка, которую ничего в жизни не интересует. Вообще ничего, кроме выпивки и секса со всеми подряд. Говорю ей про одного её друга: “Он же страшный!” – “Ничего, – отвечает, – в темноте не видать”. Я так не могу. Мне нужна моя вторая половина – на меньшее я не согласна. Я намерена нести свою чашу не расплёсканной любви до тех пор, пока не встречу Его. И Ему я всю эту чашу преподнесу. Полную. И такую же полную приму от Него… Но Пэшу я понимаю. Ведь она же маленькая серенькая мышка, незаметная совсем. У неё в жизни вообще ничего нет – полная пустота. Я вот только без конца твержу о своей пустоте, о гнилости своей души, о собственной кровожадности и адской злобе. А вот если с другой стороны глянуть, то я постоянно что-то читаю, пишу стихи, хожу по пещерам, пачками хватаю альбомы тяжёлой музыки и музыки симфонической – могу тащиться как от BEHEMOTH’овской “Satanic’и”, так и от “Кармины Бураны” Карла Орфа. А она – Пэша – действительно изнутри пустая. И куда ей деваться? Интересно, что бы делала я, если бы у меня была такая же душа, как у неё?..

Говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Вывод: коли у меня совершенно не сочетаемые с точки зрения психолога подруги, то я – параноидальная личность с вывихами сознания.

Ерша кричит, что верёвка свободна. Еду вниз – в Лягушачий грот. Глеб рассказывал, что когда первопроходцы прокопали вход и начали исследовать пещеру, то обнаружили в этом гроте живых лягушек и, прямо под отвесом, кучу мелких косточек. Очевидно, лягушачьих. Вскоре в пещеру пришёл Сергей Витальевич Хижняк – он и кандидатскую, и докторскую диссертации написал по подземным микроорганизмам. Вместе с группой биологов. Спускается Хижняк по верёвке, а ему навстречу прыгает лягушка. И квакает… Он объяснил это так. В жару лягушки лезут во все прохладные влажные щели. Входной колодец – слабонаклонный со множеством ступенек. Лягушки могут по нему спуститься. Проход не был прокопан для прохождения человека, а лягушки могли отыскать щель между камней. Как они преодолели второй отвес – пятнадцатиметровый? На нём много ступенек, полочек. Могли аккуратно спрыгать вниз. Ну, а вылезти обратно не получалось. Приходилось медленно умирать. Жить в пещере лягушки не могли, потому что питаться абсолютно нечем. Приходилось встречать голодную смерть в непроглядной тьме…

Шествуем дальше – карабкаемся по щели наверх. Оглядываюсь назад – волшебная стенка! На сильно выщелоченной поверхности маленькие кораллитики, натечные корочки, отдельные редкие сталактитики. А вот на полочке несколько водоёмчиков диаметром до трёх сантиметров! Музей миниатюры.

Забрались наверх, теперь снова вниз. В третий колодец опускаемся без верёвки – в расклинку. Расклинка – это такой способ передвижения вверх, вниз или по горизонтали, когда ноги упираются в одну стену, а спина – в другую. Или: левое бедро и левый локоть – в одну, правое бедро и правый локоть – в другую. На стенах этого колодца просто изобилие полочек и хапалок, так что идти легко. Он – метров двадцать пять.

Приземляемся. Типа грот. Пол – из узкой щели торчит гигантская острая глыба. Переползаем через неё… Площадочка с горизонтальным полом. Можно постоять на двух ногах. Впереди – огромная щель, уходящая и вниз, и вверх, и вперёд на необозримое пространство. И отвес. Забит одинокий шлямбур. Вспоминаю, что по правилам SRT верёвка в верхней точке крепления должна висеть на двух шлямбурах. Как минимум. В проушину шлямбура вставлена верёвка. Причём без карабина – на конце верёвки завязан узел, который торчит над проушиной. Это – следующее нарушение правил навески верёвки. Как тут не вспомнить:

                Верёвки рваные,
                Жумары гнутые.
                А нам всё по фигу,
                Мы – долбанутые!

Отвесик небольшой – метров пятнадцать. Съезжаем вниз. Слева – грот с горизонтальным полом – называется Пресс-Папье. Высота – метра два, ширина и длина – метров по десять. Несколько белоснежных низкорослых сталагмитов немного украшают тёмный каменный хаос.

В расклинку спускаемся в щель. Метра три. Уходим вбок по гигантскому очень высокому разлому. Тому самому, в который мы вышли пятнадцатью метрами выше. Его ширина в той части, где мы идём – метра два. Выше – он шире. В разных его местах застряли огромные глыбы. По ним мы, собственно, и передвигаемся. Вокруг одной из каменюг привязываем верёвку. Созерцаем висящие над головами огромные острые глыбы в несколько тонн весом. Хорошо ли они расклинились? Или не очень? – какие интересные мысли!

На “железе” съезжаем в высокий грот в форме колокола. Высота отвеса – метров пятнадцать-двадцать. Осматриваемся. Под ногами камни, причём очень много камней со свежими сколами – на них явно не ступала нога человеческая. Но следы людей всё же заметны, особенно, на глине по углам грота. Мы здесь не первые. Но, тем не менее, Водоразделка воспринимается не как прочие пещеры, а особо – как свежая дыра. Её нехоженность приятно отзывается в каждой клеточке тела. Интересно, а что ощущает первопроходец?..

Проползаем по узкому ходу, проходим два или три грота, опускаемся по двум маленьким стеночкам. Скалолазанием. И вот грот побольше. Вправо – большой горизонтальный разлом сантиметров сорок высотой. Вперёд… В расклинку спускаемся вниз метра три и теряем дар речи – нашему взору предстаёт большая слабо наклонная стенка, густо изукрашенная свисающими с неё сталактитами. Стенка высотой метра три, длиной – метров шесть. Сталактиты коричневого цвета, но с разными интересными оттенками. Любопытная цветовая гамма… Стенка напоминает фрагмент Женевской пещеры (которая в окрестностях Красноярска лежит, а не в Швейцарии) – самой красивой дыры нашего региона. Только оттенки не те. В общем, впечатление запредельности, аромата тайны и веяния вечности. Готический вернисаж.

Насладившись каменным убранством, возвращаемся в грот Пресс-Папье.

Подземно-внеземные красоты ассоциируются у меня с чашей любви – драгоценнейшим сосудом, который вручается человеку в то роковое время, когда в него вселяется эрос. Коли вспомнилась чаша любви, то, пожалуй, скажу и это. Год назад я написала “оду” “Правдивая история”. Посвятила её человеку, очень красивому внешне, но такому убогому внутри… Я подарила эту вещь ему на день рождения. Если честно, я горжусь данным произведением. Что произошло – оно само и расскажет.

                Ей равных не было в миру.
                Её покой хранила Ночь.
                По зову Демоны к костру
                В Аду слетались, Ей помочь.

                Была черна Её душа,
                Там жили дружно Зло и месть.
                Лицом же – дивно хороша,
                На речи мастер и на лесть.

                С ней многие хотели быть.
                Манила Тьма в Её глазах…
                Что сложно было не любить,
                Хоть в сердце и вселялся страх!

                Она смеялась, как всегда,
                В разврате прогоняя всех…
                Они бежали. Навсегда
                Влюбившись в Её стан и смех…

                Но тут в игру вмешался Свет –
                Не всё ведь Злу дела творить.
                Не забывайте, мой совет –
                За всё приходится платить!

                Однажды утром, так сказать,
                (Я лишних слов не дам рассказу)
                Она, вдруг, встретила глаза
                В которых утонула сразу…

                Куда девались Зло и Мрак?
                Её душа вмиг просветлела…
                И уж не верилось никак,
                Что Тьма когда-то Ей владела.

                И Он остался рядом с Ней,
                Не зная, чья же Она дочь.
                С Ней было легче, веселей.
                Так уносилось время прочь.

                Была Ему во всём верна.
                И верила, что Он поймёт,
                Когда покается Она,
                Если час Истины пробьёт.

                Была готова бросить Тьму
                И с Ним уйти туда, где Свет
                Прекрасно зная, почему –
                Его второго в мире нет…

                И прoбил час, и Он спросил,
                Обняв Её в вечерней мгле:
                “Чья Дочь ты? Кто тебя родил?
                Я всё приму. Доверься мне”.

                Болью зажглись Её глаза,
                (Он обратился во вниманье)
                Раскаянья лилась слеза,
                А голос жаждал пониманья.

                Она сказала обо всём,
                Ни разу не сойдя на ложь,
                Не оставляя “на потом”…
                Внезапно крик возник: “Ты врёшь!”

                И Он вскочил, побагровев.
                В зрачках возник густой туман,
                А крики перешли на рёв:
                “Так это всё – большой обман?!

                Меня хотела покорить,
                Чтобы потом, как всех, предать
                И мою душу погубить…
                Я должен раньше был понять!..

                Не верю в исповедь твою,
                Ты – Ведьма. Остальное – бред.
                Ты в тёмном рождена краю.
                Нет Ведьмам жизни там, где Свет!”

                Он не поверил, не принял.
                Он глупым был и молодым.
                Он своё Счастье не узнал…
                Добро бывает очень злым…

                Казалось Ей, Она мертва,
                Когда из виду Он исчез.
                Как в спину нож – Его слова.
                И вылез тут из Ада Бес…

                Она навстречу поднялась,
                Сказав: “Веди Домой, мой друг.
                О Свет я больно обожглась…”
                И Тьма объяла всё вокруг…

                Черным-черна спустилась Ночь.
                Три дня с земли не слазил Мрак.
                “Я – Дьявола родная Дочь?
                Я – Ведьма? Что ж, – да будет так!”

                Бесследно высохла слеза,
                А облик тот же, но темней.
                Зажглись Огнём Её глаза,
                И Смерть – названье стало Ей.

                Веками ходит по домам
                И забирает души тех,
                Кто Глуп и в том виновен сам,
                Не осознав, что это – грех.

                Его Она не тронет, нет –
                Пускай накажет сам себя –
                Он будет жить сто тысяч лет
                Так никого и не любя…

                Рассказ мой прост, как дважды два,
                Для тех, кто слов не предаёт.
                Твоя дурная голова –
                Причина будущих невзгод.

                Ты смысла можешь не понять.
                Мне безразлично, хоть убей.
                И остаётся лишь сказать –
                Учись ценить своих Друзей!

                До дня рожденья ты дожил…
                Желаю я (великий Боже!),
                Чтоб так, как Он с Ней поступил,
                С тобою поступили б тоже! **

Да, если захотите и если, вдруг, описанная ситуация подходит вам – можете смело подарить эту вещь “объекту”. Последние четыре строки можно, в зависимости от ситуации, изменить. Вернее, первую строку в последних четырёх: “Вот Новый год уж наступил…”, “Вот день расплаты наступил…” и т.д. Разрешаю!

Больше ничего на эту тему говорить не хочу. И так уже лишнего сказала…

Возвращаюсь к пещере. В гроте Пресс-Папье снимаем с себя обвязки с “железом” и дальше идём всё скальным. То есть скалолазанием. В сторону противоположную той, где мы только что побывали.

Спускаемся в вертикальную щель метров десять глубиной. В расклинку: правые бедро и локоть упираются в одну стену, левые – в другую. Грот. Теперь если двинемся в одну сторону, то придём к пятидесятиметровому отвесу, ведущему в самую глубокую точку пещеры – 143 метра. Без верёвки туда никак. А если последуем в другую сторону – попадём в грот с почти нецензурным названием – Голубых Песцов. Когда первопроходцы первый раз в него пришли и увидели его гигантскую высоту, то назвали это место очень нецензурным словом, обозначающим его размеры. Потом, при нанесении грота на карту, естественно переименовали в более приличное словосочетание – Голубых Песцов. Так сообщил нам Глеб.

Спустились в грот к пятидесятиметровому отвесу. Провал скрыт извилинами узкого хода. Глянули на Кроличью Норку, расположенную рядом с ним. Зашкрябались туда – увидели систему ходов: грот, труба наверх и разлом вбок. В этот разлом, по словам Глеба, спускался в расклинку Илья Кондрасенко, который очень хорошо лазит. Делать его топосъёмку даже и не думали, шлямбуров/спитов для крепления верёвки для нормального спуска никто забивать и не собирался. А смотрится он угрожающе – широкая зигзагообразная щель с выступающими с боков каменными “зубами” уходит далеко-далеко вниз и вперёд, всевая в зрителя ощущение преддверия преисподней… Веяние запредельной мощи и мрака, дыхание абсолютной тьмы, которая дотрагивается до тебя своими леденящими щупальцами… Как интересно: в системе Кроличьей Норки в одном месте под ногами чистый песок. Вот это да! Класс! Первый раз на глубине девяносто метров в пещере вижу песок.

Возвращаемся немного назад и идём смотреть Голубых Песцов. Они – довольно узкие, не очень глинные, но обалденно высокие – метров двадцать пять или тридцать. Смотрятся внушительно.

Дальше весь народ проходит над трещиной, распираясь ногами в разные стороны. Распираться удобно – ноги становятся на наклонные полочки. У меня не хватает роста пройти таким способом, поэтому я занимаюсь скалолазанием на одной стенке. Довольно-таки извращённым лазанием – нормальных карманов нет, поэтому ноги ставлю на малюсенькие наклонные полочки и на такие же наклонные полочки кладу руки. В общем, интересно.

Идём всё вперёд и вперёд и немного вниз. Но без отвесов. Вон на стене интересные образования – пузатенькие сталактитики с поперечными выпуклыми полосочками. Напоминают осиные гнёзда. А если немного пофантазировать, то можно сочинить легенду про пещерных ос!

Крутой спуск и трёхметровый отвесик. Идём на снижение… Большой наклонный грот. На его потолке появляются сталактиты классического вида – в форме сосулек. Белые и коричневые.

Идём на двух ногах в полный рост! В пещерах такое не часто случается. Но под ногами отнюдь не ровная глина – в основном камешки один другого больше. Стены продолжают радовать наши взоры белоснежными сталактитами и флагами. Флаги – это каменные флаги, свисающие с потолка – извивающиеся натечные ленты с идущими по вдоль полосочками. Часто нижняя оконечность флага заканчивается сталактитом. Под ногами время от времени попадаются пузатенькие сталагмиты. Реже – большие сталагмиты в виде роскошных пагод. Бледно-желтоватого и белоснежного цветов.

А вот грот Озёрный. Это уже настоящее чудо! Озеро небольшое – меньше метра диаметром. Но от него в сторону метров на семь тянется длинный язык, шириной метра полтора. Из чего язык? Об этом чуть позже. Дно водоёма – это белая каменная корка, изящно-пупырчатая, напоминающая фламандские кружева. Время от времени с потолка грота в озерко срывается капелька воды. И нарушает спокойствие водной глади – создаёт бегущие по поверхности озера колечки. Несколько секунд – и снова всё тихо. Так тихо, что даже воды не видать. И снова капля… Так вот, белоснежное каменное дно простирается далеко за пределы озера, но только в одну сторону. Пещера, создавая этот шедевр, будто специально оставила свободный подход к воде – подход по обычной коричневой глине, чтобы каждый желающий мог подойти полюбоваться. А каменное дно водоёма идёт дальше вбок белой корочкой с кофейными пятнышками, пупырышками и запендюшками. А на границе с глиной эта корка “встаёт на дыбы” – отломившиеся кусочки, как черепки, загнутые краями вверх, лежат на глине и создают фантастический вид. Итак, с одной стороны этой белой дуги с озером расстилается ровное коричневое глиняное поле, а с другой – горной грядой возвышаются острые камни. Невероятно красиво! А коричневые стены украшены длинными узкими флагами и сталактитами… А в одном месте в глине – провал. И туда “сбегает” белый каменный каскад.

В следующем гроте нас встречают выступающие из пола беловато-желтовато-розоватые каменные “соски”. Растут они строго в ряд, один за другим, на натечной корке такого же цвета. А кругом – хаос каменных обломков и осколков.

Присаживаемся на обед. Из транса достаём то, что каждый из нас взял с собой. Чай – в термосах. Традиционные кошолатки. Сушки-погремушки… Ерша говорит, что полюбила сушки, только начав выезжать на дикую природу, а раньше их терпеть не могла. И добавляет, что только в пещерах поняла, что есть можно не только ради удовольствия, но и ради удовлетворения чувства голода.

Глеб одновременно успевает жевать бутерброд с какой-то мясообразной хренью, посыпанной каким-то стрёмным дустом, и напоминать историю о том, как его принимали в Городской спелеоклуб. Я уже раньше её слышала. От него же. По словам Глеба, наш глава – Бурмак Николаевич (точнее, Игорь Николаевич Бурмак) – проводил очередное общее собрание своего, то есть нашего, клуба и говорил, как оно часто бывает, что клуб разваливается, что его уже практически не существует, что нам надо думать о том, как вообще клубу выжить. И т.д. и т.п. Как обычно. А в конце собрания, когда доказал всему народу, что клуба фактически уже нет (хотя 100 рублей с человека каждый месяц нам всё равно платить надо!), вдруг поднял вопрос о приёме в клуб новых членов. Из числа тех, кто ходил в наш клуб и успел пройти НТП (начальную подготовку). Приняли трёх кандидатов (единогласно общим голосованием), и вдруг заметили, что Глеба – самого главного кандидата – уже нет. Куда он запропастился? Домой поехал. Почему? Потому что уже раз …дцать прослушал слова о том, что клуба больше не существует. Ну что делать? Надо же увеличивать поголовье спеликов. Тогда народ всем скопом приехал к нему на хату и говорит: “Глеб, а Глеб, давай мы тебя в клуб примем, а?” Он, держа в руке бутылку пива в качестве вестибулярного аппарата: “Ну ладно, принимайте”. Вот так он и сделался членом городского спелеоклуба. Хотя ходит он больше не с клубом, а сам по себе, со своими приятелями. Лазит обалденно хорошо! Виртуоз. Поэтому Глеб с народом из краевого клуба и ездил на Кавказ в Сарму – одну из самых глубоких пещер мира, шестую в мире по глубине – 1530 метров.

А Сардиныч поведал правдивую историю о том, как из Краевого клуба ушёл Муратов. Давно – в начале 90-х годов. Дело было так. Собрался Муратов обследовать какую-то часть Саян на предмет новых пещер. Пришёл к главе Краевого клуба и спрашивает: “Имеются ли какие-либо данные по такому-то региону Саян?” Тот ему: “Нет, ничего нету”. Ну, Муратов туда и отправился. Отыскал 17 пещер, сделал топосъёмку, составил карты. Приезжает, радостный, в клуб и говорит: “Я открыл 17 новых пещер! Вот карты!” А глава Краевого клуба посмотрел на них, открыл шкаф и извлёк оттуда карты этих же самых пещер, только с другими названиями. Муратов: “Как же так? Ты же сам говорил мне, что тот район не обследован?” – “Ну, понимаешь, нельзя всем подряд разглашать информацию о пещерах, а то люди в них ходить начнут – ты же сам знаешь нашу политику”. Муратов взорвался, разругался: “Да я бы мог пойти на другую сторону хребта или на соседний хребет – мне было всё равно где проводить поисковку!” Забрал из клуба кучу архивов, которые там всё равно гнили без цели, и покинул эту дурдомообразную организацию. Кое-кто из старых спелеологов посмотрел на Муратова и последовал его примеру – каждый забрал себе по кипе папок из оставшейся части архива. Вот что такое Красноярский Краевой Клуб Спелеологов. Кто же в нём сейчас состоит? Спортсмены, ориентированные на первопрохождение глубочайших пещер мира на Кавказе, рассматривающие местные пещеры только как полигон для подготовки к пещерам Кавказа. О собирании, хранении, систематизации данных по местным пещерам там не может быть и речи. Этим занимались спелеологи в шестидесятых годах, у которых была научная ориентация. Всё, что они наработали, стало архивом Краевого спелеоклуба. И всё было похерено (кстати, хер – название буквы “Х” русского дореволюционного алфавита). А в наше время ищут новые пещеры в наших краях спелеологи, не связанные с клубом. Они же составляют кадастр местных пещер, раздражая этим самым руководство спелеоклубов. Именно раздражают, потому что клубовское руководство считает, что нельзя никому разглашать информацию о пещерах, а то люди туда начнут ходить. Вот так “дружно” сосуществуют спелеологи разных видов.

Обед закончен. Остатки продуктов складированы в транс. Весь сиф (таким ласкательным словцом из трёх букв спелеологи называют мусор) запихан в полиэтиленовый пакет и тоже уложен в транс. Никаких крошек после себя мы не оставили, остатки чая на глину не выплёскивали, жевачку по сталагмитам не размазывали, грязными руками их не лапали.
Продолжаем путь, топчем то глину, то камни.

Вот на полу рядышком выросли два сталагмита: один чисто-белый, другой – тёмно-коричневый. Совсем близко и такие разные. Из-за них этот грот назвали Инь-янь.

Выползаем в грот высотой метров пятнадцать-двадцать. По одной его стене, с самого потолка, “сбегает” искристо-белый каменный “водопад”, рассыпаясь множеством колонн и сталактитов. До самого пола… А кругом – хаотическое нагромождение диких камней – суровый мрачный пейзаж. Грациозный “водопад” – словно частица царства будущего века среди Армагеддона. Луч будущей, совершенной жизни.

А наша земная жизнь? Глянешь вокруг – все люди вертятся, как белки в колесе, стремятся кто к деньгам, кто к мимолётным удовольствиям. Почему вертятся, для чего? Спрашиваю, даёт ли это внутреннюю удовлетворённость, внутренний покой? “Какой покой, – слышу в ответ, – какое счастье?! такое состояние бывает только у дауна. А нас, нормальных людей, лишь изредка посещают минуты радости”. Вот те на! Ведь этими самыми словами люди наглядно подтверждают, что жизнь мира сего есть безумство. Потому что всякий разумный человек всегда знает, зачем он что-то делает. Вот иду я и вижу: человек копает яму. Интересуюсь:

– Что ты делаешь?

– Не видишь, что ли? – копаю, – ответствует он.

– Так ясно, что копаешь, а для чего?

– Как это для чего? Просто копаю.

– Ну, может быть, ты клад ищешь или вход в пещеру откапываешь?

– Да нет же! Я ПРОСТО копаю, потому что копается.

Ну что можно сказать про такого? Сумасшедший, да? Верно, нормальный человек ответил бы мне, для чего он копает. А если человек живёт и не знает, для чего живёт, то можно ли его считать нормальным? Конечно, нет.

Следовательно что?.. Правильно! – надо искать путь к тому, что находится за пределами нашего мира. К Тому, Кто за пределами нашего мира. Вот только как?..

Идём по лабиринту дальше: вправо, влево, вверх, вниз. Особых узостей и больших вертикалей нет. Кое-где попадаются маленькие скелеты – остатки от летучих мышек. Мы предполагаем, что когда несколько тысяч лет назад случился обвал и перекрыл входной колодец, то именно тогда эти мыши и погибли. Так как выход на свет был полностью отрезан. И сейчас летучих мышей в пещере нет. Казалось бы, коли пещера новая, люди по ней ещё не шастали, так мышей должно быть видимо-невидимо. Но совсем наоборот – их здесь вообще нет. А Сардиныч говорит, что он читал о том, что грот Большой в Торгашинской пещере первоначально назывался гротом Летучих Мышей, так много их там обитало. Впоследствии толпы народа пораспугали этих пушистых красавиц. И грот переименовали в Большой, чтобы никто не узнал трагедии этих милых зверушек.

Скелеты летучих мышей напомнили мне экскурсию по моргу. Нас туда водили на втором курсе нашего юридического колледжа (сейчас, этой весной, я закончила своё двухгодичное обучение и получила диплом). Кучи обнажённых мужчин и женщин, сваленные и в коридоре, и везде. Вперемешку – мужчина на женщине, женщина на мужчине. Будто работники морга их за людей не считают! Относятся к нам, людям, как к мясу на пельменной фабрике. После этой экскурсии, кстати, весь мой кровавый демонический выпендрёж моментом испарился. Я стремилась к тому, чего не знала, а когда своими глазами всё увидела… Нет, ведьмой я становиться уже не хочу – буду искать путь к Богу. Так что я благодарна всем устроителям этой экскурсии. Она во мне многое перевернула. Наверно, мне надо чаще в морге бывать.

А вот только что открытый грот. Название ему – Фантазии Русалок. Почему? Потому что в нём обитает русалка. Белая. Каменная. И невероятно красивая. Её тело – это растущий на самом краю камня сталагмит. А хвост – “стекающий” со сталагмита каменный “ручеёк”. “Течёт” грациозным полукругом по самому краю камня. Всё заканчивается хвостом. Русалка – не иначе! Мраморно-белая на тёмно-коричневом фоне.

Вокруг на стенах полно всяких разных чудес. Например, торчащий из стены на трёхметровой высоте маленький бело-прозрачный геликтитик – причудливо и произвольно изгибающаяся каменная “палочка”. Причём начинает расти с совершенно пустого места, а не с белого каскада. Слегка напоминает ножку жука.

Передвигаемся предельно осторожно, так как под ногами, среди каменных обломков, попадаются маленькие кристаллы. Друзы кристаллов. Размером не более спичечного коробка. Лежат совершенно произвольно, ни к чему не прилеплены. Настоящие украшения! Такие только на груди носить!

Мы с Ершой тщательно осматриваем пол, собираем эти друзы кристаллов и складываем их на большой камень. Чтобы никто случайно их не затоптал.

Помимо дивных кристаллов находим не менее чудесные округлые камешки, прозрачные, как янтарь. Нет, не совсем прозрачные. Есть и с прожилками. Но всё равно очень красивые. Выросли они тоже среди гор каменных обломков.

Вот изумительная наклонная стенка, крутизной градусов тридцать. По ней, по направлению к русалке, “течёт” молочно-белая каменная речка. Из неё торчат острова – коричневые камни большие и малые. Белая река эти острова “смачивает” – приподымается к их краям – белый цвет постепенно переходит в светло-коричневый и, далее, в коричневый. 

Есть и настоящий водоём с обычной водой. Естественно, в нём полным-полно разных интересных каменных штучек. Беленьких.

Идём назад. Глеб ведёт нас по тем местам, где мы ещё не были.

Вот небольшой тупиковый ход высотой от полутора метров до метра. Заканчивается обалденно красивым видом: сталагнат (сросшиеся сталактит и сталагмит), сталагмит и сталактиты. Белые, кофейные, коричневые. А за ними стена с разной цветовой гаммой: красно-коричневые, серо-зеленоватые, белые и коричневые оттенки. И прекрасно выдержана архитектура – все натечки стоят на нужных местах, не загораживая узорный фон, нет ничего лишнего, правильно соблюдены пропорции. Сбоку вдоль стенки, перед ними, продолговатое озерко с белым дном, “посыпанным” нежно-коричневыми крапинками. Казалось бы, всё просто, но выглядит как чудо чудное и диво дивное.

А в другой оконечности этого хода – музей миниатюры из прозрачных геликтитов, сталактитов и сталагмитов. Особенно интересны, конечно, геликтиты, простирающие свои “ножки” в разные стороны. Один представляет собой перевёрнутую букву “П”. Не латинскую “U”, а именно нашу русскую “П” вверх ногами. Вот как такое нечто могло вырасти?..

Идём дальше по высокому ходу – вертикальной трещине в земной коре. Всё такое мрачное и тёмное. И вдруг – белоснежный сталагнат метра полтора высотой. В нише. Как же это прекрасно!

Глеб сообщает, что впереди нас ожидает грот “Ну Что, Пойдём?” Почему он так необычно называется? Потому что люди, когда попадают туда, то в восхищённом молчании смотрят, смотрят, созерцают, созерцают… Наконец, минут через пять кто-нибудь подаёт голос: “Ну что, пойдём?” Все остальные: “Ага”. И опять сидят, смотрят. Проходит ещё минуты три. Снова находится нетерпеливый: “Ну что, пойдём?” Все: “Ага, щас пойдём”. И продолжают сидеть на месте.

Наконец, и мы оказываемся посреди этой сказки. Глядим. Кажется, время замедлило бег и остановилось, как и наше дыхание. Большой тёмный грот неправильной формы с хаотичным нагромождением глыб и пустот. Одна стена наклонная. С самого верха по ней “летит” искристо-белый каменный “водопад”, поблёскивая в лучах фонарей своей влажной поверхностью. Каскад “растекается” на множество каскадиков, молочно-белый камень “стекает” с коричневых уступчиков множеством белоснежных каменных ручейков, вновь “сливающихся” вместе в “пенящееся” целое и потом “текущих” отдельными “струйками” на следующем уступчике. Наконец, весь этот каменный поток “долетает” до последнего обрыва метровой высоты, “стекает” с него короткими толстенькими сталактитами, после чего “приземляется” на пол грота, “заливая” глыбы белой натечной коркой. Сбоку подымается… не то сугроб, не то шишак древнерусского воина с небольшим гребнем из низкорослых пузатеньких сталагмитов. Всё белым-бело, только в боку этого огромного шишака-сугроба чернеет изящная пещерка. Поскольку все камни влажные, создаётся иллюзия текущего камня. Будто и вправду всё это белоснежное диво летит гигантским водопадом, бурлит, рассыпается по ступеням и уступам феерическими искрами, несёт свою молочную массу по крутому горному склону в неведомые пропасти земли, клубится в них последними водоворотами и низвергается в полную неизвестность, сокрытую от наших взоров своей искристо-белой массой. Невозможно вдоволь насмотреться на текущую воду. Невозможно вдоволь налюбоваться на “текущий” камень.

Сложно сказать, сколько мы там пробыли, сколько вдохнули в себя аромата тайны, сколько услышали дивной, ни с чем не сравнимой тишины.

Возвращаемся. Снова Озёрный грот. Грот Голубых Песцов. Грот Пресс-Папье. Одеваем на себя наши “сбруи” с “веригами”. Подымаемся по отвесам, нарушая вечную тишину зловещим лязгом жумаров, кроллей, карабинов. 

Вот и последний отвес. И где-то высоко-высоко еле заметный свет солнца.

Тело наполнено приятной усталостью.

А вот и земля. Можно разоблачиться – снять с себя все “капроновые путы” с жезебяками и насквозь проглинянный комбез.

Солнце на закате – скоро любимые сумерки.

Ни о чём не хочется думать.

Узнаём, что на середине входного колодца Сардиныч выковырял торчащие из камней кости и зубы. Несколько штук. Думает отдать их палеонтологу Оводову. Зубы я примерила к своим челюстям, а на костях попробовала играть, как на дудочке. Наверное, во мне врождённая некрофилия.

Собрались, переоделись, уложились. Последний раз глянули на зияющий чёрный провал в земле, таящий в себе столько чудес.

Вот и окончание нашего пещерного выхода.

Возвращаемся.

Показывается город. Родной, дымный, угнетающий, давящий на сознание мегаполис. Но деваться некуда – надо идти домой, погружаться в шумное преддверие ада и терпеть, терпеть… Как тут не вспомнить что-нибудь суицидально-мрачное? Вот, например, что написал Павел Суслов – лидер известнейшей московской melodic-death-metal команды SERMON:

                …к холодному стеклу
                прислониться лбом
                сердце под ногами
                льдом, льдом

                тает на рассвете
                синий перегар
                ждёт меня в постели
                жар, жар

                к холодному стеклу
                прислониться лбом
                бездна под ногами
                сном, сном

                кровью истекая
                сгинет райский сад
                за окном мелькает
                ад, ад… ***

Такова наша жизнь…

А напоследок я хочу рассказать вам сказку. Я вообще люблю сказки. А эта сказка необычная – её сочинил мой четырёхлетний племянник. Сказка эта такова. В лесу стояло волшебное дерево. Собственно, даже не дерево было волшебным, а дупло в дереве. Оно было волшебным. И там жили муравьи. Но вот однажды прилетела Сова. Одних муравьёв съела, других разогнала. И стала там жить. Вдруг слышит: тук-тук-тук. Сова выглянула. Посмотрела направо, налево – никого нет. Опять спряталась. И вдруг опять слышит: тук-тук-тук. Выглянула, посмотрела за берёзку – никого нет. А это стучало сердце в Сове и говорило: “Зачем ты съела муравьёв? Зачем ты их разогнала? Нельзя так делать!” И дальше потрясающие слова этого маленького четырёхлетнего мальчика. Потрясающие, завершающие эту сказку: Сова была злая, а сердце-то у неё было доброе. Я была потрясена. Я впервые, наверное, в жизни услыхала такую мудрую сказку. Её действительно мог написать только чистейший человек. В четыре года он ещё таковым является. Мы, взрослые, по-моему, во веки веков такого не напишем. Потому что чем дальше жизнь, тем больше помрачается и наш ум, и наше сердце. Потрясающая идея! – Сова-то была злая, а сердце-то у неё было доброе, и оно всё стучало: “Отпусти муравьёв! Отпусти муравьёв!” Правда, интересная, изумительная сказка?

И откуда только он мог узнать, что в народе меня зовут Сова?..

                Март – 11 мая 2008,
                31 мая 2010.

* Like – любить предмет, вещь, пищу; love – любить человека.
I like caves! No – I love caves! I love holes! – Я люблю пещеры! Нет – я love пещеры! Я love дыры!

** Автор стихотворения и следующего за ним абзаца – красноярская поэтесса Alyssa Salem.

*** Опубликовано в “Poetic”-zine #1 или #2.


Фото Водораздельной пещеры:
http://vkontakte.ru/photo50585180_140452768