начало Алиса

Часть II: Алиса
 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Ветер перемен»


1.

Ад начался для Алисы шесть лет назад. В то время, когда небо было голубым, трава зеленая, а она, Алиса, была счастливой. Тогда ей было шестнадцать лет…
Сейчас двадцатидвухлетняя девушка, которую папа иногда называл Эл - причем ее это выводило из себя: имя ковбоя с ранчо, а не красивой маленькой девочки – встала с постели, и подошла к окну. День за окном был серым и тоскливым, но такая осенняя погода Алисе нравилась: хотелось подумать о чем нибудь приятном, или даже возвышенном, вспомнить прошлое, погрустить. А вспомнить и погрустить было о чем. Далеко ходить не надо. Когда-то она была невинной девушкой, может быть немного мечтательной, но чистой душой и телом. Тогда она хотела любви, но ей так и не суждено было испытать это чувство. Когда-то она верила в добрых людей, но сейчас они ей уже не встречались. Сейчас мужчины приходили к ней только за одним, и она не могла им отказать. Ночная бабочка – вот кто она теперь. Возможно, даже ее можно было бы назвать феей, которая приносит счастье, но феей подневольной, несчастной. И она дарила радость людям, которые это не заслуживали. Но когда-то было и по-другому. Намного хуже. Это сейчас Алиса была ухожена, благоухала и практически не знала никаких проблем. А ведь несколько лет назад, если вдаваться в детали, ее тело покрывали синяки. «Не обращай внимание» - говорила она очередному клиенту, который удивленно и с долей презрения смотрел на ее избитое тело. Порой она была похожа на пятнистого попугая, а посчитав однажды от нечего делать синяки, удивилась цифре, перевалившей за сотню. Цифра казалась нереальной, если бы не была фактом  – «Это у меня кожа такая чувствительная, честно-честно, чуть где-нибудь ударюсь и сразу синяк. Вот так вот, не повезло с рождения» - говорила Алиса, честно смотря в глаза мужчины. А потом улыбалась, сразу, немедленно, или смеялась, и как можно звонче. Чтобы клиент поверил этой байке, клюнул, не отказался от услуги, не побрезговал. Не подумай что нас бьют, нет-нет, что ты – словно говорили в такие моменты ее глаза – Нас не за что бить, ведь мы сами этим занимаемся, по собственной воле. Мы сами выбрали себе такую судьбу. Твоей совести не о чем беспокоится, просто возьми меня, получи удовольствие, будь мужчиной. И было бы все прекрасно, если бы это было так.  Если б не было ложью.
Когда было совсем плохо, Алиса и не думала о своей тяжкой судьбе. Была слишком испугана, дезориентирована. Когда появлялось свободное время, хотелось просто забиться в  угол, отдохнуть, насладиться спокойствием. Первые два года такой жизни пролетели очень быстро. А вот когда условия работы улучшились, отношение к ней изменилось (Алиса начала приносить неплохие деньги), вот тогда и появились мысли. Страшные, безумные. Мысли, которые съедали ее изнутри.
Но сейчас не хотелось об этом думать, сегодня у Алисы был выходной. Хотелось расслабиться, отдохнуть, предаться воспоминаниям. Как же быстро все поменялось. Незаметно ее жизнь перетекла из одной фазы, в другую, и, возможно, поэтому она была так шокирована первые годы. Ведь в этот грязный мир ее бросили совсем ребенком. В каком-то смысле,  забрали часть детства. Повзрослеть пришлось очень быстро. Алиса стояла у окна и вспоминала себя, еще тогда тринадцатилетнюю девчушку, папину красавицу, которая шла в школу, погруженная в свои мысли. Тогда, когда мир ей улыбался во все тридцать два зуба, солнце грело, настроение было преотличное. Девочка смотрела себе под ноги, только изредка смотря вперед, и думала… Она думала о том, что… о том, что…


2.

… после школы неплохо было бы зайти в кафе, если кто из подружек ее поддержит. Есть мороженое в одиночестве она не собиралась, поэтому на занятиях, сегодня, нужно было срочно найти союзниц. Лучшая подруга Амели была в отпуске, и Алиса очень грустила, что ее нет рядом. Большой общительностью девочка не отличалась, поэтому круг друзей был узок. Только самые близкие люди, как например двоюродная сестра, или сосед, Рауль. Мальчик был ее на год младше, но уже успел признаться Алисе в любви. Возможно, в другом возрасте такое обстоятельство и помешало бы их дружбе, но это не случилось. Алиса пообещала, что когда вырастет, обязательно станет его женой. Что полностью удовлетворило Рауля.
В тринадцать лет Алиса первый раз поняла, что с миром, частью которого она является, что-то не так. И первый раз задумавшись об этом, она уже не могла отделаться от этих мыслей. До этого ее представление о жизни было наивным: везде все хорошо и все люди, так или иначе, счастливы. Ведь если счастлива она, то, наверное, то же самое испытывают и все остальные. Единственной бедой на пути человека представлялась только старость, уход из жизни, смерть. Но об этом было рано думать. Ведь ее родители, которые еще были молоды и тоже были счастливы, не думали об этом. Так зачем ей это делать? Мама Алисы была чистокровной испанкой, работала инструктором в дельфинарии. Папа был ирландским немцем, случайно оказавшимся на испанском побережье. Приезд в гости к сослуживцу стал удачным стечением обстоятельств. Факт знакомства родителей Алисы был чудом и еще по одной причине: ее папа не знал испанского. Но это не стало помехой: родители Алисы влюбились друг в друга с первого взгляда. Вечером они уже были в ресторане, а через три года родилась их единственная дочь. Алиса пошла в отца: рыжеватые вьющиеся волосы, веснушки, светлая кожа. Но при этом испанская кровь придавала ее облику непередаваемый колорит. Алиса была красавицей.
Но однажды все начало меняться, причем очень быстро. Был определенный день, давший толчок, и в этот день был… урок истории в школе. Девочка в пол уха слушала монотонное повествование учителя, а сама смотрела в окно. Тринадцать лет… Часть детства уже прошла, и Алиса чувствовала приход зрелости. Она становилась женщиной. Куклы и детские книжки остались позади. Некоторые знакомые девчонки протыкали себе пупки, языки, вдевали туда серьги и украшения. Прически, макияж, одежда. Сексуальность – вот к чему они стремились. Секс все чаще и чаще становился объектом разговоров всех ее сверстниц, еще не открытым и поэтому ужасно волнующим. И хотя Алиса редко поддерживала такие разговоры, сейчас ее мысли текли в похожем направлении. И они были связаны с ее соседом по парте. Кажется, она начинала что-то испытывать к однокласснику, черноволосому худенькому мальчику, и эти мысли были и приятны и волнительны одновременно. Их можно было посмаковать, насладиться ими, как шоколадной конфетой, тающей во рту. Что нужно конкретно делать с этим чувством Алиса не знала, поэтому просто принимала это, не стараясь глубоко осмыслить.
И тем не менее, летая в облаках и предаваясь мечтаниям, Алиса еще умудрялась слушать  учителя. Его монотонное бормотание, но при этом взвешенные, размеренные слова глубоко засели в подсознании девушки: историк как раз рассказывал про работорговлю в Северной Америке. Чуть позже Алиса бы и не вспомнила слова из лекции, но что-то ее ужаснуло, привело в шок. Историк рассказывал вещи, которых просто не могло быть. Это немыслимо! Разве могут происходить такие жестокие вещи? Разве люди проходили такие испытания? А чуть позже: зачем мне это знать? Не хочу… Не буду… Даже если бы не прозвенел звонок, который отвлек Алису от этих мыслей, она бы сама отмела их подальше. Думать об этом не хотелось, не хотелось рушить тот светлый мир, который она придумала вокруг себя. Какой в этом смысл? Только настроение себе портить… Прекрасный день ждал ее впереди, еще уроки, еще мечты. Прогулка домой по «длинному» маршруту (по которому Алиса не шла, только если очень спешила), потом приятный вечер дома, разговор с подругой по телефону, перед сном мамин поцелуй. Спи сладко, девочка моя. Пусть подушка будет мягкой, сон придет к тебе украдкой. Ее мама часто могла прочитать подобный стишок или даже что-то спеть. Но это было уже лишним, и скоро бы начало смущать девушку. Алиса выросла. Интересно, а мама знает, что Алисе уже нравятся мальчики? И что она думает о поцелуе, не о том, который был только что, а о настоящем, с языком. Представляет его, желает попробовать. Алиса ничего не говорит маме, а только улыбается. Она закрывает глаза и вскоре ей снится сон, но не тот, который ей хотелось бы увидеть.
Словно бы откуда-то издалека звучит голос учителя:
… их заталкивали в трюм слишком много, неимоверно много. Сваленные в кучу тела напоминали муравейник. Невольники приникали к железным решеткам люка в поисках глотка свежего воздуха. То и дело происходили жестокие драки, слышались яростные вопли… Внутри трюма царил мрак, несчастные то пребывали в безысходной апатии, то терзались, переполненные отчаянием и ненавистью. Одни пытались удавиться, другие расплющивались толпой. Если существовал ад на земле, то это было подходящее место. Падший Ангел насладился бы этим зрелищем в полной мере. В таких путешествиях выживала половина, не больше. И когда трюм открывался, выжившие рабы выползали на берег навстречу  нелегкой судьбе. И так продолжалось столетиями…
…Она почувствовала этот запах: страха, пота, смерти. Она на этом корабле (О БОЖЕ!), в шкуре одного из несчастных, каким-то образом она здесь. Что-то сдавило ей грудь, чей-то локоть, и так сильно, что он мог продавить ей легкие. Она оттолкнула его, успешно, и, слава богу, дышать стало легче. То немногое количество свободного пространства уже было счастьем, и как хорошо она теперь это понимала. Появилось желание, повоевать, подраться за это: за воздух, за жизнь. Алиса (или кем она была? как ее звали?) сама не заметила, как ощерила зубы, а все мышцы напряглись. Она почувствовала, или услышала?, что сверху ходят люди, свободные, их хозяева. У них белый цвет кожи, как и у нее когда-то. Когда-то, но не сейчас. Сейчас она не белокожая девочка – чернокожая женщина. И она в опасности. А дальше происходит ужасная картина: среди шума и криков прорывается громкий детский плач, почти надрывный, как будто младенец понял, куда он попал. Как будто он просит его помиловать и не обрекать на страдания длиною в жизнь, подарить ему первое и высшее благо на земле: не рождаться. Но так как это уже произошло… Видимо роды были тяжелыми, так как мать ребенка лежит на полу и вскоре ее затопчут. Это неизбежно, потому что здесь можно выжить только постоянно двигаясь, толкаясь, кусаясь. У младенца должна быть похожая судьба, но это не случается. Алиса (чернокожая женщина?) видит, как молодой негр подхватывает младенца, и прижимает к груди. Пуповина натягивается, когда он пытается отойти, и молодой человек разгрызает ее прямо у живота ребенка. Он делает это быстро, почти жестоко, зная что времени нет. Теперь, когда ему ничего не мешает, он проталкивается к стене трюма и бешеными глазами смотрит вокруг. А опасаться есть чего: детский плач раздражает, и без него проблем хватает. К тому же многие рабы уже несколько дней были без крошки во рту, и были те, кто обезумели. Маленький ребенок выглядит неплохой добычей, он не будет царапаться, и мешать съесть его. Вот только… Видимо у него появился защитник. Алиса ловит себя на мысли, что не видит смысла дать ребенку выжить: слишком много бед ждало его впереди. Будет ли в его жизни хоть минута счастья? Будет он радоваться хоть одному ее мгновению? Алиса думает, что вполне может быть и нет. Но быть съеденным… Пока она размышляет об этом, на автомате расталкивая от себя других невольников, молодой чернокожий человек, держащий младенца за одну ножку (истошно вопящего), отмахивается от нападающих на него двух мужчин и одной женщины. Эти трое хотели есть и ничего не могли с собой поделать. Но сопротивление им было оказано достойное: молодой человек обладал острыми ногтями, а когда кругом все голые, это неплохое оружие. Он уже рассек одному мужчине глаз, и в душном воздухе трюма появился запах крови. Но долго это сопротивление не могло продолжаться… Алиса начала продвигаться вперед, и уже через полминуты набросилась сзади на одного из потенциальных людоедов. Она вцепилась зубами ему в щеку, а руками начала душить за шею. Алиса зарычала как дикая кошка, и почувствовала, как в горло потекла горячая жидкость. На нее набросились сзади, и она закричала. Закричала и заплакала одновременно. И мысль в голове, глупая, абсурдная, чужеродная: вы будете свободны! Однажды вы станете свободны, и вас будут бояться. Некоторые из вас станут богатыми и будут жить как короли. Не вы, а ваши потомки. Если бы вы только знали, если бы вы только знали… Алиса почувствовала, что проигрывает в драке, и смерть близка, все уже заволокло туманом, и парень с ребенком просматривался  очень смутно, но он смотрел на нее и…
Алиса закричала, открыв глаза, и родители не услышали этот вопль только потому, что слезы его заглушили. Это было больше похоже на слабый хрип, который может издать несчастный, умирающий от чахотки. А потом крики заглушили рыдания. Алиса плакала, хотя сон уже выходил из головы, испарялся. Она плакала, потому что ей было больно, она увидела такое, от чего не хотелось жить. И она еще помнила глаза, которые смотрели на нее, ей стало одновременно и тепло и безмерно грустно от этого взгляда. Вся правда жизни была в них, вся ее боль, счастье, все страхи и надежды. Вот там была ПРАВДА, которой нет в ее жизни. Девочка свернулась калачиком, постепенно успокаиваясь, но еще боясь уснуть. А когда она все же соскользнула в сон, положив голову на мокрую подушку, судьба сжалилась над ней. Снов больше не было.


3.

На следующий день Алиса чувствовала небольшую усталость, но тем не менее, настроение было приподнятое. Что-то в ней поменялось. Может это и есть взросление? – мелькнула у девочки мысль. Только Алиса не думала, что это будет так явно физически ощущаться. До этого она такого не испытывала. Даже в такой хороший солнечный день ее лобик хмурился, и хотелось грустить. Что-то камнем повисло на душе, и не хотело отпускать. Сегодня должен был быть урок истории, и девочка с нетерпением ждала его. Тема работорговли еще не была закрыта, и Алиса бы с благодарностью послушала об освободительной войне Севера с Югом. Сейчас для нее это было очень важно.