Разбитое сердце

Разбитое сердце.

Год 1129 от заключения второго мира.
Месяц Сере, день 17.
Северо-восточная часть Холмистого Леса.

- Вроде всё в порядке… да поправьте, ради всех Богов, светильники… темно ж как в могиле!
- Так это и впрямь могила!
- Тьфу ты… чтоб тебя скрючило и разогнуло! Вечно ты со своими подковырками…
- Что там у вас? – мерцающий свет чадящего факельного пламени всколыхнулся и замигал когда высокая, худощавая фигура, облаченная в лязгающие и скрипящие латы, протиснулась сквозь узкий лаз, ведущий в нутро древнего подземелья. Тяжёлые, кованые сапоги поднимали клубы удушливой зеленоватой пыли при каждом движении, но никто из восьмерых землекопов набившихся в крохотную земляную пещерку не обращал на это обстоятельство никакого внимания – привыкли.
- Не знаю Морминар, не знаю, - заросший волосами до самых глаз мужик с внешностью лесного разбойника и таким же несносным характером, бросил хмурый взгляд на явившегося начальника. – Всё вроде ничего…
- Тогда в чём же дело? – удивился латник. – Почему проход ещё не вскрыт?
- Вскроем мы его, будь он трижды неладен, вскроем, да вот мне чего-то, грешным делом, сильно не по себе. Холод до костей пробирает… - «разбойник» смущённо потупился и умолк.
- У тебя Шарол всегда так, - весело улыбнулся воин, - сколько лет я тебя знаю, и каждый раз, перед последним ударом, тебя мандраж колотит. Не трусь! Ганн же всё проверил – ничего там нету! Ему-то ты доверяешь?
- Был бы я тута, коли б не старик – огрызнулся бородатый, - да токмо с собой-то не поспоришь…
- Ладно, - беспечно махнул рукой воин - я наверх, а вы тут заканчивайте. Сам же знаешь:  быстрее начнешь – быстрее кончишь, а тогда и по домам.
Латник развернулся, его тень последний раз трепыхнулась в неверных сполохах света и навсегда исчезла из сырого полумрака подземелья. Шарол, насупившись, проводил глазами воителя и, выругавшись вполголоса, обернулся к глазеющим на него землекопам.
- Ну ча застыли, бодлива мать, слышали чего начальник сказал? Ломай её в туды корыто! – и первым, подавая пример своим людям, подхватив прислоненную к земляной стене пещерки кирку, Шарол, размахнувшись, изо всех сил долбанул ею в покрытые, позеленевшими от времени, бронзовыми полосами - могучие каменные створы дверей, в центре коих виднелся полустёртый от времени барельеф – стилизованное изображение сердца…    

- Господин, – бедно одетый в домотканые портки и рубаху мужик, жалобно смотрел на облаченного в роскошную шёлковую мантию человека с орлиным профилем и высоким лбом, - прошу тебя господин, не тревожь ты это неладное место, плохое оно, злое…
- Послушайте его, господин, - молодая женщина с опаской приблизилась к чародею и, став рядом с мужем, продолжила: - Сколько раз сюда, бывало, приходили люди - как и вы, и никто назад не воротился. Оставьте его, не будите…- властный жест колдуна оборвал женщину и она в страхе качнулась к мужу, прижимая к себе маленькую девочку лет шести, наряженную в пёстренький сарафанчик.
Великий магистр Ганн Бариоо Кани, бесстрастно смотрел поверх голов крестьянской четы, бывшей его проводниками, на разверзшуюся, по его приказу, трещину в земле, ведущую в самое сердце крутоверхого холма. Многие годы провёл он в поисках сего благословенного места, и сейчас, когда от вожделенного захоронения его отделяла всего лишь несчастная дверь, его не смогли бы остановить, наверное, даже Боги – вздумай Они явиться сюда. Чего уж говорить о перепуганной крестьянской семье - варварах погрязших в суевериях…       
Смуглый, худощавый юноша с запавшими глазами и накинутом на плечи плаще с меховой подкладкой, неслышно возник за спиной великого магистра. Несмотря на довольно тёплую погоду, царящую в это время года здесь - среди бескрайних северных лесов - Ашери отчаянно мёрз, на юге – откуда он вёл свой род, зимой было гораздо теплее чес здесь – летом.
- Скоро, уже скоро – тихо шептали бескровные губы чародея, пожиравшего взглядом отверстие лаза из которого как раз в этот момент появился закованный в сияющую броню легендарного Шазакара, Морминар – лорд защитник ордена Искателей.
Молодой человек за его спиной согласно кивнул, но его лицо не отражало того счастливого предвкушения, что у учителя. Наоборот, лоб его сморщился, а тонкие, длинные пальцы, перепачканные чернилами - задрожали, когда лорд-охранитель, приблизившись к чародею, с лёгким поклоном, принялся докладывать обстановку.
- Ребята почти закончили, клинья вбиты, щели расширены ещё несколько минут и готово. – Воин довольно улыбнулся и его заросшее щетиной, мужественное лицо на мгновенье озарилось внутренним светом столь характерным для «отвращающих».
- Наконец-то – прошептал чародей. – Но почему они так медлят?
- Люди нервничают – сделав неопределённый жест рукой, усмехнулся латник, - Шарол, как всегда нагоняет страху, да и сам трясется, будто листок на осеннем ветру. Видел бы ты его, он аж позеленел, я его таким не упомню с тех пор, как мы разворошили гнездо Заритротта – усмехнулся он, подмигнув побледневшему Ашери вспомнившему весь ужас, что довелось ему пережить под сенью изумрудных зарослей Муракана и в проклятом Богами Немере – городе, похороненном в глубине джунглей.
- Пора переводить его на более спокойную работу – равнодушно изрёк чародей.
- Пора, - согласился Морминар, - я давно говорил - ему самое место в хранилище, а не здесь! Хотя его тоже можно понять! Работать без присмотра бестикера – это на кого угодно страх нагонит...
- Не начинай Морминар – недовольно скривившись, отозвался великий магистр. – Я отлично знаю твоё мнение по этому вопросу и мы уже не раз всё это обсуждали.
- Верно – согласился лорд-защитник, - просто прошло уже столько лет…
- Встретим бестикера равного Райнгару – тогда и продолжим – оборвал начинающийся спор Ганн Кани, утративший свою обычную невозмутимость, как и всегда, стоило только напомнить ему о той, давней, трагедии. Видно душа старика так и не смерилась до конца с потерей Хабиба… - А что касается Шарола - вернёмся, будь любезен, напомни мне перевести его в хранилище. Он заслужил спокойную старость…
Латник слегка кивнул и, встав рядом с чародеем, как и тот, принялся рассматривать узкую трещину в земле. Лёгкий ветерок колебал предрассветный сумрак, развивал плащи и трепал бороды людей, столпившихся у небольшой земляной насыпи, превратившейся за минувшие со дня её создания века в довольно внушительный холм, поросший травой и чахлыми, низкорослыми деревцами. Приближался апофеоз их многодневных мытарств. Скоро всё свершиться: колдун получит свои побрякушки, а они - приличное вознаграждение, ведь старик Ганн никогда не скупился на золото. Шло время, из-под земли доносился приглушённый грохот – землекопы трудились в поте лица. Но вот, звуки смолкли, послышался радостный, немного невнятный от дальности крик: «Открывается»...
Люди у холма засуетились, забегали, как муравьи у ошпаренного муравейника, чиркали кремни, дымили труты, зажигались факелы, слышались отрывистые команды, властные окрики. Кое-кто принялся торопливо упаковывать разбросанные вещи, свёртывать лагерь расположенный немного правее того места где сейчас стоял чародей, вкупе со своим учеником и крестьянской четой. Почему-то всем не терпелось покинуть это место, никто не хотел задерживаться у развороченного холма дольше, чем было необходимо. Странно – почему? Ведь, слава Богам, ничего страшного не приключилось, места были приветливые и гостеприимные, а уж до чего красивые – того и не описать, одно слово - бор красный. И всё же таки, что-то было не то здесь, нехорошо, а раз так – то нечего и на месте топтаться.
Великий магистр довольно улыбнулся, путь открыт. Осталось совсем немного: спуститься вниз и, осмотрев внутренность склепа, забрать самое ценное. Только вот почему никто из землекопов не спешит наружу, не торопится с докладом? Неужели их так поразили сокровища, что таились под спудом древнего могильника? Но даже если и так, то уж Шарол-то, за многие годы своей нелёгкой работы привыкший созерцать огромные богатства - извлеченные из глубоких тайников им же самим - чуть ли не с отвращением, должен был вылезти – никакие сокровища не затуманят его разум, не заставят забыть о своём долге. И почему не слышны более крики?
- Чего они там застряли? – недовольно прошептал Морминар себе под нос и, не дожидаясь приказа чародея, направился к проходу, несколько человек с горящими факелами в руках тут же присоединились к нему.
Но им не было суждено погрузиться в затхлый полумрак подземелья. На пороге туннеля, отделяющего сокровенную ухоронку земли от внешнего мира, неожиданно и безмолвно, воздвиглось нечто – что лишь отдалённо напоминало человека, да и вообще живое существо. Высокое, болезненно худое тело цвета тины, три пары длиннющих, тонких рук, с перепонками меж пальцами – до омерзения схожими с щупальцами головоногих, короткие, полные ноги, сгибающиеся коленями назад. Лицо существа - если оно у него имелось – невозможно было рассмотреть, густые, землистого цвета пряди, шевелящиеся то ли от ветра, то ли – сохрани Боги - ещё от чего, полностью его скрывали …
- Раниткоор – близоруко сощурившись, изумлённо воскликнул чародей опознавая нежданного пришельца и тем самым допуская самую большую ошибку в своей долгой и насыщенной всевозможными неожиданностями, жизни. Фатальную ошибку ибо существо это не являлось раниткоором - отвратительной внешне, но, в сущности, достаточно безобидной тварью – исконным обитателем болот и пойменных топей…
Морминар, услышав знакомое назвище, плотоядно усмехнулся – раниткооров он не боялся, знал, как с ними поступать, хотя до сей поры с подобными чудищами, ему и не доводилось встречаться; его рука стремительно метнулась к рукояти серебрёного меча: на куски тварь – и всего делов.
То что происходило далее описать почти невозможно – как можно рассказать о порыве ветра,  колеблющем ночную тишину; о полёте холодной стали, проносящей дыхание смерти в волоске от живущей плоти: о том, что невозможно увидеть, осознать - ибо чудовище двигалось до того стремительно что и проследить-то за ним глазами было нельзя. Ещё прежде чем ладонь лорда-охранителя оплела черенок меча, тварь – в буквальном смысле – успела разорвать его в клочья – и это несмотря на латы, от которых тоже мало что осталось. Люди, следовавшие за Морминаром, не успели понять, что случилось – их постигла такая же страшная участь. Никто из видевших это чудовищное зрелище, не вскрикнул, не застонал, не бросился на помощь несчастным – всё происходило как во сне.
Ганн Бариоо Кани, очнувшись первым, вытянув правую руку вперёд и выкрикнул заклятье на неведомом никому - в том числе и его ученику – языке, заклятье обязующее тварь немедленно лечь и издохнуть – не помогло. Монстр вообще никак не отреагировал на мощнейшую в арсенале великого магистра, волшбу – «Смерть сущего». Постояв некоторое время над останками людей, как бы в раздумии о свершенном, существе всколыхнулось и, метнувшись, подобием павшей звезды – миг назад сиявшей на небосклоне, а затем навеки погасшей - к потрясённым людям столпившимся поблизости от палаточного лагеря, принялось с убийственной методичностью вершить над ними своё кровавое дело. В считанные мгновенья, от более чем двух десятков людей: стражников, землекопов, служек, носильщиков, не осталось ничего, ведь разве можно счесть «чем-нибудь», обрывки одежды, кровавые лохмотья, да бледнеющие в предрассветной мгле, осколки костей.
Великий магистр недоумённо смотрел на кровавое представление устроенное существом… Существом? - «Да каким, во имя Восьми Равновеликих, существом?» - Ни одна тварь, ступающая по земле, не смогла бы пережить того заклятья, что обрушил он на неё, а это… - «оно вообще»… - даже демоны и небожители не смели бросать вызов словам заклятья, сказанного на языке самого Архитектора Сущего. – «Тогда»…
Эта была его последняя мысль, последняя мысль человек прожившего почти два столетия и достигшего таких вершин познания и власти, о которых большинство живущих и не подозревали. Последняя мысль Великого Магистра ордена Искателей Ганн Бариоо Кани. Ибо уже в следующее мгновение его могучий дух отправился в своё новое путешествие - по местам недоступным живым, даже самым прославленным - а его бренное тело... Вспышка кроваво-красного фейерверка только что бывшая его плотью, да стон, что так и не сорвался с уст, вот и всё что осталось от выдающегося представителя рода людского. 
Монстр отбросил куски плоти ещё недавно бывшими Ганном Кани и взмахнул руками, словно пытаясь брезгливо стряхнуть с себя налипшую кровь. Его голова повернулась к Ашери.
И тут в тело чудовища вонзилась молния, одна, другая, третья, непрерывный поток голубовато-серебристых сполохов огня с поразительной быстротой срывавшихся с кончиков пальцев юного чародея ошеломил монстра и даже заставил отступить на несколько шагов, но как ни старался Ашери – причинить твари сколько-нибудь ощутимый урон - он не мог. Отчаявшись, юноша, собрав воедино всю остававшуюся в нём силу пламенно воззвал к Ваориду – покровителю мудрости и небесного пламени… Внезапно всё стихло, замерло, оцепенело, казалось сам воздух обрёл плоть и остановился в своём бесконечном парении, из ниоткуда, над крошечной лесной полянкой, воздвиглась исполинская громада тучи - чёрной, как сама ночь. Одинокая молния, зародившись в самом верху, устремилась к земле, набирая по ходу стремительного полёта всё большую мощь. Вспыхнули мириады пурпурных огоньков, чудовищной силы раскат грома заставил самую твердь содрогнутся в беспомощных корчах, безжалостно распластав по земле ещё остававшихся в живых людей. Бело-голубой столп небесной ярости, разбрасывая искры и наполняя воздух ароматом озона, обрушился на монстра.
Молодой маг, оглушённый и ослеплённый свершившимся, только что, актом Божьей Воли, кое-как утвердился на ногах и принялся, часто моргая обозревать окрестности в попытке обнаружить останки странного существа. Разноцветные круги и вспышки застилавшие взор некоторое время мешали ему, но вот, постепенно, в глазах стало проясняться и его взор уткнулся в преспокойно стоявшего на прежнем месте, монстра.
- Ты бессилен – прошептали невидимые губы создания. Его голова всё так же была повёрнута к Ашери и, если б не страшные космы, прикрывавшие лицо, был уверен чародей, его внимательно изучала бы пара холодных, бесстрастных глаз. Но, не смотря на это, юноша знал – не к нему обращалась тварь. Тогда…   
;         - Ты бессилен – вновь повторило ОНО и, издав странный, булькающий звук, напоминающий вздох, добавило: - Господин! Твоя воля не властна здесь, Ты знаешь. Скрепы были сорваны, а зароки сняты, и нет иного пути их вернуть. Ты знаешь, так зачем Ты пришёл?
       Ашери, изумлённо внимавший речам монстра, внезапно понял - к КОМУ были обращены эти слова и волна безотчётного ужаса накрыла юношу, заставив тело мгновенно покрыться холодным потом.
Чудовище вновь печально вздохнув бросилось на оставшихся людей. Первым на его пути оказался проводник, чьего имени Ашери так и не запомнил, мужик был достаточно крепок, да и тварь, после столкновения с Божеством уже не была столь стремительной и всесильной, но это ничего не изменило. Монстр расправился с ним за время трёх ударов сердца, затем наступил черёд  его жены.
Ашери ещё пытался придумать, вспомнить хоть что-нибудь, что смогло бы ему помочь, отсрочить грядущее, но… безжалостные, твёрдые пальцы чудовища, уже сомкнулись на его теле. А затем пришла боль...
Оглушённая громом, не осознающая что происходит, девочка, приподнялась на коленки. Замурзанные, дрожащие ладошки потянулись к вороту сарафанчика и извлекли на свет потёртый бронзовый медальон с изображением прекрасного женского лица в ореоле странных символов, который она носила с самого рождения, как и её мать до неё, и бабка до матери. Это был старый, очень старый образ, священный символ матери Сакинны – покровительницы страждущих и скорбящих, охранительницы детей. Трепещущие губы принялись выговаривать древнюю формулу молитвы, горячие слёзы бесшумно скатывались по щекам и падали наземь. Руки девочки дрогнули и одна слезинка упала на медальон и на миг показалось, что это плачет само Божество. Капля влаги растеклась по холодному металлу и внезапно, амулет засиял, неведомо по чьей воле поймав и отразив, первый, ещё слабый и далёкий луч солнца. Тусклый отблеск великого светила ненадолго озарил предрассветную мглу и...
И тварь закричала, нет, это был не крик, а какой-то невнятный, тонкий, вибрирующий вопль, исходящий не из глотки, а откуда-то из глубины нутра беснующегося монстра, вопль от которого закладывало уши, который цепенел разум и подавлял всякую волю. Руки существа разжались и заключённый в их смертельные объятья юноша, истекающий кровью, с лицом от которого уцелела лишь правая часть, с разорванной левой глазницей, с развороченной и смятой грудью, рухнул наземь. А чудовище всё кричало, кричало, кричало и казалось этому непрерывному потоку отчаянья,  беспросветной тоски и ярости, не будет конца.
Но он всё же пришёл, внезапный и непредвиденный, как вспышка солнца в полуночной тьме. Мерцающей тенью, всполохом небесной стрелы в ненастье, метнулась безымянная тварь в сторону сокровенной пещеры, чьим единственным обитателем она так долго прибывала. Короткий миг расплывчатые очертания монстра обретшего вновь, своё казалось утраченное могущество, ещё можно было рассмотреть, но миг этот миновал и на лесной поляне, с холмом в центре, воцарилась тишина и пугающе-мертвенная опустошенность неколебимая даже лёгким ветерком.
Равнодушно-багряный рассвет, неспешно разливал холодные лучи по сумрачной земле, вычерчивая и наполняя красками картину сотворённой неведомым пришельцем, бойни.
Маленькая девочка, заливаясь слезами, с трудом поднялась на ноги, она не кричала: то ли не было сил; то ли неокрепший разум её не смог ещё открыть пред ней всей страшной правды о случившимся; то ли была она не в себе. Крохотные ножки бесшумно скользя по влажной, от утренней росы и крови, траве, дрожащими шажками вели свою юную хозяйку прочь с осквернённого холма, прочь от останков родителей, прочь...
Взгляд широко распахнутых, остекленевших глаз девочки был неотрывно прикован к входу в туннель и незряче миновал остальное. Потому и не заметила она, как в мучительных судорогах шевельнулась неповреждённая рука юного мага, и после нескольких безуспешных попыток дотянутся до поясной мошны, сумела-таки добраться до цели. Она не видела, как перепачканные кровью, дрожащие пальцы, с превеликим трудом миновав плотные, верёвочные завязки стягивавшие горловину кошеля, проникли внутрь и миг спустя вынырнули обратно сжимая небольшой хрустальный шар небесного цвета. Скованный ужасом разум не подметил момента, когда, спаяв остатки сил в едином порыве, юноша сумел раздавить, с таким немыслимым трудом добытую, сферу. Не увидела девочка и того, как внезапно утратившее плотность тело мага, зарябило и растворилось в бледных отсветах наступающего утра, оставив её в полном одиночестве.
Нет! Всё её внимание, все, что ещё оставалось в ней, было нацелено на одно. Туннель. К моменту, когда ей удалось подобраться к входу, солнце уже наполовину поднялось над горизонтом. Опустившись на четвереньки перед чёрным окоёмом провала, девочка вытянула руку и нащупав первую земляную ступень начала медленно пробираться внутрь...

***
Год 1137 от заключения второго мира.
Месяц Аанер, день 6.
Предместье Хлинтгъера, северный Керие.

Рассказчик умолк и переводя дух, отхлебнул большой глоток пенящегося, терпкого пива.
- Да хвать брехать-то, - лысоватый, большепузый мужик - в потрепанном и грязном кафтане перепоясанном лыком - в котором, за версту, можно было опознать мельника, громко рыгнул и, прихлопнув щербатой глиняной кружкой по стойке, смачно плюнул на и без того не слишком чистый пол. – Лжа всё это, верно говорю ребята. Старый Ганн, слыхал я, и всегда-то был ненормальным, как и вся эта прочая шваль. Тьфу, тоже мне выискались, маги-колдуны - куски овечьего помёта. Вот раньше – то да, были маги, а счас хрень одна, а не волшебство.
Вокруг одобрительно заворчали, но хлипкий, патлатый мужичонка, вёдший рассказ, не сдавался:
- А я говорю – так оно и было – он сердито притопнул ногой и провёл штопаным-перештопанным рукавом рубахи по своему чумазому подбородку в редкой поросли седоватой бороды. – Я сам слышал, как девчонка балакала, она тогда как не в себе была, такое городила, не, ну оно понятно дело, как в уме порешилась, её потом сакиниты к себе забрали, но когда мы её нашли - она так всё и говорила.
- Ага, - гоготнул лысый, - ты того, ревёшь небось, больше чем девка.
Вокруг снова довольно заворчали, кое-где послышались смешки и перешептывания. 
- А я слыхал, - икнув, вмешался в разговор худой и высокий, насквозь пропахнувший рыбой мужик, с переломанным в нескольких местах носом, - что тот старик колдун, сам всех и порешил, ну чтоб не делиться значится, а потом полез туды, вниз и, значиться, не удержался и того, на лестнице шмякнулся, вот шею-то себе и своротил.
- Верно, - скривился мельник, - умный ты как я погляжу. То-то у тебя носопетка в разные стороны и глядит.
Дружный взрыв хохот, последовавший вслед за этими словами, не стихал минут пять. Хохотал даже рыбак, оскорбленный въедливым мельником, ведь в местах, подобных этому кабаку, спокон веков велось правило: не обижаться, даже если тебя совсем в грязь затопчут – главное народ веселить, потому как иначе – редкая ночь обошлась бы без крови, а стражники беспорядка не любят – поди объяснись с ними каждый раз.
- Нет, не так всё было, - когда смех стал понемногу утихать, принялся сызнова отстаивать свою правоту мужичёк-рассказчик. – Я там опосля того, сам правда не был, место-то энто глухое, потаённое, дорогу туда – коль не знаешь – вовек не сыщишь. Так что, видать я всего не видал – врать не буду, но девка сказывала, что от самого мага-чародея только одна накидка и осталась, изорванная вся. Она брехала, мол, даже вниз спускалася – вот! И ту дверюку видала – как я вас. Токмо нетронутою она была, как была - так и есть. И посейчас тама наверное – куды ж ей деваться-то. Мы-то сотоварищами её потом уж нашлись, по лесу она бродила, одна одинешенька как перст, мы её и пожалели, отогрели, с собой взяли, потом уж лекари, из селенья нашенского ее забрали, но покуда она с нами хаживала – всё и рассказывала
- Не, брехня, если уж все тама помёрли – она-то как ожила? – не унимался мельник.
- Лесовой её ведает. Говорю ж, не в себе она была, умом тронулась, мало чего помнила, чего с ней приключилось опосля того – нукась такую бойню увидать! Любой сбрендит. Правда поговаривают, - мужичёк перешёл на опасливый полушёпот, так что слушателям пришлось придвинуться к нему поближе, что б не упустить ни слова, - сами колдуны это с ей и сделали, чтоб лишнего, мол, не болтала, во-от. Правда чегой-то у них не срослось, памятюгу ей - вроде как не всю отшибло…
- Пердуны они старые, а не колдуны справные – икнув, заявил поддатый рыбак, и с трудом утвердившись на качающемся отчего-то полу, нетвёрдой походкой направился к двери под одобрительные смешки остающихся посетителей.
Выйдя из кабака, всё такой же шатающейся поступью он направился вверх по единственной в здешнем районе улице мощёной булыжником. Освящения в кварталах трущобах, разуметься отродясь никакого не было, но света, льющегося из небольших слюдяных окошек придорожных хором и лунных отблесков в многочисленных, после недавнего дождя, лужах, с лихвой хватало дабы не упасть в какую-нибудь ямину и не убиться в ней – избави Боги - до смерти. Миновав несколько переулков и развилок рыбак неожиданно остановился, то ли нужда его прохватила, то ли потерял он дорогу, то ли ещё чего, но только озираясь по сторонам и время от времени икая, рыбак продолжал стоять на месте, тупо вращая глазами и пошатываясь.
Две неприметные тени, разорвав на миг ночную мглу, медленно и опасливо выплыли из загаженного переулка, тихонько стали подбираться к рыбаку ссади. Одна тень была худощава и невысока, вторая наоборот – непомерно большая. Когда до полнощного гуляя оставалось пройти от силы с десяток шагов обе тени ненадолго остановились, а потом принялись двигаться с ещё большей бережливостью.
- Это он – почувствовав движение за спиной, «рыбак» неуловимым образом изменился: плечи его распрямились, дрожащие ноги отвердели, взор прояснился, пухлые перекошенные губы стянулись в одну тонкую линию. – Я его узнал по описаниям, он действительно был среди тех кто нашёл девчонку.
- Он говорил о ней? – сипло спросила одна из приблизившихся теней – та, что была поменьше.
- Да, только это он и делал – рыбак зло улыбнулся – в перерывах между кружками. И по его словам девочку забрали с собой сакинниты.
- Этого мало. Что-нибудь ещё он говорил? – голос второй тени был низок и грозен.
- Этого достаточно Загедор, вполне достаточно, - не дав раскрыть рта рыбаку, промолвила первая тень.
- Но господин, орден сакиннитов весьма велик, и у них огромное количество храмов. Откуда же нам знать в какой именно попала девчонка?
- Мой дорогой Загедор, ты забываешься. Мы ведь говорим о такой глухомани, где и людей-то почитай что нет. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что в тех местах окажется от силы три храма Сакинны. Всё что нам остается – найти их, разворошить - и тогда девчонка наша.
- Ты прав мастер – повернувшись к тени лицом сказал рыбак, - я изучал карту тех мест. Там действительно есть всего три храма Сакинны, но я уверен - девчонки там нет.
- Почему – ровным голосом спросила тень именуемая «мастером».
- Потому что в том же районе иметься монастырь сакиннитов где они обучают молодых адептов.
- Молодчина Расг – большая тень одобрительно кивнула. – Это избавляет нас от лишних поисков. Спорю на бочку гизийского – она там, ведь ей не исполнилось ещё и шестнадцати.
- Да, она младше – задумчиво проговорила меньшая тень, - только помнит ли она о случившимся.
- Тот человек – рыбак мотнул головой в направление кабака, - утверждал, что все, о чём он рассказывает - передано со слов девчонки, а его рассказ - хоть и отличается от вашего почти полностью - в ключевых моментах всё ж не сильно изменён. Конечно, девчонка и не могла запомнить многого из случившегося, а поняла, наверняка, и того меньше, да и охотник приврал изрядно, но…
- Я говорил не об этом… 
Тень неожиданно покачнулась и с тихим стоном схватилась за грудь. «Рыбак» и гигант одновременно бросились к «мастеру», но лёгкое движение его руки заставило их остановиться.
- Уже легче, проходит, - сдавленным шепотом просипел он, - ничего…
- Мастер, вам плохо – в голосе «рыбака» звучали нотки неподдельной тревоги, - нам лучше вернуться в замок. Там вы сможете отдохнуть и собраться с силами…
- Да Расг, ты прав, пожалуй нам лучше вернуться, здесь, по крайней мере, мы сделали всё что следовало - «мастер» погрузил руку в складки плаща, в который он был укутан и спустя короткий миг вынул из кармана крохотный голубоватый шарик. – Уходим.
Шарик c лёгким шипением лопнул, не выдержав давления пальцев и человека, только что стоявшего посреди пустынной прибрежной улочки в слепящей тьме полночного мрака – не стало. Исчез, растворился, канул в пустоту. А в следующий миг пропали и его спутники – как и не было их вовсе…   

***

Яркий белёсый свет - мягко ниспадающий с потолка - позволял рассмотреть каждую деталь небольшой комнаты надёжно укрытой в самом сердце древней, твердокаменной цитадели ордена Ищущих. Высокие, точёные книжные шкафы из тёмного Намендийского кедра доверху заполненные древними фолиантами в кожаных, деревянных, медных переплётах; тонкие свёртки папируса и бересты горками покоившиеся на специально оборудованных для этого полках и нишах уютно примостившихся в закутках меж шкафами; изящные полу-кресла обитые алым бархатом с филигранно выполненной золочёной резьбой – единороги, бьющиеся с сирушами - по подлокотникам, правильным полукругом расположились около массивного письменного стола с внушительными боковыми тумбами. Толстый и некогда вычурно-роскошный, а ныне потёртый и запачканный в нескольких местах подозрительными буроватыми пятнами, ковёр – от края до края - застилал пол. Две статуи, одна – изображающая юную, полуобнаженную красавицу, и вторая – какое-то, по всей видимости, божество – с шестью руками и короной из виноградных листьев на голове – завершали скромное убранство.
За столом, откинувшись на спинку громоздкого, но очень удобного кресла и уперев руки в край столешницы, сидел человек в богатой и изысканной мантии насыщенного тёмно-синего цвета, с капюшоном - даже сейчас, наедине с собой - наброшенным на голову. Лицо человека прикрывала литая стальная маска без образа, в глазные щели были искусно вправлены шлифованные полусферы горного хрусталя.
Отрешённо постукивая кончиками пальцев по полированной воском поверхности стола, человек казалось, был полностью погружен в собственные мысли, но вот, он недовольно встряхнул головой, сбрасывая тягостное оцепенение и в следующее мгновенье вся его фигура преобразилась не оставив от былой вялости и следа.
Время настало! Раздумья и тяжкие сомненья, ожидания и бесконечные поиски – всё это теперь осталось в прошлом, действие – вот чем станет отныне его жизнь!
Сконцентрировав волю и вложив её в одно-единственное слово, он вскинул руки, свёл вместе ладони, опустил их в центр стола и тут же развел, давая сгустившемуся и обретшему плотность воздуху окончательно проявить вызванный предмет.   
Тонкие, изящные пальцы, обтянутые шёлком - разукрашенных загадочными символами перчаток - прикоснулись к резному дереву, мягко прошлись по крышке шкатулки материализовавшейся в самом центре стола. Изумительные узоры, покрывающие её внешнюю поверхность, двигаясь, скользили и переплетались - повинуясь умелым рукам, образовывали новые формы. Слышались лёгкие щелчки - резные листья и птахи, выточенные великим мастером-краснодеревщиком Даариммом - вставали на новые, лишь им присущие, места. Незримый внутренний механизм секрета - неспешно крутился, поворачивая тайные шестерёнки и цилиндры. Дивное творенье умельца создавалось специально, в единственном экземпляре. И никто - кроме владельца и мастера изготовившего его - не знал всех тайн, что скрывала шкатулка: отравленных дротиков – выстреливающих лишь когда одна из птиц начинала своё движенье не по сроку; смертельных воздушных ядов в крошечных пузырьках, отворяющихся при попытке вскрыть её; могучих заклятьях обрекающих на гибель любого, осмелившегося покуситься на сокровище.
Мягкий шорох механизма стих, окончив свою песнь звонким металлическим лязгом, крошечные пружинки плавно отбросили крышку - шкатулка открылась, явив свету обитое толстым слоем бархата нутро, в коем покоилась одна-единственная вещь. Сфера. Шар, заполненный изнутри насыщенно-тёмной пеленой, размером - чуть больше крупного яблока.
Человек протянул руку, провёл чуть дрожащими пальцами по поверхности шара. На миг в хрустальных глазах маски вспыхнули красные огоньки. Прошлое - упрямо не желавшее оставаться в забытье - возвращалось всякий раз, стоило приоткрыться крышке заветного ларца…

Боль… Бесконечная, неизбывная, словно вся она, какая только есть в этом мире, собралась, объединилась, слилась и безбрежным, бесконечным потоком наполнила его тело. Как можно стерпеть, вынести, не сойти с ума, не утонуть в этом мятущемся океане. Разве есть такие силы? Разве разум может перенести, вытерпеть и не разбиться точно хрустальный стакан на тысячи осколков от обрушивающегося на него страдания?
- Как… что случилось?! – голос, хрипящий, воющий, каркающий, наполняющий каждую клеточку терзающейся плоти новой, ещё более страшной непереносимой мукой, хоть бы он умолк, исчез…
- …знаю, он прибыл таким!
- Остальные? Где все…
О Боги, Боги, почему этот голос не умолкает, почему продолжает мучить? За что? Где справедливость Ваша Боги? Зачем, за что, Вы оставили разум в этом теле? Отчего не позволили рассудку благодарно угаснуть? Нет Вас – раз позволяете твориться подобному! Нет, и никогда не было! Ведь если Вы есть – то…
- … делайте же! Он не вынесет долго…
Хоть бы, хоть бы не вынести, хоть бы уйти. Геенна, сам Мендисс не могут быть хуже того - что твориться. Тысячи лет страданий ничто в сравнении с этой мукой!
- ... земли. Влейте через точки ступней. Не отпускайте…
    Нет! Позвольте, отпустите, разрешите, пусть этот грохот смолкнет, пусть тело обретёт покой, пусть всё закончится, прекратится…
- …так! Видите? Получается! Так и надо, про…
Легче. Плавая в океане боли, начинаешь чувствовать облегчение, даже если некто, стоящий на берегу и всем сердцем, всей душой любящий вас, пытается осушить его хотя бы и ложкой.
-… Что значит – не выходит? Как? Что за яд? Зовите остальных…
Ах, как хорошо, как сладостно, лишь тот кто испытывал нестерпимую боль сможет его понять. Нет слов, не создано образов, дабы описать неземное блаженство отсутствия боли. Вечно парить купаться в небытие, за гранью чувств, за гранью ощущений, как же это прекрасно! Что же ещё может сравниться с этим? С великим таинством смерти!
- Сердце, держите сердце, не позволяйте ему остановиться!
Тупые удары в грудь почти не осязаемы, чужие голоса, бьющиеся где-то за гранью слуха… Всё уходит, исчезает… Как хорошо…
-… не выходит! Мы… сильнее…
-… сферу!.. должны создать сферу… шанс…

Как странно. Человек бережно приподнял шар, напряжённо вглядываясь в его глубину. Очень странно. Он отчётливо помнил каждое мгновение того ужасного дня, каждую секунду пережитого, но момента создания «сферы жизни» - нет. Может именно тогда, Боги, снизойдя на его молитвенные призывы, затуманили умирающий разум. Или всё проще, обыденней и терзаемое болью тело попросту отсекло от себя творящееся вокруг. Туман, плавающий внутри сферы, повинуясь мысленному приказу человека, стал постепенно рассеиваться - превращаясь из антрацитово-чёрного сгустка в насыщенно-серое подобие крошечных облачков - проявляя, очерчивая скрытую внутри драгоценность…
Нет!.. Руки разжались, позволяя сфере опуститься на бархатную подставку. Человек судорожно вздохнув откинулся на спинку кресла, отведя взор от просветлевшего шара. Нет! Не сейчас! Нет сил, да и желания – в который раз подвергать себя этой пытке. Какой смысл? Всё уже решено, сделано, и прошлого не воротишь. Надо смотреть в будущее. Надо выполнить долг. Долг перед мертвецами, долг перед собой, перед орденом! Долг… Будь он проклят тысячью проклятий!..
Дёрнув несколько раз свисающий справ от кресла атласный шнурок, человек отодвинул верхний ящик стола и выудив оттуда навощенный воском от сырости кожаный кошель, почти небрежно запихнул в него шар. Бесшумно отворилась резная дверь пропуская в комнату средних лет мужчину облачённого в тёмный халат и тюрбан - сияющий девственной белизной. Отвесив замысловатый поклон, вошедший замер на месте всем своим видом выражая полнейшую преданность и готовность служить.
- Разыщи лорда-хранителя Мусуф и передай: пусть немедленно явится ко мне!
- Будет исполнено хозяин – вновь поклонившись, Мусуф исчез так же бесшумно, как и появился.
Вскоре могучая фигура лорда-хранителя ордена Ищущих к`Са Замугора Керийского воздвиглась на пороге отчего комната сразу резко уменьшилась.
- Всё готово? – не поздоровавшись, перешёл сразу к делу хозяин кабинета.
- Всё было готово ещё вчера – ворчливо пророкотал гигант.
- Сколько?
- Четверо. Плюс вы, я и Расг.
- Он тоже? Я же говорил ему - мы не на охоту едем!
- Он поедет, что бы вы ни сказали – Замугор довольно кивнул. – Хороший он парень. Верный. Такие сейчас редкость. Вы правильно сделали купив его, мастер.
- Правильно, нет – неважно. Важно то, что он абсолютно неуправляем!
- А вы часто встречали послушных бестикеров? Да и потом, мне самому - честно говоря - будет спокойнее в его компании, да и нашим ребятам – тоже. Что не говори, но в таких заварушках бестикер – первый человек. Может, если б с вам в тот раз был бестикер, ничего и не…
- Ладно, оставим это, - хозяин кабинета взял кожаный кошель со стола и протянул его гиганту. – Я позвал тебя совсем для другого. Возьми.
Замугор, двигаясь плавно и легко - чего было трудно ожидать от человека с такой комплекцией - приблизился к столу. Приняв кошель и осторожно развязав тесёмки он заглянул внутрь… С расширенными от ужаса глазами, с лицом взмокшим, и побелевшим словно алебастр, гигант оторвал взгляд от содержимого мешочка.
- Вы… Но…
- Я знаю что делаю! – не став выслушивать возражения лорда-хранителя, пророкотал магистр. – Я доверяю Его – тебе.  Не расставайся с ним, пусть оно всегда будет с тобой.
- Но.. – попытался вставить словечко гигант.
- Никаких но, Замугор! Ты знаешь: всё может произойти. Я больше не желаю никаких сюрпризов. Иди, ты свободен! На рассвете мы выступаем.
Повелительным жестом, великий магистр позволил своему вассалу удалиться.
Развернувшись, Замугор направился к выходу, держа в ладони кошель с шаром. На лице его, во всей фигуре, отчётливо читалась странная смесь чувств: благоговение и страх. Так, будто кожаный кошель вмещал в себе величайшую драгоценность мира - зажатую в зубах ядовитейшей из змей.
- Погоди, - тихий зов магистра застал его у самых дверей. – Передай Мусуфу - я желаю встретиться с Расгом, пусть поищет его.
- Хорошо, мастер, - гигант обернулся, в глазах его вспыхнул огонёк надежды. – Всё же я…
- А вот теперь точно всё, лорд-магистр!
И последняя тень надежды оставила к`Са Замугора Керийского.
В этот раз ожидание затянулось. Найти одиночку-бестикера на огромных просторах замка и прилегающей к нему территории было делом нелёгким. Совсем не то же самое, что отыскать лорда-хранителя – главу замковой стражи, проводящего большую часть времени или в казармах, или на тренировочных площадках. Но всё же для Мусуфа - родившегося и всю жизнь проведшего в крепости Ищущих - невыполнимого поручения не существовало.
Дверь распахнулась, Расг - никогда не считавшийся с условностями - обошёлся без стука. Опершись о дверной косяк и стрельнув глазами по сторонам, будто ожидая подвоха, бестикер поинтересовался:
- Ну?
- Ты уверен в своём решении? – оторвавшись от карты предполагаемого маршрута, которую он изучал всё время после ухода Замугора, спросил магистр. И повернувшись к застывшему у дверей Расгу добавил: – Пути назад не будет.
- Разумеется уверен, – хищно оскалившись, заявил тот.– Я с вами. Или у тебя завалялась в запасе парочка бестикеров о которых я не знаю?
- Это здесь ни при чём. Там на кону будет стоять не цеховая гордость. Жизнь Расг, ты это понимаешь? Любой из нас, все мы, можем не вернуться…
- Ой да ладно, хозяин, - беззаботно махнул рукой Расг, - в моей работе шансов дожить до старости и так-то маловато, одним больше – одним меньше… А вот без меня вам точно не выбраться оттуда живыми. Да и потом…
Бестикер ненадолго смолк, задумчиво устремив взор вдаль.
- И потом, мало кому из нас удаётся столкнуться в жизни с чем-то новым, никому неизвестным, алхимики ведь народец консервативный – сами знаете. Я же могу войти в историю, стать легендой как Коди Хвостач или Муратис Седьмой... Разве риск не стоит того?
- Риск?
Подняв руки, великий магистр медленно  снял маску.
- Об этом риске ты говоришь? – искривленные, разорванные губы с трудом сошлись вместе в нечто - что лишь при большом желании можно было назвать хотя бы и оскалом. Исполосованные незаживающими шрамами щёки, подрагивали в бесконечном тике, правый глаз из под навеки застывшего, полуприкрытого века зорко рассматривал бестикера. Левая глазница - разорванная и смятая так, что кости несущие следы чудовищных когтей, прикрывали лишь куски кое-как, наспех, сращенной плоти - зияла гнетущей пустотой. – А ЭТО ты учёл в своих расчётах?
- Да Ашери, учёл – бестрепетно вглядываясь в мертвенно-бледное лицо, ответил Расг. – И не надо пытаться запугать меня. Я видел и кое-что пострашнее, ты же знаешь!
- Знаю – прошептал магистр, - ты видел… А чувствовал ли ты когти сдирающие мясо с твоих костей, видел ли ты куски плоти в которые превращались самые близкие тебе люди, слышал скрежет крошащихся зубов?
- Да, да, ты не раз всё это описывали – усмехнулся Расг.
- В таком случае подумай ещё вот о чём: я уже говорил - ты свободен. Найдя девочку - ты выплатил долг и можешь идти на все четыре стороны. Ты больше не раб!
- Ну конечно – всплеснул руками охотник – и как же я мог забыть? Семь Охот – наигранная весёлость улетучилась, сменившись яростной ожесточённостью. - Семь! Это Закон и ты знаешь об этом! Лишь после седьмой охоты я могу уйти… Если захочу, а могу и остаться. Понятно! Могу остаться – почти прокричал Расг. – Это моё право, моё решение, только моё! Никто не смеет указывать мне что делать!
- Как магистр я могу приказать тебе! – вскакивая на ноги, рявкнул Ашери.
- Можете – взяв себя в руки, спокойно ответствовал бестикер.- А я могу согласиться с вами или не согласиться. Я не соглашаюсь. Пойми Ашери – почти умоляюще продолжил он – Охота, для большинства из нас, это всё! Цель, смысл, всё! Без неё мы не живём – существуем!
- Однако не все твои собратья согласны с тобой – опустившись обратно в кресло, парировал магистр. – Бывали случаи, как я слышал и не один раз, что бестикеры оставляли Охоту и ничего, жили – не существовали, именно жили и весьма неплохо обзаводились семьями, детьми...
- Бывали такие, - кивнув, согласился бестикер. – Корайнэ Серый, например. Или этот ваш бесподобный Райнгар, о котором столько разговоров. Вот только они ушли на покой выплатив счёт, их Седьмая Охота была удачной. Моя же - ещё впереди!
Мечтательно хмыкнув, Расг тихонько выскользнул из кабинета. Ашери некоторое время рассматривал дверь бесшумно закрывшуюся после ухода бестикера, мысленно кляня на чём свет стоит свою слабость, из-за которой - поддавшись на уговоры лорда-хранителя и не выдержав вечного нытья хранителя знаний - он и купил Расга.
«Достаточно» - мысленно одёрнул себя великий магистр. – «Расг выбрал свою судьбу. На горе или на радость - но выбрал. И сейчас не время для рассуждений».
Вновь погрузившись в изучение кары, великий магистр Ашери н`Тхайил выбросил из головы все мысли о бестикере, сосредоточенно проверяя и сводя воедино всю имеющуюся в его распоряжении информацию. Приготовления были окончены: люди, отправлявшиеся с ним, знали - что от них требуется; запасы продовольствия и одежды, а так же и другой необходимой всякому путнику мелочи уже ожидали их вместе с лошадьми в Фратгхельме – ближайшему к монастырю месту доступному для перемещения – откуда и начнётся их путь на север. Все было подготовлено и решено. Завтра начнётся поход!

***

- Батюшка, батюшка-настоятель! - худенький, едва ли достигший десятилетнего возраста отрок, позабыв правила строгого монастырского устава, торопливо бежал по выстланному ромбовидной брусчаткой, крытому переходу внутреннего дворика монастыря. Размахивая руками и тяжело дыша, мальчик нёсся к своей цели: приземистому, широкостенному зданию монастырской молельни с одинокой башенкой-колокольней по центру, где в этот полдневный час, как он знал, отдохновлялся от земных забот отец Бректор, предаваясь молитвенным размышлениям пред рукотворным ликом Матери Сакинны. Юного послушника не волновал разнос, всенепременно ожидающий его нынешним вечером, не заботило всеобщее осуждение братии, ведь он, своей беготнёй и срамными криками нарушил – освящённый веками и традициями – покой обители. Все его мысли были прикованы к вратам, у которых он нес своё сегодняшнее послушание и к семерым, только что прибывшим, конникам.
- Батюшка-настоятель!

Как то и заведено, лишь только раздался стук, юный привратник, отворив смотровое окошко, обратился к прибывшим в священный дом Великой Матери с приветственными словами:
- Да прибудет с вами братия и сестры, прибывающими в мире, благословение и неизменная милость…
- Я отвергаю милость вашей Богини – сколько б не привелось прожить на свете юному Нимосу, сколько б тягот и тревог не довелось испытать – этот голос ему суждено запомнить навечно. Сухой, бесстрастный, тихий шёпот, ядовитой гадиной вползающий в душу и отравляющий всё на своём пути - вот с чем впоследствии сравнивал его мальчик.
Отшатнувшись словно от удара, Нимос испуганно выглянул в окошко. Его взор скользнул по полированной поверхности маски прикрывавшей лицо путника, отразился в хрустальных зрачках, пробежался по запылённым дорожным плащам пятерых спутников говорившего, подметил толстокожие сапоги со шпорами, задержался на рукоятках мечей торчащих за спиной высокого и худого мужчины со сломанным носом, стоявшего слева от человека в маске. Поодаль, под присмотром ещё одного воина, топтался и пощипывал травку с десяток лошадей, семеро из которых оказались под седлом, остальные, судя по навешенным на их спины тюкам, были обозными.  Неземной холод сковал все члены мальчика, страх - коего ни разу не доводилось испытать ему под гостеприимным кровом Матери Сакинны, заледенил душу. Приезжие отвергают милость Божества! Они отказываются чтить Святость Крова. Бандиты, грабители, душегубцы - даже они не смели посягнуть…
- Я желаю говорить с настоятелем. Немедленно!
Подобрав полы, висевшей на нём словно мешок, рясы, Нимос спрыгнул с ящичка нарочно для низкорослых послушников установленного возле смотрового окошка и, не глядя по сторонам, бросился вглубь монастырского двора истошно вопя…

- Батюшка-настоятель, - с трудом отворив тяжеленную дверцу мальчик влетел в молитвенные покои и подбежав к старцу, мысленно беседующему с Божеством, торопливо опустился на колени. – Батюшка Бректор там, у ворот, люди, они требуют вас, они отвергли Милость Порога… все оружные, с лошадьми… они, они…
Не справившись с потрясением, мальчик всхлипнул и мелко затрясся, но под влиянием безмятежного взора настоятеля, стал понемногу успокаиваться.
- Ступай чадо Нимос, - настоятель ободряюще похлопал всхлипывающего мальчугана по плечу. – Ты славно потрудился, да и полдневная трапеза тебя наверное, уже заждалась. Ступай дитя…
Повинуясь скорее благостно-плавному тону, нежили словам, Нимос поднялся и послушно отправился к выходу. И лишь у самых дверей, словно вспомнив о приведшем его сюда деле, он остановился и спросил:
- Те люди, батюшка… что мне им передать?
- Ступай трапезовать дитя – речь настоятеля успокаивала, зачаровывала, подчиняла. – Забудь о них. Их нет.
Нимос вышел, притворив за собой дверь. Отец Бректор подождав немного, чтобы дать послушнику удалиться, прошептал несколько священных слов, вложив толику дарованной ему Матерью Сакинной силы в слух, мгновенно обострившийся настолько, что стало отчётливо слышно, как мыши точат зерно в амбаре у дальней стены. Отбросив за ненадобностью посторонние шумы, настоятель сосредоточился на образе врат и громко и отчётливо произнёс:
- Неведомые пришельцы отвергающие истину я, Бректор, милостью Всеблагой Матери Сакинны держатель и направляющий сего крова Её, отказываю вам в праве Открытых Врат! Изыдите прочь!
«Он отказал я же говорил, что он откажет. Надо было сыграть по их правилам Мастер».
Отец Бректор внимал речам пришельцев, монотонно перебирая пальцами можжевеловые бусины четок. Значит, он не ошибся! Лишь единожды за долгую жизнь, привелось ему столкнутся с человеком отвергающим Святость крова. Тогда, многие годы назад ему, ещё совсем молодому монаху только-только начинающему постигать премудрости Пути Милосердия, довелось воочию лицезреть человека посчитавшего себя равным Богу и бросившего вызов Его Завету. Маги! Только они – эти самонадеянные глупцы – были способны святотатственно посягнуть…
«Нет у нас времени играть в игры с жрецами, Расг. Посторонись».
Чудовищной силы скрежет и лязг наполнил разум отца настоятеля, перед внутренним взором прошлась картина осыпавшихся прахом врат обители. Но шум быстро стих, позволив старцу вновь слышать речи незваных гостей.
«… перестарались Мастер, - говоривший откровенно забавлялся. - Этак можно всю их обитель по камешку раскатать».
«Я знаю, что делаю Расг! Следуй за мной. Замугор, Кафид - вы тоже. Остальные – ждите здесь и смотрите по сторонам».
«Да чего смотреть – пробасил ещё один из пришельцев, явно обладавший могучим сложением. – Это ж монахи, да ещё и сакинниты, они и муху-то лишний раз не прибьют, зря вы так с ними…»
«Не желаю никаких сюрпризов и споров тоже – проговорил человек голосом привыкшим отдавать приказы. - Идём».
Отец Бректор, мысленно усмехнувшись, развеял чары слуха и, как ни в чём не бывало, возвратился к прерванной молитве, дополнив хвалу Богине, возносимую ежедневно, ещё одной благодарностью. Ведь по милости Великой Матери - не иначе - именно сегодня большая часть братии вместе с послушниками прибывала на лесном послушании, а значит, неведомые чужаки не смогут смутить их души своим кощунственным своеволием. За себя же и оставшихся немногочисленных чад отец-настоятель не тревожился - никто не посмеет причинить вред последователю Сакинны. Тем более в Её же доме. Слишком непомерна кара. Даже спесивым и распущенным магам, привыкшим к вседозволенности, не вынести тяжести Её гнева. 
Скромные, но невероятно массивные и прочные деревянные двери храма рухнули под напором невидимых сил, на миг прервав молитвенную сосредоточенность настоятеля. Люди, гулко стуча подкованными каблуками по каменному полу, приближались к коленопреклоненному старцу, монотонно, размеренно выбивая ритм непрошенного вторжения.
Подойдя к старику вплотную «гости» остановились, отец Бректор повернувшись, смерил их равнодушным взглядом, сразу опознав мага - человека в маске. Ещё он отметил высокого воина со сломанным носом и лукавыми, смеющимися глазами. Но если «Маска» распространяла вокруг себя ауру тёмной, сокрушающей силы, то воина отличала странное, почти нечеловеческое проворство, сквозившее во всех его движениях и безумная, бесшабашная лихость - присущая сумасшедшим. Что-то такое всплыло в памяти старика, где-то он уже встречал подобное…
Словно желая помочь отцу настоятелю, человек со сломанным носом скрестил на груди руки и на внешней стороне правой ладони стал отчётливо виден выжженный символ: перевёрнутый сосуд и одинокая капля. Ну конечно же! Бестикер! Настоятель поднял взор к лику Божества и благоговейно поклонился изваянию, вознося мысленную хвалу за ниспосланное предупреждение. Да, непростые «гости» пожаловали в его обитель! Совсем непростые. Опасные! И если маги – в своём извечно чванливом высокомерии – бывшие сущим Божьим наказанием, всё ж таки были «злом» привычным, неизбежным, то бестикеры… Порождённые алчностью и гордыней, эти недочеловеки справедливо внушали ужас и отвращение всем истинно верующим! Не было кар, не придумано проклятий коих был достоин тот безумец, что позволил этому воплощённому кошмару появиться на свет! 
- Восемь лет назад, монах – тихим, с хрипотцой голосом в котором сквозила боль и напряжение, заговорил человек в маске – в ваш монастырь привели девочку. Было ей тогда - лет шесть-семь, она потеряла родителей при… при странных обстоятельствах и была она немного не в себе. Я хочу встретиться с ней.
- Многие приходят в наш храм – настоятель в последний раз поклонился статуе олицетворявшей присутствие Богини, и неспешно поднявшись с коврика, повернулся лицом к незваному гостю. – Одни ищут временного приюта - дабы исцелить раны, другие - ищут покоя, некоторые стремятся к тишине осмысления, иные - хотят услужить…
- Мне нет дела ни до человеческих устремлений, ни до твоих рассуждений по этому поводу. Мне нужна девочка-сирота найденная в Холмистом Лесу около восьми лет назад. Я знаю - она здесь, приведи её!
- … и каждый пришедший обретает то, к чему стремится его душа, - словно не заметив что его перебили, продолжил свою речь настоятель. – Никто не уходит из дома Великой Матери разочарованным, ибо милость Её прибывает со всеми. Любой страждущий обретает под сенью крова Её приют и забвенье, прошлое входящего остаётся за порогом.
- Великолепная речь – человек со сломанным носом, отвесив шутовской поклон настоятелю, обратился к магу: – Мастер, ну отчего вы никогда не выражаетесь столь изысканно? Вам бы очень пошел этот слог!
- Оставь свои шуточки при себе Расг – повелительно взмахнув рукой прошипел человек в маске. – Здесь им не место! Ты же монах – указательный палец упёрся в грудь отца-настоятеля, - немедленно вели привести её. Даю слово чести, ей ничто не грозит! Я лишь желаю говорить с ней.
- Ты не найдёшь здесь того чего ищешь, маг, – отец Бректор бесстрастно смотрел сквозь маску. Старец понял о ком говорит маг, догадался чуть не раньше чем тот произнёс первое слово, рано или поздно это должно было произойти. Так всегда и бывает. Прошлое неотступно следует за человеком подстерегая его в самых неожиданных местах. Но здесь оно не властно. Вступив под священный кров Матери Сакинны, Кирэйннаталь обрела новую жизнь не связанную с былыми ужасами. И он сумеет защитить девочку. Сумеет!  – Уходи!
- Святой отец, право слово, вам лучше… - вступил в разговор седоватый воин огромного роста, облачённый в тяжелую кожаную броню.
- Молчать! – рявкнул маг. – Немедленно приведи девчонку. Ты ведь знаешь, о ком я говорю, монах? Клянусь Ваоридом, приведи её, иначе я разнесу весь этот монастырь!
- Вам здесь не место – властным голосом пророкотал настоятель. – Убирайтесь или гнев Сакины…
Он не успел договорить… Маска медленно сползла с лица человека стоящего пред настоятелем и даже он, немало повидавший на своём веку, не смог удержаться от слабого вскрика. То, что явилось его взору не могло существовать, попросту не имело на это право. Любое существо - получив раны чьи следы отражались на… нет, это нельзя было назвать лицом – должно было умереть. Немедленно и бесповоротно. Но ОНО жило и стояло сейчас перед ним во всём своём ужасающем уродстве, а он, старец, битый жизнью и умудрённый летами не отрываясь смотрел в единственный глаз пришельца и понимал – этот человек способен на всё. И плевать ему на гнев Сакинны, на последствия, проклятья, кары. Ему уже на всё плевать, потому что он - этот странный и страшный человек - уже мёртв, очень, очень давно.
- Ты знаешь, о ком я… знаешь… - урод склонился над невысоким стариком и единственный его глаз с сокрушающей волю силой, притянул испуганный взор жреца, вобрал в себя, взвесил, измерил, переварил и безжалостно выплюнул всё, что составляло суть отца Бректора, не оставив даже крохотного уголка в разуме настоятеля, где могло бы укрыться непокорство.
- Найди её, - мерзкая пародия на губы извивалась и корчилась змеиным шёпотом, - приведи её.
Что-то сломалось внутри старика, не выдержав давления воли мага. Что-то бесценное и святое, многие годы бережно хранимое и оберегаемое - треснуло и распалось на части. Силы покинули утомлённое тело. И он сдался, отступив от заветов и зароков.
- Её… Кирэйннаталь нет здесь… - отец Бректор судорожно вздохнул, - нет. Она вышла…
- Пошли за ней, - как же холодно звучал голос «маски».
- Дай слово чести маг, что не причинишь ей вреда! – устало проговорил настоятель прекращая борьбу.
- Даю! – урод качнул головой и начертал в воздухе знак солнца впечатывая свою клятву в символ Вечного Света. Тем самым обрывая спор, ведь ЭТУ клятву нельзя не соблюсти. Мгновенная смерть – вот что ждёт любого кто дерзнёт отступиться от неё. Потому-то возможно и давалась она очень редко, столь редко что немногие, нынче, знали о её существовании. Отец Бректор – знал!
- Хорошо, - медленно ступая он отправился к выходу. – Жди здесь маг, скоро…
Не найдя в себе мужества закончить фразу, настоятель, выйдя из молельной, поспешил в трапезную. Миновав низкие и длинные спальные помещения для послушников, расположенные вдоль западной стены он свернул в узкий переход между зданиями воскобойни и хозяйственного склада который послушники, меж собой, прозывали «шкуродёркой» и где даже в яркий полдень царила прохладная полутьма. Одолев завалы из восковых кругов, ивовых прутьев и недоделанных корзин он оказался на освещённый солнцем пятачок земли возле кухни, где вовсю зеленела пряная трава и, отворив дверцу, ворвался в пылающие жаром и наполненные ароматами готовившихся к вечерней трапезе яств, недра трапезной.
Трое послушников-поварят и сам брат Урримог – грозный и всесильный повелитель кухонных закромов, проводили отца-настоятеля испуганными взглядами. Нимос - обедавший в самом конце длинного стола - уже успел поделиться с ними тревожными новостями. К нему-то и направился отец Бректор, ведь из всех остававшихся в монастыре ныне, не считая его самого, только мальчик-привратник не испытывал телесных немощей и был пригоден на роль гонца.

***

Нати торопливо шагала вслед за выбивающимся из последних сил Нимосом по узкой тропинке, недоумевая - что могло понадобиться отцу Бректору от неё, да ещё и с такой поспешностью? Неужели хитрый старец проведал о её проделке и теперь желает учинить строгий разнос? Сомнительно, в конце концов, любой мог подбросить в кровать Ларии жаб, и подозревать именно её у отца Бректора не было никакого основания. Кирэйннаталь невольно улыбнулась воспоминаниям: визг, поднятый глупой зазнайкой Ларией, оказался знатным! А уж о том, как весело было гоняться за разбежавшимися в разные стороны прыгунами - и говорить нечего.
Нет, наверняка дело не в этом! Тогда может настоятель узнал о её ночных похождения вместе с Урлимом и Галией. Тем паче, что во время одной из тех вылазок их видел Мышонок. То-то он так странно посматривал на неё передовая послание! Тоже не то. Не стал бы Нимос их выдавать! Уж кто-кто, но точно не он. Не зря ведь его прозвали «Мышонком». Тихий и незаметный мальчуган больше всего на свете боялся прослыть ябедником. Что же в таком случае приключилось?
- Мышь, ну скажи, зачем я отцу-настоятелю?
Втянув голову в плечи, мальчик обернулся, одарив Нати ещё одним странным, испуганно-затравленным взглядом и заикаясь, прошептал:
- Не-не з-знаю… От-тец велел т-тебя привести и в-всё.
- А ну стой!
Девушка в два прыжка догнала усталого послушника и, схватив за плечи, резким движением повернула лицом к себе.
- Отвечай немедленно! – грозно вопросила Нати, постаравшись придать взору как можно больше суровости. – Я же знаю, тебе что-то известно!
- Не знаю я ничего – со слезами в голосе заскулил мальчик. – Честно!
- Врёшь! – безжалостно тряся мальчугана, заявила Нати. – А ну говори! И не смей лгать! Это грех!
- Клянусь стопами матери, я правда не знаю, зачем ты понадобилась тем людям… ой!
Нимос, поняв что проговорился, захлопнул рот и в отчаянье зажал его обеими ладошками.
- Каким людям?
От удивления девушка отпустила плечи послушника и недоумённо воззрилась на него. Кто же это, интересно, мог её разыскивать? Неужели деревенские олухи наконец-то догадались, кто обносит их сады по ночам, вычислили их с приятелями, и теперь пришли требовать у отца Бректора законного воздаяния полночным ворам. Да! Вот оно!
Внезапно открывшаяся правда заставила щёки девушки вспыхнуть яркими цветами румянца, придав и без того обворожительному, юному лицу ещё большую прелесть.
«Как же так?» – в отчаянье Кирэйннаталь закусила губу и притопнула кожаным башмачком по пыльной дорожке. Ведь они всегда были так осторожны! – «Ну, ничего!»
Девушка решительно отбросила страхи и, схватив упирающегося Нимоса за руку, потащила за собой к возвышающемуся, на уже недалёком пригорке, монастырю.
«Мы ещё посмотрим, как эти деревенские сумеют доказать, что именно я повинна в исчезновении яблок с деревьев и ягод с кустов! Не на ту напали!»
Нати была уверенна, что никто её не видел! Никто! А следовательно, все их догадки не стоят и червивой вишенки!
- Не туда!
 Нимос, извернувшись, вырвал ладошку и остановился у дорожной развилки. Узкая тропка, ведущая из леса в обход деревни к главным воротам, успела превратиться в хорошо утоптанный тракт, которому не страшна даже осенняя непогодь. Примерно в полумили от монастыря тракт делал изрядный крюк, обходя стороной небольшое - питаемое многочисленными подземными ручейками - озерцо с берегами поросшими камышом и именно здесь от основной дороги отделялась малая тропинка проложенная вдоль озёрной кромки. Петляя из стороны в сторону, будто таясь, она бежала к дальней стене, к небольшой задней дверце которой чаще всего пользовались послушники бегавшие за водой к озеру.
Сердце у Нати окончательно упало, когда Нимос, повиновавшийся строгим указаниям настоятеля, двинулся вперёд именно по едва приметной дорожке. Значит, отец Бректор хочет встретиться с ней тайно, не давая попадаться на глаза остальным обитателей общины. Это однозначно не сулит ничего хорошего! Налившиеся свинцом, будто после целого дня непрерывной беготни, ноги, тяжко ступая, понесли её вслед за послушником.
Нати не помнила как оказалась у калитки сбитой из тяжёлых, шириной чуть не в палец, плохо оструганных досок. Маленький послушник приналёг хиленьким плечом и отворил створу, пропустив девушку, тут же прикрыл дверь и подпёр тяжёлым засовом.
- Отец-настоятель ждёт тебя в молельне, а мне пора в поварню.
Нимос, не скрывая облегчения, припустил по узкому проходу сжатому с обеих сторон высокими стенами хозяйственных построек и вскоре его щуплая фигурка исчезла за ближайшим поворотом. Нати стояла погрузившись в безрадостные размышления и ковыряла носком башмачка в углублении меж плитками двора. Идти на встречу с отцом Бректором и выслушивать неминуемые упрёки и нотации – хотелось всё меньше. Но что было поделать? Вздохнув, девушка решила покончить с неминуемым как можно скорее и, встряхнувшись, решительно направилась в часовню.
Ещё на подходе она заметила нечто странное: множество мелких щепок разбросанных по всей площадке у дверей молельни. У дверей? Девушка замерла на месте, будто налетела на невидимую стену. Каких дверей? Прочных, крепких, ладно подогнанных дверей, которые ей доводилось лицезреть по два раза на дню - не было как таковых, не осталось даже коробки, к которой она крепилась.
Из проёма доносились голоса. Нати попыталась прислушаться, но не смогла различить ни слова – слишком уж тихо переговаривались находившиеся внутри люди. Взяв себя в руки – в конце концов, то, что приключилось с дверью, её явно не касается - и без этого забот до ворот – девушка твёрдым шагом пересекла площадку и вступила под своды святилища Великой Матери.
Разговоры немедленно смолкли мужчины, их было пятеро включая преподобного отца-настоятеля, развернулись и, напряженно, не мигая, уставились на девушку, будто на никогда не виданное раньше, чудо. Засмущавшись, Нати принялась нервно теребить оборки рукавов серенького платьица. Не то чтобы интерес стольких мужчин был ей неприятен или вызывал беспокойство, просто… это было так неожиданно. Она уже понял, что никаких разгневанных деревенских простофиль тут и в помине нет. И всё же… Нати  украдкой подняла глаза и, немного опасаясь как бы незнакомцы не обиделись на неё за столь бесцеремонный поступок, принялась их изучать.
Воины! Это она определила сразу. Только у людей привыкших к постоянной опасности мог быть такой настороженно-хищный взгляд. Особенно у ограмедного седеющего дядьки, такому и оружие-то без надобности, кого хочешь одним кулаком в землю вколотит по самые брови.
- Подойди дитя – отец-настоятель приблизился к девушке. Его мягкий, ласковый голос был как обычно безмятежным, значит, опасаться строгой отповеди точно не стоит. Любопытство Нати, пришедшее на смену тревоге, мгновенно взметнулось на недосягаемую высоту. – Эти люди прибыли к нам ведомые желанием повстречаться с тобой, тебе нечего их опасаться, здесь ты…
Девушка, в пол уха внимавшая речи отца Бректора, меж тем уже открыто изучала мужчин. Это ж надо, они приехали сюда повидаться с ней! Вот уж будет, о чем рассказать подружкам – пусть обзавидуются! Её довольный взгляд скользил по лицам воинов пока… Пока из тени не выступил человек которого она ещё не успела толком разглядеть. Невысокий, худощавый он терялся на фоне своих высокорослых и крепко сбитых спутников, но стоило ему выйти вперёд…
Девушка закричала! Сначала от ужаса, потом от отвращения, затем от жалости… Чувства столь быстро сменяли друг-друга, что разобраться в их бешено вращающемся клубке не было никакой возможности.
- Здравствуй – просто произнёс он.
И тут, словно сбывшийся кошмарный сон, сон - надёжно запрятанный так глубоко что лишь редкие и неясные образы прорывавшиеся время от времени наружу и тревожащие душу полузабытой болью - стали проноситься пред её взором картины такие чёткие, что она вновь ощутила себя маленькой девочкой пробирающейся сквозь непролазные чащобы древнего леса…

Лошади, бредущие сквозь лесное буреломное царство, вслед за  отцом…
Люди, много людей, десятки, бродящие по поляне с разбитым на ночёвку лагерем, перебрасывающиеся шуточками, спорящие или просто мирно подрёмывающие у костров…
- Хочешь яблочко? – симпатичный юноша, покачиваясь в седле, протягивает ей спелое, налившееся соком яблоко…
- Здесь – отец указывает рукой на, окружённую со всех сторон деревьями, лесную прогалину с высоким, крутоверхим холмом в самом центре…
Холм, развороченный, окружённый людьми с пылающими факелами в руках…
- Раниткоор – богато одетый господин, нанявший отца в проводники, щурясь выкрикивает непонятное слово…
Крики и вопли…
Кровь, тонкими ручейками, бегущая по земле…
Юноша с лицом искажённым ужасом и гневом, призывая Отца Премудрости, обрушивает небесный гнев на замершего шестирукого монстра…
Отец…
Мать…

Юноша, нет – мужчина! Постаревший, изуродованный, страшный, словно истерзанный дух, явившийся из глубин Мендисса… Сейчас, здесь…
- Не-ет – от её, шедшего из самых сокровенных тайников души, крика, дрожь пробежала по каменным лицам собравшихся мужчин, будто трещины прошлись по гладкой поверхности колонны. – Нет!
Пятясь, Кирэйннаталь отступала, пока не упёрлась спиной в стену часовни. Девушка зажмурилась и затрясла головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение, развеять, разогнать. Хотелось бежать, а ещё лучше – просто оказаться как можно дальше – в лесу, в такой глухомани, где нет людей, нет голосов, криков…
Ашери, сосредоточив всё внимание на девушке, сделал несколько шагов ей навстречу. Вокруг него воздух уплотнился, напряжённо подрагивая будто в любой момент готовый разразиться бурей магической энергии. Аура власти и силы опутывала щуплую фигуру мага точно кокон, и одно её присутствие заставляло склониться в почтении самые гордые головы. Такая же - окружала его учителя в последние мгновения жизни - вспомнила Нати…
- Вижу, ты узнаёшь меня – прошептал он. – Это хорошо. Мне не придется убеждать тебя, что всё произошедшее, было в яви. Ты ведь помнишь, не так ли?
Девушка зачарованно кивнула будучи не в силах отвести взгляд от этого, такого страшного, чуждого и одновременно такого знакомого лица, пробуждавшего в памяти то, что так долго хотелось забыть, поверить, заставить себя поверить – случившееся сон! И вот теперь, снова – как когда-то давно, из небытия поднимались тени такие близкие и родные, чьи любимые лики почти стёрлись, изгладились из памяти под грузом минувших лет…
- Я не стану принуждать тебя идти с нами, не стану заставлять переживать весь ужас былого вновь – Ашери надел маску, скрыв под ней то нагромождение плоти и боли в которое превратилось его некогда красивое лицо. – Всё чего я хочу, что прошу – укажи, где он – тот холм, что превратил нас обоих в то - чем мы стали.
Кирэйннаталь бросила беспомощный взгляд на отца-настоятеля. Взгляд просивший, умолявший о помощи и поддержке. Она не могла помочь магу! Не хотела…
- Да как ты можешь просить её об этом, Маг – отец Бректор приблизился к девушке и решительно заслонил её собой. Похоже, былые силы возвращались к нему вместе с голосом – звеневшим и переливавшимся недюжинной мощью. - Откуда ей знать дорогу к тому проклятому месту? Если уж кому и известен путь в…
- Не вмешивайся монах – хрустальные глаза маски вспыхнули недобрым алым огнём.
- Что ни говорит монах, всё одно, в башке - бардак - процитировал строчку из известной похабной песенки Расг, сверкнув белозубой улыбкой.
Ашери перевёл яростный взгляд на бестикера, но тот лишь пожал плечами, будто говоря: «А я что - я ничего»!
- Прошу – он вновь обратился к девушке, - позволь мне рассчитаться с той гадиной. Пока она жива, нам не узнать покоя. Ты ведь тоже это чувствуешь? Помоги мне…
- Я не могу – Нати не узнала собственного голоса, таким дрожащим, слабым он оказался. – Я правда… Это было давно… Я была маленькой…
- Твоя память хранит знания – чуть ли не умоляюще прошептал маг. – Я могу открыть её. Могу прочесть. Тебе нужно дать согласие и всё это закончится. Всё. Прошлое больше не будет терзать нас… Не будет снов, криков…
Последние слова Ашери произнес, обращаясь скорее к себе, его правая рука, дернувшись, словно в судороге, коснулась груди.
- Почему же твои хвалёные собратья не сумели вытащить этот нечестивый путь из твоей памяти? - Отец Бректор выступил вперёд, гневно тряся бородой. – Что, силёнок не хватило? Или ты не решился рискнуть своей головой и вместо этого хочешь принести на алтарь своего тщеславия разум несчастного ребёнка?
- Ей нечего опасаться. Ритуал «изъятия» безвреден, монах – «Маска» равнодушно пожал плечами. – И если бы имелась возможность открыть мой разум, неужели ты думаешь, я стал бы ждать целых восемь лет и тратить силы на поиски? Нет! Моя память повреждена, она фрагментарна и раздробленна…
- И конечно, это отличный повод залезть в душу невинного ребёнка…
Нати охватило чувство всепожирающей ярости, столь сильное, что девушка испугалась - не пожрет ли её саму это беснующееся пламя? Да как они смели! Они лишили её всего, отняли самых близких людей, превратили её жизнь в кошмар, а теперь стоят и спорят, переругиваются о её судьбе, словно её самой тут и нет.
- Я согласна – совершенно неожиданно для себя самой громко выкрикнула Нати. Обойдя отца-настоятеля девушка приблизилась к магу и гневно посмотрела в глаза маски. – Я согласна! Но с одним условием: вы берёте меня с собой!
- Что? – изумился Ашери.
- Нет! – воскликнул старый священник.
- Я еду с вами! – девушка была на грани истерики, но от этого её слова не стали мене решительными. – Ты сам сказал: всё это должно закончиться, и я хочу, нет, я требую… Я еду с вами!

***

Отец Бректор, прибывающий вот уже пятые сутки в крайне угнетённом состояние духа, проводил всё своё время в храме, пытаясь разобраться в причинах случившегося и стремясь ответить, хотя бы себе, на главный вопрос, не дававший ему покоя. А всё ли, что было в его силах, он сделал, дабы удержать свою юную воспитанницу от необдуманного шага? Все ли?
Нет! Настоятель был достаточно откровенен с собой. Нет! Он оказался слаб, оказался неподготовленным к испытанию ниспосланному Великой Матерью и что хуже всего, его душевная немощь направила несчастную девочку на путь неминуемо ведущий к гибели.
Погруженный в глубокие раздумья настоятель не расслышал тихого стука в лишь недавно вставленную, вместо сокрушённой магом, дверь. Не услышал он и тихих, крадущихся шагов. И лишь мягкий кашель, раздавшийся возле самого уха, смог привлечь его внимание.
- Что тебе, чадо Гронар? – обернувшись, безжизненным голосом спросил он у монаха, почтительно замершего в паре шагов от него.
- Отче – нерешительно пробормотал брат Гронар – простите что прерываю вас, но… Всё дело в том что наши послушники разглядели дым в стороне деревни. Мы опасаемся как бы там не приключилось какой напасти. Может, следует сходить туда и узнать?
- Да-да конечно – старец с трудом, опершись на услужливо подставленную руку монаха, поднялся и отправился вслед за продолжающем что-то настойчиво вещать, братом.
У распахнутых ворот, наспех сколоченных в минувшие дни братией, толпилось множество послушников и монахов, напряжённые, испуганные голоса смолкли при приближении отца Бректора, но тревога сквозившая во взглядах осталась, слишком много событий происходило в последнее время – недобрый знак!
- Что там, - миновав раздавшуюся в стороны толпу чад, отец-настоятель вгляделся в сторону где располагалась деревенька в три десятка домов и действительно разглядел черный дым, удушливыми - даже на таком расстоянии – клубами, вздымавшийся в небо.
- Пожар – тихонько пробормотал кто-то стоящий поблизости, - надо помочь им, надо…
На дороге из пылевого облака, поднятого сильным порывом ветра, вынырнул всадник, во весь опор мчащейся к монастырю. Один, другой, третий, вскоре их был уже десяток, потом ещё один, и ещё.
- Закрывайте ворота – крикнул отец-настоятель поспешно отступая под защиту стен обители. Нет в деревни никакого пожара! Нападение – вот что там произошло и сейчас люди разорившие мирное поселение во весь опор скачут сюда. Что происходит с этим миром?! Обители Сакинны всегда считались неприкосновенными и вот, второй раз за неделю, жизнь доказывает обратное. В то что направляющиеся сюда имеют в сердцах своих самые гнусные замыслы настоятель не усомнился ни на миг. Что же творится с миром?
- Запирайте засовы – послушники бестолково метались точно курицы без голов, и сердце отца Бректора сжалось при виде мук несчастных детей чья вера в незыблемость мира рушилась на глазах. – Уводи детей – схватив подвернувшегося под руку брата Гронара за рясу, прокричал он. – Уходите через заднюю дверь, бегите в лес!
- А как же вы, батюшка?
- Спасай детей – отпихнув монаха, проревел настоятель – живее!
Обратившись внутрь себя он собрал каждую крохотную частичку веры и безмолвно воззвав к Великой Матери сотворил щит обратив всю его мощь на врата.  Оставалось немногое…
- Бегите – отец Бректор возвысил голос, подкрепив его силой Матери Сакинны, и его слово пронеслось над монастырем, и без того растревоженным слухами о пожаре в деревне, подобно набату. – Спасайтесь!
Настоятель искренне верил: его пастве хватит разумения устремить стопы к задней калитке. Вскоре послышался топот множества копыт. Могучий магический удар сотряс ворота, видимо нападающие хотели сходу ворваться в стены обители, но щит, сотворённый отцом-настоятелем – выдержал. Удар следовал за ударом но старец продолжал сдерживать натиск, обрушивающийся на хлипкие ворота, понимая – долго ему не выстоять, но ведь каждый миг отсроченного вторжения означал шанс, ещё один, пусть и небольшой шанс для его чад – спастись, выжить в грядущем безумии.
- Бе… - ворота, взорвавшиеся фонтаном острых щепок, исчезли, рассыпались, сквозь образовавшийся проём хлынули вооружённые люди. Отца-настоятеля, взрывной волной отшвырнуло в дальний угол двора.
- Берите пленников!
Молодой, изящный, одетый словно вельможа направляющийся к королевскому двору, человек, восседавший на гнедой лошади, звонким голосом выкрикивал слова команд.
Отец Бректор лёжа на каменных плитках двора с усилием поднял голову и посмотрел на юношу пытаясь припомнить: не встречались ли они прежде. Но так и не смог. Последнее что он разглядел – сапоги множества людей бегущих к нему.
Настоятель не ощутил, как крепкие руки грубо подхватили его безвольное тело и поволокли, будто мешок, в сторону часовни. Сознание милосердно погасло, потому он так и не узнал что возле задней калитки испуганных монахов и послушников встретили клинки и копья второй группы жестоких убийц и немногие выжившие бросились назад ища спасение под кровом Великой Матери, он не узнал и о жуткой резне устроенной в самом монастыре, бессмысленной жестокой резне. Какое счастье, что он не слышал жутких воплей терзаемых пленников, не видел, с каким наслаждением палачи истязали вопящих детей доверенных его попечению. Очнувшись и приоткрыв заплывшие пунцовыми синяками глаза, он разглядел лицо старого воина с четырьмя параллельными шрамами на щеках.
- Поговорим – сказал воин.

Юноша неторопливо прогуливался по дворику, изредка бросая восхищённый взгляд на крону могучего, древнего дуба росшего прямо в центре площадки. Он не любил деревья, но этот великан не мог не вызывать восхищения. Изредка до слуха юноши доносились отдалённые крики и лязг стали, но основные шумы битвы – если произошедшее можно так назвать - уже стихли. Как и предполагалось, монахи не оказали никакого сопротивления, впрочем, как и деревенская рвань, чьи обугленные домишки всё ещё посылали в небо редкие клубы чёрного дыма. 
Он не сразу заметил высокого, худощавого мужчину со стянутыми в «конский хвост» волосами и широкими скулами, вынырнувшего из-за угла ближайшего здания. А когда заметил, недовольно сощурился. Изнери – вот кого ему меньше всего хотелось бы сейчас видеть! Человек быстро приближающийся к юноше, не был вооружен в отличие ото всех остальных, рассыпавшихся по монастырю, воинов. И лишь внушительные стальные шипы на кожаных перчатках – вот всё что обличало в нём бойца, точнее - убийцу, возможно лучшего среди всех ныне живущих. 
- Пленники говорят - они были здесь пять дней назад! Пять проклятых дней! – без предисловий начал разговор Изнери, рубанув воздух шипованой перчаткой испачканной кровью и ожесточённо выругавшись. – Я ведь тебя предупреждал: так и будет! Молодой дурак! Всё ты, с этим вечным нытьём – «Побережём лошадей»! Добереглись, чтоб тебя черви сожрали! И что теперь?..
Продолжая бушевать и ругаться воин принялся метаться из стороны в сторону.
- Если б мы ехали ещё быстрее – выждав, когда поток ругани ненадолго приостановится, спокойно парировал юноша – лошади могли попросту пасть.
- Да пусть бы их все передохли! – взъярившись, точно на него напали, проорал Изнери. – Туда и дорога! Тупой скот! Нашли бы новых!
- Где? – одарив беснующегося воина исполненным презрения взглядом, поинтересовался юноша. – Может в лесу? Или в одной из тех выгребных ям, что мы проезжали? Ты заприметил там табуны, которых не видел я? 
- Ааа – брызжа слюной и бешено вращая налившимися кровью глазами, взревел убийца. – Будь оно всё проклято! Что же теперь делать?! Искатели постоянно нас опережают…
- Для начала – успокоится.
Юноша вплотную приблизился к убийце и вкрадчивым, нарочито тихим голосом произнёс:
- Меня уже начали раздражать твои бесконечные вопли. Если ты забыл - напомню: мы и должны отстать от Искателей. Или ты предпочитаешь разделаться с ними, а потом встретиться с Хранителем лицом к лицу. Полагаю, даже ты не настолько безумен, что бы жаждать этой встречи! Или ты забыл что случилось в прошлый раз? Скольких мы потеряли безвозвратно? Половина «Сокрытых» осталась в тех горах! Половина! А ведь тот Хранитель был наислабейшим!  Забыл?
- Помню, но что если они всё же справятся с этим Хранителем и заберут Сокровище? – не сдавался Изнери.
- Что ж – хрупкие плечи взметнулись вверх – это тоже вполне соответствует нашим планам. В конце концов, проще выкрасть Его у Искателей нежили пытаться миновать Хранителя. Этот вариант был бы даже предпочтительней. Но я не верю что подобное развитие событий возможно. Вспомни, Он убил Ганна Кани, порвал как какую-то тряпку, его и всех его людей. Полагаешь у Ашери есть хоть один шанс?
- Ашери – сопляк, - презрительно бросил Изнери, - но не самоубийца! Хранитель так отделал его в прошлый раз, что не имей он вполне определенного плана - никогда бы не сунулся туда опять. И у него есть Кровь…
Губы юноши растянулись в хищной улыбке.
- Верно, и именно на это весь его расчёт! Он наверняка измыслил какую-то хитрость и Кровь играет в этом свою роль. Но вот сможет ли он действовать достаточно быстро и четко, да ещё и не зная - чем на самом деле является Кровь? Нет, это исключено! В лучшем случае ему удастся потрепать Хранителя настолько, что нам останется лишь доделать дело и забрать Сокровище. Но им самим не выжить!   
- Но пять дней! Целых пять дней! – Изнери опять сорвался и принялся дико вопить нечто нечленораздельное.
- Как же ты мне надоел – тихонько прошептал юноша.
Сжавшиеся в две щёлочки глаза его, недобро сверкнули. Стремительным, словно бросок гадюки, движением, он вскинул правую руку и вцепился в горло убийцы, сминая податливую плоть с непредставимой силой. Раздался тихий хруст. Юноша разжал пальцы, позволив телу рухнуть к ногам, и брезгливо встряхнул худенькой ладонью.
Из-за угла вышел ещё один человек. Широкоплечий, седеющий, с четырьмя параллельными шрамами на щеках, он производил впечатление закалённого в боях ветерана, из тех о ком говорят - «истинный воин»! В правой руке он сжимал странно иззубренный меч - больше напоминающий пилу, в левой - отрубленную голову одного из старших монахов.
- Настоятель оказался крепким орешком – воин даже не глянул на тело собрата, валявшееся в ногах юноши. – Держался до конца. Впрочем, остальные были не особо упёртыми, пели - что птички на утренней заре! Искатели…
- Да, мой друг, я уже знаю.
Воин понимающе хмыкнул, бросив осуждающий взгляд на мертвеца и недовольно покачав головой.
- Новый трофей в твою коллекцию? – юноша меж тем с любопытством рассматривал голову монаха. – Славная! Я всегда завидовал твоему вкусу Энг. Жаль, у нас совсем нет времени провести ритуал как следует!
- Не к спеху, - отмахнулся тот. – Полежит дней десять – станет лучше, чем была!
Он немного замялся и, бросив ещё один недовольный взор на труп Изнери, обратился к юноше:
- Я понимаю хозяин – не моё это дело! Но вы тратите на него – он ткнул  тело носком сапога, - слишком много порошка. Кто скажет, что ждёт нас в конце похода? Знаю, Изнери псих каких мало - но изгонять его всякий раз когда…
Воин смущённо пожал плечами и замолчал.
- Да, - юноша недовольно скривился. – Ты, наверное, прав Энг, как, впрочем, и всегда! А может, в этот раз нам его…
- Вы же знаете, господин… – воин обречённо вздохнул и развёл руками.
Его жест выглядел бы на редкость комично, если б не зажатые в руках предметы.
- Мгм, магистр будет недоволен – юноша надул губы и со злостью пнул Изнери. – Не понимаю, зачем отец вообще навязал его нам?
- Ваш батюшка доверяет ему и считает, что он весьма полезен.
- Ну так и держал бы при себе эту разряженную обезьяну…
Юноша поспешно захлопнул рот и принялся опасливо озираться. Энг в свою очередь занялся тем же. Убедившись что поблизости не было никого, кто мог расслышать крамольные речи и впоследствии, выслуживаясь, передать их магистру, парочка возобновила прерванную беседу:
- Вам надо быть осторожнее, хозяин – прошептал Энг, приблизившись вплотную к юноше. - Многие из воинов не наши «клятвеники». А магистр, как вы знаете, не склонен терпеть…
- Отец прекрасно знает - как я отношусь к его «любимчикам» - запальчиво произнёс юноша, не забыв, впрочем, понизить голос. – Ладно, Энг, хватит об этом. Передай людям - пусть поторапливаются, не собираюсь проводить целый день в этом курятнике!
- Прикажете поджечь? – деловито поинтересовался воин.
- А смысл? – юноша отстегнул от пояса расшитый золотыми нитями атласный кошель и, развязав его, высыпал толику бесцветного порошка на голову Изнери. – Камень очень плохо горит!
Рассмеявшись, он проводил взглядом удаляющегося Энга и как только тот скрылся из виду, принялся выговаривать древнюю формулу заклятия призыва души. Морщась при каждом слове – до того неприятна была ему мысль вновь возрождать Изнери, он всё же не останавливался пока слабые судороги не прошлись по телу убийцы, а хриплый полувздох – полустон не сорвался с казалось навеки застывших, губ.
- Шевелись – пхнув Изнери в бок, раздражённо прошипел юноша. – Мы отправляемся, немедленно.
И не глядя на злобно оскалившегося убийцу, направился к лошади застывшей точно статуя посреди монастырского дворика невдалеке от огромного дуба…

…Тихий и незаметный, словно мышь, мальчик, беззвучно глотая слезы, вглядывался в лица покидающих, разорённый и оскверненный монастырь, убийц. Его цепкий разум накрепко запечатлевал в глубоких безднах памяти черты, особенности, голоса и одежду. Мальчик не знал – для чего? Он просто впитывал образы палачей, будучи не в силах отвести от них взгляда. Густая крона могучего дуба росшего в самом центре монастырского двора, дуба, по преданию давшего первый росток в день основания обители, надёжно уберегла мальчика от рыщущих взоров убийц. Он ничем не мог помочь братьям и сёстрам погибавшим на его глазах, не мог, хотя вся душа его рвалась к ним. Всё что ему оставалось – прятаться и запоминать, впечатывать в каждую клеточку разума события этого дня. И он запоминал – только этим он и мог возвратить долг павшим…

***

Ашери н`Тхайил, опершись спиной о ствол старой сосны, безучастно смотрел на поляну, где оборвалась его прежняя жизнь, жизнь ученика и подмастерья многомудрого Ганна Бариоо Кани. Минувшие годы стерли следы разыгравшейся здесь трагедии, уничтожили то немногое что осталось неповрежденным после беспощадной резни устроенной монстром. Бренные останки людей некогда щедро усеявшие покрытую росой лесную прогалину давно поглотила земля или растащили звери. Остатки лагеря, истребленные снегами, дождями и развеянные на все стороны ветром, канули в небытие вмести со своими хозяевами. Сейчас, наверное, в первый и последний раз за всё время, прожитое под солнцем, он пожалел, что так и не смог пристраститься к жеванию чак-чака. Ведь будь его мозг затуманен наркотической пеленой было б не так тяжело ощущать пустоту царящую в душе. Он не ощущал ничего, совсем ничего, множество раз представлял он как вновь окажется здесь, обдумывал каждый поступок, каждое слово, самую маленькую деталь. Всё, кроме собственных чувств. И вот он здесь! Для чего? Что за безумный демон заставил его вернуться?
Иногда ему казалось – не было вовсе этих лет наполненных поисками и жаждой отмщения, не было залитого кровью, его кровью, кабинета и склонившихся над ним магов превращавших его в монстра, живого мертвеца коим он сейчас и являлся в собственных глазах. Чудилось, вот-вот из за ближайшего дерева выйдет мудрый Кани и от души посмеётся над страшным сном незадачливого ученика, а старина Шарол, как обычно, с умным видом сморозит какую-нибудь глупость и раздастся заразительный смех Морминара, а Териф вновь ляпнет нечто несуразное. Но нет, нет, этого больше нет, и никогда не будет. Всё ушло, и даже тени людей с радостью принявших мальчика-сироту в свою огромную семью не бродят по лесам окружавшим место их братской могилы.
Ашери безучастно смотрел на поляну где оборвалась его прежняя жизнь… Зачем? Зачем он возвратился сюда? Отомстить? Глупости! Заглянув в собственную душу, он больше не смог лгать себе! Нет, не жажда мести привела его сюда. Он стал Искателем, незаметно превратился в человека превыше всего ценящего не искренность людских чувств, а Дорогу. Да, горек оказался дар Воарида! Проклятье Сломанной Короны всегда настигало её владельцев, так или иначе отнимало их жизнь давая взамен лишь призрачную и бесконечную погоню!..
Невдалеке от погружённого  в себя великого магистра примостился, усевшийся на корточки, Расг. Но в отличие от Ашери, бестикер был подчёркнуто собран и деловит. Хрустальный кристалл «Прозрения» холодно сиял червонным золотом, уносящим внутреннее зрение охотника в недосягаемые обычному взором, дали.
- Ну, что там? – прерывающимся от волнения шепотом поинтересовался кто-то из воинов. Этот простой вопрос вывел и Ашери, и Расга из оцепенелой задумчивости.
- Странно… - редко когда бестикер выглядел настолько удивлённым и смущенным. – Никогда прежде не доводилось ощущать ничего подобного!
Он бросил взгляд на магистра и недоуменно пожал плечами:
- Не знаю, хозяин! Видят Боги, там что-то… – он замялся, подыскивая нужное слово, - …что-то неправильное! Двери находятся примерно на глубине  полутора карков от поверхности, прямо по центру холма, за ними площадка – шагов восемь-десять, наискосок от неё начинается лестница, длинная лестница идущая строго на запад. А дальше…
Бестикер запнулся на полуслове.
- Не тяни, - проревел Замугор.
- Я не знаю! – прошептал бестикер.
- Что? - тихо, но донельзя удивлённо, спросил Ашери.
- Да, не знаю! - Вскочив на ноги и яростно сверкнув глазами, выкрикнул Расг. - Можете делать со мной что хотите, но я действительно ничего не почувствовал! Это… это было как будто я пытался прочесть небо! Пустота! Пустота и ничего больше! Только в отдалении слышался какой-то шум… Дыхание, или может поскрипывание… Не знаю!
- Та-ак, - пробормотал Ашери. – А жизнь ты почувствовал?
Бестикер виновато покачал головой и развёл руками.
- А может Оно – нежить? – предположил, делая отгоняющий зло знак, Сумур – воин, лишь недавно принятый в орден.
- Думаешь, я не смог бы учуять нежить? – зло прошипел Расг.
- Хватит – прервал начинающуюся перепалку Ашери. – Кем бы или чем бы Оно ни являлось - это никак не повлияет на наши планы! Пора браться за работу до наступления ночи всё должно быть подготовлено.
- Ты всё же хочешь действовать ночью? – недовольно поинтересовался Замугор.
- Мне это нравиться ничуть не больше чем тебе – холодно отозвался Ашери, - но я сильно сомневаюсь, что Оно выберется на поверхность при свете солнца. А играть на Его территории и по Его же правилам я больше не желаю.

Нати сидела уткнувшись лицом в колени и старалась не обращать внимания на суетливо бегающих по поляне туда-сюда, мужчин. Ну, вот и получила она то чего желала! Так почему же больше всего сейчас ей хотелось вновь оказаться в монастыре вновь выслушивать нудные проповеди отца Бректора, драить кухонную утварь под неусыпно-строгим оком брата Урримога, пререкаться с Ларией… Что она делает тут? Какой прок от неё? Глупая девчонка, выставившая условие магу способному кончиком мизинца устроить ей дюжину смертей – одна другой ужаснее. Нет, она не боялась, месяц в пути, бок о бок с этими странными людьми, посвятившими жизнь Дороге как они называли своё служение Великому и Таинственному Ваориду - отучили её боятся, хотя она не раз слышала что бывает с юными гордячками, силой навязывавшими своё общество суровым мужчинам. Да, она их не боялась, но она была чужой. Всё было чужим, всё непонятным! Их радости и страхи, шутки и вопросы всё было иным, непривычным. Эти люди жили своей загадочною и непонятной для окружающих жизнью, настолько чуждой тому к чему привыкла девушка, что поначалу она не могла понять – где и с кем оказалась. Воины не были страшилищами - служившими крови и стали, маг совсем не был чудовищем из легенд, хотя, иногда ловя на себе задумчиво-внимательный взор Ашери, Нати начинала дрожать от ужасных подозрений, но день шел за днём и ничего страшного не случалось, она успокоилась, приписав эти взгляды кропотливой работе ума чародея. Изредка, во сне, бродя по просторам залов Кии она будто бы ощущала странную тягу, острое чувство – стоит свернуть за угол и все ответы придут, только сверни за угол и ты обретёшь знание, столь драгоценное, столь важное что всё былое в твоей жизни потеряет значимость и… Но углов не было, некуда было сворачивать, и лишь корона, сломанная корона, точно солнце, плыла над горизонтом и звала…
Как странно… Тогда, в самый первый вечер после ухода из монастыря, сидя у костра разгонявшего подступающие ночные тени ей казалось что теперь-то её жизнь изменится, станет такой какой и должна быть. Ашери сидел напротив сжав её ладони в своих и что-то беззвучно шептал, а ей казалось что сама она будто невесомо парит над землёй вглядываясь в своё прошлое, яркими пятнами проплывавшее где-то далеко внизу. Отчужденно, равнодушно, она рассматривала свою жизнь день за днём, минута за минутой с самого рождения и до того самого дня…
Вскоре всё завершилось, воспоминания поблекли и растворились а она без сил опустилась на землю, маг же возбужденно вскочил на ноги крича что теперь-то ему известна дорога… Сколько дней прошло с того вечер? Почти сорок? И каждый отдалял её всё больше от того кем она была. Каждый удваивал сомненья в правильности выбора сделанного в монастырской часовне. Зачем? Ради чего она так поступила?
В памяти всплыл ещё один вечер из долгого пути. Пятый, а может шестой - не важно! В тот день ей удалось набраться храбрости и задать магу вопрос не дававшиё ей покоя с того самого мгновенья как она узнала Ашери…

- Как ты узнал, что я жива, как нашел меня? - девушка зябко поведя плечами, плотнее укуталась в данный ей Замугором плащ на заячьем меху и обхватила колени в попытке отогреть озябшие ноги. - И почему вы пришли именно сейчас, спустя столько лет?
- Не просто, - помедлив, отозвался великий магистр. – Это было совсем не просто. Хотя мы начали твой поиск почти сразу… - Ашери вздрогнул и судорожно вздохнул. – Почти. Наши маги возились со мной месяц, прежде чем я смог начать говорить… Время было упущено. Охотники и следопыты ордена - посланные в ваши края - возвращались ни с чем. Мы обыскали все деревни все городки начав с твоего родного поселения - бесполезно… Потом, около пяти лет, назад я купил Расга… Он пошёл по уже пройденному нашими людьми пути и вот, в одной из безымянных деревенек ему удалось напасть на твой след. Слухи о найденной в лесу девочке, бродившие по округе, привели его туда. Как оказалось, охотники, нашедшие тебя были как раз оттуда родом, но Расг опоздал. Трое из них к тому времени уже умерли и жители не смогли добавить к уже известному ничего нового. Двое же оставшихся в один из неурожайных годов переехали вместе с семьями в иные, более плодородные земли и никто из оставшихся поселян не знал - куда. Всё началось заново, бесконечные разъезды, блуждания, пока пару месяцев назад Расга не занесло в Хлинтгъер – это небольшой город в крайней северной части полуострова Стаа, рядом с Ненрийским перешейком. Город полнился слухами о грядущей войне между Керией и Тклерийскими торговцами, найти там что-то или кого-то было делом немыслимым, но Расгу везло: в порту он случайно столкнулся с человеком очень похожим на одного из тех охотников. Он стал незаметно следить за ним не желая выдавать своего присутствия и тем самым возбуждать любопытства. Вскоре, в местной таверне, тот человек поведал твою историю, видимо далеко не впервые, он много пил и много врал, но главное он всё же выболтал. Он сказал что тебя забрали сакиниты, а уж после этого разыскать тебя было самым простым делом!
- Понятно, - Нати благодарно кивнула Кафиду, передавшему ей доверху наполненную ароматной похлёбкой миску - после целого дня в седле аппетит её разыгрался не на шутку.

Насколько же проще когда все вопросы находят ответы и сомнения не вертятся неясными образами и намёками в голове. Насколько проще когда всё уже решено за тебя теми кто старше и мудрее, а тебе остаётся лишь слушаться. Не надо раздумывать, переживать, мучаясь - «а что дальше»?  Как всё легко и понятно было там, дома. С некоторых пор Нати безотчетно для себя самой стала величать монастырь – домом. Размеренно, спокойно, каждый день был похож на предыдущий, но разве не в этом счастье? Не в том что бы знать - всё будет хорошо! Ах как жалела теперь Нати что задала одной безлунной ночью чародею вопрос вонзивший и оставивший ледяной нож страха в её сердце…

- То существо, - Нати, собрав волю в кулак, говорила размеренно и спокойно. Но чего стоило ей это спокойствие! Ведь душа обливалась кровью и слезами! – Кем он было?
- Я не знаю – после продолжительного молчания отозвался Ашери.
- Но… если ты не знаешь что это… ЭТО такое – девушка вздрогнула, но найдя в себе достаточно сил закончила свой вопрос – то как ты собираешься его победить?
Ашери был ощутимо неприятен этот разговор, но и молчать он не мог, не имел права!
- Когда всё это произошло, - он сглотнул противный, горьковатый комок вставший поперёк горла при одной тени воспоминания, - ты единственная осталась жива. Как это произошло по-твоему?
- Не я одна, - тихонько ответила Нати, - ты тоже.
- Нет, - равнодушно отозвался маг отворачиваясь от девушки, – я умер.
И таким холодом веяло в тот момент от окутанной ночными тенями фигуры чародея, что все ужасные сказки и приданья о колдунах, казалось, обретали плоть.
- Меня защитила Великая Мать – спокойно и твёрдо ответила девушка. – Мой амулет…
- Верно – усмехнувшись под непроницаемыми взору гранями маски, перебил её Ашири, - твой амулет. Это он остановил то… существо. Вот только могущество Сакины тут не причём – помолчав немного добавил он. – Совсем не причём. Я, честно говоря, сильно сомниваюсь что могущество Сакины смогло бы остановить того монстра даже если б сама Богиня оказалась там…
- Прекрати – негодующе воскликнула девушка одновременно делая рукой отгоняющий зло знак, в попытке рассеять тьму, вызванную словами волшебника – это святотатство.
- Возможно – кивнул волшебник, - но только это ничего не изменит. Могущество Сакины не способно убивать, разве не так?
Девушка неохотно кивнула а волшебник продолжил:
- Долгое время я искал ответы на этот вопрос: почему выжила только ты? Как могло случиться, что ты, наименее приспособленная и сильная, уцелело там - где полегло пять десятков взрослых, крепких и могучих мужчин - воинов и магов. Ты – ребёнок…А потом я вспомнил…Вспомнил луч солнца коснувшийся твари, луч – отразившийся от твоего амулета. Оно боится солнца!
Это воспоминание стало первым ключом. Потом были и другие. Ещё одно воспоминанье… Я тогда только-только вступил в орден. Это оказалась моя первая экспедиция… на равнинах Хаакана нам довелось встретиться с неким Вентиго - то ли духом, то ли демоном степей. Вентиго тоже проявлял многие качества схожие с чудовищем из могильника и был абсолютно невосприимчив к магии. Он казался неуязвимым, пока Райнгар – наш тогдашний бестикер – не умудрился, уж не знаю как у него это вышло – отсечь часть руки Вентиго… Кровь его бурлила словно огонь… ярко-красная, испепеляющая! Она разъедала его плоть, пожирала того в чьих жилах текла… Вентиго бежал – что с ним стало, не знаю – а мой учитель подобрал часть его руки и заключил в непроницаемую эфирную клетку. Позже он слил всю остававшуюся в ней кровь в особые флаконы, он хотел впоследствии поэкспериментировать с ней, но всё откладывал…
И вот теперь мы используем солнечный и эту кровь… один монстр поможет уничтожить другого…
- А если всё это не сработает? – сморщив лоб, поинтересовалась Нати.
- Мы умрём – равнодушно отозвался Ашери…

Вот так просто! Он так просто произнес эти слова, словно не было для него ничего привычнее. А Нати… в ту ночь она не сомкнула глаз. Она молилась! Молилась искренне, отдавая всю себя этой молитве, но страх посеянный речью мага не отступал. Наоборот, с каждым днём он всё рос и вот теперь…
И вот теперь наступал вечер, последний вечер прежней жизни. В этом Нати была уверенна. Хотя что это значит? Она умрёт? Освободится? Ей было уже всё равно. Скоро всё кончиться – как? Неважно, главное скоро, скоро…

Вечерние тени легли на траву прервав игру солнечных зайчиков. Искатели, ожидавшие этого момента, сгрудились у обвалившегося входа в туннель. Время настало. Скоро мрак сокроет тени, скоро наступит миг ради которого они пришли сюда. Великий магистр выступил вперёд:
- Мы все долго готовились к этому дню, все мы, каждый оказавшийся тут знает чем может обернуться неудача, но несмотря на это знание - мы здесь! Все вы знаете что делать, все вы знаете свои роли. Пришло время их сыграть, сыграть так что бы тем кто был до нас и чьи духи парят над этим местом не пришлось стыдиться!
С этими словами Ашери воздел руки к небу и принялся нараспев выговаривать заклинания. Невесомый ветер, поднявшись над землей, закружился крохотным смерчем. Разгоняясь, впитывая воздушные массы, смерч рос, на глазах наливаясь яркостью, вбирая обломки веток и палую листву, он кружился, кружился повинуясь плавно скользящим ладоням мага. Хлопок! Ашери резко выбросил руку вперёд, смерч - точно штопор в бутылочное горлышко – устремился, в образовавшуюся на месте лаза проделанного землекопами Шарола, ямину. Холм задрожал, комки земли, сорванные с места воздушным вихрем - будто стая перепуганных птиц – разлетались в стороны, открывая полусгнившие деревянные опоры рукотворного туннеля. А смерч всё кружился образуя земляную воронку с рваными краями, уходившую вглубь.
- Не так глубоко, чуть выше – отрешённым голосом произнёс Расг, вглядываясь в сердцевину своего кристалла.
Едва заметное движение пальцев мага и вихрь сместился, разметав новый, не потревоженный пласт земли. Холм содрогался, холм корчился в агонии, нехотя открывая хранимую в глубине тайну. Громкий скрежет – словно сталь по стеклу – смерч обрушился на каменный монолит и бессильный, откатился прочь расчищая окружающее двери пространство.
- Достаточно! – выкрикнул Расг.
Ашери опустил руки позволив воздушному змею исчезнуть, раствориться в небытие из которого он был вызван. Лорд-хранитель, запалив заранее подготовленный трут, поджёг факел и склонившись, принялся медленно спускаться по туннелю.
- То что надо! – спустя некоторое время донёсся его слегка приглушенный голос. – Только очень уж ненадёжно! Никаких креплений и опор, того и гляди, вся эта громадина рухнет…
- Сутки продержится – равнодушно возразил гиганту Ашери. – А большего нам и не надо!
- Твоё дело – ворчливо пророкотал лорд-хранитель выбираясь назад и отряхивая комочки земли налипшие на кожаную броню. – Я сказал что думал.
- Хорошо – отозвался маг.
Люди, окружавшие Ашери, подались в стороны, повинуясь лёгкому движению его руки, и маг, оставшись в гордом одиночестве, приступил к самой главной части предстоящего. Опустившись на одно колено он извлёк из перемётной сумы два тяжелых флакона тёмного стекла размером с кулак, древний свиток перетянутый бечевкой, восемь крохотных металлических кубиков с небольшими отверстиями, крупный, не ограненный алмаз и довольно большой, по сравнению со своими собратьями стальной куб со множеством маленьких отверстий.
Развернув свиток и бегло осмотрев, он принялся указательным пальцем правой руки вычерчивать на земле сложную диаграмму с восьмилучевой звездой в центре, незримо перегораживая пространство перед входом в туннель. Покончив с чертежом, Ашери выставил крохотные кубики в ряд перед собой, сняв верхние грани и обнажив внутренности кубов, покрытые удивительной по красоте и сложности гравировкой, он аккуратно поднял флакон и, отвинтив плотно подогнанную крышку, с великим бережением капнул по одной капле темно-красной жидкости во внутрь всех кубов по очереди. Во время этой процедуры губы мага безостановочно шевелились, беззвучно выговаривая некие слова непонятные никому кроме него самого. Окончив действо, Ашери приставил верхние грани кубов на место и расположил их в верхних точках лучей, образовав правильный восьмиугольник.
Отойдя на несколько шагов и встав прямо напротив входа в туннель, Ашери поднял с земли большой куб и с усилием снял верхнюю грань. Этот куб внутренне значительно отличался от меньших. Переискавшая наискосок стеклянная перегородка делила его надвое. В одну, Великий магистр поместил алмаз, другая – была почти полностью наполнена красной жидкостью из флаконов.
- Готово – Ашери прикрыл куб и медленно опустил его наземь. Сняв маску он небрежно бросил её под ноги, явив умирающему светилу своё обезображенное лицо.
- Пора? – осторожно поинтересовался Замугор стискивая гладкий черенок кирки а костоломный захват.
- Нет, - маг обратил единственное око своё  на запад, - пусть ночь наступит полностью…
Время текло до омерзения медленно, словно некто, уподобившись монетному меняле, отмерял и взвешивал каждый миг уходящего дня.
- Всё, - глубоко вздохнув, гигант проводил последний отблеск уснувшего светила и перевёл взгляд на обкромсанный диск убывающей луны. – Пора.
Он потянулся к факелу приготовленному Расгом но бестикер опередил его:
- Нет, - Расг отобрал кирку у Замугора и дружески хлопнул того по плечу, - лучше я. Не обижайся старина, но для предстоящего дела ты недостаточно шустрый.
Сверкнув зубами бестикер развернулся, подхватил факел воткнутый в землю и, ловко избегая разложенную ловушку, юркнул в провал. Вскоре из недр земли послышались частые удары – метал о камень.
- Я когда-нибудь пристукну его – проворчал напряжённым голосом лорд-хранитель, до боли в глазах вглядываясь в туннель.
- Если успеешь – прошептал Ашери настолько тихо, что его никто не услышал.
Тук, тук, тук в такт ударам сердца стонала сталь. Тук, тук, тук отзывался камень. Но внезапно сердце остановилось…
Грохот ударов кирки смолк и через считанные мгновения Расг выскочил наружу. Торопливо обогнув ловушку, бестикер приблизился к Ашери и молча кивнув, устало опустился на землю.
- Ты видел ЕГО? – несмотря на прилагаемые усилия, голос мага дрожал.
- Ничего я не видел – раздражённо отозвался Расг. – Даже и не смотрел. Как только эти забытые Богами врата стали открываться, я тут же сделал ноги.
- Что? – резко повернувшись, Ашери недоумённо уставился на бестикера. – То есть как, они что - сами открылись?
- Да, - Расг мрачно насупился. – Не знаю как это получилось. Вроде и не было там никаких замков с секретами. Но…
Он махнул рукой и перевёл взгляд на отверстие в земле.
- Думаешь это Он…
- Ничего не думаю, ничего не знаю – яростно ощерившись, прошипел Расг, - мне, знаешь ли, не до того было. О нас, бестикерах, много разного болтают Ашери, но одно я тебе скажу точно: умереть, мы стремимся отнюдь не больше чем все остальные!
- Что теперь? – дрожащим голосом поинтересовался Кафид.
- Ждём… – настолько спокойно, насколько мог, ответил великий магистр.
Текли мгновенья, отмеряя вдохами каждый миг продолжающейся жизнь. Стих ветер, истаял, истончился, неколебимое пламя одиннадцати факелов, правильным полукругом воткнутых в землю на некотором расстоянии от ловушки, равномерно освещало вход в древнее подземелье. Люди ждали, безмолвно взывая к Богам, прося защиты, каясь в грехах или равнодушно взирая в чёрную бездну провала. Они трепетали - даже самые отважные, они боялись – даже самые бесстрашные. Но они были здесь и это значило куда больше чем все страхи терзающие душу. Странно, возможно невыносимое напряжение сыграло с ними шутку, может пляска ночных теней - но никто так и не подметил момента, когда Оно явилось из недр земли.
Ашери невольно вздрогнул – мрачный силуэт с шестью скрещенными на груди руками, явившийся как незваный призрак былого, безмолвно застыл у выхода на поверхность! Всё повторялось будто дурной сон, привычный до боли, до зубовного скрежета, терзающий уставший разум из ночи в ночь.
- Ты вернулся, - устало прошептали невидимые губы. - Я узнаю твой запах, человек. Зачем ты пришёл? Зачем потревожил сон?
Волосы монстра зашевелились - открывая лицо. Страшное напряжение, владевшее магом, рассыпалось прахом, он с трудом подавил острое желание рассмеяться. Неужели Тварь хотела напугать его ЭТИМ? Каждый день он видел отражение точно такого же лица в тысячах зеркал замка. Отражение маски без образа. Лица у монстра не было! Гладкая кожа без намёка на нос, губы... Только глаза, голубые, печальные, слишком много повидавшие глаза, резко выделялись на мертвенно бледном лице - так диссонирующим с цветом остальной кожи. Это лицо… странно, но оно казалось Ашери ускользающе-правильным. Именно так и должна выглядеть смерть! Ни эмоций, ни выражения – они лишние. Холодно, спокойно, равнодушно…
- Я вернулся за тобой – в тон чудовищу отозвался маг.
- Ты служишь Ему, не Вэйкарину? – поинтересовался монстр.
Голос из глубины! Как оно, лишенное рта, могло говорить? И всё же звук, отчетливый, глубокий, мягко стелился над землей.
- Я чувствую: Его печать на тебе и она сильнее чем прежде, с тобой его слуги, но Его дух ещё не владеет твоим…
- Я не знаю, о чем ты говоришь – Ашери улыбнулся. – Да это и не важно! У нас остались незаконченные дела – пришло время их завершить!
- Ты прав человек – согласилось существо, слегка наклонив голову - настало время вновь запечатать двери! Ты не вернёшь Его!
Чудовище ступило наземь и двинулось вперёд, неспешно, размеренно переставляя беспалые ноги.
Достаточно! 
Маг шевельнул пальцами, и стальной короб взмыл вверх, переместился, застыл над головой монстра. Из сотен крошечных дырочек хлынул ослепительный свет заставивший чудовище замереть на месте втянув голову в плечи. Десятки тонких лучей чистого солнечного сияния, свиваясь устремились вниз проникая в маленькие кубы, пронзая их насквозь переплетаясь и дробясь, образуя сеть искрящимся куполом накрывшую монстра. Вытянув руку вперёд, Ашери выкрикнул приказ-заклятье и вслед за лучами, из парящего куба вырвались, отливающие алым - потоки крови. Следуя за лучами, они низринулись вниз, спустя считанные мгновенья вторая – багряная, сеть - оплела первую - световую. Монстр, яростно зашипев,  прикоснулся ладонью верхней конечности к багровой нити, преградившей путь. Безумный, вибрирующий вопль сорвался с отсутствующих губ, отшатнувшись, отчаянно трясущая рукой тварь, со всего размаху налетела спиной на заднюю часть паутины…
Нет! В первый раз Оно не кричало! Ашери с трудом удержался на ногах – хотелось рухнуть наземь и, зажав уши руками, кататься и биться в истерике. Но нет время страхов и слабости - прошло. Оно больше не сломит ни духа, ни тела Ашери н`Тхайила, отныне Оно – бессильно помешать ему!
- Тварь – Расг, меньше других подверженный внешнему влиянию, тряхнул головой разгоняя наваждение, ладони легли на рукояти скимитар, заблаговременно смазанных кровью, что причиняла монстру столь ужасные страданья.
- Оставь, - Ашери вяло махнул рукой, призывая бестикера к спокойствию. – У нас и без того много дел!
- Ага, - осклабился охотник, - тем более - лучше дождемся рассвета, вот, наверное, будет потеха!
Дымящаяся спина монстра покрылась частой сеткой, сочащихся серебристой жидкостью, порезов. Предположения оказались верны, призрачная надежда обрела материю! Кровь Вендиго разъедала плоть твари, против которой были бессильны даже Боги!
- Ты проклят, человек, ты и все кого ты привёл! – монстр нашел в себе силы выпрямиться и прошептать страшные слова. – Вам нет прощенья! Ваши души - прокляты, ваши тела – прах! Вам не спастись от моего гнева…
- Сначала выберись отсюда, урод - потом грози!
Расг презрительно плюнул себе под ноги.
- А не такой уж он и страшный! – глянув через плечо на перекошенное лицо лорда-хранителя, ухмыльнулся бестикер. – Ладно, я пошел, а вы догоняйте!
Змеей, проскользнув меж сияющими гранями клетки и основанием холма, Расг, вытащив из земли ближайший факел, юркнул в туннель.
- Вот ведь неймётся!.. – пробормотал себе под нос Замугор. Подняв с земли перемётную суму, в которую великан заблаговременно сложил самые нужные вещи и закинув её на плечо, поудобнее перехватив рукоять боевого молота и взяв факел, он молча кивнул воинам терпеливо ожидавшим команды.
- Спускаемся – Ашери неторопливо направился вслед за Расгом, намеренно игнорируя, мечущегося точно зверь в клетке, монстра.
- Ещё не конец, - приблизив безликую голову к пульсирующей сети настолько близко, что они, казалось, ещё чуть-чуть и сольются, глухо прошептал монстр. – Ты не познаешь прощения человек. Твоему духу не будет пристанища в залах Гаийяра и твой хозяин не поможет тебе!
Ашери не ответил. Теперь, когда тварь перестала представлять из себя реальную угрозу, он полностью сосредоточился на склепе, вернее на его содержимом. Позже, когда все тайны обретут плоть, он вернётся и, дождавшись наступления рассвета, уничтожит чудовище – два небольших флакончика с кровью покоившиеся в поясной суме ждали своего часа. Но сейчас важнее другое – то ради чего отдали свои жизни Ганн Кани, Морминар и старик Шарол – разорванные в клочья; Хабиб – заливший своей кровью бесплодную землю на равнине Хаакан; Несандр – павший от ножа наёмного убийцы; Саах, Нашера, Вимто – исколотые десятками отравленных стрел в джунглях Муракана; бесстрашный Тактакер – умерший в объятьях Заритротта и многие другие, многие…
Медленно шаг за шагом ступень за ступенью спускались они в недра древнего склепа, ежесекундно ожидая появления нового чудовища - но его не было. Видимо то создание что осталось снаружи, заточенным в клетку из света, магии и крови было единственным обитателем подземелья. Что же оно охраняло? Какие неведомые секреты, какие позабытые тайны могли породить то жуткое созданье, что ценой своего бессмертия, вечности, берегло их покой? Стены коридора, выложенные из огромных базальтовых плит отполированных до зеркального блеска переливающегося мириадами огоньков в неверном свете – страшно было даже представить скольких сил стоило доставить сюда эти титанические порождения Огненных Гор расположенных в сотнях миль к востоку – тянулись вглубь и вниз на многие десятки карков. Одинаковые ступени без площадок, на которых можно было бы отдохнуть, бесконечной вереницей убегали вдаль теряясь в обступающей со всех сторон тьме. Где-то далеко внизу раздался негромкий звук, повторился и смолк.
- Расг? – шепотом предположил Кафид.
- Или нет – отозвался Замугор, перекладывая молот в правую руку.
- А-апчхи – на этот раз донесшийся звук был значительно ближе, а вскоре показался и человек, ожесточенно трясущий всем телом в попытке очистить одежду от покрывавшей её пыли.
- А-апчхи, будь оно всё неладно – Расг брезгливо провёл рукой по волосам подняв целое облако зеленоватой пыли. – Там грязнее, чем в свинарнике! Это, а-апчхи, это просто невозможно!
- Дело говори! – проревел Замугор. – Что там?
- Сами спуститесь, а-апчхи – увидите!
Бестикер развернулся и стремительно убежал.
- Ну, раз он такой спокойный, значит всё в порядке – удовлетворённо проговорил Замугор и, словно устыдившись облегчения проскользнувшего в голосе, грозно прикрикнул на воинов перебрасывавшихся довольными улыбками: – Ну вы, дети побитых молью овец, а ну шевелите гребёлками пока я их вам не поотрывал и не повставлял в…
Приободренные отсутствием угроз, люди поспешили вниз. Вскоре лестница закончилась, оборвалась у входа в величественный зал освещаемый лишь неяркими всполохами факела бестикера кое-как вогнанного в щель меж двух мраморных плит пола.
Зала была велика, больше ста шагов в поперечнике. Совершенно пустая, если не считать небольшого возвышения у дальней стены. Люди недоумённо моргая озирались по сторонам, ища взглядами… сокровища, тайны – их никогда не было здесь. Ашери подавил болезненный стон, но словно ответ на него - яростный вопль, донёсшийся сверху, дробясь и отскакивая от стен глухо прокатился по древнему залу порождая бесчисленные отзвуки.
- Злится, гадина, - довольно потирая руки подметил Расг.
- Гляди, как бы она не разозлилась настолько, чтобы вырваться из ловушки – поумерил пыл приятеля Замугор.
- Не вырвется – уверенно заявил бестикер. – Сам же видел, что с ней происходит!
Расг, бесшабашно пожал плечами, как бы говоря: «А даже если и вырвется…».
- Что это? – указав на трёхступенчатый пьедестал у дальней стены, спросила девушка следовавшая за магом.
- Не склеп – Ашери говорил сам с собой. Ему не было дела до других и их любопытства, все знания почёрпнутые из книг, все выводы так скрупулезно и расчетливо выведенные за годы поисков – всё рушилось! Как же так? Неужели они все ошибались? Ганн Кани, Хранитель знаний Семперон, давно погибший Нисандр Реголар - первым нашедший упоминание о проклятье Вентиго, он сам? Все ошиблись! Не было никакого проклятья! Не было! Не было и нет склепа и древних артефактов, осколков великой Шазакар!
А есть Святилище! Вот чем является древнее подземелье! Покинутым храмом Забытых Богов! Заповедной землёй, местом, где прибывали скорбящие в одиночестве тени былого величая. Неприкасаемое, огражденное… Кладбище несбывшихся надежд и утраченной веры!
Ашери почти бегом преодолел расстояние отделявшее его от пьедестала. Небольшой овальный алтарь выточенный из гранита и одинокий крупный камень-кровавик которому рука неведомого резчика придала форму и размер человеческого сердца – вот и всё…
- И всё – Ашери рассмеялся. Безумно, дико, жутко до того - что его люди шедшие за ним следом, попятились, объятые ужасом. Великий магистр сошёл с ума? – Камень, всего лишь камень, проклятый камень!
Чародей упал на колени, зашедшись в новом неудержимом приступе смеха в котором было больше всеобъемлющего отчаянья, нежели веселья.
- Камень – всхлип, смех, всхлип, смех – камень! За что?
Безумный крик взметнулся ввысь. Ашери не мог плакать, не мог – изуродованное лицо, давно лишившееся слезных проток кривилось и корчилось в чудовищных гримасах боли и ненависти.
- За что?
К кому он взывал? К Богам? Духам предшественников? К себе? Ответа ждать не приходилось. Время ответов ушло прочь, рассыпавшись в прах от прикосновения жестокой действительности! Великий магистр продолжал бушевать содрогаясь от беззвучных рыданий, он сыпал ругательства и проклятья точно зимние тучи – снег, он грозился и умолял, и снова ругался, ругался, ругался… Воины, обступившие беснующегося магистра широким кругом, обеспокоено переглядывались, пока слабый скрежет донёсшийся со стороны лестницы не привлек их внимания.
Как Оно смогло? Нет, не вырваться – пережить! На теле существа медленно бредущего вниз по ступеням не было, казалось, ни одного целого кусочка кожи. Бессчетные порезы и язвы, вздувшиеся ожоги и открытые раны покрывали всё тело монстра с трудом переставлявшего ноги.
- Не получишь – булькающий шепот развеял мгновенно сгустившуюся тишину.
Бестикер, раньше других сообразивший что к чему, выхватив короткие парные скимитары, бросился навстречу шатающемуся монстру на бегу раскручивая клинки в бешенном «танце смерти». Двигаясь, благодаря своим обретённым при инициации способностям с непредставимой для человека скоростью и грацией, Расг обрушил на недруга шквал ударов, от которых израненная и ослабевшая бестия даже не пыталась отбиваться. Смазанные кровью Вентиго скимитары, взлетая и опадая, оставляли на теле монстра множество новых незаживающих ран.
- Расг назад! – поднявшись с пола и распахнув полы мантии, Ашери торопливо выудил из поясной сумы пару изящных, тонких флаконов заранее приготовленных на крайний случай.
Но бестикер, то ли не услышав приказа хозяина, то ли попросту наплевав на него, не отступал. Яростный свист клинков продолжался. Монстр, будучи не в силах выдержать бешеного натиска, стал отступать к лестнице прикрывая верхними конечностями морду. Расг, хотя это казалось невозможным, ускорил атаку и если до того мечи порхали, то теперь они - словно обретя собственную волю и мощь - силившись воедино, образовали стальной вихрь. Замугор и один из воинов – Сумур, бросившиеся на подмогу другу остановились, поняв, что сами могут попасть под этот неудержимый смерч.
А Расг всё атаковал, и в его безудержном натиске не было места ни заминки, ни перерыву. И кто знает, будь всё как есть, возможно, ему и удался бы подвиг достойный хроник бестикеров! Но случайность, нелепая, глупая - та случайность, что раньше ли – позже, всегда встаёт на пути воина, случайность - подобная ветру, в чьих стремительных потоках распрямляют крылья вестники смерть, подстерегла бесстрашного охотника у первой лестничной ступени. Выбоина в плите, всего лишь, ямка, крохотная, незаметная, но она подвела бестикера к черте, за которой нет возврата! Зацепившись за край, Расг, на миг утратил сосредоточенность, координация нарушилась, сбился ритм, и это позволило твари стремительно перейти от защиты к нападению. Верхние конечности схватили бестикера за предплечья, дёрнули, с сокрушающей силой развели в стороны напряжённые руки, тряхнули. Бесполезные скимитары полетели на пол. Приподняв на вывернутых руках извивающегося бестикера, тварь приблизила его к себе, словно намереваясь заключить в дружеские объятья. Жуткие космы зашевелились, приподнялись и, отклонившись назад, принялись свиваться, образуя десятки тоненьких косичек. Расг ещё пытался вырваться когда, ставшие подобием стрел, косы устремились к нему и вонзившись в грудь, пробили её навылет. Бестикер умер мгновенно, а монстр, разжав руки, выпустил безвольное тело из смертельной хватки и  шатаясь, направился вперёд.
Взревев, будто раненая медведица на чьих глазах погибает медвежонок, Замугор бросился вперёд, но молодой и быстрый Сумур, легко обогнал своего тяжеловесного наставника. Длинный меч воина, взвизгнув, врезался в грудь существа – безрезультатно. Холодная сталь клинка была выкована лучшими кузнецами Мамтеса но и она была бессильна. Отпрыгнув в сторону, воин изменил захват рукояти и попытался нанести колющий удар, рассчитывая поразить бок бестии, но тому удалось извернуться и перехватить клинок. Поймав меч, монстр вырвал его из руки Сумура и без замаха, плашмя, обрушил на голову воина, раздался треск, молодой воин, издав сдавленный крик рухнул навзничь - будто бык под дубиной мясника. И тут в битву вступил подоспевший Замугор. Подбежав к монстру, лорд-хранитель размахнулся и, вложив всю свою немереную силу в один-единственный удар, обрушил на левое плечё твари пудовый боевой молот. И такая мощь, такая ярость была в том ударе, что средняя рука бестии не выдержав столкновенья отлетела прочь, будто срезанная топором хворостина. Монстр издав булькающий звук нелепо дёрнул крохотной культёй словно не в силах поверить в приключившуюся с ним беду, но движения не замедлил. Чудом увернувшийся от удара двух оставшихся левых конечностей твари гигант изготовился к новому удару, но на этот раз повелительный окрик Ашери достиг распалённого яростью разума бойца.
- Назад Замугор!
Лорд-хранитель, послушно подался в сторону, уступая своему господину право последнего удара.
Приблизившись к твари почти вплотную Великий Магистр размахнулся и швырнул флакон с кровью ей прямо в морду. Второй пузырёк, брошенный искалеченной левой рукой, бешено вращаясь – врезался в грудь. Жуткий визг взметнулся к сводам святилища. Верхние конечности монстра безуспешно пытались стереть разъедающую плоть жидкость, страшные космы-стрелы - обуглившимися паутинками сыпались на пол, кровь, сочившаяся из множества ран разлеталась в разные стороны сверкающими искрами. Оставшиеся руки яростно размахиваясь, колотили воздух. Ашери, не успевшего вовремя отскочить из-под удара, отбросило к дальней стене впечатывая в камень, ломая и дробя кости. Чудовище кружась на одном месте и бешено вереща яростно отдирала куски собственной плоти в безуспешной попытке спастись, но Ткач бытия уже отмерил нити его жизни. Рухнув на пол монстр извиваясь и дрожа отполз к стене, дики конвульсии сотрясали лишившееся сил тело. Тварь издыхала…
Лорд-хранитель бросился к Великому Магистру, приподнял изувеченное тело. Облегчение при виде вздымающейся груди быстро сменилось тревогой, дыхание – прерывистое, частое говорило о внутренних повреждениях. Ну ничего, главное – жив, а остальное…
- В замке вам помогут, мастер. Сейчас, сейчас я помогу вам подняться, всё образуется…
- Нет! – Ашери слабым жестом пресёк попытки воина оказать ему помощь. – Не успеют… Яд во мне, я чувствую как он разрушает связи клетки… Загедор… дай… дай ЕГО мне!
Гигант отшатнулся, поняв, что стоит за этими словами! Но он был воином! Он давал клятву! Склонив голову в церемониальном поклоне, поклоне, что обращают воины на погребальный костёр павшего собрата, он отошёл в дальний угол залы, где лежали немногочисленные пожитки путников. Вернувшись к умирающему он молча преклонил колени и протянул Ашери кожаный мешочек, переданный ему на сохранение.
 - Наконец-то – слабые пальцы ласково обхватили сферу, покоившуюся в кошеле, - мы так долго были разделены…
Нетерпеливо распутав завязки, он извлёк шар, ночные тени, клубясь и переливаясь, вспыхивая сотнями серебристых точек, кружились в глубине. Как долго он ждал этого момента! Бледнеющая пелена открывала, очерчивала содержимое сферы, пульсирующее, дрожащее… Сердце, человеческое сердце, его сердце… Тук, тук, тук… Ашери чувствовал биение плоти в груди, там - где некогда находилось лежащее на его ладони сердце… Тук, тук, тук… Маги ордена сделали все, чтобы спасти ему жизнь. Всё! Семеро отдали свои жизни во имя его. Магическая клетка, поддерживающая и заставляющая биться сердце, очень дорого им обошлась. Семь жизней ради одной. Великая цена! Будь он в сознании - он бы запретил им, но всё вышло иначе… Тук, тук, тук… И вот всё завершается! Он отыграл свою роль до конца, бессмысленную, глупую, нелепую - роль! Никчемная жизнь – бесславная, пустая смерть во имя – гордыни!.. Тук, тук, тук… Оставалось одно, но даже этого он не смог сделать, не смог найти, воспитать… Слишком много гнева в душе, слишком мало времени… Всего восемь лет пробыл он Великим Магистром… Ничего Она найдёт своего владельца… Со временем, найдёт! Тук, тук, тук…
Его блуждающий, нетерпеливый  взгляд, незряче скользил по подземелью, будто бесплотный дух вынужденный снова и снова возвращаться к месту своей безвременной гибели, он невольно, раз за разом останавливался на девушке замершей в отдалении у самого алтаря. Что-то было в ней, что-то очень важное, важнее даже смерти уже запечатлевшей свой прощальный поцелуй на его устах… Что-то… Ослепительное фиолетовое сияние поглотило силуэт Нати на фоне тёмной стены и над её головой всплыл образ настолько отчетливый, что Ашери изумлённо вскрикнул, пораженный – как мог он не заметить, не понять раньше!.. Сломанная корона!..
- Подойди!
Лорд-хранитель поспешно склонился над умирающим.
- Её, - слабый кивок, Ашери на глазах терял силы. – Позови её, Замугор…
Гигант, торопливо кивнув, энергичными жестами подозвал девушку.
Нати несмело приблизилась к умирающему. Глаза заволакивали слёзы. Сколько же смертей! И во имя чего? Почему эти люди не могли просто оставить всё как есть, зачем они шли на смерть?
- Она выбрала тебя… - заплетающимся, еле слышным шепотом обратился к девушке маг, он явно бредил, настолько непонятной, туманной была его речь. – Новый день настает, и ты проживёшь его, с честью неся Имя… Я вижу, в тебе это есть…
Крошечные пузырьки кровавой пены собирались в уголках губ умирающего чародея, легкие - медленно наполнявшиеся кровью - мешали говорить. Схватив девушку за запястье, словно пытаясь ненамного отсрочить смерть, Ашери заставил её наклониться.
- Ты избрана мной! Я ставлю на тебе знак!
Большой палец мага очертил круг на предплечье Нати, резкими движениями вплёл в него руну. Сильная словно от ожога боль пронзила всё тело девушки, вскрикнув она отпрянула от умирающего с ужасом вырвав руку из стальной хватки.
- Теперь ты в Пути – Ашери лишившись последних сил неуклюже распростёрся на полу. – Теперь твоя жизнь – Дорога.
- Госпожа – лорд Загедор неверяще уставился на девушку, вернее на её руку с оживающим и наливающимся красками символом ордена Ищущих – корона с шестью сломанными зубцами.
Воин на миг прикрыл глаза… Свершилось! Замугор опустился на колени и склонил голову, воины, потрясённые не меньше лорда-хранителя, последовали его примеру… Свершилось! На их глазах произошло чудо узреть которое доводилось лишь немногим избранным. Сломанная Корона признала своего владельца – новый Великий Магистр – выбран!
Прежний же…
Ашери н`Тхайил сжал сферу слабеющими пальцами и она, повинуясь безмолвному приказу хозяина, разбилась на множество искрящиеся частей. Пульсирующее сердце молодого мага легло на ладонь, слабая улыбка в последний раз коснулась разорванных губ шепчущих: «Свободен, свободен». А потом сердце остановилось. Только что бившийся сгусток плоти, оплетённый магической паутиной еще трепетал, стремясь хоть чуть-чуть продлить угасающую жизнь. Но не стало поддерживающих его заклятий, рассыпалась клетка из стихий и эфира так долго не дававшая ему умолкнуть. И всё закончилось.
Ашери н`Тхайил – умер, восьмой Великий Магистр ордена Ищущих - завершил земной путь!
Нати, нет - больше не Нати! Кирэйннаталь эр Сантирэ - отныне и до скончания жизни Великий Магистр ордена Ищущих - опустилась на колени у бездыханного тела своего предшественника. Худенькая ладонь легла на ставшее умиротворяюще-спокойным лицо чародея, мягко и ласково скользнула вниз, прикрывая единственное око мертвеца. Плечи девушки дрогнули. Вот и всё! Последняя нить, связывавшая её с прошлым – оборвалась, последний человек, помнивший маленькую нескладную девчушку в заплатанном сарафанчике – покинул этот мир. Кирэйннаталь плакала, она оплакивала жизнь, которой у неё никогда не будет, она омывала слезами путь, проложенный для неё Ашери, так и не осознавая до конца – что же это за путь! Она рыдала, тихо, беззвучно и прозрачные капли, падая на покрытый многовековой пылью пол древнего святилища, словно ставили точки на полотне её судьбы.
- Госпожа – могучий Замугор, склонился над горюющей девушкой и ласково-неуклюже погладил её растрёпанные русые волосы. – Пойдёмте отсюда. Всё закончилось. Им, беднягам, уже ничем не поможешь, незачем оставаться здесь более.
Девушка не отвечала и тогда воин, мягко приобняв её за плечи, заставил выпрямиться. Передав девушку на попечение Кафида и, указав тому глазами на выход - остальные воины ведомые Фахимом с телом Расга заброшенным на плечо, уже покинули проклятое подземелье - он наклонился, поцеловав руку Ашери мягко и плавно поднял с пола хрупкий сосуд, вмещавший дух Великого Магистра и неспешно направился к выходу бросив по пути взгляд, полный неприкрытой ненависти на чудовище агонизирующие у стены.
Согнувшись, Лорд-Хранитель выбрался наружу. Нет, не высота лаза заставляла его плечи сутулиться и не вес худощавого тела Ашери бережно, точно ребёнка, несомого на руках. Тяжесть потерь и груз навалившейся ответственности за юного - только-только начинающего жизнь предводителя ордена служению которому он к`Са, Замугор Керийский, посвятил большую часть жизни - девушку олицетворявшую самую душу клана - вот что заставляло неутомимого богатыря клониться к земле, вот что отнимало силы и притупляло внимание. Может оттого и не заметил Замугор как камень-кровавик, ради которого был пройден этот ужасный путь и который он, походя, забросил себе в поясную мошну, тот самый камень, что стал причиной множества смертей и страданий, камень так сильно своими очертаниями напоминающий сердце, оказавшись под сенью небес, чуть шевельнулся и издал тихий едва различимый звук – пульсирующий шепот бьющегося сердца…

***

Чудовище умирало… Люди, так нагло вторгшиеся в его владения и укравшие единственное, что имело для него значение - ушли, оставив существо извиваться и корчиться на полу от бессилия. Они даже не дали себе труда прикончить его, добить. Попросту бросили как ненужную тряпку, безделицу не заслуживающую внимания, и ушли. А он умирал и знал что умрёт... Хотя до конца не мог поверить что это случиться. Не мог, не хотел признавать, что так бездарно проиграл…. Всё было напрасно. Всё! Как могло оно вот так закончиться? Изувеченная плоть превращала каждый миг продолжающейся жизни в пытку, но куда сильнее боли - слабо пульсирующей на задворках разума – было терзающее душу отчаянье. Он не справился. Он всё испортил, провалил! Хоровод бесчисленных лет наполненных лишь стремлением служить, до конца исполнить возложенную на его плечи миссию, неспешно кружил пред затуманивающимся взором. Всё было напрасно, все его усилия, все жертвы…
Бледный чуть розоватый свет, явившись из неоткуда, осветил древнее святилище мягко и ласково развеял тьму, исторгнул её отовсюду не оставив мраку ни трещинки в мозаичном полу, ни выбоины в базальте стен где тот смог бы найти себе пристанище. Нежный аромат летнего луга наполнил воздух. Звук, возникший на грани слуха тысячами серебряных колокольчиков и детских смеющихся голосов, скрасил гнетущую тишину.
И явилась ОНА.
Невесомо-легко ступая босыми ногами по тонкой, неразличимой глазом смертного, нити, что отделяет воздух от каменных плит, приближалась Она в окружении сонма небожителей, в сиянии чистоты и святости недоступной земному миру к распростёртому монстру.
- Мой бедный мальчик – бесплотная рука прикоснулась к обезображенному телу. И произошло чудо! На миг, лишь на один-единственный миг рассеялся морок создаваемый так долго и так тщательно и пред Божественными Очами предстал в своём истинном облике тот, кто многие годы назад вступил под своды только что созданного святилища. Молодой яростный воин с волосами цвета созревшей пшеницы, закалённый в десятках сражений, овеянный не блекнущей славой полководец, променявший почёт и величие на бессмертное служение своей Богине.
- Мой бедный мальчик – голос… Нет слов, нет красок дабы описать Его! И радость летнего утра, и звонкий щебет птиц приветствующих пробуждающееся светило, и красота зацветающих роз… Тысячи тысяч, миллионы оттенков и тонов, чарующих, завораживающих, всё было в нем. – Что же ты сотворил с собой?
Божество не судило, не ужасалось, печаль и бесконечная любовь – вот что несли Её слова.
- Госпожа – монстр попытался приподняться, преклонится пред Той, что была средоточием его помыслов, его жизни, но обессиленное тело отказало в последнем порыве и лишь одинокая слеза сбежавшая по щеке, вот всё - чем мог он отплатить Ей за прощальную милость. – Я подвёл Тебя, моя Госпожа...
- Нет, мой мальчик. Ты сделал всё что зависело от тебя. Никто не смог бы сделать большего. Его кровь… Его кровь… Как же ты выдержал?..
Слёзы засияли в уголках изумрудных глаз Божества. Вопль чудовищной силы и страсти взметнулся к недостижимым небесам. Монстр кричал, и не было слов, передававших всю ту боль, что была в его вопле. Её слёзы… Как же он мог допустить, позволить этим глазам засиять влагой печали. Почему он не умер, не скатился в самые тёмные и холодные глубины Мендисса, почему не разорвал свою душу тысячей тысяч мук… Кто он теперь? Кто…
– Но всё ещё можно исправить! - голос Божества звенел и переливался, как и прежде. Но если раньше в перезвоне Его и журчании слышалось эхо детских колокольчиков, то ныне в Нём ревел и бушевал грохот набатных гонгов. – Вставай Менияр! Восстань Мой Защитник, поднимись, ибо нет боли превыше долга, нет ран претящих его исполнению, нет страха в сердце твоём, нет отчаянья в душе. Восстань Менияр Великий. Восстань и иди! Исполни клятву! Да не коснётся стопа Моего Брата этой земли! Да не прервётся Его сон. Да не будет Его духу пристанища в плоти! Восстань воин! Восстань и живи!
Рука, облаченная в латную перчатку, сжавшись в кулак, обрушилась на пол расколов мраморную плиту надвое. Могучие плечи распрямились, плоть, отбросив покрова прежнего уродства, засияла серебристым блеском полированной стальной брони. Голубые глаза метали молнии с гордого чела, в ореоле рыжеватых кудрей. Рыцарь поднялся с пола, но лишь для того, что бы тут же опуститься на колени.
- Клянусь, моей душой, душами моих предков, душами потомков: да не познаю я покоя пока то что украдено - не возвратиться!
- Быть посему – Божественная Длань, благословляя, легла на склонённую голову воина. – Ступай Менияр. Я освобождаю тебя от клятвы Стража. Теперь ты Охотник. Ищи же «Ярость Бури», нет для тебя преград, нет препятствий! Цепи былого предназначения больше не сковывают тебя! Ты свободен…
Мириады серебряных колокольчиков взметнули ввысь искрящиеся голоса, хрустальный свет вспыхнул точно все звёзды мира… И пала тьма…
Одинокий воин поднялся с колен ястребиные глаза, для которых подземная тьма не была преградой, обежали пустынный склеп так долго бывший его домом. Неподалёку от лестницы ведущей наверх, он увидел осколок метала причудливой формы, изогнутый и покореженный, в котором с трудом, но угадывалась ещё нижняя часть щита, расколотого могучим ударом одного из воров. Второй обломок по-прежнему оставался на его левой руке. Приблизившись к лестнице Менияр снял бесполезный ныне кусок позолоченного метала и, склонившись в церемонном поклоне, опустил его не пол. Вслед за ним на мраморные плиты легли перчатки и наручи, поножи и наколенники. Последней была снята, лёгкая - словно пёрышко и прочная - точно тысячи лет забвения, кираса, украшенная тончайшей гравировкой и узорами из распростёртых крыл с восьмирогим венцом в центре. Воин вновь поклонился металлу на протяжении веков заменявшему его кожу и прошептал благодарственные слова.
Плавными, скользящими шагами он взбежал по лестнице, задержавшись лишь на самом верху у выхода на поверхность. Солнечные лучи, игравшие в прятки с изумрудными нитями молодой травы, причиняли боль отвыкшим глазам, тысячами крохотных иголок терзали бледную кожу, и Охотник знал - так будет ещё долго. Но разве это имело значение? Впереди лежала Дорога и он, отбросив сомнения и страхи, шагнул вперёд. Долг звал его, а разве есть что-то важнее долга для истинного воина? Нет! И он исполнит свой долг! Шаг, подошва сапога коснулась земли - где по-прежнему валялись нечестивые инструменты слуги проклятого Венниа, поймавшего его в капкан, но теперь они бессильны – начало пути было положено, он вернулся!
Император «Сияющих Легионов», повелитель великой державы Шазакар восстал из небытия! Полководец и мудрец, воитель и маг, «Ярость бури», Менияр Великий, Менияр Златоглавый - вновь шагал по земле…