Спокойных дней не будет - часть 13

Соня открыла дверь в кабинет, опасаясь, что сейчас все головы повернутся к ней, и она станет объектом обсуждения для любопытствующих. Однако между столов, отгороженных друг от друга невысокими перегородками, царила суета начала рабочего дня, и только один человек заметил ее появление.
- Доброе утро, - приветствовал ее Кирилл и взглянул на часы на противоположной стене.
Шустрая секундная стрелка закончила очередной круг, а две другие твердо заняли свои позиции на десяти и двенадцати. Соня тоже сверилась с часами и осталась довольна своей пунктуальностью, не пострадавшей, несмотря на пробки на дорогах и последние наставления няне, сделанные пять минут назад по телефону перед офисным зданием.
- Александр Васильевич сейчас подойдет. Присядьте, пожалуйста.
Она опустилась на краешек стула и поставила сумку на колени, как просительница в кабинете чиновника.
Директор департамента по управлению персоналом, сухо кивнув на приветствия сотрудников, прошел в свой кабинет, отгороженный от подчиненных стеклянной перегородкой под потолок. Кабинетная система оказалась совсем такой же, как в американских фильмах, где Брюс Уиллис спасал мир от очередного маньяка-террориста. Ей этот принцип напоминал большой аквариум: с какой стороны стекла ни окажись, наблюдаешь беззвучную жизнь по другую его сторону. Впрочем, для начальника в его кабинете мир всегда был вывернут наизнанку, и рыбами были именно они, которые копошились у своих рабочих мест, хаотически перемещались по комнате, пили утренний кофе из разноцветных кружек и шевелили губами, отвечая на немые реплики коллег.
Соня видела, как он снял пальто возле персональной вешалки, открыл ноутбук и, расположившись в кресле лицом к стеклянной перегородке, сразу же взялся за телефон.
- Я скажу ему, что вы здесь.
Кирилл без стука ворвался в спокойный мир Александра Васильевича, куда вслед за ним сразу же хлынули многочисленные голоса, смех, щелканье клавиатур и первый за утро звонок. Хозяин кабинета поднял голову с прижатой к уху трубкой и без выражения посмотрел на вошедшего.
- Привет. Началось?
Это была коронная фраза начала дня. Условный код, который означал, что пришла пора впрягаться в ежедневную лямку. И неважно, что тебя тянет досмотреть прерванный будильником сон, поделиться результатами вчерашнего провального футбольного матча или еще раз вспомнить непреклонного инспектора ГАИ, выписавшего штраф за превышение скорости или за наезд на сплошную разделительную линию, и всех его родственников до седьмого колена. Поистине, хуже утра рабочего дня было только утро после большого праздника.
- Увы! - с неуместным весельем в голосе подтвердил Кирилл, опираясь обеими руками о большой стол, и указал подбородком в сторону Сони. - Твой новый работник прибыл к месту несения службы. Сам будешь с ней нянчиться или меня заставишь?
- Сам буду. Хотя, я смотрю, ты совсем и не прочь.
- Я всегда не прочь... Да и весна скоро.
- Неужели?
Александр Васильевич в недоумении оглянулся на плотно закрытые жалюзи на окне. Потом посмотрел на свое покрытое капельками воды пальто на вешалке и вспомнил утренний пронизывающий ветер и гадкую снежную крошку, которая всю дорогу льстивой шавкой крутилась между колес, и усомнился в светлых перспективах.
- Скоро, скоро, - подтвердил Кирилл и заблестел глазами, как загулявший на крыше дворовый кот. - И она, кстати, тоже очень ничего. Только почему-то все время забывает улыбаться, наверное, волнуется.
- Странно, вчера, вроде, улыбалась. Ладно, давай ее сюда. Поработаю сегодня наставником молодежи.
Он потянулся, поправил галстук и отодвинул от себя пустую чашку.
- Кофе принести? А то смотри, если тебе некогда, то я ей займусь.
- Ты еще успеешь внести свою лепту в процесс обучения. Возьми пока у нее документы.
- Так что насчет кофе?
- Не сейчас.
Кирилл вернулся к своему столу и предложил Соне оставить бумаги для оформления, пока она будет вникать в суть дела.
- Заходите в кабинет, он вас ждет.
Она поднялась, оправила юбку и, приблизившись к все еще распахнутой двери, остановилась на пороге.
- Здравствуйте. Можно? Дверь закрыть?
- Доброе утро. Да, закрывайте и проходите. Итак... Сначала позвольте мне поздравить вас с важным событием. Сегодня вы влились в нашу большую дружную семью.
Александр Васильевич произносил эту речь для каждого пришедшего на свой первый рабочий день во вверенный его заботам коллектив. Он знал ее наизусть и мог повторить когда и где угодно: и после хорошей попойки, и разбуженный посреди ночи. Каждая фраза была отшлифована почти пятью годами на ответственной должности. Собранные воедино, они складывались в краткий рассказ об истории компании, ее структуре и руководстве, количестве и профессиональном уровне сотрудников, целях и задачах, ответственности перед коллективом, преимуществах и подстерегающих трудностях, а также из обещаний и разъяснения грядущих перспектив. Иногда он в качестве развлечения и тренировки памяти и ума позволял себе переставлять местами отдельные фразы, делать акценты в разных, порой неожиданных, местах. Но ее основное содержание и пафос всегда оставались неизменными.
Больше всего она напоминала инаугурационное слово амбициозного президента какого-нибудь крохотного, но богатого и высокоразвитого островного государства, если бы таковое вообще существовало в мире. Сравнение с президентской речью пришло ему в голову именно сейчас, когда он впервые в своей жизни вводил в курс дела нового работника, нисколько не интересующегося деньгами и уже потому заслуживающего уважения. Вспомнив о непомерном, на его взгляд, раздувании штата ничего не производящих сотрудников, а также о растущих с каждым годом аппетитах всех трех директоров, стоящих во главе компании, он подумал, что для его маленькой страны было бы вполне достаточно одного монарха. Во всяком случае, народу содержание царствующей семьи обходилось бы куда дешевле, чем содержание пролетарского президента с вице-президентом и всего чиновничьего аппарата. Он был убежден, что люди, с детства привыкшие к удобствам и даже роскоши, тратятся на свои нужды куда меньше и разумней, чем такие же люди из бедноты, карабкающиеся на самые вершины власти. Это как если бы тебя в детстве под выдуманным предлогом ограничивали в шоколаде, а во взрослом возрасте ты, наконец, до него дорвался и, даже зная о противопоказаниях, ставших реальными и осязаемыми, никак не можешь остановиться.
Соня на протяжении всей этой словесной презентации слушала его молча, сложив руки на коленях и без улыбки глядя на его шевелящиеся губы. Уже в середине собственного монолога он был удивлен и заинтригован. Чаще всего к концу речи, когда он заводил разговор о перспективах и обещаниях компании многократно улучшить жизнь работника в ответ на его беззаветный труд и поднять ее до недосягаемых вершин профессионализма и финансовой стабильности, люди начинали улыбаться, кивать и выражать свое удовольствие всеми доступными им средствами. Однако женщина выслушала все до последнего слова с вежливым выражением лица и при этом не издала ни звука.
- У вас есть ко мне вопросы?
Он, продолжая идти проторенной дорожкой, не видел необходимости менять вступительную часть. Он всегда давал людям возможность как на пресс-конференции для журналистов задать ограниченное число вопросов, самостоятельно решая, на какие из них отвечать.
- Нет. Но я уверена, что они возникнут по ходу моего знакомства с должностными обязанностями.
Он снова удивился, но высокая должность научила его "держать лицо". Кажется, она намекнула ему, что пора бы уже перейти от формальностей к делу. Даже жалко, потому что он всегда в первом вступительном слове оставлял для вновь прибывших неявные прорехи в информации: насчет отпуска, например, экзаменационной сессии в институте или больничного... Но она не попалась на эту удочку. Наверное, сказывалось отсутствие опыта или личной заинтересованности в этих аспектах трудовой жизни. Ладно, время у него есть, можно понаблюдать, что будет дальше.
- Уверен, что возникнут. Сразу должен вам сказать, что формально вы подчиняетесь напрямую генеральному директору, фактически на данном этапе вашей карьеры - мне, а в идеале должны решать все практические вопросы самостоятельно. Я расскажу вам о том, что касается наших с вами отношений. Все дело в том, что вашей должности до прошлого месяца вообще не было в штатном расписании. Ее появление - исключительно моя заслуга, результат долгой и продолжительной борьбы со сложившейся системой. До вас всеми вопросами обеспечения работы офиса ведал мой сотрудник, у которого и без того обязанностей хватает. Заставлять менеджеров по персоналу заниматься закупкой стикеров или заявками на подключение новых работников к телефонной линии было бы слишком нерационально теперь, когда текучка растет, а штат увеличился почти на четверть.
- Конечно. Значит, в моем ведении будут канцтовары и телефоны. Что еще?
- Еще? - Она своей категоричностью вынуждала его сократить продуманное введение в должность до голого перечисления конкретных задач, и он, поморщившись, принялся по-американски отгибать пальцы, ожидая увидеть испуг на ее лице. - Заявки на подключение к телефонной и локальной сети, закупка техники, мебели, офисного оборудования, канцтоваров, бланков, пропуски в столовую, на стоянку, организация корпоративных праздников и мероприятий. Только механики и водители автопарка работают более или менее в автономном режиме, так что хотя бы за них вам отвечать почти не придется. Канцтовары им требуются крайне редко.
- Понятно.
- В основном, вы будете сотрудничать с технической службой, ремонтниками, бухгалтерией, столовой, охраной, уборщицами. Вам нужно будет знать и помнить в лицо и по фамилии каждого, кто у нас работает. А они будут писать вам заявки, жалобы, просьбы и требования, каждый день, даже в выходные и праздники.
- Да, это я понимаю. Человеческий фактор.
Соня впервые за сегодняшнее утро позволила себе улыбнуться, вспомнив, как порой непросто бывает управляться с домработницей и няней, когда они накапливают претензии, а потом выливают их на хозяйку, как ушат холодной воды. И всегда - в тот момент, когда она меньше всего рассчитывает на неприятности с этой стороны.
- Вот именно. Со всеми личными претензиями или конфликтами, которые неизбежно будут возникать, направляйте их ко мне, ну, если, конечно, сами не можете справиться.
- Я постараюсь сама. У вас и без меня дел хватает.
- Безусловно. Но не надо брать на себя все, иначе можно не рассчитать силы и сорваться, - снисходительно заметил он. - Мне нужен стабильный работник, а не перспективный пациент института нервных болезней.
- Хорошо, я учту ваши рекомендации, доктор, - снова улыбнулась она.
Он чуть дольше, чем положено, задержался взглядом на ее неожиданной улыбке, но она снова заставила его вернуться к обсуждению рабочих моментов.
- Может быть, вы расскажете мне немного подробнее про документооборот?
- Обязательно. И расскажу, и покажу. Идите ближе.
Она подсела к нему вместе со стулом, и он вынужден был подвинуться в сторону, давая ей место за столом. На большом дисплее ноутбука замелькали окошки, и Александр Васильевич принялся рассказывать ей про тонкости документооборота, электронную почту и назначение серверов, планирование встреч и текущих дел, поступление заявок и процедуру их рассмотрения и утверждения.
Соня с блокнотом в руках старательно записывала за ним, иногда наклоняя голову к его плечу, чтобы свериться с компьютером. Он искоса взглянул на исписанную страницу и не поверил своим глазам. На бумаге почти не было слов, в основном, значки и закорючки.
Забыв об элементарной человеческой вежливости и принципе неприкосновенности чужих записей, он пальцем слегка отогнул край ее блокнота, чтобы убедиться, что зрение его не подвело. Закорючки под другим углом никуда не исчезли, не превратились в привычную глазу кириллицу. Они стали четче и загадочней.
- Простите... Это?..
- Да, стенография. Однажды еще в школе я нашла на столе у брата странные записи и загорелась желанием выучить этот язык. Тогда это казалось игрой, как расшифровка секретного кода. Или как разгадка тайного смысла пляшущих человечков. Конечно, ничего интересного в этой игре на поверку не оказалось, но в свое время на лекциях скоропись мне очень помогала.
- Вам помогла, а другим усложнила жизнь, не давая возможности переписывать ваши конспекты, - улыбнулся Александр Васильевич.
- Да, для всех это был недостаток. Но две мои приятельницы в результате сами выучили стенографию.
- Значит, я нашел вам еще одно применение. Хотя эта работа и не входит в ваши должностные обязанности. Дело в том, что раз в неделю я провожу в своем отделе совещания, а моя помощница, к слову сказать, прекрасно владеющая машинописью, совершенно не в состоянии быстро пользоваться обыкновенной авторучкой. Издержки увлечения техникой, увы. Вот если бы вы взялись записывать на этих совещаниях, а потом просто продиктовали ей протокол...
- Конечно, если вы просите.
Соня вежливо наклонила голову и что-то черкнула в блокнот.
- Надо же, через час после начала первого рабочего дня вы оказались весьма ценным работником. Что же будет дальше?
Ему захотелось пошутить с ней, как-то разрядить обстановку и сделать отношения чуть менее формальными, но Соня поняла это как напоминание о том одолжении, благодаря которому она получила работу.
- Спасибо, что поверили мне вчера.
- Перестаньте, я не об этом, - отмахнулся он. - Ладно, продолжим. По пятницам до четырех часов я жду от каждого своего подчиненного отчет о проделанной за неделю работе. Естественно, что в эту пятницу я не рассчитываю получить отчет от вас, но, начиная со следующей, вам придется сообщать мне о выполненных и текущих делах. По крайней мере, до конца испытательного срока, а там будет видно.
- Понятно. А я смогу где-то получить форму отчета?
"Слишком строго, слишком официально!" - подумал он. "Кажется, она так боится не оправдать доверия, что несколько переигрывает".
- Все, что касается бумаг, вы можете узнать у Кирилла. Именно он до вашего появления занимался этими проблемами, поэтому он и будет вводить вас в курс дела, знакомить с людьми и подводными камнями. Да, я еще хотел сказать, что у вас будет мобильный телефон, чтобы в течение дня вас можно было найти в любом конце здания. Кстати, вон там ваше рабочее место. Только работа у вас совсем не сидячая.
Соня посмотрела за стекло, где каждая незнакомая ей прилежная рыбка занималась на своем месте каким-то важным делом. И только один стол с компьютером и телефоном, торцом повернутый к кабинету начальника своей не отгороженной от мира частью, был чист от бумаг, дискет, чашек и других атрибутов бурной деятельности отдела.
- Кирилл даст вам также список местных телефонов всех сотрудников, проведет по комнатам, выдаст пропуск в офис и в столовую и подключит мобильный телефон. Еще хочу сказать, что в соответствии с корпоративными правилами пользоваться служебным телефоном в личных целях сотрудникам разрешено не более десяти минут в день.
- Я не буду пользоваться им вовсе. У меня есть собственный мобильный.
- Это похвально, но я должен был это озвучить.
Соня сделала вид, что не заметила скрытой иронии в его словах, но решила, что пришло время завершить разговор с начальством и окунуться в застекольную жизнь компании.
- А смогу я где-то прочесть эти корпоративные правила, чтобы не отвлекать вас по пустякам и не нарушить случайно какой-либо из пунктов?
- Конечно. - Он развернулся вместе с креслом и достал с полки за спиной толстую зеленую папку. - Читайте на здоровье. Здесь весь комплект документов, относящихся к работе компании.
Соня взяла папку и поднялась из-за стола. Она собралась вернуть свой стул на место, но Александр Васильевич, почувствовавший себя неловко, взялся сам восстановить первоначальный порядок в своем кабинете.
- Не беспокойтесь. Вон, Кирилл уже ждет не дождется начать обзорную экскурсию по этажам.
Поняв, что собеседники говорят о нем, Кирилл опустил голову и уткнулся взглядом в бумаги на столе.
- Хорошо. Начнем с экскурсии, - согласилась Соня и приоткрыла дверь.
- Желаю удачи!
Он подумал, что окончание разговора получилось несколько скомканным, потому что и на этот случай у него были заготовлены правильные напутственные слова, но она уже вышла из кабинета и направилась к своему столу.

- Александр Васильевич, можно?
Соня единственная все еще стучалась в его дверь, терпеливо ждала устного приглашения войти и, наверное, единственная совершенно серьезно, а не только изображая на людях почтение к субординации, называла его на "вы" и по имени-отчеству. Впрочем, как и всех остальных сотрудников тоже.
- Конечно, Соня, заходите.
- У меня к вам есть предложение, и я бы хотела обсудить его целесообразность, - сложив на коленях бумаги, сразу же приступила к делу она.
- Именно со мной? А вы уже говорили с Кириллом?
- Говорила, но он сказал, что для него это слишком "круто", и отослал меня к вам.
Иногда она позволяла себе легкую иронию, но никогда - полновесных шуток над коллегами. Ее официальная сдержанность не давала ему возможности перейти на более демократичное "ты". Такая форма сотрудничества в компании была не обязательной, но желательной, и ее стремление удержать дистанцию его несколько смущало.
- Да, "круто" - это его словечко. Так о чем речь?
- Дело в том, что я провела некий следственный эксперимент. - Тут брови директора по персоналу полезли вверх, и Соня вернулась к началу истории. - Нет-нет, не вполне так, простите. Сейчас расскажу все по порядку. На третьем этаже в конце коридора у нас стоит сетевой принтер, так?
- Да, кажется, стоит, если не ошибаюсь.
- Не ошибаетесь. Этим принтером традиционно пользуются консультанты, техническая служба и маркетинг.
- Вероятно. - Он пожал плечами и потрогал карандашом, попавшимся под руку, нижнюю губу. - Об этом я как-то не задумывался. А в чем, собственно, суть проблемы?
- Сейчас мы дойдем до сути, не сомневайтесь. Все дело в том, что три месяца назад часть маркетинга пересадили к нам на второй этаж под эгидой расширения отдела. А принтер все еще продолжает обслуживать и их тоже. Никто не обратил бы на это внимания, кроме тех сотрудников, конечно, которые вынуждены бегать по этажам из-за каждого листка бумаги.
- Да, это неудобно, согласен. Похвально, что вы заметили. Но я все еще пока не понимаю...
- Дело в том, что принтер начал "жевать" листы. А это значит, что увеличился расход бумаги. И существенно увеличился, почти вдвое. Я уже написала заявку на вызов специалиста по ремонту, но он придет только в понедельник. А люди вместо того, чтобы работать, вынуждены весь день скакать по этажам, наматывая километры. Но, подходя к принтеру, они убеждаются, что их задание навсегда зависло в очереди или, того хуже, бумага застряла в принтере, и им придется возвращаться к себе и начинать все сначала. Я проверяла, этот путь занимает от двух до четырех минут в один конец.
- Кажется, я, наконец, понял, - покивал он. - И какие, по-вашему, есть пути выхода из сложившейся ситуации?
- Их два: первый - перевести маркетинг со второго этажа на другой сетевой принтер, например, к юристам и отделу по работе с клиентами. Однако у них своих бумаг на печать обычно выше крыши, и если маркетологи присоединяться к ним со своими рекламными текстами, презентациями и другими документами, то опять в коридоре возникнут очереди. И маркетинг с его интеллектуальными разработками снова окажется камнем преткновения. А то и козлом отпущения.
- Значит, вы видите другой оптимальный путь?
- Безусловно. Решение номер два: найти маркетингу с нашего этажа собственный принтер, пусть даже и не отличающийся такой производительностью, как нынешний, но дающий возможность использовать его потенциал, не отходя далеко от рабочего места.
Соня посмотрела на него с достоинством человека, решившего сложную задачу и втайне гордящегося своей изобретательностью.
- Разумно, - согласился директор по персоналу. - И вы, конечно, знаете, где его найти? Сразу скажу, что решение "в лоб" - купить новый - не подходит. Бюджет маркетинга весьма ограничен, они и так все время выходят за рамки, насколько я знаю.
- В том-то и дело, что покупать ничего не нужно. - Она попыталась сдержать довольную улыбку. - Я сегодня с утра была в бухгалтерии. У них стоят целых три принтера, причем один из них используется как подставка для цветочных горшков.
- Как что?
- Ну, фиалки у них там растут, а подоконники уже все заняты. Так вот, я выяснила, что он не так давно работал, просто в нем не испытывают необходимости. Но, даже если он требует небольшого ремонта или профилактической чистки, его можно привести в порядок и передать маркетингу. Так мы сэкономим рабочее время на решение конкретных задач, уберем сильный раздражающий фактор и снимем нагрузку с принтера на третьем этаже, а, следовательно, - увеличим его ресурс и уменьшим расход бумаги.
- Неплохо. Честное слово, неплохо.
Александр Васильевич потер ладонью щеку, саднящую после неудачного бритья, и с одобрением посмотрел на Соню. Она сидела в своей обычной позе - на краешке стула с бумагами на коленях, готовая в любую минуту подняться и поднять нелегкое бремя хозяйки всего офиса, и ждала его вердикта.
- Есть только одна загвоздка, Сонечка...
Он легкомысленно сократил ее имя, но она предпочла не заметить такой вольности.
- Я знаю, поэтому и пришла к вам. Ни мне, ни Кириллу это не под силу.
- Так вы уже в курсе?
Он нисколько не сомневался, что сплетни в их большом и дружном коллективе распространялись быстрее, чем распоряжения генерального директора. Особенно все, что попадали в недра бухгалтерии.
- Конечно. Слава Богу, меня вовремя просветили. Иначе я могла бы дров наломать.
- Да, с нашей бухгалтерией один на один выходить опасно. Они уже завалили столько быков...- вздохнул Александр Васильевич. - Ладно, постараюсь воплотить в жизнь вашу смелую мечту. А то, по вашим словам, скоро у меня народ из маркетинга побежит без оглядки.
- Да, отсутствие удобств раздражает, - сказала Соня, выросшая в богатом доме и говорящая об удобствах как о чем-то само собой разумеющемся.
- Ну, если бухгалтерия меня не сожрет живьем и дело выгорит, с маркетологов магарыч в обмен на принтер.
- Думаю, они смогут по достоинству оценить вашу заботу о них.
Александру Васильевичу снова послышалась легкая ирония в ее голосе, и он ответил ей в той же куртуазной манере.
- Оценить они смогут не мою заботу, заметьте, уважаемая Софья Ильинична, а вашу. Кстати, прошел уже почти месяц, и я могу в качестве предварительного итога сказать, что пока доволен вашей работой. И, насколько я знаю, не я один.
- О, нет, вас обманули! - Соня приложила ладонь к груди, и он невольно залюбовался узкой кистью с длинными ногтями и нескромным обручальным кольцом. - Все совсем не так гладко, как мне хотелось бы. На прошлой неделе я вовремя не перевела телефонные номера у консультантов, и меня грозились в следующий раз убить. В понедельник чуть не остались без бумаги разработчики. Я бегала по всей фирме и выпрашивала у всех по чуть-чуть. К счастью, мир не без добрых людей.
- Это все мелочи.
- Но из них складывается процесс.
- Вы слишком строги к себе.
- А сегодня мне сообщили, что в бухгалтерии сломался ксерокс. Главбух рвет и мечет, а телефон у наших партнеров все время занят. Так что я сейчас поеду к ним сама и лично привезу кого-нибудь, даже если придется применить силу.
- Может, дать кого-нибудь на подмогу? - рассмеялся он, чувствуя, как между ними подтаивает тонкий лед. - В небесно-голубом Мерседесе и я бы не прочь прокатиться.
- Я сегодня оставила его дома, - неожиданно сухо ответила она и поднялась.
- Но вы же не пешком?
- Нет, конечно.
- Может, проще отвезти ксерокс прямо к ним? Пусть на месте разберутся.
- Так не получится. Он очень большой, в мою машину не влезет.
- Так возьмите корпоративную. Кстати, вы так и не сказали, какая у вас вторая машина.
Она уже стояла около двери, всем своим видом демонстрируя, что уходит и не намерена обсуждать вопросы, не относящиеся к своим служебным обязанностям.
- Разве?
- Вы что же, стесняетесь ее назвать?
Он почувствовал, что его интерес выглядит не столько праздным любопытством, сколько заигрыванием, но остановиться вовремя не смог. С каждым днем она нравилась ему все больше. Женщина, не считающая своих денег и радеющая за бюджетные расходы компании.
- Двухместное купе красного цвета. "Гадюка". Очень тесная машина, совсем не для водителя. Но мне нравится, и в Москве их немного. Вы можете увидеть ее в окно, если хотите
И прежде, чем он успел удивиться или задать очередной уточняющий вопрос, она вышла из кабинета, оставив после себя весенний запах цветущего жасмина.
Александр Васильевич подошел к окну и поднял жалюзи. С утра небо было хмурым и каким-то помятым, как не проснувшееся лицо в зеркале, между домов пластами молочного желе лежал туман, и с трудом можно было различить стоп-сигналы машин, идущих в нескольких метрах впереди. А теперь синева, зажатая в прямоугольнике крыш, была разбавлена редкими облаками, и, жмурясь от бьющего в глаза солнца, он впервые отметил перемены в природе.
За окном разгорался март. Только сейчас он обратил внимание на легкое дребезжание стекла - это капли воды с тающих сосулек ударялись в железный козырек, скатывались вниз, увеличивая большую лужу под окном. Между колесами его новенькой Ауди тоже собралось приличных размеров озеро, и он подумал, что если дворники не разгонят ручьи и не прочистят канализационные стоки, забитые всякой дрянью после зимы, то к вечеру оно может замерзнуть, и тогда ему придется вручную колоть лед. А если и не замерзнет, то он все равно промочит надетые не по сезону ботинки на тонкой подошве, пока будет форсировать водное препятствие, добираясь до дверцы. Ни та, ни другая перспективы его не обрадовали. Но подвижная и легкая на подъем мысль отказалась задерживаться на таких незначительных по весне мелочах и скользнула к красной двухместной машине, запаркованной где-то на стоянке.
Ярко-красных машин, которые могли без натяжки считаться красными, было только три. Две из них были ему знакомы уже давно: пижонская БВМ начальника отдела продаж - с прошлого лета и старая Альфа Ромео одного из юристов - с самого начала карьеры в компании. Третью машину почти не было видно за двумя стоящими рядом внедорожниками. Только кончик ее экзотически загнутого вниз капота, как нос гончей, почти утыкался в остатки грязного сугроба возле забора.
Она сказала "гадюка". Что-то знакомое крутилось в голове, но он так и не сумел вытащить погребенное под кучей информации знание на поверхность. Он мысленно перебрал несколько машин, вспомнил итальянские, английские и немецкие конюшни. Но "гадюка" так и не выбралась на поверхность погреться на весеннем солнышке. "Жалко!" - вздохнул он, не разобрав марку за массивными кузовами внедорожников, и обернулся к двери. Сониной сумки уже не было на месте возле мерцающего звездной россыпью монитора, значит, она действительно собралась лично решать проблему с ксероксом. "Сейчас она выведет своего коня на дорожку..." - в нетерпении подумал Александр Васильевич, наблюдая, как Соня в короткой белой шубке спешит к своей машине, по-девчоночьи перепрыгивая через ручейки на высоких каблуках. Но в этот момент его отвлек телефонный звонок, а когда он снова повернулся к окну, дорога, как обычно в разгар рабочего дня, была пуста. "Ладно, в другой раз", - утешил он себя и вернулся в кресло, позволив потокам солнечного света беспрепятственно вливаться в кабинет.

День рождения компании каждый год отмечали сразу после майских праздников с одинаковым размахом. Это было удобно и приятно во всех отношениях. Вроде бы все поводы собраться за столом уже исчерпаны, короткая передышка подошла к концу, кто-то даже успел погреть косточки на курортном солнышке, и вот тебе - настоящий праздник, без ограничений и ханжеских вывертов. Напиться — значит, напиться. Да здравствует весна, любовь и щедрые боссы. Единственное, что не приветствовалось, так это приход со своими женами или мужьями. Праздник традиционно считался камерным, несмотря на размах мероприятия. На него принято было приглашать всех, кто когда-то занимал в компании должности или каким-то образом, находясь вне коллектива, поспособствовал ее процветанию.
Если Международный женский день, Новый Год или Рождество обычно отмечали в каком-нибудь зафрахтованном до утра ресторане, то этот день считалось традицией провести в родных стенах, чтобы почувствовать редкое единение душ и, если была такая необходимость, то и тел.
Каждый раз подготовка мероприятия ложилась тяжелым грузом на Александра Васильевича и весь его отдел. В этом году к проблемам закупки всего необходимого для столов и ожидающейся лотереи с ценными призами подключили и Соню.
Она удвоила свою активность, не оставляя без внимания круг прямых обязанностей, и за пару дней до празднования обнаружила, что все платья в шкафу болтаются на ней, как на вешалке. И Настя, призванная составить ей компанию по магазинам, охала и ругала ее работу на чем свет стоит. Сама она после рождения Никиты была счастлива уже тем, что не прибавила лишних килограммов.
После трех часов хождения по бутикам и бесконечного раздевания под яркими лампами в бликующих зеркалами примерочных, Соня наконец-то выбрала длинное темно-зеленое платье с высоким разрезом сбоку и полуобнаженной спиной. Здесь же нашлись и туфли в тон, что сняло с ее души огромный камень. После рабочего дня провести три часа в магазинах оказалось настоящей пыткой.
- Надо было взять красное с открытыми плечами, - ворчала по дороге домой Настя, копаясь пальцами в пакете с платьем. - Нет, материя чудесная, что говорить. Но красное... Вы бы в нем были настоящей секс-бомбой.
- Зачем, Настенька? - через силу улыбнулась еле живая Соня. - Я ведь иду на корпоративный вечер, а не на панель.
- Откуда такие мысли! Это глупости, что только падшие женщины ходят в красном. Для такого цвета нужно иметь идеальную фигуру, потому что он притягивает мужчин, как быков. Как бы я хотела хоть раз надеть такое платье!
- У тебя опять проблемы с Антоном? - спросила Соня, переживая за ее неудавшуюся семейную жизнь, как за свою.
- На Антоне свет клином не сошелся. Мужики все бы просто падали к моим ногам!
- Нет, нет, что ни говори, красное - это слишком вызывающе.
- Призывающе, - сострила Настя, но, вспомнив о Николае Николаевиче, вздохнула. - Если бы вы были не замужем...
- Да, если бы я была не замужем... Господи, о чем это ты? - спохватилась Соня. - Зеленое - просто замечательное.
- Как скажете, барышня, - согласилась Настя и закрыла глаза, представляя себя в красном платье среди мужчин, сложенных штабелями вдоль дороги.

В день праздника Соня так устала к вечеру от суеты и нервозности окружающих, что почти не запомнила ни вступительного слова генерального и ответных речей приглашенных гостей, ни красочного оживления во время лотереи, ни первых официальных и полуофициальных тостов.
Несколько раз она танцевала с тремя проявившими обычную для себя активность консультантами, но большую часть времени сидела в углу у окна, наблюдая за перемещениями людей по залу и ловя обрывки чужих разговоров.
Кирилл порхал из угла в угол, одетый во все яркое и пестрое, как молодой фазан. А Александр Васильевич раз за разом возвращался из толпы танцующих к той стороне стола, где свила гнездышко группа молоденьких девушек из приемной, которых он ежедневно баловал свежими анекдотами из Интернета, и которые, возможно, именно поэтому испытывали к нему простительную слабость. В очередной раз, не без труда вырвавшись из цепких девичьих рук, он огляделся по сторонам и увидел Соню, прислонившуюся спиной к колонне. На сегодня он был сыт пустыми разговорами и многозначительным хихиканьем и решил попробовать себя на другом поприще.
- Потанцуем?
- Нет-нет, я не...
Она даже отступила на шаг, словно пыталась убежать, но он не был настроен на категорический отказ.
- Неправда. Я только что видел вас в зале с Кириллом. Или у вас предубеждение против меня?
- Что вы! - испугалась его предположения Соня и сразу же прекратила отступление.
- Тогда идем.
Он, не долго думая, взял ее за руку и увлек в круг танцующих пар. В эту минуту быстрая музыка сменилась медленной композицией, и ему удалось сократить расстояние между ними до позволенного приличиями минимума. На этот раз от нее не пахло жасмином. Запах был пряный и густой, темно-зеленый, как ее вечернее платье с глубоким вырезом на спине. Соня держалась очень прямо и смотрела куда-то поверх его плеча, как будто боялась перевести глаза на своего партнера.
- Я заметил, что вы совсем не пьете, - заговорил он, наклонившись к ней, и попытался поймать ее взгляд.
- Не пью.
На этот раз она спрятала глаза на лацкане его пиджака и едва заметно вздохнула. Чтобы не быть банальным, он не стал спрашивать почему. Вероятно, сегодня эту фразу она услышала не один десяток раз.
- Тогда вам, должно быть, тут скучно. Наблюдать за выпивающими людьми, которые неизвестно чему радуются и заводят друг друга сомнительными шутками - удовольствие ниже среднего.
- Нет, почему же. В этом тоже есть своя прелесть. Многие становятся естественными, сбрасывают кольчугу. Да и потом, я никогда не видела всех вместе. Посмотрите, сколько красивых пар.
Он последовал ее совету и обвел взглядом зал. Ему было известно об этих людях куда больше, чем ей. Он знал, когда какие пары составлялись, когда менялись партнерами или распадались. Некоторые ограничивались невинным флиртом на работе, поддерживая естественный тонус и блеск в глазах, другие, нетерпеливые, сбегали в обеденный перерыв на съемные квартиры и частенько задерживались там дольше положенного, кое-кто пошел еще дальше и со всей серьезностью готовился к разводу, чтобы узаконить случайный служебный роман.
- А мы с вами?
- Я не это имела в виду, - смутилась она.
- Я тоже. По-моему, со стороны мы должны смотреться неплохо. Помните, как сказал герой Андрея Миронова: "Вы - привлекательны, я - чертовски привлекателен"?
- Да, - засмеялась она. - В этом смысле, пожалуй.
- Надо же, я заставил вас рассмеяться. - Он слегка сжал ее руку, и она испуганно замолчала. - Вы не пьете, не курите, не ходите, как все, по пятницам в джинсах и свитерах, не сплетничаете в столовой о том, кто с кем встречается. Это странно. Вам не надоело всегда быть такой серьезной?
- Я такая родилась, - пожала плечами Соня.
- Не может быть. Вы постоянно контролируете себя и этим выделяетесь на общем фоне. Хотя, не только этим. - Он вспомнил про машины, каких нет ни у кого в компании, дорогие на взгляд даже неискушенного зрителя костюмы и шубы, строгие украшения, стоимостью в целое состояние. - О вас говорят, вам завидует лучшая часть коллектива, вы вызываете раздражение у худшей части коллектива.
- Я понимаю, что вношу диссонанс, - вздохнула она - Но что же мне делать? Купить старенькие Жигули и одеваться на вьетнамском рынке? Разве дело в одежде?
- Для большинства - да.
Он удивился, что приходится объяснять ей такие простые вещи. Может ли женщина с зарплатой в триста баксов одеваться лучше, чем жена генерального директора и трижды на неделе менять машины под цвет лака для ногтей? Разве ответ не очевиден? И даже если она завтра приедет на ржавой "копейке" в синем спортивном костюмчике времен застоя - это уже ничего не изменит.
- Значит, я ничего не смогу изменить, - словно прочитав его последнюю мысль, сказала она.
- Нет. Но для окружающих хуже другое - вы ничего не хотите менять. Помните главный принцип революционеров "всех сделать бедными"? Уравниловка и только она греет сердца неимущих.
- Я не стану бедной. У меня это не получится. А если бы и получилось... Я - как та кошка породы сфинкс, выросла в теплом инкубаторе и на сквозняке просто не выживу.
- Вы серьезно так думаете? А как же старое убеждение, подтвержденное сотнями научных фактов, что человек может привыкнуть к любым условиям?
- Не знаю насчет всех. Я говорю только о себе.
- Я все-таки не могу вас понять, Соня, - размышляя вслух, сказал Александр Васильевич, и слегка отстранился, чтобы лучше разглядеть ее. - То ли вы слишком сильная, но хотите казаться слабой, то ли, напротив, такая слабая, что носите железную маску, чтобы этой слабости не было видно. Помогите мне разобраться.
- Зачем? Если я не справляюсь со своими обязанностями...
- Справляетесь. Но в мои обязанности входит понимать сотрудников, а с вами у меня какой-то информационный и эмоциональный провал.
- И вы решили поговорить со мной об этом в неформальной обстановке?
Он подумал, что сейчас некрасиво пользуется своим служебным положением в личных целях. Он вовсе не пытался вызвать ее на откровенность, чтобы сложить полученную информацию в папку с ее фамилией и использовать в нужный момент при необходимости, но из его последних слов выходило, что дело обстоит именно так.
- Вообще-то я не собирался говорить о работе, - смутился он.
- Но если уже начали... Я не вписалась в коллектив, ведь так? - Соня готова была предположить самое худшее. - У меня на днях заканчивается испытательный срок...
В этот момент музыка стихла, и пары начали распадаться, перебираться поближе к разоренным столам, образовывать новые группки. Александр Васильевич и Соня вынуждены были отодвинуться друг от друга.
Соня чувствовала себя хуже некуда. Разговор, начавшийся так нейтрально, подвел ее к черте, за которой решалась ее судьба. Но ответа на свой вопрос она не получила и оставшуюся неделю должна была провести в душевных муках. В то, что разговор о ее поведении в коллективе возник случайно, она не верила.
А директор по персоналу чувствовал себя ребенком, отрывающим у бабочки крылья, только затем, чтобы посмотреть, сможет ли она ходить, потеряв способность летать. Но крылья этой бабочки вызывали в нем мысли, далеко отстоящие от служебного интереса. И когда ди-джей, приглашенный поддержать корпоративную вечеринку, неожиданно для всех объявил белый танец, сославшись на заявку "одной прекрасной дамы, мечтающей завоевать сердце рыцаря", Александр Васильевич решительно шагнул в Сонину сторону.
- Кажется, прошлой песни нам не хватило.
- Да, - сказала она с облегчением и положила доверчивую руку ему на плечо.
- Я не поторопился? - усмехнулся он. - Был объявлен белый танец. Может быть, вы хотели выбрать...
- Вы же знаете, что нам надо поговорить. - Она подняла брови и с усталым вздохом взглянула на него. - Не мучайте меня.
И он увидел умоляющие глаза маленькой девочки, одетой в шикарное вечернее платье и готовой вот-вот расплакаться. Однажды он рано вернулся с работы и застал свою младшую дочь в родительской спальне, примеряющую мамины костюмы и туфли, благоухающую, как цветочная клумба, с раскрашенной косметикой мордашкой и таким же испуганным и доверчивым взглядом, ждущим заслуженного наказания.
- Хотите, я открою вам страшную тайну? - вместо ответа зашептал он ей в ухо. - Но, учтите, если вы меня выдадите, меня ждут неприятные минуты наедине с начальством. Впрочем, я и так знаю, что вы никому не скажете...
- Не скажу, - покладисто подтвердила она. - Что это за тайна?
- Через неделю я должен буду объявить вам результаты вашей трехмесячной работы...
- О, Господи! - Он снова вверг ее в бездну сомнений. - Хотите сказать уже сейчас, что мне лучше заранее собирать вещи?
- Да почему женщины всегда так торопятся с выводами? - возмутился он. - Выводы сейчас делаю я.
- Простите.
Она совсем сникла, опустила плечи, приготовившись выслушать приговор и не ожидая ничего хорошего от его тайны.
- Я хочу сказать вам, Соня, - он наклонился к ней так близко, что почувствовал щекой шелковистую прядь волос, и, воспользовавшись интимностью заявленной интриги, прижал женщину к себе, - что вы блестяще справились со своей работой. Я с удовольствием оставляю вас в компании и счастлив поднять вам на тридцать процентов заявленный оклад. Даже жаль, что вам это не нужно.
- Да, не нужно, - равнодушным тоном произнесла Соня и с облегчением закрыла глаза.
- Вы не рады, что выдержали испытание? - На этот раз ее ледяная сдержанность показалась ему вызывающей. - Может быть, это мы не прошли испытания, и вы сами захотите нас оставить?
- Что вы! - Соня не на шутку испугалась такой постановки вопроса и поторопилась неловко разубедить его. - Мне очень нравится здесь работать. И люди мне тоже нравятся.
- Тогда что же вам мешает взвизгнуть от радости и повиснуть у меня на шее со словами благодарности?
Она подняла на него недоумевающие глаза.
- Разве вам это надо?
- Соня, очнитесь, мы сейчас говорим о вас.
- Я никогда в жизни так не поступала, - растерявшись, ответила она. - Я не умею так бурно выражать свои чувства.
- Главное, чтобы они у вас были. Мне их не видно, к сожалению.
- Я по-настоящему счастлива, - не слишком убедительно сказала она. - Не сердитесь, я знаю, что мои слова звучат странно. Но я не могу все время извиняться за то, что я такая.
Ему не удалось расшевелить ее, как он ни старался. Она, даже находясь в его руках и в прямом и в переносном смысле, удерживала его на расстоянии. И чем ближе он пытался подойти, тем сильнее ее предостерегающая ладонь упиралась ему в грудь. Еще один шаг с его стороны - и непонимание перерастет в агрессию. В такой ситуации гремучая змея пользуется трещоткой. Он был уверен, что в людях разбирался куда лучше, чем в змеях.
С другой женщиной это было бы похоже на игру, но он чувствовал, что Соня не играла. Ее отстраненная холодность и подчеркнутое равнодушие бросали ему вызов, мимо которого нельзя было пройти, не перестав считать себя мужчиной. И потому, заведенный, он позволил себе сказать двусмысленность, которая не должна была оставить ее равнодушной.
- Тогда попробуйте убедить меня не словами.
- Я могла бы попробовать работать еще эффективнее, - задумалась Соня, но тут же опровергла сама себя. - Нет, не могла бы. Я выкладываюсь, как могу. Наверное, просто опыта пока не хватает.
- Соня! - позвал он, не надеясь больше быть понятым этой женщиной. - Вы меня совсем не слушаете. Мне нет никакого дела до производительности труда, финансовых показателей и тому подобной ерунды. Просто посмотрите на меня и улыбнитесь. А обо всем остальном я смогу догадаться сам.
- Улыбнуться?
Она подняла голову, посмотрела на него почти черными глазами. В глубине ее зрачков дрожали блики разноцветных огней, на щеке лежала тень от его плеча, а губы неуверенно сложились в едва заметную улыбку. "Она красавица, и при этом не знает, как обращаться со своей красотой!" Он представил себе, какой силы пощечину мог бы заработать, попробуй он сейчас рискнуть и поцеловать эти губы. Соня все еще смотрела на него и даже не догадывалась о его тайных желаниях. Может быть, оно и к лучшему. Хотя вся обстановка вечера подсказывала ему, что за это удовольствие стоило бы заплатить слегка попорченным лицом.
- Мне нравятся люди, умеющие держать себя в руках, - наконец сказал он, первым отведя взгляд. - Но на мой вкус вы даже слишком сдержанны.
- Вы правы, на мой вкус тоже. Я завидую эмоциональным людям, умеющим доносить до других свои чувства. Но сама я вот такая... Наверное, это издержки воспитания.
- Не хотите рассказать немного о себе?
Александр Васильевич решил, что сейчас самое время получить немного личной информации, не показавшись навязчивым начальником.
- Нет, не хочу, - с подкупающей искренностью ответила она. - Я никогда не рассказываю о себе.
- И на вопросы не отвечаете?
- Смотря на какие.
Это было равносильно ответу "не отвечаю", и он попробовал зайти с другой стороны.
- Ну, хотя бы просьбу мою уважить сможете? В качестве скромной награды за разглашение секретной информации.
- Постараюсь, если это в моих силах.
- Давайте перейдем на "ты".
Что ей стоило после такого интимного разговора, держа руку в его руке, чувствуя запах его одеколона, сказать "да"? Согласиться с тем, что рабочие отношения вполне могут перерасти формальные рамки и стать дружескими. А это означало утренний обмен информацией о дураках и дорогах, забитых дураками, совместное распитие кофе во время многочисленных перекуров, пересылку забавных картинок с одного электронного ящика на другой с добавлением своих комментариев. Это означало всего лишь нормальную человеческую жизнь, приправленную рабочими проблемами, совещаниями и отчетами. Но она спросила "зачем?" и отказалась увидеть в нем человека, а не начальника.
- Потому что так удобнее, - как маленькому ребенку пояснил он, теряя терпение. - Не всегда нужно носить костюмы и шляпы.
- Но на работе мы всегда в костюмах, - возразила она.
- Тогда примите дружеский совет, - стараясь быть действительно дружелюбным, а не язвительным, ответил он. - Люди не любят себе подобных, никогда не снимающих костюмы. Надменность, равнодушие, пренебрежение - вот что такое костюм среди тех, кто предпочитает джинсы и футболки. Величайший из грехов против человека.
- А разве я требую, чтобы меня любили? - пропустив целый кусок его проповеди, спросила Соня. - Когда тебя не отвлекают фамильярным похлопыванием по плечу или скучным рассказом о семейной сцене, работать проще.
- Вы не хотите, чтобы вас любили?
Он изумился ее словам и даже забыл, что во время танца следует хотя бы иногда передвигать ногами.
- Не знаю, - тут же засомневалась она, увидев свой ответ под другим углом. - Это я образно сказала. Я об этом не думала.
- Итак, вы и дальше будете продолжать держать всех нас на расстоянии выстрела?
Удачное сравнение! Выстрела, именно на расстоянии выстрела, чего же еще! Холодное оружие традиционно используют в ближнем бою, а она не подпустила бы к себе никого на расстояние вытянутой руки. Дуэль на пистолетах. Коллекционный Лепаж в шкатулке из красного дерева. Только кровь смоет нанесенное оскорбление. Не будьте трусом, граф, я не приму извинений. К барьеру!
- Лично вам проще обращаться ко мне на "ты"? - вдруг спросила она, наморщив лоб.
- И вам будет проще. - Он удивился тому, что она взяла его в качестве примера. - И всем проще.
- Хорошо, если вы так считаете...
Черт побери, он снова ошибся на ее счет! Ничего существенного, что могло изменить ее мнение, в этот миг не случилось. И, тем не менее, она сама уже шагнула ему навстречу, словно только что не сопротивлялась, как пещерный лев, отстаивая свою независимость. Но теперь-то она в ловушке, и назад пути нет. Можно без особых потерь опуститься до "ты", но подняться обратно до "вы" еще никому не удавалось.
- Да не будьте вы такой серьезной, словно вас вынуждают публично раздеться. - Он подумал о том, что еще минуту назад такое сравнение было бы просто немыслимым, и с тайным злорадством закончил фразу: - Не будь такой серьезной.
- Хорошо, не буду. - Соне нужно было время, чтобы привыкнуть к своему новому статусу. - Танец уже закончился.
- Да, извини, я не заметил.
Он предпочел оставить ее на время. Да и ему самому требовалось выкурить сигарету и подкрепиться чем-нибудь горячительным, словно после тяжелых переговоров с упрямым клиентом. Он отвел ее к колонне, возле которой начался их разговор, и, слегка поклонившись, пошел к маркетологам, столпившимся возле стола и поднимающим один тост за другим. Его увидели, замахали руками, приветствуя появление знакомого лица, и он с неожиданной теплотой подумал о коллегах, с которыми бок о бок провел почти пять лет, не мучаясь проблемами субординации и психологической совместимости.
Но Соня недолго провела время в одиночестве. Кирилл, поискавший глазами в толпе, к кому бы пристроиться со своим стаканом, увидел ее стоящей возле стены и решил поддержать коллегу.
- Привет! Это снова я. - Он взболтал жидкость в стакане и снова подивился тому, как быстро она исчезает. - Как вам здесь нравится?
- Да, здорово! - прокричала Соня. - Только немного громко!
- Ничего, к этому со временем привыкаешь. Я люблю такие тусовки!
- А я сегодня первый раз...
Он поднял брови, но тут же вспомнил, что это ее первое место работы.
- А как же восьмое марта? Мы классно отрывались...
- Я не ходила.
- О, тогда это действительно первый раз. Это следует отметить! Выпьем?
- Нет, спасибо, я не пью. - Она подумала, что не выдержит еще одной дискуссии на эту тему. - Лучше потанцуем.
- Тоже вариант, - согласился он и, опорожнив свой стакан, поискал глазами кого-то в зале. - Сейчас пристрою пустую тару...
Проходящий мимо юрист согласился отнести его стакан к столу в обмен на какую-то любезность, обещанную ему в понедельник. Кирилл, не дослушав, согласился стать "вечным должником" и, дружески хлопнув его по плечу, снова повернулся к Соне.
- Я готов.
"Если уж начинать новую жизнь, то не откладывая в долгий ящик!" - решила про себя Соня.
- Кирилл, можно вас попросить об одном одолжении?..
- Денег нет, - хохотнул он, - а все остальное для прекрасной дамы сделаю с удовольствием.
- Давайте перейдем на "ты".
Кирилл удержал ее руку, остановился и чуть-чуть отодвинулся, словно пытаясь лучше рассмотреть собеседницу. Соня, полная решимости, не отвела глаз.
- Круто! Это лучшие слова в моей жизни за последние три месяца! Ты танцуешь только медляки? Или оторвемся по полной?
- По полной, конечно! - с облегчением выдохнула она.
- Кстати, у тебя самое красивое платье за всю историю местных вечеринок! Я еще не говорил этого?
- Нет. А оно не слишком... открытое, на твой вкус?
Он едва удержался, чтобы не сказать, что его вкус предпочитает обходиться без платья.
- Посмотри-ка вон туда. - Он развернул ее за плечи и указал в сторону окна. - Видишь умопомрачительную ночную рубашку на нашей королеве маркетинга? Так вот это слишком. А у тебя в самый раз!
Соня благодарно кивнула, удовлетворенная ответом.
"Как мало нужно женщине для того, чтобы почувствовать себя лучше всех!" Кирилл представил себе, что сказала королева маркетинга по поводу Сони и ее платья, и порадовался, что родился мужчиной.
Минут через сорок Александр Васильевич, как призрак, набравшийся сил в подземелье не без участия волшебного зелья, снова возник за ее плечом со стаканом в руке.
- Я смотрю, ты здесь пользуешься бешеным успехом.
- Да, это даже странно, - слегка покраснела Соня и потупилась. - Наверное, из-за платья.
- Какая ерунда! - возмутился он. - Ты или совсем не разбираешься в мужчинах или напрашиваешься на комплимент. Не знаю ни одного, кто подошел бы к женщине ради красивого платья. Вот, давай спросим хотя бы его.
И прежде, чем Соня успела его остановить, он ухватил за рукав проходящего мимо в изрядном подпитии начальника отдела продаж.
- Стой, Сергей Борисович! Куда идешь?
- К столу. - Недовольный, что его задержали на тернистом пути к неземному блаженству, тот посмотрел на Александра Васильевича мутными глазами и попытался вырвать руку. - То-ро-плюсь.
- Скажи, тебе нравятся женские платья?
- Ты что, с ума сошел? - зашипел тот, понизив голос и вращая глазами. - Ты же меня сто лет знаешь! Я что, на педика похож?
- Никогда, Серж, никогда! - заверил его Александр и подмигнул Соне. - А скажи-ка мне, уважаемый Сергей Борисович, что тебе нравится в женщинах, если не платья?
- Не надо, Саша! - испугалась Соня. - Пусть идет.
- Ну, в женщинах, - пробормотал он, словно пытаясь вспомнить, что это за зверь такой "женщина" и что в ней может нравиться. - Ну, у них такое... и еще это...
Вместо связной речи он предпочел показать руками, где "такое" расположено, и каких объемов должно быть "это".
- Согласен, - в понятной Сергею Борисовичу лаконичной манере ответил он. - Молодец. Пять баллов.
- А ты что, опрос проводишь со-ци-о-ло-ги-че-ский? - с трудом завершил длинное слово начальник отдела продаж.
- Нет. Мы же на вечеринке, помнишь?
- Ах, да-да-да, - закивал тот и вдруг заметил Соню. - О! Разрешите вас пригласить!
Сергей Борисович качнулся к ней, протянул руку, словно пытаясь ухватиться за женщину, как за опору, но Александр Васильевич загородил Соню собой.
- Извини. Следующий танец обещан мне.
- Как скажешь, - без обиды пожал плечами тот и, забыв о конечном пункте своего передвижения, повернулся с тем же предложением к одиноко стоящей новенькой секретарше из приемной.
Девочка в ужасе шарахнулась в сторону, попыталась ввинтиться в группу пьяных, но веселых и все еще адекватных разработчиков, которые с удовольствием разомкнули ряды, принимая ее под свою защиту. Начальник отдела продаж с минуту постоял, пытаясь справиться с ощущением вопиющей несправедливости и осознать себя в этом мире, потом снова повернулся в сторону стола, как стрелка компаса, и уже не сбивался с прямого пути, пока не добрался до предмета своего вожделения.
- Вечер входит в стадию исступления, - прокомментировал его упорное движение к цели Александр Васильевич. - Но у нас еще есть минут десять на танцы и еще десять на то, чтобы вовремя слинять.
- Тогда пошли танцевать? - спросила Соня, опасаясь, что какой-нибудь другой партнер может тоже оказаться не в кондиции.
На втором быстром танце, приобняв ее за талию, он заметил вялость, с которой она передвигалась вслед за ним.
- Мне кажется, или ты устала?
- Устала ужасно, - пожаловалась она. - Громко. Накурено. И танцевала я сегодня как на выпускном в школе.
- Ты помнишь свой выпускной?
- От первой минуты до последней!
Еще бы ей не помнить тот вечер и чудесного робкого мальчика со светлыми, как у ангела, волосами и яркими фиалковыми глазами, который впервые целовал ее в темноте школьного коридора на последнем этаже, куда с трудом добиралась музыка из актового зала. А она опасалась за свою безупречную прическу и платье, и он всего лишь один раз прикоснулся к ее груди и почти сразу убрал руку. А потом заканчивалась ночь, и был мужчина, который дождался ее в темном доме, как раньше ждала его она. И целовал ее, нисколько не опасаясь помять ночную рубашку, заставил почувствовать себя желанной, хотеть близости, забыв обо всем. Как ей забыть эту ночь после выпускного, когда она едва не стала женщиной, и, несмотря на это "едва" все-таки стала по-настоящему взрослой, оставшись рыдать в своей одинокой постели, навсегда отказалась от человека, который был ее тайной надеждой и страстью. Вечер, открывший двери в будущее и развеявший детские мечты.
- А я почти совсем ничего не помню, - не подозревая о том, что вызвал в ней бурю романтических воспоминаний, скептически начал свой рассказ он. - Кто-то из ребят принес водки. Сама понимаешь, какая это гремучая смесь с газировкой для скромного мальчика, которому родители даже шампанского на Новый Год не наливали. Я собирался на следующий день ехать подавать документы в университет. Естественно, не смог. Два дня провалялся в кровати, в муках избавляясь от остатков праздничного ужина и глотая аспирин с активированным углем. Бедная моя мама! Не представляю, как она все это вынесла!
- А у меня воспоминания остались очень светлые, - скорее для себя, чем для собеседника, сказала Соня. - Никаких разочарований.
Александр Васильевич, занятый перелистыванием собственных картинок из прошлого, все-таки уловил оттенок грусти в ее первой фразе и легкую фальшь во второй, но вникать в подробности не стал. Оглядев слегка поредевшие ряды коллег, он сделал важный вывод:
- Слушай, по-моему, отсюда пора уходить.
- Да, уже времени много. - Она мельком взглянула на часы. - Меня ждут дома.
- Ничего, сегодня особый случай, подождут. - Он вовсе не собирался делать одолжение ее домочадцам, но времени и вправду было много. - Ну, что, пошли?
- У меня вещи наверху остались.
- Ладно, сначала заберем твои вещи.
Он протолкался через коктейль из юристов, смешанных в равной пропорции с консультантами и маркетологами, вытянул из толпы за собой Соню. По слабо освещенной лестнице они поднялись на второй этаж и оказались в темном коридоре.
- Черт, здесь темно, как... - едва не выругался он, когда дверь на лестницу за ними плавно закрылась. - Обычно все забирают свои сумки заранее и идут с ними вниз. Держись за меня. Найдем дверь на ощупь. Не помнишь, по какой она стене?
- Ты шутишь?! - хихикнула Соня.
- А которая она от входа тоже помнишь? - не сдавался он.
- Нет, - протянула она. - Здесь где-то включается свет?
- Наверняка. Сейчас найду.
Не выпуская ее руки, он медленно двигался вдоль стены, пока не наткнулся на углубление, оказавшееся малым холлом.
- Смотри, вот и твой подопечный, - сказал он и нащупал выключатель на стене. - Здравствуй, принтер!
- Ох, слава Богу!
Свет вспыхнул сначала в холле, потом замигали и зажглись лампы по всему коридору. Свободной рукой Соня закрыла глаза, и Александр Васильевич, быстрее адаптировавшийся к освещению, несколько секунд рассматривал свою спутницу с головы до ног. Оставшись доволен результатами осмотра, он все-таки благоразумно рассудил, что не стоит искушать судьбу, и лучше всего дать Соне возможность самой сходить за сумкой. А он бы, сдерживая рвущиеся на волю инстинкты, покурил в запретной зоне, пока никто не видит.
- Бери свою сумку и возвращайся. Я подожду тебя здесь.
Он выпустил ее руку и потянулся за сигаретами в карман, а Соня застучала каблучками по лысеющей ковровой дорожке в сторону своей двери. Однако едва он прикурил, из коридора раздался ее разочарованный голос.
- Саша, здесь закрыто. А у меня ключ остался в сумке...
- Господи! Что бы ты без меня делала?
Александр Васильевич поискал, куда бы девать сигарету, но не найдя подходящего места, отправился выручать женщину, оставляя за собой легкую дымовую завесу.
Она стояла босиком у закрытой двери, ожидая его пришествия, как манны небесной. Он посмотрел на туфли, которые она держала в руке, мысленно придвинулся, чтобы примерить, на сколько сантиметров она стала ниже. Соня смутилась и, спрятав туфли за спину, боком протиснулась мимо него в дверь. Александр остался стоять при входе, опершись спиной о косяк.
- Как странно... - Она собрала вещи и, надев другие туфли, направилась к двери. - Совсем никого нет. Так непривычно тихо, и мы одни.
- Кстати, да!
Он затушил сигарету о подошву ботинка, ловко бросил ее в ближайшее мусорное ведро.
- Пойдем?
Соня подошла к двери, выключила за собой свет, но он загородил ей дорогу, не торопясь покинуть пустой этаж.
- Ты красивая. Я даже удивляюсь, что к тебе еще никто не подъехал.
- В каком смысле?
Она опустила глаза, предчувствуя обсуждение скользкой темы, сделала вид, что ищет в сумке записную книжку или что-то еще.
- В буквальном. Ты же сплетни не слушаешь... А служебные романы - это маленькие радости, приятно разбавляющие серые будни.
- Мне это не интересно, - занервничав, прошептала она. - Тем более, я замужем.
- А ты думаешь, что все остальные не окольцованные? - Он посмотрел на собственное обручальное кольцо, которое за все годы семейной жизни ни разу не пытался спрятать, флиртуя с другими женщинами. - Восемьдесят пять процентов женатых и замужних. У нас все-таки солидная компания, а не какая-нибудь там шарашкина контора из студентов-вечерников. И, тем не менее, народ удачно совмещает.
- Ты тоже совмещаешь две жизни?
Соня спросила просто так, чувствуя неловкость от разговора и вовсе не пытаясь получить о нем дополнительные сведения, но Александр Васильевич был не прочь пооткровенничать.
- На такие нескромные вопросы я обычно не отвечаю... Но тебе по секрету скажу - нет. Однажды я завел роман на работе - и, в результате, женился...
- Красивое завершение истории, - почувствовав облегчение от его положительного подхода, сказала Соня, но просчиталась.
- А потом я завел роман на работе - и чуть не развелся, - завершил свою короткую исповедь он.
- О!
- Правда, с тех пор корпоративное воздержание - мое правило. Но иногда, - он понизил голос, как закадровый переводчик фильмов ужасов, - долгими зимними вечерами мне ужасно хочется его нарушить.
- Думаю, на этот счет ты примешь правильное решение.
Она набралась смелости, попыталась проскользнуть под его рукой, но он не отступил, и Соня оказалась пойманной в его руках, как в мышеловке.
- Похоже, мне надо принять его прямо сейчас.
Он держал ее за плечи, понимая, что его репутация идеального начальника может здорово пострадать из-за одной только случайной прихоти. Но в жизни есть время для большой любви, а есть время для минутной слабости. Почти как в Библии. И пока не наступило время расплаты, незачем морочить себе голову последствиями. К этой минутной слабости он шел почти три месяца. Если не воспользоваться ситуацией сейчас, то потом она может уже и не наступить.
Быстро посчитав все явные "за" и "против", Александр Васильевич наклонился к Соне, но она уперлась обеими руками ему в грудь.
- Не надо этого делать.
- Почему?
В такую игру он уже играл: известное женское кокетство, соблазнение в действии. Сейчас она посопротивляется для проформы, только чтобы сильнее завести его. Вся атмосфера сегодняшнего вечера располагала к усилению взаимного интереса. И вот этот интерес уже готов перейти рамки формальностей. А простого ответа на вопрос "почему" не существует. Не станет же она открывать философский диспут.
- Потому что я сразу же уволюсь.
- Вот как!
Эти слова подействовали на него как ледяной душ после многочасового лежания на пляже. Он почувствовал, как свело судорогой скулы, одеревенела спина. Пожалуй, на этот раз ему не просто дали от ворот поворот. Эта загадочная женщина воспринимает флирт, как личное оскорбление. Почему же тогда его так тянет к ней?
- Такой выход из положения мне даже в голову прийти не мог, - даже растерялся он. - Не проще было бы применить более традиционный метод?..
- Какой? - спросила она, высвобождаясь из его объятий, как из тесного платья. - У меня нет опыта в подобных делах.
- Мне что же, учить тебя, как отказывать мужчинам? - хохотнул он, чувствуя себя банальным пошляком.
- Не надо. Надеюсь, мне это не понадобиться.
- Отказывать?
- Попадать в такие ситуации, - терпеливо без обиды пояснила Соня. - Ты ведь не считаешь, что я тебя спровоцировала? Я не хотела.
Да уж, она не хотела. Это он, к сожалению, понял слишком поздно, едва не наделав глупостей.
- Нет, конечно. Ты просто была со мной мила, - не сумев скрыть раздражения, согласился он. - Как со всеми остальными и ни с кем конкретно. Ты ведь никого не выделяешь. Мы все для тебя на одно лицо, как китайцы.
- Неправда, все люди разные. Не надо превращать меня в монстра. У меня тоже есть свои симпатии и антипатии, хотя я о них и не заявляю публично потому, что не хочу потерять хорошие отношения ни с кем.
- А я не хочу терять ценного работника. Хоть этот работник и дал мне понять, что я ему не нравлюсь.
Соня внимательными глазами древней фрески посмотрела на него, стараясь понять, шутит он или сердится. Но его лицо было серьезным, хотя и несколько разочарованным по вполне понятной причине.
- Этого я не говорила.
- Говорить и не надо. Сейчас спустимся вниз и выпьем за дружбу и политкорректность!
- Прости, глупо все получилось.
Она извинялась за свой отказ, чего никогда бы не сделала опытная в вопросах искушения женщина. И он почти почувствовал себя мерзавцем.
- Перестань, я должен просить прощения, не ты.
- Не надо ничего говорить. Просто забудь. Пойдем вниз?
- Конечно.
Он пропустил ее в коридор, запер дверь в комнату, прошел вслед за ней к выходу, погасив свет в малом холле. Она дождалась его на лестнице и начала спускаться, придерживая подол платья. Он без вожделения смотрел на ее открытую спину, на плавную и легкую, несмотря на усталость, походку. И убеждал себя в том, что вечер окончился вполне достойно, и ему удалось сохранить лицо во всех смыслах неповрежденным.
- Соня, - позвал он уже на выходе из здания. - Ты на машине?
- Я всегда на машине.
Она обернулась с таким выражением лица, как будто ждала каких-то других слов, и остановилась возле своей вешалки. Но он не смог разгадать ее немой вопрос, хотя и дольше дозволенного задержал взгляд на ее лице. Он подал ей плащ, открыл тяжелую дверь, и они вместе вышли на ярко освещенный двор.
- А я сегодня собирался здорово набраться, - невпопад сказал он, оттягивая время прощания. - Но, кажется, это мне не очень удалось. Так что теперь придется добираться проверенным дедовским способом - на метро.
- Тебе далеко ехать?
Соня, по-видимому, хотела показаться участливой, но он почувствовал, что вопрос был формальным, и конкретная улица с пунктом назначения ее не слишком интересовала.
- В Медведково. А там еще на автобусе.
- Может, тебе лучше поймать такси?
Она, несмотря на его внешнюю браваду, по-женски усомнилась в том, что он в состоянии без проблем осилить все пересадки с одного транспорта на другой. Да и сам он был в этом не вполне уверен, но сделать свои сомнения достоянием кого бы то ни было не мог.
- Да кто в такое время туда поедет? Нет, я уж как-нибудь общественным транспортом. В последние годы начальствования все время говорю себе, что надо хотя бы иногда ходить в народ. Вот сейчас и попробую вспомнить молодость.
- Потом поделись впечатлениями, - пошутила она. - Я в метро была всего раз пять в сознательном возрасте.
- А у тебя уже сознательный возраст? Эй, это комплимент!
- Ладно, не буду тебя держать, - улыбнулась в ответ она. - Спасибо за хороший вечер.
- Надеюсь, я тебя сегодня не обидел?
Он взял ее за руку, слегка сжал маленькую теплую ладонь в горсти, как испуганную птичку. Она не ответила на пожатие, но со всей искренностью посмотрела ему в глаза.
- Нет, что ты!
- Я иногда бываю так себе собеседник...
В легком приступе самобичевания угадывалось вкрадчивое желание получить опровержение своим словам, но Соня отреагировала неожиданно.
- Это, наверное, полнолуние так действует.
Оба, не сговариваясь, подняли головы к большому белому диску в небе, презрительно взирающему с высоты на суррогатный свет фонарей, как военачальник на рассеявшееся после битвы войско врага.
- Да уж, кто же еще может все так испортить... Ну, до понедельника?
Луна, если и обиделась на нелестный отклик, то виду не подала. Птичка в ладони в последний раз слабо вздрогнула, напоминая о вожделенной свободе.
- Да. Приятных выходных!
И они, разомкнув рукопожатие, с неохотой разошлись в разные стороны: Соня к своей одиноко стоящей машине, Александр Васильевич - к воротам, за которыми мучилась бессонницей ночная улица.
Ей послышалось, что удаляющиеся шаги за спиной как-то внезапно стихли. Она ждала оклика, но когда решилась обернуться, двор был уже безлюдным. Соня села за руль, запустила двигатель, придирчиво взглянула на себя в зеркало заднего обзора.
Ну, что же, вечер окончен, и теперь она знает, чем занимаются люди на корпоративных праздниках. Ведь именно этого знания ей когда-то так не хватало. И что же? Разве оно открыло ей какую-то тайну? Да, было волнение, и испуг, и робкая мысль о новой ошибке.
Пусть ее жизнь в последние три месяца изменилась. Но для этих людей, умеющих веселиться и не думать о наказаниях еще до совершения ошибок, она осталась все такой же непонятной и неприступной, и даже фамильярное "ты" не могло исправить ситуацию. Все вокруг находили общий язык, пусть и не на всю оставшуюся жизнь, а хотя бы на вечер.
По дороге к машине она увидела парочку, целующуюся за колонной у соседнего подъезда, и другую - в подсвеченной изнутри машине. Они не мучились скучными сомнениями, начать ли служебный роман и что на это скажут сослуживцы, а она после истории с Борисом боялась даже голову повернуть в сторону мужчины. Она не смеет даже захотеть изменить ситуацию, и ей нечего дать другому человеку, кроме своего мучительного страха оказаться влюбленной и ненужной, как это уже было.