Гроза трассы Чимкент-Ташкент. Гуля. Зима 1960

Глава 77

   Яше дали новую работу — инспектором ГАИ. Весь вечер мы с ним обсуждали эту работу.
— Ты что, сразу и согласился? — удивилась я.
— Конечно, а что тут такого?— спокойно отвечал Яша.
— Да это же тебе не с машинами работать, а с людьми, вдобавок и отчет надо составлять каждый месяц.
— Ну и что, ты же сделаешь мне отчет? Сделаешь?
— Если будут документы, акты о нарушениях, копии квитанций, о количестве штрафов, на какую сумму, сколько допущено нарушений и каких... а если документов не будет, я с потолка брать данные не буду.
— Да ладно, найдешь что написать, ты  ведь у меня главный бухгалтер.
— А ты нос высоко не дери, на всякую должность учиться надо.
  Не прошло и недели, как до меня стали доходить слухи, что на трассе Чимкент—Ташкент появился новый инспектор Умарбеков — жуткий человек, безжалостный, придирается к любой мелочи. Шоферы друг другу передают: "Берегись, на трассе Умарбеков." Некоторые шоферы поворачивали назад, лишь бы не попасться ему на глаза.
   Однажды он пришел с работы и, улыбаясь, бросил огромную пачку денег, разных купюр, на стол:"На! Бери!"  "Что—о—о это? Откуда? Зарплата за год, что ли?" — возмутилась я.Но он, так хвастливо:"Твой муж умеет зарабатывать, бери и трать, сколько хочешь." "Интересно, неужели ты думаешь, что я так обрадовалась, что сейчас же начну благодарить? Не получится... Я привыкла обходиться деньгами, полученными за свой труд. Меня никто не учил пользоваться чужими деньгами. Они будут мне жечь руки, я никогда не смогу спокойно заснуть. И не хочу, чтоб мой муж жил за счет других. До сих пор жили, хоть бедно, но спокойно. Что, давно был сам шофером? Уже само собой все преломилось и преобразилось, да? Твоей вины тут нет? Деньги сами полезли тебе в карман?" — тут Яша не выдержал мой длинный монолог и перебил:"Я что—то не пойму, то ты выговаривала со своей матерью, что я не даю деньги, а теперь даю, и опять не так..." Я тоже не вытерпела:"Хе, ты еще бы обворовал кого—нибудь и дал мне, хотя и это почти одно и тоже."  Тут он не на шутку рассердился, сочтя мои слова укором про тюремное заключение Кахара. И в это самое время у меня начались схватки. Я поняла, что уже пора рожать. Яша закричал:"Мама! Хатира! Галя будет рожать! Посмотрите за ней, я скорую вызову!.."
   Мне было видно в окно, как Яша спрыгнул со скорой и, ведя акушерку, приговаривал :"Сюда, осторожно, в эту комнату..." Акушерка увидела меня:"Ну, здравствуйте, как мы себя чувствуем? Воды отошли?" —" Нет, воды не отошли, но схватки временно прекратились, но я чувствую, что буду рожать,"—улыбнулась я ей. Она удивленно посмотрела на меня:"Откуда такие знания, ребенок—то, наверно, первенький?"  Яша опередил меня:"Нет. Это у нас уже 3-й будет..." "А где же другие два ребенка?"— спросила акушерка. "Они с мамой, тут рядом находятся, пока жена родит, чтоб не мешали," — с каким-то хвастливым тоном пояснял Яша.
"Ну, тогда поехали все четверо," — сказала акушерка.  "А кто еще с нами четвертый поедет?" —удивился Яша. —"Ну и папаша, Вы что же своего ребенка в животе у жены человеком не считаете?" "Хо—хо—хо—!"— рассмешил нас Яша. И мы поехали на машине скорой помощи в роддом. Вскорости, а точнее в 15 часов, я родила. Когда боли утихли, я спросила акушерку:"Ну, кто у меня?" -"Девочка, хорошая, 3550 гр. весом." Я видела, как ее клали на весы, а она мне показалась мальчиком, потому что она, родившись, закричала басом, в отличие от Славика и Томочки. Яша мне уши прожужжал, "вот бы мальчик родился, вот бы сын", что я тоже сказала с сожалением "опять девочка". А в палате в этот четверг, 18 февраля, только две роженицы родили, я да узбечка, которая родила сына. Она родила раньше меня и мне было слышно, как она кричала от боли:"Ой-ой-ой, за что я мучаюсь? Ой-ой, за какое наказание? Сам бы попробовал вот так рожать, а то сидишь дома и ждешь, когда я тебе принесу сына, ой, умираю—у—у—у—у! О—о—о—ой, о—о—о—й, теперь ты ко мне не подойдешь, я ни на шаг не подпущу тебя; все, все, если я живой останусь, я жить с тобой не буду; не надо мне таких мук, а—а—а, о—о—о, спасите—е—е!" Мы думали, что она действительно умирает. Слышно было и врача, и акушерку:"Тужься, тужься, а не разговаривай; уже головка показалась, давай, давай, давай..." "У—а—а, у—у—а—а—а," —закричал ее малыш, и стало тихо.
  Теперь я узнала, что со стороны так кричать даже смешно и я решила сцепить зубы, ни одного слова, но стонать и кричать, конечно, буду — многие говорили, что это помогает.
   Так и было, я стонала, кричала, тужилась и услышала Гулечкин басок и увидела, как ее обтерли, потом взвесили, потом завязали ярлычок на ручку. Слава Богу, эти роды оказались самыми легкими, и я надеялась, что следующие роды будут еще более легкими. Если бы я только знала, что никаких родов больше не будет, что Гулечка останется на всю жизнь "моей младшенькой", то и меры я бы другие принимала. Я мечтала скоро перейти в свой дом, посадить огород, сделать для детей качели во дворе, насадить цветов, ландышей, виноград, клубнику, малину и др. Скажу Яше, чтобы достроил к дому крылечко из толстых досок чтобы я их выскабливала до желтизны и усаживалась на крыльце со своими детьми в ожидании Яши с работы, предварительно приготовив обед с мясом, кульчатай или плов, или шурпу, чтобы он был доволен.
   С такими мыслями я выписалась. Яша приехал за мной на грузовой машине. Он усадил меня в кабину и улыбаясь, спросил:"Так как мы назовем дочку? Кажется, Тому ты назвала Тамарой, теперь я сам пойду в ЗАГС и запишу, какое имя я хочу." "Пожалуйста, напугал меня, как бы ты ее ни назвал, все равно я буду ее называть Гулей," — рассмеялась я.  "А я ее буду звать Гульнара," — захотел настоять на своем Яша. "Фи, это же все равно, что Гульнара, что Гуля," — сказала я.
   Яша высадил нас у двора, отнес Гулечку на кровать и уехал, крикнув:"Хатира —кенай, помогите Гале растопить печку!" В комнате было холодно. Хатира долго возилась с дровами, они были сырые и дым пошел из печки. Я вслух сердилась на Яшу:"Ну, неужели нельзя было к моему приходу натопить печку, или хотя бы посушить дров? Что он дома делал?" Хатира сперва молчала, не желая выдавать тайну, но потом, видя, как я надеялась на Яшу, она не вытерпела:"А ты хоть бы спросила, сколько дней он сюда не заходил, вообще?"— и быстро ушла, растопив мне печку.
   Я задумалась над словами Хатиры, покормила грудью Гулечку и заснула. Славик был в это время в школе. Когда Гулечка опять уснула, я бегом к Таджигуль, поздоровалась, там Томочка спала после обеда; я так за ней соскучилась, что кинулась к ней, но Хатира сказала, что малышка с трудом заснула, все говорила "мама, мама". У них было тепло и пока я была в роддоме, Славик и Томочка находились у них. Слава Богу, они были здоровы.
   Итак, у Яши появились деньги. Свежеиспеченный инспектор ГАИ Умарбеков, гроза всех шоферов области на трассе Чимкент—Ташкент, трассе между Казахстаном и Узбекистаном. Слухи-слухами, можно было притвориться, что ничего не слышала и жить на деньги, которые поступали Яше в карман от несчастных шоферов.
   После того, как я отказалась от таких денег, я заметила, что Яша не очень-то опечалился:"А что мне с деньгами делать прикажешь?" "Завтра же вернешь тем, кому первый раз можно простить за нарушение, а у кого серьезные нарушения- выпиши квитанцию на штраф, отдай квитанцию шоферу, а деньги сдай в сберкассу на счет райфинотдела, в местный бюджет — вот как это делается по закону,"— прямо глядя в глаза Яше, сказала я. Я еще долго доказывала ему:"До сих пор мы с тобой голодными не сидели, что без этих грязных денег мы спокойнее спали и душа была на месте, и голова не болела." Я ему напомнила, как он презирал контролера сберкассы Нигматуллину за присвоение 5000 рублей от неграмотных вкладчиков, но она ведь эти деньги вернула. Так и ты, верни, что взял, и начни работать по совести. Но, точно как в басне Крылова:"А Васька слушает, да ест." Никому деньги он не вернул, выписал несколько штрафов и продолжал ловить нарушителей. А однажды, когда Яша был на работе, постучался мужчина лет 40—45, и когда я ему сказала, что мужа нет дома, он ответил, что муж ему не нужен, а нужна ему я. "Я? Зачем Вам я?"— строго переспросила я.
  Да Вы не бойтесь, мне на работе сказали, что у Умарбекова русская жена и в отличие от него, добрая, сознательная, справедливая. Поэтому я осмелился прийти к Вам, заведомо зная, что мужа нет дома. Вчера Ваш муж отобрал у меня паспорт и водительские права и сказал:"Пока не принесешь деньги, паспорт и права будут у меня." Но у меня нет денег, есть только жена и 6—ро ребятишек, а выехал я на неисправной машине, потому что не отремонтировали за ночь, а мне нужно было выполнить заказ и получить за работу деньги. Я, конечно, виноват, я обещал, что не выеду на трассу, пока не отремонтирую машину, но Ваш муж и слушать не стал, не вернул ни паспорт, ни права. Ну, что мне делать? Не поговорите ли Вы с ним обо мне? Я так на Вас надеюсь, пожалуйста, ради моих детей, я Вас очень прошу..." — и у него задрожали губы от расстройства.
 "Прийти в казахскую семью, к женщине, в отсутствие мужа, не слишком ли смело, чтоб вместе с Вами и мне досталось от ревности..." — раздраженно, громко сказала я." "Нет, Вам ничего не будет. Зная казахский обычай, я сразу по двору прошел в те комнаты, где увидел в окно пожилую казашку. Я сказал ей, что у меня к Вам очень серьезный деловой разговор и чтобы она была рядом с нами. Она осталась за дверью, а я вошел к Вам." Я увидела, как мелькнула тень Таджигуль.  Я успокоилась и сказала:"Ну, ладно, я поговорю с ним, но обещать не могу, все зависит от него."
   Вечером Яша пришел добрый, в руках рулон. Смеясь, он развернул рулон.
— Что это?—спросила я.
— А это будет отчет за месяц моей работы.
— Ничего себе, простынь! За всю свою жизнь я не видела такой огромной формы отчета. Ты хочешь, чтобы я тебе составила отчет? А где документы, акты, квитанции? — я была уверена, что у него ничего нет, кроме чистых квитанций на штрафы.
— Вот это все...—сказал Яша, показывая чистые бланки.
— Ни я, ни кто-либо другой без документов не составит отчет. Я смогу заполнить эту "простынь" только с твоих слов, но ты дай мне слово, что вернешь паспорт и права тому шоферу, о котором тебе рассказала мать.
— Ладно, ладно, завтра же верну твоему русскому шоферу права и паспорт, только сегодня напиши мне отчет, а то завтра срок истекает,— умолял меня Яша.
Мы удобно уселись. Яша диктовал, а я писала. Кое-как мы сляпали отчет. Я думаю, за этот отчет его и уволили. Он снова стал водителем в милиции.