войну еще помню

Бомбы. Грохот. Пыль, песок и туман. Стоишь в полный рост, а ноги свои еле видишь.   Вокруг груды мертвых тел, в которых ей нужно найти живого солдата, который только и надеется, что на ее помощь. 
Молоденькие ручки уже давно огрубели от тяжелой работы. Ноги избиты  вкровь и намозолены.  Но про все эти беды у нее нет и мысли. Она молодая медсестра, жаждущая помочь всем и каждому. Видимо, юношеский максимализм еще не прошел у молоденькой девушки.
И вот, где-то совсем рядом, раздался тихий стон. Это молился солдат, уже готовый умереть.  Пол руки у него не было , а одежда, как и вся земля вокруг, была залита кровью. Двое мужчин помогли принести его. Там, в госпитале, за ним кто-нибудь позаботится. А она продолжает свой путь, уже ползя по земле на четвереньках, пытаясь хоть  у одного нащупать пульс.  Но никого не найдя она возвращается обратно. Говорить соседней девушке: «Ну что, сегодня, можно сказать, двое меньше найденных.  Хотя и убитых не так много, как всю эту страшнейшую неделю».   Быстро перезавязывает волосы в тугую косу, заколотую у затылка, и обработав руки, она вновь спешит на помощь к больным.  К одному, ко второму, к третьему. Я все удивлялся, как на ногах девочка стоит. К еде почти не притрагивалась, все некогда. А спала когда – не знаю. Все бегала к раненым, помогал им.  Вот и до меня добралась. И на «вы» обращается, и улыбкой одаряет, что про боль забываешь и у Бога смерти больше не просишь. Эх, что это за жуткий вечер выдался! Нога забинтована, хорошо если перелома нет. Да еще и всю ночь болела, что глаз не сомкнешь. Только и думаешь о том, чтоб стон от этой страшной боли не вырвался в тишине.  Да еще и поясница ныла, все же, видимо, застудил.  Да и температура поднялась, словно без нее мне не было плохо!  А молодая все крутится рядом. Перевязку делает, балетки дает, ужин несет. Стоит она ярдом с кроватью моей, в руках у нее тарелка, а я лишь на нее гляжу. Лицо ее грязное, в пыли все. Белокурые волосы, наспех уложенные, Смешно торчат во все направления, придавая ей слегка нелепый вид.  А глаза огромные были, и цвета непонятного. Ближе, наверное, к бирюзовому будут. Смотрю я в эти бедные, столько повидавшие глаза, а слов ее даже не слышу. Она тарелку оставила рядом, на тумбе, и дальше пошла.
Я все  ее окликнуть хотел, но никак не решался. Прошел час или 2…чувствую, нога сильней еще болит, вижу – кровь потекла. А крикнуть кого-нибудь -  нет сил. Я долго лежал с открытыми глазами, да о помощи мысленно просил. Нет. Никто не видит, я только чувствую и все. А встать не могу, даже рукой не пошевелить.  А тут вижу – она подбегает. Говорит что-то, ругается, поди, меня бранит. И все…глаза раненого последний раз встретились с бирюзовыми девичьими глазками. И закрылись.
Я проснулся в слезах. С войны прошло 65 лет, а сон этот меня так и мучает. Запомнил я ту молоденькую девчонку. Оказывается, немногим моложе меня она была.. Лишь на год один. Ей, видимо, тогда 20 лет было. В госпитале после этого случая я провел еще несколько дней, после чего выслали меня в другое место, более тихое, где ноге шанс зажить был. А девушку эту я больше и не видел. Она меня спасла, а я и спасибо ей сказать не успел. Что с ней случилось , так и не знаю. Всегда надеялся, что жизнь ее долгая и счастливая. Однако, и эту молодую жизнь могла война сгубить. И ее, еще совсем ничегошеньки прожившую, похоронить вместе с солдатами могли. Она так же, как и они, достойна славы и уважения.
И все же, я надеюсь, что жива она,  и что все еще живет. И счастливая она даже не вспоминает эти тяжелые годы…и даже не надеюсь, что меня она может помнить.