Педант

Каждый человек  - это индивидуум. У каждого свой характер, свои взгляды, свои возможности, свои победы. Порой, все свое! И уже каждый человек ну никак не сможет повторить характер другого. Конечно, бывают в жизни близнецы, но и они неповторимы. Видно так уж создано богом, что когда рождается человек, он получает свою, именно свою линию судьбы. А исправить ее сможет только тот, кто заложил  программу этого механизма, запустив часы времени его жизни.  В народе часто говорят: у каждого своя судьба. И если этому верить, то даже отпечатки пальцев у всех разные. Так значит, и мы в этом мире тоже разные. Другое дело, что, порой, мы играем человеческие роли, влезая в шкуру  других людей, тем самым хотим приблизиться то к одному, то к другому персонажу. И как бы мы ни говорили: «смотрите, вон тот так похож!», или говорят: «ну, просто – копия!»,  внешне – да, а непохоже. Но только внешне. Все остальное – нет. Нет одинаковых людей, есть одинаковые действия.
Часто встречаются люди, которые привыкли жить, как гласит народная молва: «Ни шатко, ни валко!». Есть категория людей, которые все делают наоборот, но редко встречаются люди, которые в своей жизни делают от «сих до сих», по другому таких называют педантами. Чаще всего  они встречаются в  Германии, в Скандинавии, в других странах мира. И уж реже всего, в России. В  России ширина человеческой души не знает, порой, размеров и пределов. Вот именно поэтому, педанты здесь встречаются редко.
 Один из этих индивидуумов появился в одном из летных отрядов. Летая на АН-12 в Иркутском управлении, он решил перевестись по службе поближе к центру России. Как ни говори, скоро ему на пенсию, а там, смотришь, и пора внуками надо будет заняться. Как человек, он, на первый взгляд, ничего особенного не представлял. Мужик, как мужик, невысокого роста, среднего телосложения, грудь колесом, но держался всегда петухом. Если какой-то разбор, или собрание, педант приходил ни минутой раньше, ни минутой позже, а именно в то время, на которое было назначено собрание.
Поначалу, после перевода по службе, работал диспетчером в службе движения в одном из аэропортов. Бывало, в перерыве между работой закурит, сделает несколько затяжек, разделит сигарету на три части, и каждую часть будет курить через один час, тридцать семь минут. Невероятно, но поверишь, по его перекурам, хоть, часы сверяй!  Однажды, как-то другой диспетчер  решил все-таки проверить, и что вы думаете, абсолютно точно: один час тридцать семь минут – и педант закуривает!  Диспетчер тут его и спрашивает:
- Слушай, Куприяныч, расскажи, как это у тебя  так получается? Ведь, сигарета, наверное, тлеет. И попробуй тут  раздели ее на три части!
А он спокойно уверенным голосом отвечает:
- Первое, это то, что я не курю тлеющих сигарет! Второе – я подсчитал, что легкие человека должны отдохнуть и пройти адаптацию к никотину ровно через один час тридцать семь минут. И третье – через один час тридцать семь минут на солнце происходит так называемое спокойствие, что влечет к успокоению всей нашей солнечной системы, в том числе и меня.
- Да-а-а, ну и дела! – сказал диспетчер, почесывая затылок.
Вся жизнь педанта шла строго по времени. Питание по времени, в столовую он входил ровно в двенадцать ноль, ноль, и ни на секунду в сторону! Брал комплексный обед, который был ему положен. Обедал ровно пятнадцать минут. Съедал все, ничего не оставлял. Наверное, у него тоже  тут был свой расчет. Ровно в  двенадцать, пятнадцать он выходил из-за стола и шел на второй этаж в комнату отдыха, где отдыхали многие работники аэропорта. Кто играл в настольный теннис, кто играл в шахматы, а некоторые просто читали газеты, или журналы. Педант, как всегда, зайдет в комнату отдыха, глянет на часы, посмотрит по сторонам и командным голосом спросит:
- Желающие поиграть со мной в теннис есть? 
Если же  такие находились, то он тут же приступал к игре, аккуратно повесив пиджак на вешалку. Если таких не находилось, то в таком случае он брал газету, усевшись на диван и начинал ее просматривать.  Играть в теннис с ним никто не хотел, только из-за того, что в самый разгар игры он демонстративно бросал ракетку, при этом, вежливо извиняясь, говорил:
- Извините, товарищи! Служба!
- Да, подожди, Куприяныч! Еще есть время! – кричал ему партнер по игре.
Но педант был бы не педантом, если бы остался играть. 
Поднимаясь по лестнице после обеда на контрольно-диспетчерский пункт, педант точно знал, сколько ступенек у лестницы, а так же он подсчитал, сколько он тратит время при прохождении от начала подъема до ее конца. На каждый шаг передвижения от ступеньки к ступеньки он тратил  ровно  две секунды.
Весь день его дежурства был расписан по секундам. Даже в туалет он ходил в определенное время, не говоря уж о нахождении его в туалете. И даже тут все шло по расписанию! 
Зная характер педанта, многие сторонились его. Лишь, единицы, которые его понимали, общались с ним. Самое страшное для педанта было, когда ломалось расписание Движений самолетов, ну, и, естественно, время. Он не находил себе места, ругался, бегал по контрольно-диспетчерской комнате. Хотя, в этом состоянии он находился недолго. Потом он останавливался, как бы успокаивая себя, и уже потом начинал работать по новой программе в совокупности со временем.
Проработав в службе движения года два, он подал рапорт командиру отряда с просьбой о предоставлении ему летной работы с последующим переучиванием на самолет АН-24.  Видно, тянуло его к небу.  Командование отряда пошло ему навстречу. Переучившись на АН-24, а учился он только на «отлично», стал летать. Экипаж подбирали долго. Согласно инструкции, наставление производства полетов, состав экипажа подбирает командир. После чего на совете командиров идет утверждение экипажа. Так вот тут и пошел весь сыр-бор. Долго пришлось попотеть совету командиров. Летал он, одним словом, здорово! Что ни говори, а летчик он был -  от бога! Бывало, заходит на посадку, просит разрешения, прогноз погоды, ну, все, как положено.  Диспетчер разрешает ему посадку сходу, без системы. А он командным голосом скажет:
- Захожу по системе в район первого разворота!
Диспетчер ему по радио говорит:
- Зона свободна!
Но педант будет выполнять все четыре разворота по системе, и, лишь, потом пойдет на посадку. Подписывать документы на контрольно-диспетчерский пункт пойдет сам. Вот тут  и начнется разбор полетов с диспетчером.  Диспетчер объясняет педанту:
- В зоне никого не было. Видимость, как говорят, миллион на миллион! Чего крутиться зря, жечь горючее?!
А он в ответ с артистическими эмоциями откроет рот, подергивая указательным пальцем правой  руки, как загнет пару слов и в конце добавит свое любимое изречение:
- Сударь, это вам не у Пронькина за столом водку жрать! Да  п…….ть! А работать надо по инструкции НПП.
Диспетчер помолчав, подпишет задание на вылет и, сделав соответствующие выводы на будущее, выпустит самолет.
Взлет произведет педант по карте, наберет безопасную высоту, согласно НПП, доложит, как положено и в конце закончит связь.
Летать с таким командиром, конечно, легко, но в обычной нашей житейской суете не всегда бывает так, как нам хочется.  А, насколько зная педанта, он не любил, чтоб у него что-то изменялось, так, как он привык делать от и до!   
И вот однажды, как говорится, все шло по расписанию. Самолет прибыл вовремя. Когда все пассажиры покинули самолет, экипаж начал готовиться для передачи самолета перронному технику, а педант вместе со штурманом отправились сдавать документы, летное задание, оружие. После всего сделанного ребята решили пообедать.  Педант посмотрел на часы. Часы показывали время обеда.
- Встретимся в столовой двенадцать – пятнадцать! – педантично сказал он, обращаясь к экипажу.
Экипаж, зная характер командира,  подошли  все ровно в двенадцать – пятнадцать к дверям летной столовой. Народу было мало. Оставив свои вещи у одного из столиков, направились к раздаточному турникету, прихватив подносы. Рассчитывались летными талонами. В летный талон входил комплексный обед, состоящий из трех блюд, на соответствующую сумму. Можно было сделать по-другому: если кто-то не хотел брать комплексный обед, то на эту сумму, он мог бы заказать что-либо другое. А разницу в сумме он или доплачивал, или же, если он не добирал, то ему возвращали наличные. Ребята, чтоб не было путаницы, заказали по комплексному обеду. В этот день их обслуживала официантка Зиночка. Зиночку знали многие. До столовой она работала в одном из крупных ресторанов, любила получать чаевые, и, порой, не брезговала содрать с летчиков как можно больше. Взял, например, стакан сметаны, отдал талон. Зиночка должна была отдать сдачи, что она практически никогда этого не делала, пользуясь скромностью летчиков. Ну, какой летчик потребует сдачу с талона! Таким образом, к  концу дня у Зиночки набегала хорошая сумма  «чаевых». Женщина она была одинокая, но, на редкость, красивая. Так что со многими экипажами она, будем говорить, дружила. Везде и всюду ей сходило с рук.
Когда очередь дошла до педанта, симпатичная молодая официантка, ласково улыбаясь, спросила:
- Что будем кушать?
- Мне одно первое, на второе – манную кашу, стакан сметаны, чай, два кусочка хлеба.
- Хорошо! – ответила она, продолжая кокетливо улыбаться.
Педант терпеть не мог таких женщин. У него была его одна благоверная Оля, которую он ценил, любил и был предан ей до гробовой доски. Поставив на поднос весь набор еды. Зиночка, продолжая строить глазки, бархатным, певучим голоском спросила:
- Может, вам еще чего?
- Все! – сухо ответил педант, протягивая талон.
Зиночка взяла талон, бросила его в общую кучу талонов, состроив глазки, как бы дала понять, что с вами все, обращаясь к следующему клиенту, ласково спросила:
- Что будете заказывать?
Но не тут-то было. Педант твердым грозным голосом сказал:
- Попрошу сдачи!
На какое-то мгновение в столовой воцарилась тишина.
- Мужчина, что с Вани? Какая сдача?! – уже не мурлыкая, ответила Зиночка.
- Пять копеек сдачи вы мне должны!
- Да, на, Возьми, свои пять копеек! Подавись ими! – и она швырнула  пятак на поднос педанта.
Несколько секунд педант стоял, не двигаясь, сжимая в руке ложку с вилкой. После чего он ловко подхватил тарелку с манной кашей и изо всех сил с размаху швырнул в сторону Зиночки. Со стороны это напомнило многим сидящим в зале метание диска.  Хорошо, что Зиночка успела сделать шаг вперед. Алюминиевая тарелка буквально в каком-то сантиметре пронеслась около лица Зиночки, оставляя след манной каши на лице официантки. Как потом многие летчики говорили: «Педант оставил инверсионный след в воздухе столовой!». Тарелка, описав траекторию, ударилась о кафельную плитку, расколов ее, упала на стол уже пустой. Зиночка от испуга сидела на полу, вытирая лицо от манной каши полой халата.  Педант что-то еще пробурчал себе под нос, развернулся и направился на выход. Штурман поднялся из-за стола, попытался догнать педанта, но бортмеханик, остановив его, сказал:
- Ты что? Плохо знаешь Куприяныча?! Не надо!
На следующий день, как ни в чем не бывало, они встретились, направляясь  в штурманскую, готовясь к вылету.  Просмотрев карты, подготовившись к полету, они пошли на вылет. К самолету шли, разговаривали, смеялись. Вдруг штурман спросил:
- Куприяныч, как дела?
- Ребята! Какие дела?  У нас работа! Это не у Пронькина за столом водку жрать! Да  п…..ть!  - Здесь, как обычно, на этом месте он промолчал. Но все прекрасно знали, усмехнувшись, дальнейшие его слова.
Постскриптум:  После случившегося в летной столовой, Зиночка больше никогда не брала  «чаевые». А педант перестал ходить в эту столовую.