Леся Украинка, Оргия

   Несчастный  поэт  перед  лицом  гражданских  обязанностей,  осмысливающий  себя  в  социальной  жизни,  где  дорогой  его  сердцу  патриотизм  зрит  ненавистных  оккупантов  -  таков  Антей  в  драматической  поэме  «Оргия»  Леси  Украинки.  Как  устроить  жизнь  человеку  с  высшими  потребностями?  -  мучительные  искания  самой  поэтессы  проецируются  на  всю  ткань  произведения.  Созданные  искусством  образы оказываются  больны  неисцельной  дисгармонией,  против  которой  поэтессе  не  удаётся  найти  никакого  лекарства.  Надрывная,  горячечная  задорность,  крайняя  непримиримость,  крайний  максимализм  в  двух  задушевных  мыслях,  в  которых  ум  Антея  нашёл  свою  обетованную  землю  -  в  идее  патриотизма  и  в  идее  служения  искусству,  - это  разогревание  в  себе  природного  энтузиазма  всё  время  руководит  главного  героя,  оно  красной  нитью  проходит  через  всё  произведение  и,  наконец,  в  столкновении  с  царствующим  в  мире  злом,  приводит  к  трагическому  концу. 
  Чудовищное  завершение  поэмы  «Оргия»  не  может  не  оставлять  в  душе  читателя  какой-то  зияющей  пустоты,  чувства,  что  все  усилия  человеческого  ума,  хотя  и  окрылённого  вдохновением,  оказываются  напрасными  и  приводят  в  тупик.  Что  Антей  -  поэт,  человек  высшей  тонкости,  высшей  наблюдательности  за  собой,  высшей  обдуманности  жизни  -  приведён  руководившими  им  духовными  силами  к  такому  ужасному  концу  -  в  этом,  очевидно, есть  какая-то  несогласованность  и  противоречие.  Коллизия  домашней  жизни,  с  её  тихими  восторгами  домашних  вечеров,  признанием  талантов  в  кругу  друзей  и  жизнью  общества  вцелом,  с другой  стороны,  с  почитанием  талантов  на  площадях  и  влиятельностью  -  вот  что  не  даёт  покоя  автору.  Всё  сказанное  на  ухо  может  некогда  дождаться,  чтобы  быть  провозглашённым  с  крыш,  но  вот  устами  Мелиссы  поэтесса  провозглашает  и  свою  позицию,  её  темперамент  не  может  мириться  с  ожиданием  посмертного  признания.  Она  хочет,  чтобы  её  слава,  её  имя  были  некоей  силой  наряду  с  именами  цезарей,  финансовых  и  политических  деятелей,  действующих  на  арене  этого  мира.  Парадоксально,  но  оказывается,  что  в  этом  элементе  непокорности  судьбе  скрыто  семя  трагической  развязки.  Поднимаемая  Лесей  Украинкой  проблема,  видимо,  не  является  просто  следствием  разных  взглядов  на  жизнь  разных  темпераментов.  И  должна  существовать  некая  единая  точка  отсчёта,  некая  линейка,  которой  можно  измерять  нравственную  ценность  поступков.
  Позволительно  ли  продать  произведение  искусства,  которое  сделано  профессионалом,  велик  ли  трагизм  остаться  старой  девой,  нужно  ли  напрасно  задираться  с  политическими  врагами,  как  устроить  жизнь  поэту,  который  уже  давно  и  бесповоротно  занят  поэзией,  но  никем  не  признан,  кроме  близких  друзей  и  знакомых  -  эти  вопросы  наверняка  составляли  воздух,  которым  дышала  Леся  Украинка,  да  и  любой  творческий  человек  вряд  ли  может  их  обойти.  Но  единственный  вывод,  который  мы  делаем,  прочитав  драматическую  поэму,  что  и  мысль  гениального  ума,  окрылённого  вдохновением,  оказывается  блуждающей  среди  призраков,  она  обретает  какой-то  сумеречный  свет,  который  позволяет  ей  видеть  лишь  контуры  предметов,  она  задаёт  вопросы  и  вечно  бьётся  в  замкнутом  круге  тезисов  и  антитезисов,  и  не  обретает  никакой  надёжной  опоры. 
   Парадокс  в  том,  что  твёрдой  опоры  в  том  круге  понятий,  в  который  вписала  себя  Леся Украинка,  этой  твёрдой  опоры  в  нём  не  было  и  быть  не  могло,  она  обретается  лишь  в  духовной  жизни.  Потому  вслушиваясь  в  журчание  речи  Леси  Украинки,  мы  радуемся  только  на  первых  порах,  что  обрели  живую  душу,  человека,  который  благодаря  своему  геройскому  сердцу,  подставляет  нам  плечо,  который  показывает,  что  воспринимает  мир  в  тех  же  посылках,  что  и  всякая  думающая,  ищущая  личность.  Но  конец  внезапно  оставляет  нас  в  жуткой  пустоте  и,  поскольку  пустоты  небытия  человеку  не  дано,  оттого  он  является  ещё  более  страшным.  Предъявив  претензии  на  высшую  честь  и  высшую  совесть,  нельзя  было  отделаться  просто  театральным  эффектом.  Убийство  Мелиссы  и  самоубийство  Антея  можно  было  бы  назвать  банкротством  идеологии,  но  тогда  возникает  недоумение:  как  получается,  что  общепризнанное  добро  приводит,  напоследок,  к  явному  злу?  Леся  Украинка,  поставив  перед  нами  столь  живые,  столь  тёплые  образы,  которые  под  конец  уходят  в  могильную  мглу,  приводит  нас  к  исканию  этой  высшей  правды,  к  уверенности  в  том,  что  всё  наиболее  тонкое,  вместе  с  тем  и  наиболее  твёрдое  в  жизни,  обретается  в  истинной  духовности.  И,  вероятнее  всего,  что  здесь  действовало  не  столько  сознательное  стремление,  сколько  пророческий  дар  великой  поэтессы.




                10. 10. 2007.