Повесть о шлюшках 2. История с топором

Анна АХМЕРОВА

                ПОВЕСТЬ О ШЛЮШКАХ 2

Начало здесь:
1. Люди – редкостные скоты. http://www.proza.ru/2011/01/17/591




НЕЗАКОНЧЕННАЯ ИСТОРИЯ С ТОПОРОМ
Денис любит утро. Потому что утром свежие и умные мысли приходят в голову. Метешь двор и чувствуешь себя по меньшей мере Кантом. Но Кант исчезает, как только начинается дорога в университет. Метро – мучительное испытание нервов.
В метро, в час пик - сюрреалистическая картина. Толпа вносит Дениса в вагон, и его прижимают к нечто круглому, розовому, сопящему. Цвет лица - точь-в-точь цвета одежды, немного понасыщеннее. Оно вплющивается в Дениса, озонируя дешёвым, но упорно разрекламированным парфюмом, поблёскивая псевдосолнцезащитными очками перламутрового цвета, и потряхивая здоровенными пластмассовыми клипсами - розовыми же.
После первого же рывка вагона оно всей своей нехилой тушкой приваливается к Денису, выдавливая из него остатки драгоценного воздуха, которого в метро и без того не с первого глотка зацепишь...
С другой стороны на Денисе повисла грязная девица в хипповой униформе, она ничего не видит и не слышит – в ушах таблетки-наушники. На лице - выражение абсолютного счастья. Хороша хипповская жизнь! Девица, привстав на цыпочки, дотягиваясь до поручня, чтобы ухватить его рукой, на которой тату - псевдо-кельтский орнамент. Челюсти существа с тату равномерно двигаются, из наушников-таблеток доносится шипение.
Денис ввинтился в толпу, чтобы занять удобное место в углу – удалось. Теперь можно и почитать. Он вынул аккуратный томик «Александр Блок. Об искусстве», но книгу тут же впечатали ему в лицо. Пришлось оставить эту затею – познакомиться с воззрениями поэта на культурное пространство.
Но чем дальше на юго-восток мчал поезд, тем разреженнее становилось вагонное пространство. Денис решил не мучить себя чтением. Он любил наблюдать людей в чрезвычайной ситуации, попадались любопытные экземпляры. Вот напротив девица в штанах, собранных из трёх частей: ниже колен штанины оторваны и соединены с верхом металлическими кольцами. Другие кольца, но много меньше в размерах - у неё в носу, в губах, в бровях, с десяток в ушах - это само собой. Догадайся она вставить в бровь или в ноздрю железку поувесистее… На шее у девушки фиолетовый ошейник с пятисантиметровыми шипами. Губы накрашены чёрной помадой. «С сапогом что ли целовалась?» - толкнулся вопрос в голове Дениса. Но, как ни странно, девица ему была симпатична, было заметно, что по природе своей она вполне хороший человек. А ежели отмыть и переодеть, так была бы даже и прехорошенькая, как Наташа Ростова.
Как, например, вот эта, только что зашедшая в вагон – стройненькая, изящная. Денис восхитился бы девушкой, если б не её одежда. Вся в зелёном, с ног до головы в салатовом тоне - обтягивающее платье, туфельки на чудовищно толстой зелёной же подошве, колготки болотного цвета, в волосах торчат зеленые перышки. У Дениса сразу образ родился: коза с коровьими копытами.
Девушка высокомерно глянула окрест, и во взгляде её читалось победное – казлы! Как раз напротив Дениса освободилось два места, на одно прыгнула зеленая лягушка, а рядом с ней устроился небритый мужичонка в телогреечке. В руках открытая бутылка пива. Мужичонка высосал остатки пива, поставил на пол пустую бутылку, вздохнул и оглядел окрестности.
Вида гражданин был дегенеративного, взгляд полубезумный. Трудно сказать, остался ли он доволен увиденным пейзажем. Только вдруг засунул руку за телогрейку и вынул топор. Посмотрел на Дениса и сказал:
- Вот топор купил. За две тысячи рублей, - помолчал и задал резонный вопрос: -  Разве это демократия?
Денис с трудом удержался, чтобы не поддержать разговор: дескать, когда такая дороговизна топоров, о демократии не может быть и речи. Сидящая рядом девушка, и без того кисло косившаяся на телогреечку, увидев топор, лицом стала зеленее своей одёжки. А мужичонка, проведя по лезвию топора желтым и толстым, как подошва «камелота», ногтем, продолжил:
- Кость хорошо берёт.
С бедной девушки осыпались остатки гламура, её округлившиеся от ужаса глаза выражали надежду, что пока Денис будет сражаться с маньяком, она успеет убежать. Со своей стороны, Денис полагал, что мужик не такой уж и маньяк, чтобы начинать кровавое дело с него. Мужик, помахивая топором, продолжил хвалить полезную в хозяйстве вещь.
Поезд остановился на станции, и Денис с сожалением выскочил из вагона – хотелось всё же знать, чем кончится история с топором.



КАЖДУЮ СРЕДУ В «БАШНЕ» ИВАНОВА…
Сбежав вниз, Лушка резко оборачивается, чтобы высказать в лицо старому пердуну все, что думает о нем. А вниз движутся только молодые лица – нет его! Лушка долго не могла успокоиться. Мерзко. Как вспомнит его поганый отросток, который напрягся так, что гада аж в судороги бросало, как Костю иногда в порыве страсти, то противно до тошноты.
Вынырнула из метро на Сухаревской - натолкнулась на Люську! Лицо у неё темное, почти плачет. Лушка подумала, что из-за истории с Мишей… А Люську мучили совсем другие переживания.
- Боюсь брата. Борька – такое чудовище…
Лушка видела этого Борьку, с виду вполне нормальный, прикольный. И не верилось, что он чудовище.
- Сегодня я его испугалась по-настоящему. Раньше, когда мы с ним ругались, я только злилась на него, было обидно, что я слабее и ему легко меня обидеть. А сегодня он и на мать кинулся. Этого вообще никогда не было. Мама лежала в постели, я собиралась в на занятия, а он ни с того ни с сего начал орать сначала на меня, потом на маму. И знаешь, с таким жутким бешенством. Он со злобой ударил кулаком по двери со всей силы, а дверь врезалась в диван, на котором мама лежала. Она как вскрикнет. Я подумала, что он и ее ударит. Или вообще нас обеих изобьет. И я дико испугалась, заперлась в ванной. Ну ладно, когда он на меня руки распускает, но если он мать будет бить… Он просто психом становится, раньше таким не был. И всё больше чувствует свою власть над нами, все больше командует, дома вообще ничего не делает, даже телевизор за собой не выключает.
Лушка не знала, что на это сказать. Она в детстве мечтала о старшем брате, который защитит, поможет… Но если такой брат.
- Отцу пожаловаться не могу, мать не разрешает с ним общаться. Он звонит каждый день по несколько раз, а трубку я взять не могу. Поссорилась с ним мать, а я отдувайся. Хотя я тоже немного обиделась на него, потому что он редко звонит, месяц не звонил уже, и мало беспокоится о том, что со мной…
И добавила такое, от чего Лушка чуть не упала:
- Ты счастливая, у тебя отец и мать живут вместе.
Счастливая! Если б рассказать, что у неё дома происходит, то… А что то? Лушка и не может внятно объяснить.

Первая пара – история русской культуры. С ужасным и обожаемым Мамаевым. Какая же он прелесть! У него симпатичная привычка читать стихи по памяти, откинувшись на спинку кресла и закинув руку за голову.
А сначала они его не оценили. В аудиторию вошел препод - маленького роста, слегка лысоватый. Мягко очерченный круг головы дважды повторен строгими окружьями очков, придававшими преподу суровость. Аккуратно зачесанные светлые волосы сияли, как на голове юноши. Сообщил, что будет читать предмет – история русской культуры, тема первая – Серебряный век. На них это не произвело впечатление. Каждый занимался своим делом. Преподу, кажется, было наплевать, что никто и не собирается его слушать. Он снял очки, и мгновенно на его лице обнаружилась незащищенная доброта и даже растерянность. Подошел к кафедре, слегка облокотился на неё и пророкотал голосом, который невозможно не слушать:
- Каждую среду в Петербурге, в квартире на шестом этаже по Таврической 35, более известной как «Башня» Вячеслава Иванова, поэта, философа, филолога, законодателя литературных мод, собираются поэты, философы, художники, режиссеры, актеры, богословы, литераторы, журналисты…
Тишина грянула в аудитории. Препод оказался обладателем глубокого и, как девчонки позже пришли к общему мнению - эротического голоса. Зазвучали веские, старинные слова, и в его речи было что-то нечеловечески мудрое, магическое. Лушке показалось, что он не лекцию читает, а исполняет арию, настоящую оперную арию. Она оцепенела. Ей хотелось оглянуться, чтобы посмотреть, а с какими лицами слушают его другие, но не в силах была оторвать взгляда от лица препода. А его голос с каждым словом, с каждым предложением наливался силой, креп, ширился. Лекцию он не говорил, а пел во всю мощь своего выразительного голоса. А когда обвел аудиторию своим немыслимо властным взглядом, Лушка впала в транс.
И вроде ничего особенного он не сообщил: ну, собирались потусоваться поэты и актеры, ну пусть на какой-то там башне – и что с того? Мало ли кто где собирается, пьет, гуляет, отрывается. Но препод сумел так соблазнительно произнести: «Каждую среду в Петербурге, в квартире на шестом этаже по Таврической 35, более известной как «Башня» Вячеслава Иванова, поэта, философа, филолога, законодателя литературных мод, собираются поэты, философы, художники, режиссеры, актеры, богословы, литераторы, журналисты», что не слушать его не было никаких сил. Вот так же Лушка застыла, когда в зоопарке встретилась с глазами анаконды – её взгляд завораживал. Анаконда лежала, свернувшись клубком и положив сверху изящную головку, и уставилась прямо Лушке в глаза, а она застыла перед сеткой и не могла сдвинуться с места. Лекция Мамаева складывалась из твердых и весомых слов, в которых иногда проскальзывала грусть, иногда печаль, иногда страх, но чаще всего – магическая сила знающего человека. Иногда Лушке казалось, что она одна в аудитории, больше никого нет, и только для неё одной с кафедры долетает до него чудный голос Мамаева.
Лушка всегда садится поближе к кафедре, и так получается, что Мамаев часто задерживает на ней взгляд. Лушке кажется, что нарочно часто.
Ветка, правда, говорит, что он надменный.
- Он так на меня посмотрел, что я покраснела и опустила глаза.
Может, Мамаев на платников надменно смотрит? Ветка на платном отделении. На Лушку он смотрит нормально. Благожелательно. И из всех десятков раз, когда он на ней останавливал взгляд, Лушка не выдержала и опустила глаза только один раз.
Закончив мысль, Мамаев всегда улыбается, делает паузу, и спрашивает: «Ну, хоть что-нибудь поняли, бестолочи?» «Бестолочи» звучало как «милые мои».
Курс влюбился в Мамаева. Девичья часть курса, разумеется. И Лушка тоже. Как они выяснили: неженат, пишет диссертацию. Докторскую диссертацию. Лушка потуплялась, когда Мамаев на неё смотрел, будто смущается, но на самом деле ей хотелось дать ему ясный сигнал, что не равнодушна к нему.
Когда закончилась лекция, Лушка прошла мимо, чтоб определить его рост - Мамаев на полголовы ниже неё! Ей стало весело. Но она все равно его любит. В группе сложилась фангруппа Мамаева, но Лушка в нее не входит. Чувство надо лелеять одной. 
Увлекательно и непринужденно Мамаев рассказывает такие захватывающие вещи, про которые нигде не узнаешь и не прочитаешь. О Серебряном веке он говорил тихо, сосредоточенно, проникновенно, как о тайне, которую еще никому не дано разгадать:
- Каждую среду в Петербурге, в квартире на шестом этаже по Таврической 35, более известной как «Башня» Вячеслава Иванова, поэта, философа, филолога, законодателя литературных мод, собираются поэты, философы, художники, режиссеры, актеры, богословы, литераторы, журналисты.. Среды у Вячеслава Иванова раньше полуночи не начинаются и плавно перетекают в четверги. В истории редко когда на такой маленькой площади сходилось такое могучее собрание талантов. Что ни имя, то знаменитость. На «Башне» витийствуют поэты, спорят символисты проводят сеансы спириты и священнодействуют оккультисты. Здесь с подвыванием читают свои стихи акмеисты, читают доклады философы, развивают свои идеи антропософы, и для них человек – существо, близкое к пророку, к божеству. Но, случалось, на «Башне» уничтожали насмешкой, острым, как кинжал, словом. Здесь атмосфера трагедии, похожая на фарс, и фарс, за которым ощущалась подлинная трагедия.
Мамаев замолчал, подошел к окну, будто высматривал знаменитую «Башню». А Лушка вникала: а как это – «уничтожить насмешкой»? И «острое, как кинжал» слово – какое конкретно? Она хотела бы знать. Надо будет после лекции спросить Мамаева. Он расцветает, когда ему задаешь вопрос…
Мамаев круто повернулся, медленно вернулся к кафедре, строго взглянул на Лушку и продолжил:
- Кто же они – участники сред на «Башне»? Хозяин – Вячеслав Иванов, его величают - Вячеслав Великолепный. Конечно - великолепный! Блестящий поэт, тончайший филолог, знаток древнего мира и мифологии, известный философ, переводчик - в совершенстве владеет несколькими европейскими и мертвыми языками, удивительный педагог, на лекции которого стекается весь думающий Петербург. И главное - крупнейший литературный авторитет, равного которому, пожалуй, и нет в те годы. Максимилиан Волошин - своеобразный художник и блестящий поэт, о котором Цветаева скажет:«Француз культурой, русский душой и словом, германец - духом и кровью». Если выразить Волошина одним словом, то слово это - просвещенец, он жаждет всё показать, всё рассказать, все объяснить.
Лушку поражало, как Мамаев много знает. Но дело даже не в этом. И другие преподы тоже много чего знают, но почему они такие заунывные? Качуров… по истории Москвы… мямлит – ничего не разберешь. Сергеев… музееведение… ему все равно, слушает его кто или нет. Бубнит и бубнит. Татьяна Сергеевна по истории искусства – холодна и бесстрастна. И скучна.
Мамаев… Он начинает лекцию спокойно, но потом загорается... Вспыхивает. Из глаз бьет энергия. Его голос то гремит, то понижается почти до шепота, то паузы повисают под сводами аудитории, то он манерно застывает.
- Николай Гумилев с раннего детства всегда хотел быть первым. Неважно кем: полководцем, ученым, изобретателем. Отучился два года в Сорбонне, верил в Каббалу, в амулеты. К тому времени, как он появится на «Башне», Гумилев - автор двух поэтических книг. По названию первой – «Путь конквистадоров», его долго будут звать «конквистадором», что в переводе с испанского означает - завоеватель. Его страсть – завоевывать женские сердца. В Париже роман за романом, а в Царском Селе в него влюбляются сразу три сестры, одна из которых бросит ради любимого родной дом. Он постоянно в состоянии влюбленности и утверждал, что поэту это важнее, чем путешествовать.
Лушка подумала: она не похожа на Гумилева, нет у нее состояния постоянной влюбленности.
- Но по-настоящему он любит лишь одну, ту, с которой познакомился еще гимназистом – Анну Горенко, вошедшую в историю как Анна Ахматова. Кто из вас знает стихи Ахматовой?
Студенты испуганно молчат.
- Кто может прочитать хоть одно стихотворение Ахматовой? – и умоляюще смотрит на Лушку.
Ну не знает Лушка ни одного стихотворения Ахматовой! Она вообще не знает стихов. Не чувствует их. Костя любит стихи, читал ей что-то, а она нет. Не понимает их. Ей стало так стыдно, что хоть сквозь землю проваливайся.
Мамаев вздыхает, будто у него отобрали любимую игрушку…
И вдруг в аудитории прозвучало:
Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи.
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Наклонился – он что-то скажет…
От лица отхлынула кровь.
Пусть камнем надгробным ляжет
На жизни моей любовь.
Лушка оглянулась: кто это такой грамотный? Оля Федорова. Серая невзрачная мышка, у неё незначительное, с трудом запоминаемое лицо. Лушка однажды с ней перекинулась парой фраз – зануда. Уныло тупая. А тут, смотри-ка: «было душно от жгучего света…» Что мышки в этом понимают… Дура дурой..
Мамаев вспыхнул, из глаз лучится радость.
- Ну слава Богу! Я уж думал, что современная молодежь совсем не знает стихов. И Ахматову не читает. Уже легче. В таком случае продолжим. Драматическое время, перелом веков, годы войн и революций резко меняли судьбы и жизнь не только отдельных людей, но и русского народа в целом, это породило своеобразную, небывалую эпоху в русской литературе и, шире, культуре, необыкновенную эпоху русской литературы и культуры, названную потом Серебряным веком. Серебряный век - это время первых двух десятилетий нашего века, время короткое, но самое существенное, оно вместило в себя все начала и концы столетия. Это были годы, когда была время, в предрешена, обдумана и предчувствована судьба наступающего века, России. В тот период русской истории столкнулись и перемешались два встречных потока жизни и времени – девятнадцатый век и век двадцатый: один не успел завершиться, тогда как другой слишком спешил развернуться...
Тишина в аудитории. Лушка слышит биение своего сердца.
- Серебряный век - это интенсивная умственная деятельность, небывалый взлет творчества во всех областях культуры, литературы и искусства, нравственная напряженность жизни русской интеллигенции, захватившая тогда всех: поэтов, мыслителей, художников, музыкантов, архитекторов, юристов, ученых, священников... Они очень разные, поэты Серебряного века. Они жили сложной внутренней жизнью, трагической и радостной, наполненной исканиями, чувствами, стихами. Ахматова первая употребила выражение - Серебряный век.
Мамаев с надеждой обернулся в сторону Фёдоровой, но она опустила глаза. «Ага! Не знаешь!» - заторжествовала Лушка. А Мамаев продолжил – тихо и проникновенно:
На Галерной чернела арка,
В Летнем тонко пела флюгарка,
И серебряной месяц ярко
Над серебряным веком стыл.
Застыл. Видимо, чтобы они представили и Галерную, и Летний сад, и серебряный месяц и весь безумно захватывающий Серебряный век. И Мамаев спокойно закончил:
- Обаяние Серебряного века – вот главное впечатление, которое возникает от судеб и творчества тех, кто его созидал. Идеал поэзии для них - уничтожить посредственность, то есть растворить форму и содержание образа в живом символе. Так сама жизнь художника становится его художественным произведением.
Лушка преданно уставилась на Мамаева. У него такое выражение лица… Милое. Хорошее. И ничуть не страшное, как показалось в первый раз. Наоборот - доброе. И взгляд не буравящий, а будто улыбающийся. Но не насмешливый. Лушка очень не хочется, чтоб лекция кончались. Чтоб не томиться до следующего вторника до следующей встречи с Мамаевым. Так хочется с ним пообщаться! Не только внимать его монолог на лекции, а вот именно диалог вести. Костю он слегка напоминает. Своей нелепостью, что ли…
Остальным преподам до Мамаева далеко. Русичка вроде ничего, но постоянно опаздывает и требует распахнуть окна, потому что «задыхается». По культурологии тетенька корчит из себя божью коровку, а на самом деле стерва. Лушка не терпит людей, которые смеются не размыкая губ, эта коровка именно так и смеётся. Ужас! Препод по экономике - когда смотришь на него в первый раз, ощущение, что этот человек никогда не улыбается. Потом видишь, что умеет он выдавить на губы улыбку, но как же жутко получается... На Хэллуин может смело идти без маски…Однажды тоскливо сказанул: «Даже смерть моей мамы не заставит меня пропустить лекцию. Как же вы пропускаете?» Преподша Вильво (то есть Виктория Львовна) прозрачна совершенно, гимназически поправляет круглые очёчки, смущенно улыбается студентам.
- Умирающий лебедь, - прокоментила Ветка, когда впервые преподша представилась: «Виктория Львовна Сомова. Буду вести у вас музейное дело».
- Дааа, - протянул мечтательно Макс Скавронский, известный бабник. – Когда буду её целовать, она грациозно согнёт ножку и отведёт её в сторону.
Зато Волохонский – супер. Читает лекции по истории. И с такими приколами! Уржёшься! Вот как рассказывал о восстании Болотникова:
- Потом бунтарь повел войско к Туле, грабя и сжигая помещичьи усадьбы. Из Москвы на него направили огромное стрелецкое войско. Бунтарь повернул взад, сказав, что ничего не имел в виду, просто пошутил. А что от этой шутки история России могла кувыркнуться совсем в другую сторону, ему, видите ли, наплевать.
Лушка так хохотала - а сидела на первой парте, - что преподу самому стало смешно.
Переписка персидского шаха с царем Московии - это когда Степан Разин пошел грабить Иран. Волохонский изложил историческое событие своими словами:
- Тегеран, который еще не лелеял планы создания атомной бомбы, чтобы устроить карачун Америке, шлет в Кремль депешу: «Пошто вы на нас войско направили? Что мы вам плохого сделали? У нас что, между собой война?» Кремль отвечает: «Не-а!» И отбивают телеграмму из администрации Кремля, – Волохонский небрежно отмахнулся рукой. - Это у нас разбойники такие! Вы их убейте, пожалуйста! Мы вам заплатим». Но не удалось персам словить Разина. А Степан, пограбив прикаспийские государства, решил, что турпоездка удалась на славу. И как только выписались его кореша из пятизвездочного отеля, сели на корабль, так до самой России-матушки и не просыхали. А когда с похмела Степан продрал глаза в районе Волгограда, а тогда Царицына, то увидел в своей постеле неописуемой красоты девицу. «Ты кто?» - поинтересовался любознательный Степка. «Я твоя жена», - на чистом персидском наречии ответила красавица. А Степан ничего не помнил: ни когда делал предложение, ни когда в ЗАГС ходили, а вот свадьбу помнит – все перепились. А тут протрезвели кореши Степановы. Увидели красавицу и заревели белугой: «Нас на бабу променял!» Ну, Степан на всякий случай и швырнул красавицу в набежавшую волну, чтоб другим неповадно было…
Лушка заржала на всю аудиторию от его шутки и повернула на него красную, заплаканную от смеха рожицу, а потом упала лицом в стол.



А ДЕВОЧКА У ТЕБЯ ЕСТЬ?
- Т-а-а-ак. Что у нас здесь?.. Вовремя пришел… Еще б чуть-чуть – и дупло. Сейчас заделаем… Не дергаемся, милый. Заморозка еще полчаса будет действовать. А здесь что у нас?..
На Дениса надвинулись темные глаза. Когда сидишь в кресле зубного, то ничего не остается, как рассматривать склонившееся над тобой лицо. Видна только верхняя часть: накрахмаленная шапочка – до того белая, что глаза слепит, из-под шапочки выглядывает полоска черных волос. Денис машинально отметил: четыре волоска - седые. Сколько же Элле Александровне лет? Если она подруга мамы, значит, 41. Не меньше. А уже седина… У мамы нет седых волос… Лоб у Эллы Александровны чистый, но еле заметные морщинки наметились… Пудра… Черные брови… полумесяцем… Аккуратно выщипаны. Денис никогда не понимал: зачем женщины выщипывают брови? Пусть растут как растут… Глаза. Темные зрачки. Цвет глаз… Зеленые...
- Ну, вот и всё!
Элла Александровна плеснула из трубочки ему в рот струйку воды.
- Выплюнь в чашку.
Денис послушно выплюнул. Вылетели ватные тампоны.
- Три минутки подождем, пока замазка затвердеет.
Элла Александровна стянула повязку с лица. Открылся нос. Аккуратненький, с маленькой горбинкой. Губы… Яркие. Так и хочется обозвать их – страстные. Если честно, что стоит за словом страстные, Денис понятия не имел. Только чисто теоретически: страстные губы нестерпимо тянет поцеловать. От губ Эллы Александровны Денис не мог оторваться. Взглядом, конечно, не мог оторваться.
Он еще ни разу толком не целовался. Никогда не держался за руку с девушкой, не гулял с девушкой в парке, не целовался, не... Понятно, что следует за последним не, если он еще даже и не целовался.
- А девочка, у тебя есть?
Элла Александровна так и сказала: девочка, а не девушка. Это показалось Денису забавным. Забавно и то, что он в этот момент как раз думал о девушке.
- Никого у меня нет… Нет времени.
- На девочек – и нет времени? У такого мальчика как ты?
А он, стало быть, мальчик! 21 год – и мальчик? Совсем забавно. Хотя, если ей 41, тогда он для неё действительно мальчик.
- Ну хотя бы одним глазком посматриваешь на них?
 - Да говорю же вам, что нет. Ну, правда, Элла Александровна, нет времени на подобные вещи.
- Девочка – это не вещь. Это – девочка. И мальчику без девочки никак нельзя.
- А мне можно. Дома куча книг, которые надо прочитать. В «Театре Луны» новый спектакль – надо сходить. Выставка Зверева в галерее Гельмана…
- Ну, а девочки на тебя поглядывают?
- Как глянут, так сразу плюются от моего уродства, - разговор стал его тяготить. С чего вдруг Элла Александровна свернула на такую игривую тему? Мама, что ли попросила выяснить? Так спросила бы у него, он бы ей объяснил. Тут он вспомнил: на прошлой неделе мама как раз и спрашивала, нет ли у него кого?
- Не кокетничай: ты не урод. Странно, что не смотрят… Ты своеобразный… Взгляд умный…
Денис раздраженно ответил, что не знает, почему не смотрят.
Элла Александровна засмеялась.
- А взгляд должен быть дерзким… Чтоб девочек сразить сразу и наповал… Раскрой рот. Так… Все в порядке.
Достала кусочек копировальной бумаги, сунула ему в рот.
- Сожми зубы. Не мешает?
Денис подвигал челюстями – ничего не мешало.
- Вот и чудненько. Всё!
Он слез с кресла.
- Передавай привет маме.
Кивнул головой: обязательно. Он уже распахнул дверь, в которую сестра крикнула: «Следующий!», как Элла Александровна окликнула его:
- Денис, ты же в компьютерах разбираешься…
- Ну, в общем…
- Не мог бы мой посмотреть…
Денис обвел глазами кабинет.
- Да не здесь! Дома.
- У вас есть компьютер? - удивился Денис.
- Разве я такая старая, что у меня не может быть компьютера?
Он смутился.
- Я просто…
- Что-то забарахлил… Я в этой технике совсем не разбираюсь… Не посмотришь?
- Почему не посмотреть? Посмотрю…
- Ты мог бы прийти… ну, завтра что ли… Скажем, часиков в семь. Или лучше в восемь… Тебе удобно в это время?
- Приду.
- Вот и замечательно. Ты знаешь, где я живу.

Как ни крепился Денис, а расстроил его вопрос Эллы Александровны: есть у него  девочка или нет? Ему уже 21, а его никто не любит. Такой у него отвратный характер, что девушки не хотят с ним общаться. Да и не только девушки. Неужели он настолько хуже других? Всё труднее свыкнуться с мыслью: он безразличен людям. Существует он на белом свете, нет его – всем все равно. Не всем, конечно, есть пять-шесть человек – мама, бабушка, Стас, Ваня, Санчес… Ну еще Димон… Для них он что-то значит. Но для большинства он ноль. Полный ноль. Пустота.
 И самое печальное, что он не знает, почему это происходит… Странно всё это, так странно.
Может быть, его не понимают? Хотя разве есть в нем что-то, недоступное пониманию? Обыкновенный… серый... И правильно, что на него девушки внимания не обращают…
От остановки автобуса навстречу Денису бредут две… как бы помягче… нетрезвые девушки, и поют государственный гимн. Плохо поют. Патриотки, что ли? Они не только гимн, они ничего не в состоянии спеть. Да и вообще они ничего не умеют делать, и не хотят уметь. Если б вот такие положили бы на него глаз, то он убежал бы от них на другой конец страны. Хождение по улицам нетрезвых шлюх, распевающих гимн не укладывается в Денисово понимание патриотизма. И он делает вывод: страна, ты в жопе.
Денис по возрасту молодой. Но к молодежи он себя не относит. Если б кто проник в его невысказанные мысли, то решил бы: это рассуждения злобного пенсионера.
Может, Денис что-то не так делает, или не делает чего-то, что должен делать?
Странно...
Уже пора отчаиваться или еще рано? Денис знает совет психологов: как бы ситуация ни была невыносима - не раскисать! Искать во всем светлую сторону. Улыбку на лицо – и вперед! Но надоело изображать радость. Радость, которой нет. И неоткуда ей появится.
Что-то в его жизни не так, но Денис никак не может понять, что конкретно не так.
Его бесит всё на свете. Никого не хочет видеть. Жизнь представляется дебильной и бессмысленной. Он в этой жизни лишний. Как всё достало! И самое неприятное: не с кем поделиться, некому пожаловаться, не от кого услышать что-нибудь конструктивно-доброе.
Жизнь тупая, однообразная. Завтра будет то же самое, что сегодня, послезавтра не будет отличаться от дня завтрашнего, а послепослезавтра тоже… С каждым днём хуже и хуже. Ничего не происходит, ничто не радует, никто ему не звонит, никому не интересно, как он живет, что у него в голове, какие страсти раздирают его сердце. Дальше всё будет точно также, как сложилось за много-много дней: он встает утром, наводит чистоту во дворе, в подъездах, завтракает, плетется в университет, слушает лекции, некоторые – записывает, изображает активность на семинарах. Возвращается после занятий домой, обедает. Садится за компьютер. И бродит в интернете, пока в глазах не зарябит. И такой унылый распорядок день за днем, день за днем… К чему в таком случае стремиться?
Забить на всех - это любопытная перспектива. Попробовать что ли? Хотя это противоречит смыслу жизни, или, точнее сказать, противоречит предназначению человека… Но даже если забьет на всех, но все-то как раз и не заметят, что он на них забил.
…Пришел домой. Место, где он обитает - не рай. Он и мама живут в квартирке, которая состоит из комнаты в 15 квадратных метров. Из этих квадратов выкроено место для кухни – ее территория обозначена занавеской. За занавеской газовая плита. И шкафчик с посудой.
Еще одна комната, без окна, три на два с половиной метра – жизненное пространство Дениса. Сюда втиснута кровать, столик с компьютером, книжные полки. Раньше в этой каморке хранились лопаты, метлы, скребки, мешки с солью – все, что нужно дворнику, чтобы бороться с невзгодами погоды, теперь здесь обитает Денис и борется с невзгодами жизни.
Он и мама живут в дворницкой. Живут пятый год. А раньше барствовали в двухкомнатной квартире. У Дениса была комната с окном. Их семью из квартиры выкинули ребята с коротко стриженными головами. И ничего нельзя было сделать. Квартира была заложена, деньги вложены в «Растелину» - пирамида такая финансовая гремела, там они, деньги, и растворились. И всё это провернула любимая бабушка.
Сосед приобрел во «Растелине» две «Волги» за полцены, и раззвонил об этом на весь подъезд. На весь двор! Бабушка собрала все свои сбережения – и во «Растелину». И через три месяца получила вдвое больше. Бабушка вновь вложила все деньги – и снова удвоила сумму. Денис помнит, какие ошалелые от счастья глаза были у бабушки и мамы. Даже мама, которая долго не верила, согласилась, что «Растелина» - это спасение для таких как они. Очередной раз поехали в Подольск, где гнездилась «Растелина», Денис решил глянуть, что это за станок по печатанию денег. У стен мрачного кирпичного здания бурлящая масса людей. Куда ни глянешь – всюду горящие глаза. В таком, видимо, состоянии прибывали люди во времена золотой лихорадки. Угадывалось нечто вроде очереди, каждый член которой страстно стремился попасть внутрь здания. Вход – вулкан. Крик: «Какой умный!» - по адресу умника, который, расталкивая всех локтями, планировал к входу.
Бабушка, не сказав ни слова ни дочери ни внуку, заложила квартиру. И сдала деньги во «Растелину» на депозитный вклад. 24 октября должна была получить бешенную сумму – уже составила список приобретений… 20-го «Растелина» рухнула.  И пропали их денежки. И лишились они квартиры.
Было жалко бабушку. Вмиг превратилась из веселой и совсем нестарой женщины в глубокую старуху. И не было сил ругать её. Мама замкнулась в молчании. А потом пришли стриженные из банка «Первый генеральный», отвели 24 часа на сборы. Не помогли ни слезы, ни мольбы. Денис предложил: закроемся в квартире и никому не открывать. Заняли деньги – поставили стальную дверь. Подготовились к осаде – запаслись продуктами, водой. Думали, что банкиры от них отстанут. Не отстали. Пытались пробиться через дверь – не получилось. На третий день в комнате Дениса грохот стекла – в окно влетели двое мордоворотов в пятнистой одежде. Кинулись к двери, мгновенно отодвинули засовы – в квартиру вступили злобные люди. Соседи вызвали милицию. Милиция прибыла, ей были показаны документы: квартира принадлежит банку «Первый генеральный».
Мебель отвезли к знакомым на дачу. Бабушку приютил ее брат в городке Алексин, что в Тульской области. Мама и Денис скитались по знакомым… Унизительно. А потом мамина подруга, которая работала в районной управе, предложила ей стать дворником. Преимущество – давали жилплощадь. Когда они впервые увидели дворницкие апартаменты, то впали в непроходимое отчаяние. Жили здесь сильно пьющие деятели метлы и лопаты. Алкоголики, короче. Пахло кислым, рвотным, вонь невыносимая. Угол в копоти, костры что ли устраивали… или шашлыки готовили…
В четыре руки взялись за уборку. Теперь дворницкую не узнать. Тепло, уютно. Но тесно. Очень тесно.
Дворником числится мама. Но уборкой двора, мытьем подъездов, расчисткой пространства от снега занимается Денис. Это не трудно, и даже полезно для молодого организма. Он сконструировал специальную тележку для вывоза мусора из мусоросборника.
В своей комнате он ощущает себя как в тюремной одиночке. Но одиночка Дениса не угнетает, он любит быть один.
В последнее время всё неотступнее мысль: добыть деньги на квартиру! Добыть! Добыть! Добыть! К деньгам он относится презрительно. Деньги. Money. Geld. Смысл этих нескольких звуков определяет смысл человеческой жизни. Деньги делают человека счастливым. Денис считает, что это неправильно и плохо. Плохо для всех. Особенно для тех, у кого этих денег нет. Деньги портят людей, это точно, может не всех, но большинство портят. Причём людей портит как слишком большое количество денег, так и их нехватка. В обоих случаях в человеке усиливаются самые плохие черты — алчность, злость, эгоизм, ненависть. Люди, алчущие денег, перестают мыслить разумно. Их перестают особо волновать боль других. Главное — это они. Они и их деньги. Особенно классно, если деньги достаются легко. Ведь так легко — взять и украсть. И осуществить, наконец, свою мечту — купить себе «мерседес», и пофигу, что в детских домах умирают дети, умирают потому, что у них нет на сегодня хлеба.
Денис прочитал в одной умной книге, что на Земле живут всего два народа. Народы зовутся просто - богатые и бедные. А все разговоры про американцев, негров, русских, китайцев, песни про национальные особенности и кошмарные басни про менталитет - сплошная видимость! Богатые - невероятно напыщенная, но малопонятная раса, и любой представитель этого народа одинаков - независимо от цвета кожи, пола, возраста и вероисповедания. Живет этот народ в небольшой, но при этом всемирной стране - приятной, удобной, сладостно красивой, с замечательным климатом. И вся она что-то вроде шикарного отеля «Шератон» на Петровке, мимо которого проходил Денис. Рай, одним словом. И другая раса – бедные. Многочисленный, доступный, очень понятный, но никому не интересный народ. А друг другу - в особенности. Чем там интересоваться? Обитают они неопрятно, едят плохо, живут наспех - будто торопятся быстрее дожить свой срок в своей огромной и убогой стране под названием Бедность. Именуются насельники этой земли бедняками, или беднягами. Иногда - бедолагами. Самые бедовые мечтают прорваться, эмигрировать в страну Богатства и любым способом заиметь национальность  - богач. И ради этого готовы на всё – на подлость, убийство, воровство, мошенничество, предательство, унижение. Но таких безумцев, жаждущих перескочить в страну богатых, как правило, убивают при незаконном пересечении границы. Потому что законно перебраться из Бедности в Богатство невозможно. И пошлину на границе взимают неслабую - тебя самого.
Но самое противное: Денис теперь из тех, кто алчет денег. Из тех, кто стремится стать уважаемым гражданином страны Богатство.
Правда, при этом надеется, что не потерял способность мыслить разумно. Как раздобыть 60 тысяч баксов? – вот мучительный и основной вопрос. Он даже составил список – каким образом можно добыть нужную сумму на квартиру. В списке - как законные варианты, так и незаконные..



АССЕНИЗАТОР В НЕБОЛЬШОМ ГОРОДКЕ…
Новый предмет – эстетика. Уже от одного названия у Лушки заныли зубы. И чего их мучают разной ерундой. Эстетика! Зачем она им? Лишь бы мозги засирать. Но делать нечего, Лушка достала новую тетрадь, написала фломастером на обложке «Эстетика», и устроилась с Люськой в задние ряды - там удобнее заниматься своими делами. Которые много полезнее эстетики.
У Люськи восторженное настроение. Как же! С «очередным» роман.
- Познакомилась с отпадным парнем, - уж в какой раз слышит Лушка от неё это фразу. С кем из парней ни познакомится – отпадный. И дальше продолжение известно: окажется подонком. Но Люська не заметила змеиной улыбки на лице Лушки: - Сама своему счастью не верю. Познакомились в «макдаке». Такое встретишь не каждый день. Наконец-то поняла, что любовь существует на этом свете. Ты знаешь, сколько у меня их было, но все это не то. Отношений не возникало, не говоря о любви. Я имела в своей жизни печальный опыт и после этого боялась кому-нибудь открыть свое сердце, а тут получилось само собой. Даже не успела понять, как это произошло. Просто как ударило чем-то из-за угла.. Заметила за собой очень много изменений: раньше я спокойно изменяла своим кавалерам, а сейчас мне никого, кроме Генриха не надо...
В аудиторию вошел препод. Голос у него оказался тонким, писклявым.
- Эстетика – это наука, изучающая отношение человека к чувственному восприятию окружающего мира. Само слово происходит от греческого…
Он подошел к доске и написал ;;;;;;;;;;…
-…от греческого аистетикос, что в переводе как раз и означает – имеющий отношение к чувственному восприятию. Догадываюсь, что у некоторых у вас отношение к эстетике: а зачем мне это знать? Только мозги засорять…
«Как он догадался?», - подумала Лушка, перебирая с Люськой сережки, которыми они договорились временно обменяться.
- Человек, не обладающий эстетическим чувством, ущербен, до него не доходит красота мира, - продолжил пискляво препод. - Представим конкретную ситуацию: ассенизатор в небольшом городке. Сидит смотрит телевизор. И вдруг на него пахнуло чем-то приятным. Он закричал жене на кухню: «Скоро обедать будем? Больно вкусно мяском потянуло!» А жена в ответ кричит: «Да я и не начинала жарить!» Это ассенизатору так сладко пахнуло дерьмом из уборной. И многие люди, эстетически необразованные, как этот ассенизатор: вонь дерьма принимают за изысканный запах «шанели» или какие там еще у вас, молодых, модные духи…
Лушке показались занимательными слова препода и она подняла глаза, чтобы взглянуть на него. И застыла! Это же… Это же! Это же тот старый пердун, который прижимался к ней в метро! Копна белых волос, грязно-седые кустистые брови, узкие губы… Вот гад! И еще осмеливается сюда заявиться. И что-то там про дерьмо лепит. Сам ты дерьмо! Но, конечно, Лушка так не сказала, она не знала, что делать. Пойти и врезать ему пощечину, это было б славно. Узнал бы, как приставать к студенткам. Он же наверняка не только к ней прижимался. А как едет в метро, так и прижимается к симпатичной студентке. Но что делать? Она наклонилась к Люське: «Помнишь, я тебе рассказывала о мудаке, который меня в метро пытался изнасиловать? Так это он!» - и показала глазами на препода. «Вот это да!» - громко прошептала Люська.
- У кого-то вопрос? – среагировал препод на шепот. У пердуна, оказывается, со слухом полный порядок.
Никто не отозвался.
- В таком случае позвольте продолжить лекцию…


               Продолжение последует. Там много чего увлекательного разворачивается ;