Довоенный дом

     С какого возраста человек помнит себя? Задавал я этот вопрос разным людям и получал разные ответы, но все они сходились на том, что никак не раньше пяти лет. Правда, Лев Толстой утверждал, что помнит себя с младенчества, как его пеленали, и это ему не нравилось - оставим это на совести великого писателя. Опять же, как понимать - помнить себя? Если что-то в деталях, то иной раз и не вспомнишь, что происходило в конкретный день год-два назад. А если в общих чертах или отдельные эпизоды - тут можно говорить и об очень ранних этапах биографии; лично я помню кое-что из своего довоенного детства. А родился я 6 января 1938 года.

     Безусловно, что-то рассказывали старшие, а что-то запомнил и сам; все это смешивается, накладывается одно на другое, но, тем не менее, были эпизоды, про которые мне точно никто не рассказывал. Вот доказательство.
     Как-то была по телевидению передача об известном поэте-песеннике Василии Лебедеве-Кумаче, и там говорилось, что он писал не только песни. И показали детскую книжку о правилах уличного движения, и я вспомнил, что была у меня точно такая же книжка с картинками! И вспомнил даже стишок из нее: «Кот катался без заботы, не глядел на красный свет. Налетел на бегемота, поломал велосипед».

    И  получается, что отдельные эпизоды своего детства я помню аж с 1941 года и даже раньше. Что-то рассказали старшие, что-то я узнал позже, а в итоге вырисовывается более или менее достоверная картина раннего этапа моей биографии.

     Родился я в Архангельске, этот город фигурирует во всех моих документах, но не могу считать себя архангелогородцем по той простой причине, что меня увезли оттуда в возрасте менее года, и более я там не бывал. Конечно, интересовался, было даже намерение там побывать, но намерения так и остались намерениями. Правда, сын там побывал в 2008 году. А поскольку мой первый адрес был известен (улица Урицкого, 2, практически центр), то он отыскал и сфотографировал в разных ракурсах этот дом, который сохранился. Небольшой двухэтажный деревянный дом, угол Урицкого и набережной Северной Двины, теперь у меня есть фотография того дома.

     По жизни сложилось так, что первые годы своей биографии, с конца 1938-го по осень 1941-го я провел в семье своих родственников, а именно – двоюродной бабушки и ее мужа. Формально родня не самая близкая, но роль в моей жизни они сыграли очень значительную – один факт почти трехлетнего проживания у них чего стоит, да и в более позднее время, после войны, помощь от них была немалая.

     Семья моих родственников жила в шикарной четырехкомнатной квартире в кооперативном доме в Большом Новинском переулке  3, второй подъезд, четвертый этаж, направо. Построенный в 1929 году дом первоначально был пятиэтажным, уже в конце сороковых, надстроили шестой этаж, в связи с чем появился лифт, но это уже совсем другая история.

     Что же все-таки запомнилось из довоенной жизни?

     Водили меня гулять и по двору, и подальше. Есть фотография 1940 года - сфотографировали меня с матерью во дворе на фоне дома, там еще в кадре был ствол дерева. Помню поездки на трамвае в зоосад - тогда трамвайная трасса проходила мимо места, где сейчас Белый дом, а Новоарбатского моста и в помине не было - это я помню по более позднему времени. Посмотрел по старой схеме из музея, какие там ходили трамваи – оказывается, Б, 13, 31.Сплошной трамвайной трассы по Садовому кольцу в то время уже не было.

     Перед войной ходили троллейбусы по Садовому кольцу – маршруты Б и 10; это были машины серии ЯТБ-… , производства Ярославского завода. Вроде бы видел двухэтажные троллейбусы ЯТБ-3, но не уверен – возможно, это было и позже.

      Еще гуляли в каком-то сквере - понятия не имею, где это. Еще ездили на метро, и помню старый метромост с фонарями в виде чугунных ваз, участок современной Филевской линии между Киевской и Смоленской. Помню Смоленскую набережную возле метромоста – тогда она была довольно пустынной. Единственное в стране метро впечатляло; и до сих пор, садясь в метро в другом городе, как-то странно себя чувствуешь. Выходишь в Санкт-Петербурге на конечной станции «Проспект Ветеранов» и кажется, что это Речной вокзал, и сейчас пойдешь на пригородный автобус. Кстати сказать, до войны  (да, пожалуй, и позже), метромост можно было видеть с балкона той квартиры; сейчас с четвертого этажа уже не увидишь - появилось много высоких зданий. Еще помню строительство нового дома, на которое смотрели с балкона - это угловой дом нынешнего Нового Арбата и Новинского бульвара, его современный адрес - Новинский бульвар 17. Запомнился также большой гастроном на Смоленской площади и магазин «Восточные сладости» на старом Арбате (позже это был магазин «Консервы»). Впрочем, последнее обстоятельство я «вычислил» позднее.

     Запомнился существующий и ныне большой дом по адресу Новинский бульвар 12. Там был «Гастроном» вплоть до недавнего времени.  А на праздники – на 7 ноября и 1 Мая – там устанавливали большую красную звезду.


     Игрушек у меня было достаточно много, некоторые даже дожили до послевоенного времени. В 2003 году на выставке в Историческом музее увидел игрушечный деревянный трамвай длиной почти полметра - у меня был аккурат такой же! Вот он-то и пережил войну.
     Еще помню новогоднюю елку. Помимо обычных украшений, были китайские фонарики, в которые можно было устанавливать свечки, но этого не делали. Зато была электрическая гирлянда из разноцветных лампочек; похоже, самодельная. Хозяин дома, в довоенное время достаточно известный в Москве инженер-строитель был мастером на все руки, действительно – Инженер с большой буквы!

     О некоторых бытовых подробностях.
     У них в доме было несколько старых часов с недельным заводом, которые заводили по воскресеньям, это был своего рода ритуал. Одни  висели на стене в столовой, это были часы фирмы Павел Буре в деревянном корпусе, когда-то таких  было великое множество; другие - каминные французского производства с корпусом из черного камня, стояли на отдельной полочке;  наконец, третьи - каретные, в кожаном футляре, с репетицией. Все они были с боем, а каретные могли еще работать и в качестве будильника.
     Когда у меня появились часы с недельным заводом, я тоже стал заводить их по воскресеньям.

     И еще о часах фирмы Павел Буре в деревянном корпусе. Когда-то такие часы висели в сберкассах, учреждениях, вокзальных кассах и прочих местах. Характерная черта их дизайна – римская  четверка вместо традиционного IV обозначалась IIII.  Через много лет, в 2003 году я увидел в магазине современные кварцевые стенные часы фирмы Citizen, по дизайну очень похожие на те давние. Купил – пусть у меня дома висит что-то похожее на деталь довоенного времени.   

     В столовой был оригинальный  светильник на одну лампочку - стеклянный колпак салатового цвета диаметром с полметра с бисером по кругу, причем высоту можно было менять с помощью хитроумного устройства из цепочек, роликов и противовеса. Уже после войны, году в 1959-м он попал к нам, и некоторое время висел в нашей квартире на Пятницкой 37. До сих пор сожалею, что не забрал светильник в Зеленоград в 1965-м; хоть он и не годился для современной высоты потолков; но ведь можно было приспособить колпак, сделав другой шток, и была бы у меня память о довоенном детстве и о людях, рядом с которыми я тогда  жил. 
               
     Дом всегда сверкал чистотой, паркетный пол был тщательно натерт. У моих родственников был привезенный из-за границы пылесос - большая редкость по тем временам.
     Холодильников тогда не было, а на кухне под подоконником был стационарный шкаф, сообщавшийся с улицей; и сейчас на фасаде можно видеть закрытые козырьками отверстия под кухонными окнами. А еще в коридоре стоял шкаф-ледник - еще на моей памяти, после войны, лед продавался в магазинах и стоил копейки. Была газовая плита и газовая колонка в ванной, в коридоре стоял телефон. Было радио - известные в ту пору рупоры из плотной черной бумаги, причем рупор был обращен к стене - наверное, для отражения звука; вон, когда еще хозяин дома предвосхитил стереофоническое звучание! Словом, все коммунальные удобства довоенного времени были налицо. А ведь даже в Москве далеко не везде они были.

     Теперь мне кажется, что я помню с тех времен некоторые довоенные песни – «Катюшу» и «Крутится, вертится шар голубой» - наверное, именно благодаря радио.

     Летом выезжали на дачу; в 1940-м снимали дачу в Химках; помню большие белые пароходы на канале, а получается, что в то лето мне было всего-то два с половиной года! Вот и соображай, с какого возраста человек помнит себя...

     Вслед за Александром Дольским могу сказать: «Не помню начало войны - я был мал».

     Следующим летом была дача в Рассудове, что по Киевскому направлению. Это было памятное лето 1941 года, и прожили там совсем недолго. Помню, что бегали во время налетов прятаться в лес; полагали почему-то, что немец всенепременно будет бомбить Рассудово. Впрочем, могло быть и так - Москва имела мощную систему противовоздушной обороны и нередко самолеты противника вынуждены были удирать, бросая бомбы абы куда; вполне могли ахнуть и на то же Рассудово. Помню затемненный пригородный поезд, на котором возвращались в Москву. Еще помню ночные воздушные тревоги, когда приходилось спускаться в бомбоубежище. Помню, как по Садовому кольцу шли коровы, огромное стадо - это угоняли скот из западных районов области, оказавшихся под угрозой оккупации. Про коров мне точно никто не рассказывал.

     Далее была война, эвакуация в Свердловскую область, последующие события – в общем, вернулись мы в Москву только осенью 1945-го, и состав семьи был уже другой, и жили мы в другом районе Москвы. Но продолжал я бывать в том доме в гостях.

     Помимо прочего, там была богатая библиотека, бОльшую часть которой составляли книги дореволюционного издания. Именно там я уже в младших классах школы я приспособился читать по старой орфографии. А что это были за книги? «Робинзон Крузо», «Барон Мюнхгаузен», «Пиноккио» - это из более-менее известных. А еще Чарская – слащаво-сентиментальная повесть о гимназисте из «приличной семьи». Я еще сравнивал описание тогдашней гимназии с нашей школьной жизнью. Последняя книга любопытна еще и тем, что это было единственное издание (проверял по каталогу бывшей Ленинки); и в Интернете на сайтах, посвященных Лидии Чарской, эта повесть не упоминается. А уже в наше время узнал, что наследники выкинули ее; лучше бы мне отдали. Были там также Фенимор Купер, Майн Рид, Сентон Томсон – не заинтересовали они меня тогда, так же, как и разные исторические, авторов и названия которых я напрочь забыл. Было и там собрание сочинений Джека Лондона, с которым я познакомился позже и при иных обстоятельствах.

     Хозяин квартиры умер весной 1947-го, его жена, моя двоюродная бабушка, пережила его на 22 года, дожив до 90 лет. Ей с сыном, моим двоюродным дядей,  пришлось в 1959 году переехать в другой район, на юго-запад, так что на этом прекратились какие-либо связи с тем домом. И – что греха таить – я почти забыл о его существовании.

     Но далее по жизни сложилось так, что дважды – в 1965 и 1986 годах, при перемене места  жительства, пришлось мне везти свое имущество мимо этого дома. Первый раз с Пятницкой, второй раз из Чертанова –  в обоих случаях,         чтобы выбраться на Ленинградское шоссе, надо было пройти по Садовому кольцу. И оба раза получилось так, что окна того дома моего раннего детства смотрели вслед моему грузовику, как бы провожая на новое местожительство.

      А однажды, где-то в середине семидесятых, ехал я на мотоцикле по тогдашнему Калининскому проспекту, и что-то в душе шевельнулось – захотелось зайти в тот подъезд. Остановился (тогда еще не было проблем припарковаться у тротуара, даже на такой магистрали),  зашел – тогда еще не закрывали подъезды кодовым замком, поднялся на лифте на последний этаж, и пошел вниз пешком. Смотрю – у двери той квартиры та самая звонковая кнопка, что висела много лет назад!  Ну, нет сейчас таких кнопок!
     Но и это еще не всё. Спускаюсь вниз, на втором этаже на двери белая эмалированная табличка – «Докторъ Шведковъ», через «ять», она раньше висела на какой-то другой двери, ведь дом построен в 1929-м. Вспомнил и эту табличку; возможно, и этого доктора давно уже и в живых нет, а потомки хранят о нем память.

     С тех пор стал я при случае заглядывать в уголок моего раннего детства.
     Современный адрес этого дома – Новый Арбат, 23. Окна той квартиры выходят на юг и на север; когда-то северные окна смотрели в переулок, а теперь смотрят на проспект. Когда случается  бывать в том районе, обязательно захожу. До сих пор у этого дома сохранилась какая-то довоенная аура. Посижу во дворе на лавочке, выпью принесенную с собой бутылку пива, выкурю сигарету, после чего погляжу на довоенные окна - такой вот у меня ритуал, реверанс в сторону раннего детства. Нет поблизости рюмочной, а то хватанул бы чего покрепче.

     Одно время было у меня небольшое коммерческое дельце около метро «Смоленская». Естественно, наведывался на Новый Арбат; однажды летом вижу – в той довоенной квартире рабочие меняют окна на современные пластиковые. Что было бы окликнуть, позвать их бригадира, попросить разрешения зайти и потоптаться, может, сбегать бы за бутылкой – вполне могли бы разрешить. Нет, все мы крепки задним умом…

     Другой раз (в 2000 году) захватил с собой довоенную фотографию – моя мама со мной на лавочке рядом с деревом во дворе. По конфигурации окон (а они разные в разных подъездах)  определил операторскую точку. И на месте, где было дерево, обнаружил почерневший пень…

Фото автора, 2007

Январь 2011.