Старшая сестра

Оля, сестра Аркашки ; отдельная тема для разговора.

Она была старше меня на целых пять (!) лет, и безумно нравилась мне. Было в ее лице, что-то такое, что видишь в Мадонне Рафаэля ; чистое, спокойное, полное какой-то неведомой, нездешней красоты и умиротворения. А какие глаза! Смотреть в такие хотелось не просто долго, а бесконечно. В таких глазах не тонут, а растворяются.

Но эти проклятые пять лет, стояли между нами непробиваемой стеной. Сколько раз я, глядя на нее с мальчишеским восторгом, хотел сказать ей, как она красива, как я восхищен ею, что каждый день стою у подъезда и жду, чтобы увидеть, как она возвращается из школы, но... ничего этого не мог вымолвить боясь, что она рассмеется надо мною, как над малым ребенком. Ведь мне было еще только одиннадцать, а ей уже целых шестнадцать.

Но годы шли, я скромно стоял в сторонке, считая, что Ольга скоро выйдет замуж, ибо в кавалерах и у такой красавицы отбоя не было.

А Ольга замуж почему-то не выходила и, как-то незаметно, мне уже стало 26, а ей всего-то 31 ; самое время взять да объясниться, но это проклятое «Аркашкина старшая сестра» довлело надо мной и, встречаясь с ней, мы весело болтали, о том, о сем, о ни о чем. Но о главном, о том, что я хочу не отрываясь смотреть в ее глаза, гладить ее волосы, быть отцом ее детей, я, как и в проклятом детстве, никак не мог сказать. Я объяснялся многим женщинам, сходился-расходился, у меня был роман с дамой старше м еня на целых восемь лет, но, как только дело касалось «Старшей сестры», тут со мной происходило что-то неладное. Из взрослого мужчины я превращался в двенадцатилетнего мальчика, прячущегося за углом дома, чтобы оттуда, тайком, увидеть, как предмет его страсти возвращается с учебы. Стоило мне только просто подумать об объяснении, как гортань высыхала, язык дервенел, мысли путались, лицо горело и… …и я никак не решался произнести те слова, которые хотел и не просто хотел, а которые должен был произнести. Много раз, со вздохом, я глядел ей вслед и ; молчал.

Ну и домолчался ; жизнь пролетела необычайно быстро, быстрее, чем хотелось и намного быстрее, чем ожидалось. Я женился, раз-два-три, а Ольга замуж так и не вышла, детей у нее не было и до самой пенсии она прожила в той же самой квартире, что и в детстве. Когда умер ее отец, Марк Борисович, к ней переехала мать и они лет десять прожили вместе. Затем и мать умерла, а Оля, выйдя на пенсию, как мне впоследствии сказали, поехала в Израиль, чтобы жить там вместе с Аркашкой и его женой втроем.

За неделю перед ее отъездом мы случайно встретились на лестнице. Я случайно заехал к матери и вот - Ольга. Она поведала, что уже месяц как на пенсии, но про отъезд не обмолвилась ни словом. Мы, опять, поговорили про все и ни о чем. И тут, неожиданно, я осознал, что теперь МОГУ сказать ей то, о чем молчал всю жизнь. Горло у меня больше не пересыхает от мысли об этом, в глазах не туманится, язык не дервенеет, но разум!!! Разум подсказывал только одно - зачем? Зачем? Зачем? Жизнь прожита! Я двадцать лет в браке. Она напрочь одинока. Какой смысл бередить глупые детские страсти. Сейчас, в старости, без малейшей надежды на какое-либо совместное будущее. И я промолчал, только полюбовался ее ничуть не постаревшими глазами...

Когда мы разошлись по своим этажам меня вдруг охватила ужасная грусть. Сколько раз, за долгие годы, мы с ней точно также расходились по своим домам. Я вздыхал, страдал, иногда щемило сердце, но почему-то как-то не так. Холодная противная жаба, навалилась на меня, грусть, грусть непонятной потери, выдавившая из меня несколько предательских слезинок, увидев которые, мать с волнением, спросила: «Что случилось?»

Я не объяснил ей ничего...

Через полтора года я, заехав в старый двор, узнал, что Ольга вернулась, купила где-то квартиру и умерла! Умерла странно - в своей квартире от сердечного приступа, хотя никогда вроде бы ничем и не болела, да и 57 - не возраст. Но - увы.

Причина страшной холодной грусти объяснилась - предчувствие!

Свои слова я оставил при себе и не могу сказать ей даже на могиле, ибо не знаю, где она похоронена. Да и вряд ли мертвые могут слышать.