Как в СССР становились блатными

Я никогда не дружил с блатными, но дворовая культура, а иной для меня первоначально не было, являлась по сути блатной. Я уже говорил об этом. И было много ребят, которые косили под блатных, пели блатные песни. Одно из моих первых воспоминаний такого рода: мы, мелюзга, сидим вокруг Кольки Потокина, который нам казался взрослым, он играет на гитаре и поет. К примеру, такую песню: «Жил в Одессе парень-паренек, ездил он в Херсон за арбузами. Арбузов он там не покупал, а ходил и шарил по карманам».

Блатные песни меня притягивали, как и других мальчишек, но и приводили в недоумение. Было очень много непонятного и нелогичного в них. Скажем, этот паренек, который шарил по карманам…  В Одессе у фонтана его «ждала девушка в платье темно-синем», а он «шарил по карманам, а потом  б.. водил по ресторанам». Я ничего не понимал. Если у тебя есть девушка, то на этих-то, зачем деньги переводить? Я воспринимал этот поступок паренька, как вынужденный, но не понимал, кто его вынуждает.

Но и дальше в песне было много загадок. Так паренек, обращаясь к девушке, спрашивает: «Кто же познакомил нас с тобой? Кто преподнес печаль разлуку? И на наше счастье и покой, о, Боже мой, поднял окровавленную руку?» Ответ был странный для меня: «Лагерь познакомил нас с тобой, суд преподнес печаль разлуку, а какой-то лысый прокурор, о, Боже мой, поднял окровавленную руку».

Я не понимал, какой лагерь познакомил их? Пионерский? К тому времени я знал, что мужчины и женщины отбывают срок в разных  лагерях, я не знал, что раньше было по-другому.

Или  песня с такими словами: «Мне девки ноги целовали как шальные». Что заставляло девок коллективно целовать ноги блатному? Мы не понимали, а  такой мотив, как деньги, был нам  еще долго неизвестен.

Кстати, среди всяких шуток и прибауток, которые ходили среди ребят поселка,  было тоже много странных и неприличных выражений. И только сейчас я, возвратившись к прошлому, понимаю, что это гомосексуальный лагерный жаргон.

Как становились блатными в СССР? Это интересный вопрос потому, что во все времена путь  преступника и уголовника лежал через желание  нажиться незаконным путем. Но не то было в СССР. Ну как можно было разбогатеть с помощью уголовщины в тоталитарном государстве?  Грабить на улицах и воровать по карманам? Но что можно обнаружить в этих карманах? Рваный рубль или трешку? Пойти и ограбить банк? Смешно даже говорить об этом. Ограбить квартиру? Сколько волокиты, но в итоге вынесешь оттуда телевизор «Рубин».

Нет,  в России времен СССР  большие деньги получить можно было в торговле, официально работая продавцом или лучше завсекцией или завмагом, но ни как уж не выйдя на «большую дорогу». Хотя  были, конечно,  криминальные области, которые приносили доход, но эти сферы в нашем поселки освоить было нельзя, торговлю золотом или антиквариатом, к примеру.

Я уже описывал те преступления,  благодаря которым люди в нашем поселке попадали в тюрьму,  на моей памяти только один парень сел на три года за то, что снял дубленку с прохожего. Типичный путь в уголовщину был другой.

 Мальчик из неблагополучной семьи  попадал в компанию, где имели представления о понятиях, и до мальчика постепенно доходило, что он может стать исключительным, что он может плевать на мир фраеров, что учиться и работать в этой жизни не обязательно. Он приобретал отвращение к обычной жизни. И из неудачника и двоечника он в своих глазах превращался  в крутого. Ему на этих «малинах» открывали  «тайные знания», его посвящали в избранные. И это пьянило подростков.

Помню, когда я уже работал учителем, наш завуч Ф. Б, женщина  с ироничным и дерзким умом, полушутя сказала о такого рода отщепенцах: « У них там пиво, карты и девочки, а мы что им можем предложить? Казенщину?»

Это превращение в блатных происходило и на моих глазах. Нашему классу фатально не везло на классных руководителей. Обычно авторитетные классные дамы отбояривались от второгодников, и  все эту шушеру засовывали к нам. В итоге, их было человек пять в нашем классе, плюс к этому парочка наших собственных мерзавцев.

И вот учился мальчик плохо, но был он обычным мальчиком, но тут примыкал к блатным и сразу чувствовал свою силу, ему объясняли, что у него есть право на все, он блатной. Это был путь к свободе. Оказывается, что учителей можно не бояться. Оказывается, что родителей можно не бояться. Оказывается,  блатной – это царь и Бог.

Это гоп-компания у нас обычно не высиживала больше трех уроков. На первом уроке они еще были сонные, на втором оживлялись и «разминались», на третьем начинали травить учителя, и их либо выгоняли, либо они сами уходили. Просто брали и уходили с урока. К нашему облегчению и к облегчению учителя.

Скажем, был у нас учитель биологии Сан Саныч, я его уже упоминал, что-то его заставило придти в школу и подрабатывать, будучи пенсионером. И вот Саныча травила эта шпана особенно яростно. Раз перед его уроком эти здоровые уже ребята попрятались в настенные шкафы. Саныч пришел готовый к пытке, но не увидел своих мучителей и сказал: «А подонков-то нет». И вот ведет он урок, а через десять минут из шкафов: «Мяу, мяу, гав-гав».

Или Санычу эти мерзавцы нашли стул на трех ножках. Поставили. Он не заметил. Шпана замерла в предвкушении цирка. Саныч сел…но не упал. Сидит себе, как ни в чем не бывало. Шпана разочарованная ушла с урока. А Саныч сидел-сидел, а потом посреди урока случайно посмотрел вниз, увидел, что у стула нет ножки и в ту же секунду, мы только увидели его ноги, торчащие вверх в фиолетовых носках.

Но в следующий раз эти уроды забили Санычу гвоздь в стул, если бы он сел, то мог бы погибнуть, а придурки пошли бы в колонию, но хулиганье убежало, а мы убрали этот стул.

Блатные жили довольно привольно: не учились, тусовались и, главное, как созревали, ходили на «танцы». Танцплощадки были центрами тогдашней молодежной жизни, и тут, если блатной крут, то он мог  стать «королем танцплощадки», а это грело душу.