Слепые люди

Предупреждение - осторожно, гомосексуальные отношения.


Наверное, он мог бы любить девушек. Вполне возможно, девушки его бы тоже любили. Евгений прокрутил в голове эту мысль, произнес про себя, беззвучно прокатывая ее на языке и удовлетворенно кивнул сам себе головой. Да, возможно он вполне мог бы быть с девушкой. Такое умозаключение определенно воодушевляло, и он принялся осторожно косить глазом в сторону неизвестного существа, которое было вполне себе женского пола, сидящего рядом. Имени девушки он, конечно же, не знал. У него вообще была зверская проблема с именами, а она еще из другой группы перевелась буквально две недели назад…  В общем, запомнить ее имя Евгений, конечно, никак не мог. Но, кажется, так было что-то на «А». Аня? Алиса? Анастасия? Ему вдруг резко стало казаться, что на букву «А» существует слишком много имен, и вообще, у нее совсем не на «А».
При дальнейшем рассмотрении Аня, как условно окрестил ее про себя Женя, оказалась так вполне себе ничего. Аккуратная такая: блузочка, кофточка, юбочка, макияж, маникюр, укладка… Он попытался представить себе, как он ее трахнет, но не продвинулся дальше мысли о том, что губы в блеске – это, наверное, не вкусно, а духами от нее пахнет даже более чем чересчур. Прокрутил еще раз эту мысль, скривился от затасканного штампа с губами и блеском, и все-таки напряг фантазию. Наверное, она будет стонать. Ему казалось, что такие как она обязательно должны стонать тихо, а еще краснеть, а еще… Мысли его были очень даже невежливо, по его мнению, прерваны ответным взглядом девушки. Глаза у нее оказались, кстати, так себе – непонятного, болотно-серого цвета, и ресницы от туши слиплись, и на носу пудры было больше, чем где бы то ни было.  А потом она сделала совсем уж неприятную вещь – она наклонилась к его уху, сдула рыжие кудри, от чего несчастного передернуло, и с неприятным присвистом прошептала:
-Привет.
У нее оказался вполне предполагаемый голос, этакая смесь неумелой томности и полудетского кокетства. Духи тоже вполне предполагаемо оказались горькими, неприятными, и их было много.
Женя повернул голову в сторону, провел пальцами по вмиг зачесавшемуся уху, вдохнул побольше свежего воздуха и немного жалко улыбнулся.
-Ага. Привет.
И подумал, что нет, девушки определенно не для него. И впервые возблагодарил айфон, назойливых людей, Макса и случайности за смс-ку – у него появился повод отвлечься.
***
-Ты почему на сообщение не ответил?
Макс сидел, удобно устроившись на подлокотнике жениного кресла, и накручивал на палец блестящую рыжую прядь. Палец был холодный, а многострадальная прядь – слишком близко к шее, и Жене очень хотелось почесаться. Или, на крайний случай, стукнуть Макса по руке. По непонятным причинам он не делал ни того, ни другого, хотя обычно с этим у него не возникло бы даже вопроса.
-Я ответил. Может просто не дошло.
Он и правда ответил. Потому что на тот момент написание смс-ки было единственным выходом, благодаря которому можно было избежать назойливого вниманий Ани. Или не Ани… В итоге, Женя набирал сообщение из нескольких фраз дольше двадцати минут, а потом усиленно копался с телефоне, изображая бурную деятельность.
-Ок, сейчас проверю, - Макс наконец-то оставил в покое его волосы и устремился на поиски жениного айфона. – Жень, а твой где?!
-На кухонном столе был. Если нет, то посмотри на кровати, заряжается, может.
-Ага, все, нашел. Сейча-а-а-с…
Евгений неопределенно пожал плечами и продолжал обкусывать ноготь и читать – книга попалась на редкость интересная, и он хотел бы закончить ее до завтра. В идеале, конечно, потому что когда рядом такое невыносимое существо как Максим закончит что-то быстро почти невозможно, и все растягивается на довольно большой промежуток времени.
Макс молчал подозрительно долго, и не вопил даже, по поводу пресловутого сообщения. Это настораживало, если не пугало. Женя со вздохом оторвался от книжки и повернул голову  в том направлении, куда умчался парень. Тот сидел на кровати и с очень заинтересованным видом копался в женином телефоне.
-Ну, так что там с сообщением?
Макс недовольно замычал и продолжил с упоением тыкать пальцем в экран.
-Макс!..
-Да нормально все. Ты просто забыл его отправить. Балбес.
-А ты что там делаешь то? Положи его обратно на зарядку, а то опять сядет.
-Ой, только не надо делать вид, что тебя волнует, работает телефон или нет.
-Ну ладно, хорошо. Но телефон все равно положи. Нечего там копаться.
-Ага, все, положил, не злись только. – Макс небрежно швырнул телефон на кровать, и тот, проскользив по покрывалу упал, ударившись об ковер с глухим стуком.
Но никто в комнате не обратил на это внимания – Максим аккуратно придерживал за поясницу неосознанно ерзающего у него на коленях Женю и улыбался.
***
Было скучно. Просто непередаваемо скучно. Сидящие вокруг люди много вещали, много хорохорились, говорили кучу умных слов и настойчиво  стучали ладонями по гладким, лакированным столам. Одним словом, вовсю шло обсуждение какого-то супер важного дела, которые, при хорошем раскладе, принесет компании немаленькую прибыль. Конечно, многим тут на прибыль было откровенно наплевать, но вот на хорошие премиальные с этой прибыли они рассчитывали. И именно поэтому ладони соприкасались с деревянными поверхностями с таким рвением, а речи были наполнены таким пафосом.
Макс не выдержал и в конец зевнул, прикрывая рот ладонью. Слушать данную мутотень, которая в основном состояла из новых поправок к Налоговому кодексу и бурного обсуждения, как эти поправки можно использовать с пользой для компании, и прибыли, конечно же. Хотелось побыстрее слинять, возможно даже работать, лишь бы не торчать тут, с этими скучнейшими людьми. Надо было подумать о чем-нибудь интересном, веселом, занимательном. Отвлечься, так или иначе. За неимением лучшей темы для мыслей, он начал думать о Жене. И о том, что тот последнее время совсем зарылся в эти свои книги, и на него, Макса, совсем не обращает внимания, и достучаться до него при необходимости было очень проблематично. И это уже не первый день. Нет, конечно, у рыжего бывали свои заскоки, но когда эти заскоки начинали касаться Максима напрямую, то он проявлял просто повышенный интерес. Ну, интерес этот, если говорить честно, заключался в том, что они трахались до потери пульса, и из рыжей головы напрочь вылетали все проблемы и закидоны. Не навсегда, безусловно, но и этого хватало.
И Макс бы и сейчас был бы не прочь использовать проверенный и приятный им обоим метод. И более того, он даже попытался вчера… Вот об этом думать совершенно не хотелось, да и задетая гордость не позволяла особо распространяться на эту тему, даже мысленно. Ну кому будет приятно, когда его мягко, ненавязчиво, но очень твердо посылают. С сексом, и не только с ним. И вообще, просят, что бы ты не мешал, и помолчал, а лучше всего – ушел бы думать, курить и пить в другую комнату.  Хорошо хоть не жить.
Макс вздохнул, перевел взгляд на «очень важные бумаги» по «очень важному делу», потом обвел взглядом людей, раскрасневшихся от спора, но так и не пришедших к единогласному мнению, и еще раз вздохнул, но уже более горестно. В данный момент, ему казалось, что жить мало того, что полное дерьмо, так она еще и упорно катится под откос, становясь еще хуже.
***
Погода соответствовала настроению –  тяжелое, тягуче-серое питерское небо, промозглый ветер и вечное ожидание дождя.
-Ты… правда считаешь, что это будет правильно? Нет, не так. Ты правда этого хочешь?
-Да, я абсолютно уверен. Я с ней встречаюсь.
-Любишь ее?
-Не знаю. Послушай, я не хочу говорить, что я люблю ее, или я не люблю тебя, или не люблю ее, или люблю тебя, тут вообще дело не в этом. Это другое.
-Другое, ага. Ладно, я понял, Жень, ты только…
-Что?
-Ничего.
Макс  напускно-безразлично передернул плечами и нервно закурил.
-Макс?
Парень невнятно что-то пробормотал и сжал покрепче зубы. Наружу рвались слова об обиде, глупые, ненужные совсем, слова о том что.…Наверное, что-то сказать, а потом уехать. Потому что если рыжий что-то решил, то его решение безоговорочно для него и для всех вокруг. И отговаривать его бесполезно, по сути. Хотя очень хотелось. Встать, затушить сигарету, а потом встряхнуть его хорошенько. Так что бы выкинул из головы эту глупость. Или сказал что пошутил, или…
Думать о том, что же дальше не хотелось. Вообще думать не хотелось. Хотя наверное стоит выбить на работе командировку, а потом и перевод куда-нибудь. В Москву, там отец, а может и подальше куда, не важно.
Женя внимательно смотрел, как исчезают с  лица Максима все эмоции, уступая место безразличию. Хотелось поежиться. Возможно, даже взять свои слова обратно, чего ему уже лет пять не хотелось, слишком обдуманными были все это фразы. До малейшей буквы, знака препинания и интонации.
Чай с корицей неожиданно начал раздражать и хотелось пойти и вылить его в раковину. А вместе него налить чего покрепче. В идеале, конечно, виски. Но виски не было, а в холодильнике сиротливо мерзла бутылка водки. Водку Женя не хотел абсолютно. Поэтому он сделал усилие и отпил глоток приторно-сладкого чая. Монитор ноутбука приветливо светил заставкой, чем раздражал не меньше, чем вдруг ставший гадким чай. В животе поселилось странное, склизкое ощущение.
Макс съехал в четверг, через полторы недели, спешно побросав вещи в чемодан, собрав ноутбук и на пороге уже зачем-то предупредив, что он в командировку, в Германию. Дверь за ним закрылась со свойственным ей противным лязганьем, а потом стало тихо настолько, что это казалось счастьем. Словно эту неделю давила другая тишина, тяжелая, темно-коричевая, горчащая на языке. А теперь тихо. Другой вопрос в том, что он толком не знал, жалел ли он об этом, но копаться в себе хотелось еще меньше, чем жалеть потом.
***
Германию неожиданно завалило снегом доверху. Машины стояли в километровых пробках, больницы ломились от неудачливых водителей и пешеходов, а улицы красовались разноцветными фонарями и гирляндами. Приближалось Рождество.
На Макса накатывала постепенно безудержная тоска. За год работы он вполне обосновался в Германии, почти успокоился, спал иногда с парнями, реже с девушками, и отвечал иногда на звонки. На звонки – реже всего.  Звонил отец, сестра и иногда женина мама, которая звонила узнать, как у него дела и с присущим ей юмором интересовалась, не спился ли он там еще. О Жене она не рассказывала, Максим не спрашивал, а тот и не звонил, что вполне устраивало, хотя иногда накатывало вот, и было противно и гадко. И непонятно, чего больше.
Рождество обещало начаться заунывным корпоративом со строгим дресс-кодом и закончиться оглушительной пьянкой в компании. Или без, это уж как повезет. И вообще Макс Рождество праздновать не собирался, но открутиться не получилось, да и развеяться как-то надо. Мысли о том, что неплохо было бы слетать в Питер к сестре посещали все чаще, и все жестче убивались, зачастую прямо на корню. Потому что нефиг в этот Питер ездить, пусть она приезжает. У них тут пусть и снег, зато не так ветрено и гадко. «И все улицы совсем не знакомые.» - неожиданно подумал Макс и сам удивился – а это то к чему было?
После корпоративной пьянки с дресс-кодом он стоял, совсем трезвый, в аэропорту и брал билет до Питера.
***
Звонок в квартире жениной мамы все так же пронзительно верещал, молотя по мозгам. Максим конечно ужасно хотел избежать личных встреч, и вообще никому не говорить о том, что прилетел в Питер на Новый год. Но новости они, как известно, распространяются быстро, и после пьяной вечеринки, куда его затащила счастливая до безобразия сестра, и где была куча знакомых, о том что он приехал знали почти все, кому этого знать было совсем не надо. Сестра, к слову, обзавелась парнем вполне сомнительной наружности, и всю вечеринку Максим флегматично надирался, разглядывая умильную парочку, от которой тошнило просто зверски. И чего было его сюда тащить?
Максим в очередной раз посмотрел на кожаную обшивку двери и задумался, какого черта он делает около квартиры матери своего бывшего парня и звонит. Ах да, он пришел поздравить Анну Олеговну с Новым годом, но он вполне мог сделать это по почте. Ах, уже конечно же не мог, потому что те самые быстрораспротраняющиеся слухи дошли и до нее, и она очень настойчиво звала в гости. Внутри медленно поднималась волна раздражения, но Максим поспешил задавить ее, заслышав в коридоре быстрые, немного семенящие шаги, и приготовился улыбаться, дарить подарки и говорить поздравления.
Дверь стремительно распахнулась, обдав его теплым воздухом с запахом конфет, кофе и выпечки. Улыбка сама собой расползалась по лицу.
-Добрый вечер, Анна Олеговна! С Новым годом вас! Это вам, - Максим обворожительно улыбнулся и протянул женщине праздничный пакет с подарком.
-Ой, привет, Максим. Спасибо за подарок, дорогой! Как хорошо, что ты приехал! Проходи, разувайся, я сейчас чай поставлю.
В прихожей было идеально чисто, горел светильник и по-прежнему висело большое овальное зеркало. Было уютно, и пахло очень привычно и очень по-особенному.
Максим разулся, нашарил в галошнице тапочки, прошел в гостиную и замер, слегка приоткрыв рот и забыв как дышать. В гостиной, уютно устроившись в кресле спал Женя, разметав рыжие кудряшки по бежевой обивке. Спал, тихонько посапывая и морщась, когда натянутый до носа плед щекотал кожу. Очень мило спал, к слову. Максим наконец обрел возможность двигаться и дышать, и постарался как можно быстрее проскользнуть на кухню, где уже во всю свистел чайник и Анна Олеговна гремела вазочками с печеньем и конфетами.
Чай оказался горячим и вкусным, конфеты сладкими, а разговоры донельзя привычными.  И все было бы хорошо если бы посреди чаепития и разговоров на кухню не выполз сонный и встрепанный Рыжий, и не плюхнулся на свободный стул. И не посмотрел потом этим своим непонятным взглядом, и не улыбнулся. Как раньше.
***
Похмелье встретило его больной головой, помойкой во рту и ошеломительным звонком в дверь. Звонок в сестринской квартире был непривычным и противным, и самой сестры конечно же дома не было, и открыть эту чертову дверь было некому. Максим встал, слегка пошатываясь и пошел открывать, запнувшись по пути о тапочек и джинсы и встретившись пару раз со стеной. Не глядя в глазок, парень распахнул дверь и тихо хмыкнул, потирая небритый подбородок. На пороге стоял Женя, в черном пальто, со снежинками в рыжих кудрях и алым румянцем от мороза на белых щеках.
-Ты чего тут делаешь? – голос хрипел и пропадал, безумно хотелось пить и снова спать. Разговор по душам с Рыжим в его планы не входил абсолютно.
Но тот похоже и не собирался особенно трепаться. Он проскользнул в квартиру, поставил сумку на пол, звякнув бутылкой, и обнял Максима, утыкаясь носом ему куда-то между ключиц.