Русалочка

               
     - Радость моя, подойди к делу творчески, ты же можешь, можешь, куколка, - говорил, плотоядно облизываясь и промокая цветастым платочком плешь, Яков Хасанович Ямов, - ты будущая прима Большого театра, балерина. Включи фантазию, девочка моя, не бойся.
     Ямов трудился арт-директором ресторана на воде «Русалочка», а стоявшая и бледневшая перед ним Нина Шабаева – глазастая, стройная девушка работала на подтанцовках и рекламе. А куда деваться ей, студентке-второкурснице, живет она одна-одинешенька в чужом, огромном городе, снимает на окраине комнату.
- Там жара же несусветная, Яков Хасанович, - молвила в ответ Ниночка, потупив небесные глазки.
- И чего ты предлагаешь? Может, мне одеться в эту чешую и соблазнять прохожих? – возмутился Ямов.
- А что, это мысль.
-  Милая, на парапет! На парапет! Без разговоров.
- Хорошо, что не на панель…
- И без клиентов не возвращайся, Шабаева.
    Не смотря на вечерний час, июньский зной не собирался отступать. С притихшей Волги-матушки ни ветерка. Полнейший штиль. Плавучий ресторан как будто замер. Ни одного посетителя, рекорд. Рыженькая, миниатюрная официантка Рита зевала у раскрытого окошка и курила.
- Нин, вся надежда на тебя, - мрачно сказала она, - ты уж постарайся там, на воле, взмахни как следует хвостиком.
- Ага, взмахну, сейчас клиент повалит косяком, готовьтесь.
     Нина набросила на себя бирюзовую, тонкую шаль с серебряной чешуей и закрепила ремешком на поясе «плавник». Сама придумала она эту рекламную экипировку, кто бы оценил.
- Выпей пива для храбрости, чешского, халява-плиз, хозяин угощает.
- Потом.
- Ну-ну.
    По раскаленному парапету гуляло немного людей. Нина пристроилась под красным тентом-грибком рядом с необъятной мороженицей.
- Глубокоуважаемые дамы и господа! Леди и джентельмены! – начала она звонко. – Уникальный, единственный на Волге, плавучий ресторан русской национальной кухни «Русалочка» приглашает вас. Посетите «Русалочку»! У нас трудятся лучшие повара губернии. Маги и волшебники кулинарии. Отменные, изысканные блюда ждут вас: бесподобная окрошка, наваристый борщ, уха из осетрины, блинчики с красной и черной икрой, первоклассные раки и шашлыки, салаты, ледяная водочка, ядреный квас! У нас выступают лучшие музыканты и артисты Волги!
   Никто из прохожих даже бровью не повел, не посмотрел в её сторону.
- Чего ты так вопишь, солнышко? – возмутилась мороженица. – Покупателей последних расшугаешь.
- Фу, тетка…не мешай…Посетите «Русалочку»! – отчаянно воскликнула Нина. – А то меня уволят, господа, сегодня же. Я потеряю кусок хлеба. Неужели вам всем наплевать на меня, господа? О сколько равнодушия вокруг!
    Проходящий мимо деловой, пружинистой походкой коренастый мужчина в белых джинсах и темных очках остановился.
- Из какой это пьесы? Островский, Гоголь? Скажите еще что-нибудь, пожалуйста, - вкрадчиво попросил он.
    Девушка развела руками.
- Господа, мне нечем платить за квартиру! Завтра я буду жить на вокзале! А потом действительно превращусь в русалочку, в падшего ангела.   
- А вы можете что-нибудь спеть? – не отступал незнакомец. – Ведь русалочки заманивают моряков своим чудесным пением.
- А вы разве моряк?
- Естественно! Я – капитан теплохода «Карелия», Виктор Сергеевич Ромов.
- Ой, это мой любимый теплоход. Я люблю его провожать с пятого причала.
- Так вы споете? – спросил Виктор.
   Нина пожала плечами:
- Для хорошего человека можно и спеть…Где б ты ни плавал по свету, мой милый, я прилечу к тебе голубкою сизокрылой, парус твой разверну над морской волною, ты мои перья нежно погладь рукою…О голубка моя!..
    Ромов внимательно, заворожено слушал, а потом выхватил из кожаной барсетки несколько синих купюр.
- Вы божественно поете! Вы большой талант. Это за труд.
- Нет, Виктор, что вы…
- Талант не должен в чем-нибудь нуждаться.
- Нет, - отрезала девушка, -  вы очень плохо обо мне подумали.
- Это не так, вы глубоко заблуждаетесь. Я приглашаю вас на прогулку по Волге на яхте.
- Вы шутите?
- Нет.
    Легким движением Нина сдернула с себя шаль, отстегнула «плавник». С русалочьей жизнью надо заканчивать решительно и бесповоротно. «Чешуя» полетела в урну. Мороженица так и ахнула:
- Ой, девонька, Хасаныч тебе не простит, он сживет тебя со свету.
- А кто у нас Хасаныч? – полюбопытствовал Виктор.
- Так, местный водяной, директор ресторана.
- Мешает жить?
- Ага, - кивнула Нина, - он всем мешает.
        Ромов своим ненавязчивым юмором и обаянием, уверенностью, широтой в плечах внушал ей доверие. Она почувствовала себя защищенной и окрыленной, парящей теперь над пляжами и набережной.
       Городские яхты находились рядом в бухте, за речным вокзалом. Они призывно чуть покачивались на волнах, одна другой изящнее.
- Нина, выбирай, какая нравится? – спросил Виктор.
- Ой, да все хороши.
- А всё-таки?
       К ним тут же подскочил смуглый, худенький, стриженый парень в шортах и тельняшке.
- Здравствуйте, Виктор Сергеевич! – почтительно выпалил он. – Давненько вас не было. Желаете прокатиться? Ваша любовь на ходу.
- Привет, Максимчик. Паганини сегодня работает?
- Спит пока.
- Буди его и шкипера Шумахера. Я плачу по двойному тарифу.
- Окей, шеф!
    «Какой он большой и значительный человек», - подумала Нина.
«Виктория» слыла одной из лучших местных яхт. Широкая, удобная, оснащенная тремя комплектами новеньких лавировочных, дополнительных и штормовых парусов, самым современным рангоутом и такелажем, люксовой каютой, мощным мотором на случай штиля.
- Милости прошу, сударыня, на борт моей любимицы, - расплылся капитан в улыбке.
    Нина с трепетом поднялась по скрипучему мостику. И вот она впервые в своей жизни на яхте. Её переполняет восторг, она любуется водной стихией и видами города, который стал ей очень близок.
- Никола! Бродяжья твоя душа.
- Виктор Сергеевич! Уважаемый, брат мой.
   Это была встреча старых друзей – седеющего музыканта с испитым, заспанным лицом, в темно – синей шелковой рубашке и черных джинсах и моложавого Ромова.
- Нинуля, познакомься, это лучший саксофон Европы, лауреат сотен премий Ник Волжанский по прозвищу Паганини.
  Мужчина низко поклонился и поцеловал руку девушке.
- Никола, выдай что-нибудь скорее в честь отплытия и нашей очаровательной гостьи!
- С радостью, отец мой…Но только дай минутку, ты меня разбудил, душа моя, я должен прийти в себя, - многозначительно сказал Волжанский, - поднять творческий тонус так сказать.
- Я понял! Так мечи всё на стол! Всё, что есть!
   Никола юркнул в камбуз и тут же выскочил из него с корзинами, полными снеди и напитков, в руках, как фокусник. Еще мгновение – и столик был накрыт, бутылка с коньяком откупорена. Паганини не раздумывая плеснул себе полстакана коньяка и приложился к нему как следует.
- А где Шумахер? – строго спросил Виктор.
- На месте, - спокойно парировал музыкант, вгрызаясь в лимончик. – Вас всё накануне вспоминал…
   И в самом деле, за румпелем уже стоял бородатый, синеглазый атлант в капитанской фуражке и плавках.
- Добрый вечер, господа! Мы рады вас приветствовать на борту «Виктории», - протрубил он басом.
- Шумахер, отдать швартовые! Курс – Жигулевские ворота!
- Есть, шеф! 
   Яхта вздрогнула, затрепетала, основные паруса принялись расправляться.  Паганини в голубой рубашке и саксофоном слился с небом. Божественные звуки минорной мелодии накрыли всё вокруг. Нина ощущала себя на вершине блаженства. Плыть по Волге на роскошной яхте в ясный летний вечер да еще в такой замечательной компании – что может быть желаннее. Виктор открыл шампанское, порезал ананас и аплеьсины.
- Ниночка, пусть этот вечер будет самым лучшим в твоей жизни, - торжественно сказал он, поднимая бокал, - и никогда не повторится.
- Да будет так! – отозвалась девушка.
- Я знаю, что я нелюбимый, но ты мне другое скажи!
- Обязательно скажу, обязательно…
    От искристого, холодного напитка у Нины еще больше закружилась голова, взор затуманился. «Виктория» точно лебедушка скользила по воде и плавно удалялась от берега. 
- А за Хасаныча ты не волнуйся, милая, - слышалось ей в дурмане, в полусне, - он у нас раков будет сегодня кормить.
- Каких еще раков? О чем вы, Виктор Сергеевич? Не смейте его трогать…
- Как прикажешь, милая…
   Она попробовала улыбнуться, палуба под ней уехала в сторону, яхта резко накренилась. Cместились и разверзлись все пространства. Её накрыло ледяной волной, стало трудно дышать…
   От испуга Нина вскрикнула и открыла глаза. В каюте было тихо, легкий утренний бриз колыхал занавески открытого иллюминатора. Она лежала совершенно обнаженная поверх простыней. Рядом сладко посапывал, по-детски обнимая подушку, Виктор. Что он ей в бокал добавил? Какой-то сильнодействующий, усыпляющий наркотик. И воспользовался потом как последней дурочкой. Капитан «Карелии», пират двадцать первого века, всё ложь…Развратник, редкостный прохвост…Стыд жег Нину со всех сторон. Она оделась. На душе было гадко и омерзительно. Девушка осторожно поднялась на палубу.
    За столиком, уронив голову на апельсины, спал Паганини. Яхта стояла на приколе между изумительным, песочным островком – косой и берегом. Напротив, под горой пестрела деревушка. Рассветные лучи таяли в зеркальной глади большой реки. С бортовой лесенки Нина шагнула в воду. Ей сразу стало легче, она почувствовала освобождение. Когда до берега оставалось плыть несколько метров, Нина услышала саксофон. Это Паганини импровизировал, глядя ей вслед. Его сакс плакал, просил прощения, молил и тосковал…Только Нине всё это теперь казалось фальшивым и вычурным.