Голубой антисемит Есенин

Людмила  Поликовская. Есенин. ; М., Вече, 2010

ГОЛУБОЙ АНТИСЕМИТ СЕРГЕЙ ЕСЕНИН

Иногда его, особенно в студенческих аудиториях, поднимали на руки и начинали качать, как генералов на Красной площади 9 мая 1945 года.

Из рецензируемой книги


Людмила Поликовская, автор интересной, во многом спорной книги «Марина Цветаева». Когда она мне давала новую книгу «Есенин», я спросил: «А о Есенине еще можно что-то написать? Вроде, уже всё написано-переписано». На что Людмила ответила: «Так это антисемиты писали».
Такая логика меня, признаться, озадачила.
В книге прослеживается весь путь поэта: от колыбели до петли. Иногда автор отвлекается на анализ отдельных стихов, много страниц отдано поэме «Страна негодяев». Трудно понять отношение автора к поэту: то он самородок-гений, то последняя сволочь, лежащая на заблеванном полу.
Постоянно возникают какие-то намёки. Есенин труслив: косит от мобилизации, «считает за лучшее отсидеться вдали от Москвы» во время эсеровского мятежа. Намёки на сотрудничество Есенина с ЧК.
«Хронический алкоголик далеко не лучший партнёр», это к тому, насколько интенсивно Есенин трахал Айседору.
Поликовская почему-то связала любовной нитью Есенина с Рюриком Ивневым (на основании совершенно невинного стихотворения последнего) и Леонидом Каннегисером. Со свечкой ведь над ними не стояла. В ту пору Есенин был очень красив, его называли херувимом. А он сам говорил: «Оне, пожалуй, тут все больные». Поликовская пишет: «Что ж, спасибо Есенину и за то, что он скрасил такую недолгую жизнь Леонида Каннегисера».
Далее автор рассказывает нам, что «мальчик-херувимчик стал объектом вожделения» поэта-гея Клюева. По словам Поликовской, Есенин за день до смерти поведал художнику П. Мансурову, как однажды Клюев «употребил» его, сонного.
Поликовская пишет: «Почему же Есенин, чья натура восставала против подобных отношений, всё-таки не сказал решительного нет?» Оказывается, Клюев, «при желании вполне мог перекрыть кислород поэту начинающему. А вот этого Есенин страшился более содомии».
А вот о мелкой душонке поэта: «Казалось бы, чувство брезгливости не должно было позволить ему пользоваться их (имеется в виду власть) услугами. Но без их мандатов, печатей, денег не было бы ни издательства, ни кафе, ни, скажем прямо, сытой и даже не лишенной роскоши жизни в голодной и холодной Москве. Ведь и книги, и бесконечные выступления приносили неплохие доходы. Интеллигентская щепетильность Есенину несвойственна».
Любил тёмный крестьянский парень родную Русь, любил, а вот поехал в Америку и прозрел! Разлюбил нищую Россию. Как результат прозрения, пишется поэма «Страна негодяев». Здесь Поликовская сравнивает почему-то Есенина с Андреем Синявским, сказавшим: «Россия, мать, Россия, сука!».
Но нелюбовь к России не сделала Есенина, как бы сейчас сказали, толерантным. Евреев, паразит, не любил. Одна глава в книге так и называется: «Был ли Есенин антисемитом». В ней со вкусом описывается, как в нью-йоркской квартире евреи избивали пьяного Есенина, вопившего: «Жиды! Жиды проклятые!»
Поликовская уличает Есенина по части антисемитизма и в творческом плане, в «Москве кабацкой» есть строка: «Одолели нас люди заезжие…» Это эвфемизм, - говорит Поликовская.
О Троцком: «Мелкая мстительность и дьявольское лицемерие, так характерные для Иосифа Джугашвили, ему были несвойственны». В конце книги приводится статья Троцкого о Есенине.
В некоторый ступор вводят фразы, вроде «на операционном столе по приказу партии и правительства зарезали М. В. Фрунзе».
Или «в 1920-е гг. в русской литературе появились еврейские гении. Прежде всего Б. Пастернак и О. Мандельштам… В наше время изъять из русской литературы еврейские имена - значит оставить от нее рожки да ножки». Вообще, пассажи автора на еврейскую тему в этой книге любопытны: евреи в русской революции, например.
Видно, что автор внимательно ознакомилась со всей имеющейся литературой о Есенине, но обрела свой, отличный от других, взгляд на русского поэта.