Блоха

После полудня дождь, ливший без малого уже неделю, пошел на убыль и к вечеру постепенно стих. В разрывы туч стрельнуло лучами солнце, залив город П. летним заходящим светом. Нежданно разбуженный, город зашевелился, возвращаясь к жизни. Веселей забурлили потоки воды. Подгоняемые шумом машин и смехом молодежи, с пивом занимающей еще мокрые лавочки скверов, сошли в небе остатки серой пелены. В блестящих от дождя зеленых кронах загалдели птицы. Город П. ожил...
Вместе с городом ожил и Толик Краев – молодой банковский служащий, как и многие в этот летний вечер, спешивший с работы. В дорогом, по моде, костюме, он старательно избегал грязных потоков, изрезавших во всех направлениях центр города. Особенно его волновали туфли, которые дорого ему вышли. Будь он уверен, что не встретит никого из знакомых, пожалуй, он бы пошел босиком, засучив штаны, с дорогими туфлями в руках. Но вокруг спешили сотни людей… Выбираясь на островки посреди бурлящей мути, дрыгая мокрыми туфлями, Толик завистливо поглядывал на проносящиеся мимо машины, люди в которых так же куда-то спешили, но с комфортом и, не марая одежд.
Своей машины у Толика не было, пока…, но была мечта! - взять «иномарку». «…И не какой-нибудь ширпотреб» - порою рассуждал он – «а действительно серьезную машину…, может даже и немца!». Проблема была в материальной стороне вопроса. От абсолютного счастья отделяли «какие-то двадцать тысяч рублей в месяц», которые пришлось бы платить возьми он кредит. Где раздобыть эту «двадцатку» Толик пока не знал, зарплаты едва хватало на выплату кредитов давно взятых и так же давно растраченных. Но как же ему хотелось оказаться за рулем этого, еще не купленного авто, впитывать его упругую силу, слиться с ним в одно целое!… Он снова и снова мечтал об этом…, но свободной «двадцатки» не было, и мечта оставалась мечтою…
Толику вспомнилось, как после работы он выскользнул на свободу. На улице знакомая девчонка из банка садилась в такси. Он хотел окликнуть, но Марина сама заметила его и помахала, прощаясь рукой. С затаенной грустью Толик помахал ей вслед..., новой гранью сверкнула мечта об автомобиле – сбудься она, и Марина сидела бы рядом с ним. Он давил бы на газ, непринужденно выходя из крутых поворотов, Марина бы ахала, что-то рассказывая и смеясь... Эта «новая грань», придала мечтам Толика свежих сил, от чего мысль о «несчастной двадцатке» теперь свербила в голове еще настойчивее…
Добравшись до дома, Толик переоделся и вновь оказался на улице, спеша на этот раз к своему брату, у которого ожидались «гости», и Толику было обещано, что «будет нескучно»…


Брат встретил его, почесываясь, с каким-то озабоченным видом.
- Толян, знаешь от блох что-нибудь?
- Зачем тебе? – не понял с порога Толик, вид чесавшегося брата насторожил его.
- Крепыш, зараза, притащил… - брат почесал ногу, - Думал ерунда, сами сдохнут, какой там, только хуже - искусали всех, сволочи…
В коридор вышел Крепыш – коренастый бульдог с грустной мордой. Сев перед Толиком на ковре он что есть силы затарабанил себе по уху задней лапой. Толик отошел на два шага, а брат еще более озаботился.
- Похоже, само не пройдет… Я тут в «сети» накопал – надо химией обработать, - брат засобирался. – Ты раздевайся, проходи, я мигом сгоняю.
- А гости? – спросил Толик, но брат уже сбегал вниз, и Толик, закрыв дверь, прошел в комнату.
Ожидая брата, он старательно избегал компании Крепыша, который счел своим долгом не давать гостю скучать, и с этим справлялся. Слоняясь за Толиком по квартире, стоило тому задержаться где-нибудь, как он тут же садился перед ним на пол и начинал чесаться. Вскоре почесываться начал и Толик. «Вот мерзкие твари!» - поймав, наконец, одну блоху, Толик прижал ее к ногтю, но не успел рассмотреть, как блоха скакнула на ковер, и он потерял ее. «Согласен, гадость ужасная…» - говорил взгляд Крепыша, чесавшегося напротив. Прохаживаясь по комнате, Толик еще несколько раз перечитал корешки книг на полке – мемуары разбогатевших американцев, пощелкал каналами «плазмы» и, наконец, уселся за компьютер с открытыми на экране файлами. В каждом речь шла о том, какая же это беда – блохи, и как с этой бедою справиться. Из прочитанного Толик понял одно – справиться будет непросто…
Брат вернулся с увесистым пакетом.
- В «сети» пишут – должно помочь, надо набрызгать везде, - выставляя яркие баллоны с крупными картинками мертвых насекомых, он оглядывал будущее «поле боя». Толик вспомнил прочитанное.
- Пишут, надо пропылесосить сперва и помыть, особенно в углах…
- Ладно пугать, и так прокатит, - для подкрепления своего заявления, брат сунул Толику под нос яркий баллон, - Самую дорогую взял - просто убой!
Умершие в муках враги были весомым аргументом.
- А гости?… - почесался Толик.
- Какие гости?! – брат перестал сворачивать ковер, - Здесь через час Чернобыль будет… Да ты не переживай, ничего не отменяется! Света звонила, заказала два столика - как закончим, сразу туда!… Давай по-быстрому тут обработаем… - и он потащил ковер на лоджию, где уже через несколько минут образовалась гора барахла, которую они принялись густо поливать мощными аэрозольными струями…
- Убойная штука! – со слезящимися глазами все повторял брат, давя кнопку баллона. Толик был с ним согласен, с трудом удерживаясь, что бы не сбежать от, враз заполнившей все, невыносимой вони. Когда вонь стала невозможной, Толик, едва сдерживая рвоту, ввалился в комнату. За ним в комнату вскочил и брат, тут же закрыв за собой дверь.
- Убойная штука… - падая на пол, простонал он.
- Не знаю, как насчет блох… - Толик не договорил, его выворачивало наизнанку, а в голове мутилось.
- Ладно тебе… - собираясь с духом, брат оглядывал стены и пол просторной гостиной, - Чуток осталось…
Не в силах заставить себя продолжить, братья сидели на полу, постепенно приходя в себя.
- Пишут, они разные бывают, самые жуткие – подвальные, на крысах живут, куда крысы – туда и блохи, люди целыми домами маются, - Толик вновь поймал блоху и теперь разглядывал маленькое, с игольное ушко, глянцевое тельце.
- Твердая, зараза…
- Зараза, точно… - брат изучал инструкцию на баллоне, затем отставил его в сторону - Паразиты редкостные! Посуди сам, Толян, в чем суть такой жизни – притаиться, дождаться момента и кусать! Плевать им на все, только жрать и жрать чью-то кровь! Чуть что – соскочили, опасность миновала – снова вскочили…, паразиты, одно слово…
- Они еще яйца откладывают, на мелкую соль похожие, куколки из них созревают, а из куколок снова блохи. С одного раза химия может не взять…
- Эта возьмет, вещь убойная! С ними только так надо – мочить! Твари бесполезные, кровь сосут… Главное, подло как! – поднявшись, брат сунул баллон Толику, - По-быстрому тут…


На улице смеркалось, когда братья, заперев обработанного, и от этого еще более грустного, Крепыша в ванной, подходили к пивной.
- …Кто, говоришь, заказал, Света? – не унимался Толик, - Это которая на столе поскользнулась?
- Нет, тогда Саша поскользнулась, но ее сегодня не будет…, а Свету ты не знаешь, но обещаю познакомить – интересная девочка.
- Чем интересная?
- Эффектная она…, ты ее сразу отметишь, но что приятно – держится просто…
- Главное, чтоб не «пробка»...
- Со Светой сам «пробкой» окажешься... - усмехнулся брат.
- Сильно продуманная? – забеспокоился Толик, таких он боялся как огня, и если простоватость девушки еще могла сыграть ему на руку, то от женской хитрости он ждал только беды. Брат его успокоил.
- Ты олигарх что ли, продуманных испугался? Обрасти капустой, тогда и пугайся! – засмеялся он, - Нужен ты Свете очень…, мы же повеселиться, а кошелек с деньгами она и так найдет.
В прокуренном зале, среди галдящей толпы, за парой сдвинутых столиков братья нашли свою кампанию. Пара весельчаков, которых всегда звали, что бы было нескучно, и несколько девушек, «с работы» - как пояснил брат, потягивали пиво. Усевшись, Толик еще не решил, которая из девушек ему нравится больше, когда перед ними возникла эффектная брюнетка, затянутая во все черное и невообразимо стильное.
- Не опоздала?! Я – Света, мы вроде еще не знакомы, – улыбнувшись Толику, она по-дружески чмокнула его брата, потянувшегося к ней через стол.
- Брат мой, Толя, - представил тот Толика. Через несколько минут кампания хохотала – взялись за дело весельчаки, а уже через час, когда музыка заиграла громче, все потянулись танцевать. Извиваясь в танце, Толик не отходил от Светы. Ему стало жарко, и он снял свитер, оставшись в дорогих джинсах и модной облегающей майке. Света как будто оценила его старания, под музыку подыгрывая его движениям, завлекая и дразня его. Танцуя вдвоем, чувствуя манящее девичье тело, распаляясь с каждой минутой, Толик «поплыл», все более давая волю рукам, пытаясь в свое «плаванье» увлечь и партнершу. Но когда объятья стали совсем откровенны, Света выскользнула, изобразив смущение, и, подхватив со стола сигареты, вышла на крыльцо. Мимо обнимающихся под музыку парочек вышел за нею и Толик. Как же он хотел ее тела!… Алкоголь брал свое, но Толик еще не так набрался, что бы позабыть о «тонком подходе» в таких делах. На крыльце он, будто ничего не случилось, заботливо укрыл Светины плечи прихваченным по пути свитером. Выпустив струю дыма, Света откинулась на его грудь, он обнял ее сзади. Кончик сигареты в ее пальцах светился в сумерках яркой красной точкой. Так они и стояли… Склонившись, Толик все пытался ощутить манящий аромат ее духов…, в редкие моменты, когда пелена дыма редела, это ему удавалось. Тыкая пальцем в россыпи звезд на небе, он шептал белеющему в темноте маленькому ушку что-то о дальних мирах. Света смеялась его рассказам, Толик все более приободрялся – смесь желания близости и романтических грез сладким дурманом вновь заволокла его мысли. Когда же он готов был поцеловать очаровательное ушко, Света отстранилась и, повернувшись к нему лицом, вновь закурила. Весь этот сладостный треп больше усыпил самого Толика, но не ее... Толик еще был в плену дурмана, когда Света, выпустив струю дыма, загасила окурок.
- Толь, мне бежать пора…
- Уже?!... – мучительными рывками Толик трезвел от сладких грез.
- Извини… – и она, прощаясь, обняла его, но едва почувствовав ответный порыв, отстранилась. Толик, враз растерявшийся, ради возвращения в свои грезы готовый на что угодно, попытался поймать ее руку, но промахнулся.
- Рада была знакомству, - обернувшись, Света помедлила, словно ей тяжело расстаться.
- Хоть на минутку, одну минутку! – он все-таки удержал ее за руку.
- Завтра…, я тебя наберу, хорошо? – и она выскользнула в полумрак зала…
Придя домой, Толик был сам не свой. Оставшемуся ночевать брату, он все пытался объяснить, как тот ошибался в Свете, какая она замечательная девчонка и как это он, Толик, сразу просек.
- Сердце не обманешь! – все повторял он. Брат поначалу возражал, упоминая то Светин характер, то какой-то бизнес и связи, но после перестал…, вскоре уснул и Толик.


Весь следующий день Толик ждал звонка. Света позвонила вечером, сразу согласившись посидеть в кафе. Решив и дальше следовать стратегии «пылкого романтизма», выложив на стол недешевый букет из роз, Толик собирался попросить меню, как Света вновь внесла сумятицу в его планы. Войдя в кафе и подставив щеку для поцелуя, «не заметив» букета, который был прямо перед нею, она тут же сообщила...
- …Бежать надо, ты извини – кручусь-верчусь, а что делать? – Света весело, но как-то отчужденно смотрела в его глаза, и это совсем не понравилось Толику.
- Может завтра?
- Не знаю даже, дел много срочных… Я наберу тебя как-нибудь, - с ноткой мелькнувшей снисходительности, сказала она, и эта едва уловимая снисходительность не понравилась Толику больше отчужденности. Поведение Светы напомнило его собственное, когда он отшивал надоедливых знакомых. Света уже вставала из-за стола, как, словно что-то вспомнив, снова села.
- Толь, денег снять надо, крупными…, банкомат не подскажешь? В банке, кажется, ты ими заведуешь?
- В «Айсберге» крупные всегда есть…
- Только оттуда – мелочь осталась и к тому же всегда народ…, потише бы место.
- Тогда «Сибирский» или «Атриум» - недавно там банкоматы поставили, мало кто знает…
- Спасибо, выручил! – и она одарила его улыбкой, за которую он все ей простил, -  Ничего, если я тебя беспокоить буду? Бывает деньги нужны, а по банкоматам скакать некогда…
- Звони, мне не жалко…
- Я тебе СМС-ку скину – «Толя, выручай!», а ты мне в ответ, где «крупные» есть, хорошо?!
- Хорошо…
- Ну, пока! – и, чмокнув Толика в щеку, Света выбежала на улицу. Когда Толик с букетом выскочил следом, ее уже не было – несколько иномарок с парковки влилось в несущийся по проспекту поток машин. «Вертится девчонка…, ну ничего, еще посмотрим...» - думалось ему по пути домой. Но та снисходительность в ее тоне никак не шла из головы. Интуиция подсказывала Толику, что в этом случае, отношения, обычно, остаются приятельскими и уже вряд ли станут чем-то более… Отчего-то ему вспомнилась Марина, с ее удивительно теплым взглядом, в противоположность Светиному – игривому и в то же время равнодушному. Флиртуя со Светой, он видел лишь ее тело, за овладение которым еще был готов побороться…, с Мариной же все было иначе… «Тут надо красиво!...» - но, не успев предаться мечтам, он впал в уныние от мыслей о «несчастной двадцатке». Новенький автомобиль и сидящую в нем Марину затянуло туманом…, остаток пути Толик провел в мрачной сосредоточенности…


Света не позвонила ни завтра, ни послезавтра, зато Толик, действительно имевший отношение к банкоматам, отвечая за их загрузку наличностью, заметил, как неожиданно быстро стали пустеть банкоматы в «Сибирском» и «Атриуме». Тому, что это стало случаться после разговора со Светой, Толик вначале не придал значения, но вспомнив, решил проверить свою догадку. Когда в очередной раз банкоматы неожиданно «сдулись», он сделал заявку на их загрузку не крупными купюрами, как обычно, а более мелкими. Расчет был на то, что тому, кто снимает крупные суммы, это совсем не понравится…
Почему-то Толик не удивился, когда на следующий день от Светы пришла СМС-ка – «Выручай!». Он решил не отвечать на нее…, через полчаса Света позвонила сама.
- Привет, Толь! Совсем замоталась, как у тебя дела? – начала она издалека.
- Нормально, - как можно непринужденнее ответил он и, сославшись на занятость, постарался свернуть разговор. Света тут же перешла к сути.
- На секунду тебя оторву, подскажи, где поблизости денег можно снять, крупными…, очень надо!
Остальное можно было не говорить, Толик был не так глуп, что бы не понять затеянной с ним игры. Разом все стало на свои места, и кокетство Светы, и ее просьбы. Обида от роли «дешевой куклы» поначалу захлестнула его, но тут же откатилась при мыслях о тех плюсах, что могли быть извлечены из ситуации…, и как только в голове Толика замаячили деньги, все остальное разом отступило на задний план. Добиваться Светы он более не собирался – манящие формы ее тела уступили место манящим очертаниям денежных пачек.
- С крупными сейчас туго, попробуй через операциониста, - сообщил он, ожидая ее реакции. Света молчала, очевидно что-то обдумывая, затем предложила встретиться, Толик согласился.


- Какие твои условия? – не тратя времени на бесполезный флирт, Света прикурила и, глубоко затянувшись, выдохнула дым. Они сидели в той же кофейне, только на столике уже не лежал букет роз. Она отметила это. Но, главным образом изменившийся взгляд Толика сказал ей, что прежние методы бесполезны, и как человек деловой, она сразу перешла к сути. От прямого вопроса Толик несколько опешил...
- Давай так, - Света глубоко затянулась, - для понимания ситуации… Есть некий бизнес, в который то и дело надо вливать наличку. Получить эти деньги через банк не проблема, но теряется время. Заявку надо подавать заранее и все такое… Банкомат – та же касса, от тебя требуется одно - сообщить, в которой из «касс» есть деньги. Больше ничего!
Она снова затянулась, Толик улыбнулся.
- Бизнес бизнесом, но когда в банке объявляют борьбу с «обналичниками» - так вас зовут между нами, это уже что-то! Для банка вы – «геморрой», извини, конечно. Никто не знает, когда и где кончатся деньги, банкоматы стоят пустые, клиенты недовольны. При этом, к легальности есть вопросы… В общем, ответить на звонок – это не так просто, как кажется. Сидеть без премий, быть на плохом счету, плюс определенный риск вылететь с работы… Я тут прикинул, набегает около полтинника в месяц..., - последнюю фразу Толик постарался произнести весомее, но получилось не очень. Конечно, про «полтинник» он ляпнул от фонаря, ему просто надо было с чего-то начинать торг, и начать он решил серьезно.
- Пятьдесят штук?!, ты совсем обалдел?! Я столько не зарабатываю! – Света возмущенно загасила окурок.
- Дело твое, задаром другой банк поищи, - и Толик изобразил, что собирается уходить.
- Погоди… Давай по хорошему - десять штук! Будешь держать для меня несколько банкоматов полными, много забот что ли?! Годится?!
- Не годится… За «червонец» один банкомат так и быть придержу, но если его не хватит – извини.
Толик знал, что в среднем опустошались несколько банкоматов и не случайно согласился на «червонец». Установив тариф за один банкомат, он рассчитывал, что сумма будет как минимум удвоенна, и не ошибся.
- Ладно, «двадцатка» и что бы три банкомата под завязку, всегда!
- Три за «двадцатку» не обещаю, - для вида еще ломался Толик, но было видно, что он согласен, - Так и быть... Обмывать будем?!
Заметив его оживленность, Света решила немного охолодить наглеца и дать понять тому, кто все-таки здесь хозяин. Будто задумавшись, она молчала. Толик насторожился.
- Я вот думаю, не дура ли я, «секретаршу» нанимать за «двадцатку»? – этой фразой ставя всех на свои места, она следила за реакцией Толика. Вскочи он сейчас, она бы поймала оскорбленного его за руку и, сославшись на неудачную шутку, усадила бы на место. Но Толик не вскочил. Он как-то нервно хихикнул, но было видно, что ему совсем не смешно. Мгновение назад, он уже представлял как «летит» по ночному городу в только что купленном авто... Но заветная «двадцатка в месяц» неожиданно растаяла, вместе с ней растаяло и видение. Толику стало страшно… Страшно не от того, что раздумав, Света своей забавой показала полную его ничтожность перед собой, отведя ему вновь роль шута, но страшно от того, что вот так, одной фразой может быть перечеркнуто самое для него сокровенное и оберегаемое. Видя его состояние и правильно истолковав, отныне определив цену Толику в ту самую «двадцатку», и решив в дальнейшем эту цену стребовать «по полной», Света напоследок «затянула гайки».
- Ладно, проехали, шучу я…, - вновь закурив, она наслаждалась моментом, словно хищник, глядя на беспомощную жертву, - Но давай сразу договоримся, если подведешь – денег в том месяце не жди. Окончания фразы Толик уже не слышал. Согласно кивая, прощаясь со Светой, радуясь, что опасность миновала, он вновь был за рулем своей мечты…, рядом сидела Марина…


Однако, как не хотелось Толику тут же броситься по автосалонам, осторожность взяла свое. Не то, что бы он усомнился в Свете, неожиданно взглянув на этот разговор, как на пустую болтовню - вовсе нет. Но пережитый только что страх, отражаясь в нем словно эхо, заставлял снова и снова прочувствовать ту полную беспомощность, оседая в душе смутным ощущением опасности. Это испытанное им невыносимое ожидание собственной участи, той зависимости от воли «хозяина», теперь, обернувшись стремлением – «ни коим образом не допустить этого вновь», заставили его вдруг вспомнить об осторожности... Пару месяцев он решил выждать и посмотреть, во что выльется их соглашение.
Света же, пополнив ряды своей армии еще одним солдатом, была довольна. «Двадцатка в месяц» были для нее ничто, взамен она получала возможность в любой момент обналичивать крупные суммы денег. Как и догадывался Толик, бизнес этот был не совсем легален, и хотя Света не торговала оружием и наркотиками, «светить» его не следовало. Имея связи в деловых кругах, благодаря своему занятию будучи многим из этих кругов полезной, она была на плаву, но действовала осмотрительно и без надобности себя не афишировала. Давно привыкнув добиваться от других желаемого, играя на их пороках, она привыкла так же и к тому, что рано или поздно эти пороки приходилось жестко ограничивать. В основном это касалось жадности. В том, что Толик вскоре начнет «поднимать планку», она даже не сомневалась. Все, купленные ею и полезные ее занятию человечки, поступали именно так. Та ненасытность, начисто подминающая и разрушающая людей, превращающая в свой придаток, по сути и отличающая пороки от других устремлений, была ей хорошо знакома. Еще раз прослушав запись их разговора, она убрала диктофон в сумочку – «Попалась птичка!»…


Месяца через полтора, будучи в приподнятом настроении, в банковской столовой Толик подсел к Марине. Обычно он любовался Мариной издали, как неким произведением искусства, приятным ему во всем. Ему нравилось, как она выглядит, как движется, как говорит и с какими интонациями – нравилось все. Желание однажды «с блеском» предстать перед нею было так сильно, что Толик не приближался, с трудом удерживая дистанцию приятельского общения. В этот раз все было иначе…
К Марине подсели подружки, и за обедом девушки стали наседать на Толика с упреками.
- Толь, нельзя разве днем все заявки делать, зачем ждать до вечера?! – даже то, как это было сказано Мариной, как изящно была изогнута ее кисть с отставленной в сторону вилкой – все это понравилось Толику, так что он вновь залюбовался ею.
- Язык проглотил? По-хорошему прошу!…
- А то что? – Толику хотелось, что бы Марина продолжала говорить, так нравился ему ее голос.
- Мы во сколько домой должны уходить, когда от тебя вечером заявки приходят? Пока деньги пересчитаешь, кассеты подготовишь!… – Марина словно пыталась уговорить его.
В определенный момент Толику стало неловко. Вечерних заявок действительно раньше было немного, но с тех пор, как он договорился со Светой, банкоматы то и дело словно распарывали, с такой скоростью вытекали из них деньги. Делать заявки заранее, днем, Толик не мог, так как не знал, опустошит ли Света банкоматы именно в этот день или нет. Но даже если бы она и посвящала его в свои планы, это могло навлечь подозрения – каким образом он заранее знал, где и когда закончатся деньги? То, что из-за него страдали его коллеги, Толика не заботило…, главным сейчас было то, что он собирался сказать Марине…, наедине.
- От меня-то что зависит? Я же не экстрасенс – откуда мне знать, где деньги кончатся?! «Обналичники» озверели, до дна выгребают!…, - корень бед в который раз был им озвучен, и девушки, не услышав для себя ничего нового, пообедав, ушли. Когда они с Мариной остались вдвоем, он, неожиданно сбавив голос, предложил.
- Марин, может, мне по-другому помочь?… Пускай не деньги считать, а подвезти, например, после работы?…
- Ты же «безлошадный», Толик…, на такси, что ли? Так я сама… – гнева в глазах Марины уже не было, там плескалась ласковость. Толику хорошо было в ее лучах, он нежился словно под солнцем.
- Почему на такси? Сами уже можем изобразить… - и он многозначительно покрутил на пальце автомобильный брелок с ключами.
- Ух ты! Рада за тебя!
- Так как?!…
- За язык не тянула - сам вызвался! – улыбаясь, Марина вышла из-за стола, и лучи ласкового солнца покинули Толика. Провожая ее ладную фигурку взглядом, слегка полноватую, но полноватую какой-то упругой и сочной статью, от этого нравившуюся ему еще больше, он вновь видел Марину рядом с собой...
«Сегодня, сегодня, сегодня!...» - крылья несли Толика из столовой по коридорам, мимо кабинетов и фойе, все выше и выше... О причинах же поздних задержек Марины на работе, он как будто забыл, уж больно не попадали эти мысли в настроение его ожиданий...
Вышедшей вечером Марине, из салона новенькой иномарки Толик помигал фарами.
- Привет, карета подана… - он открыл ей дверь и помог застегнуть ремень.
- В тыкву не превратится?! – улыбаясь, Марина назвала адрес.
Они летели вдвоем по сумеречным улицам, выхватывая светом фар глубокие рытвины и трещины городских дорог. Слегка играя рулем из стороны в сторону, Толик уклонялся от них, не снижая скорости. Все было так, как мечталось ему сотни раз – он и Марина, ее смех, улыбка, тепло ее дыханья… «Неужели это уже не просто мечты?» - Он верил и не верил одновременно… Несколько раз, правда, их тряхнуло, так что Марина сжала его руку, будто говоря – «Не надо, не гони!…», и Толик сбавил скорость...
В голове его внезапно возникла одна забота - он вдруг понял, что не знает, как будет прощаться с Мариной. В его мечтах, не было момента расставания. Реальность же проносилась мимо квартал за кварталом, и в этой реальности их расставание приближалось с каждой минутой. Не желая, что бы поездка прошла фоном их приятельских отношений, Толик вдруг понял, что без поцелуя не обойтись, но представив этот момент, как-то разом оробел и взмок... Отношения с девушками не были для него проблемой, но в тех, привычных ему отношениях, все было просто и ясно. Едва зная человека, хотелось одного – его тела. И в этом стремлении утолить голод плоти другой плотью, ведомый инстинктом, Толик давно не робел и не метался в сомнениях. С Мариной было иначе… Марина была из другого мира…, мира нового и незнакомого ему ранее, постепенно открывавшемуся его сердцу. Неопытное, не знающее, как и куда сделать шаг, сейчас, сердце Толика млело рядом с Мариной…, нежась в ласковых лучах, оно молчало. Не зная, как быть, оттого Толик и был так растерян.
Остановившись у подъезда, они ослепили фарами курившего мужичка в растянутых трико и тапочках. Толик выключил музыку. Оба молчали, и когда тишина стала звенящей, Толику показалось, что еще мгновение и все рухнет. Пытаясь подчинить окаменевшее тело, едва-едва он повернулся к Марине, как мужичок громко свистнул куда-то в сторону. Тут же из темноты вылетела, смешно раскидывая огромные уши, собачонка и, взвизгнув, вскочила в подъезд. Следом вошел и мужичок.
- Это Муза… – тихо сказала Марина.
- Кто? – не поняв, выдавил Толик.
- Собака.
- Муза?!
- Да, Муза…, а это Семен Григорьевич с третьего этажа – он поэт.
- А она его муза?! – смеясь, Толик отстегнул свой ремень безопасности…
- Получается… - то же отстегиваясь, Марина задела его руку и замолчала. Тут же наклонившись, Толик поцеловал ее в губы. Она не отстранилась… Толик не помнил сколько длился поцелуй. Когда, пьяный от счастья, он вгляделся в ее глаза, то почувствовал, что лучи, согревавшие его сердце, стали в тысячи раз сильнее.
- Теперь я могу забирать тебя каждый день… - прошептал он.
- Почему теперь?
- На машине ведь… - удивился Толик.
- Глупый…, - Марина улыбалась ему, - Неужели это так важно, пешком или на машине?!… Почувствовав замешательство, она сжала его руку.
- Ты ждал, когда купишь машину?!… – и, не ожидая ответа, ласково потрепала за рукав, - Какой же ты глупый!…
Толику было все равно, глупый он или нет. Главное было то, что его «солнце» продолжало светить, и он грелся в его лучах. Возвращаясь домой, он все же решил, что Марина сказала так из вежливости, дескать, не ради машины же… Но, все же, по убеждению Толика, без машины могло и не выгореть. «Мелочей в таких делах не бывает…, если с машиной вышло, не значит, что вышло бы без…» - думал он, постепенно успокаивая что-то светлое, рвущееся из груди. На губах оставался вкус ее помады, напоминавший Толику, что случившееся не было сном. «А все как будто налаживается…» - отчего-то подумалось ему. И новенькая машина, и Марина представились ему некими трофеями на его пути. Сердце нехорошо отозвалось на это сравнение, но, увлеченный ездой, он тут же забыл об этом…


Как это бывает в суете будней, когда дни сливаются в сплошную массу однообразных занятий и впечатлений, а неделя за неделей, едва начавшись, уже радуют близостью выходных, все, казавшееся нам отдаленным и ожидаемым еще не скоро, наступает вдруг и внезапно. Именно так наступила в городе П. зима… Неожиданно, пустота городских пространств укрылась воздушным, еще не слежавшимся снегом. Дождливая влажность осени сменилась легким морозцем, а слякоть улиц - льдом и еще большими пробками на дорогах. И, как водится у нас, сколько ни ждали зиму городские службы, сколько ни готовились к ней, оказались все же к ней не готовы. Возможно на «поле боя» не подвезли солярки, возможно, сорвали договора подрядчики, но практически без боя город П. был отдан ее милости – госпоже Зиме. И пока коммунальщики готовились перейти в наступление, горожанам оставалось, либо, кутаясь в одежки, ползти по тротуарам по колено в снегу, либо испытывать судьбу в потоке машин на ледяном катке городских улиц. Не в силах и дня прожить без нового автомобиля, Толик выбрал каток. Теперь каждый день он забирал Марину с работы, а когда ей приходилось задерживаться, торчал допоздна в кабинете. Это вечернее торчание все более тяготило его и, в один из таких вечеров, он набрал Свету.
- Привет, разговор есть, надо встретиться… - начал он, но получил отказ.
- Говори, что хотел, мне некогда! – в трубке слышался чей-то смех и ритмичная музыка.
- Заявки вечерние прикрывают, - соврал он, - Надо заранее знать, где и сколько ты «съешь»…
Толик уже придумал, что скажет руководству, если будут вопросы по поводу его осведомленности. Но Света грубо отрезала.
- Заранее не получится! Чем тогда ты лучше обычной кассы, где все тоже заранее?!
- Прикроют лавочку!… - попытался надавить Толик, чем еще больше разозлил Свету.
- А ты сделай так, что бы не прикрыли! Я, тебе, за что деньги плачу?!… - она чуть не добавила обидное словцо, но сдержалась.
- Все, пока, некогда мне!… - она бросила трубку.
Толик сидел в задумчивости. Внезапно ему открылось, что те «двадцать штук», получаемые им от Светы, всего лишь крючок, на который его поймали. Вся та выгода от сделки предстала ему огромным пузырем, который неожиданно сдулся до крошечных размеров – такими теперь казались ему его «двадцать штук». Утратив привлекательные черты, деньги эти обернулись повинностью, которую отныне ему предстояло нести…, ушло то ощущение свободы и удали, которые он так ценил в жизни, мир разом стал тесен Толику и неудобен. Словно только сейчас, очнувшись, он увидел, что вместо ровного поля с бесчисленными направлениями, по которому он так любил носиться, по чьей-то прихоти он оказался на рельсах, унылой лентой убегавших вперед, сколько хватало взгляда. Отчего-то, Толика не удивило, что там впереди, в направлении этой ленты, он не увидел Марины…
В тот вечер, отвезя Марину и поставив машину на стоянку, уходя, он оглянулся. На долю секунды вместо желанного красавца-автомобиля, он увидел «кусок крашенного металла», желание обладать которым завело его в ситуацию столь непростую. «И все ради этого?!…» - таким ничтожным показался ему в тот миг повод. Но наваждение прошло, «тыква» вновь стала «каретой», и Толик, с минуту полюбовавшись видом, задвинув сомнения, решил оставить все как есть.


Нельзя сказать, что Свету встревожил звонок Толика. Он не был для нее неожиданностью, скорее наоборот – вполне ожидаемым. Раньше или позже, это происходило всегда – жадность брала свое, и всякий купленный ею служка брал телефон и набирал ее номер с целью поднять себе цену. Для Светы Толик не был исключением. Она даже не предполагала иного повода, отсюда и раздражение, и нежелание общаться. Будь они просто приятелями, она бы с удовольствием потрепалась с ним по телефону или пофлиртовала в ночном клубе. Но их связывали деньги, и это все меняло…
Когда дело касалось денег, Света была начеку. В свое время, закончив кое-как школу, она видела в бывших учителях неудачников, не способных лучше устроить свою жизнь. Зная об их мизерных зарплатах, она быстро усвоила отсутствие какой-либо связи между ученостью человека и его доходом. И пока ее сверстники постигали премудрости ВУЗ-овской системы, на собственном опыте она постигала бизнес в условиях Российской провинции на пороге третьего тысячелетия. Ученицей она оказалась толковой и к тому времени, как бывшие одноклассники, получив дипломы, еще только открывали для себя мир самостоятельности, она уже прочно стояла на ногах, имея и деньги, и связи.
Своим подручным Света увеличивала плату лишь в одном случае, когда это увеличение существенно повышало уровень и ее доходов. Толику тут ничего не светило…, и все же юнцу следовало указать его место – с этой мыслью Света набрала брата Толика и намекнула тому, что бы тот повлиял на ситуацию…


Отношения между тем набирали обороты... И если поначалу Толик с Мариной и пытались скрывать от окружающих свои чувства, то вскоре это перестало быть секретом. Для всех они стали «парой». Толика радовало публичное признание их союза. Словно это признание само по себе вносило в их отношения некую стабильность и постоянство, а Толик очень хотел постоянства. Теперь он не представлял без Марины своей будущей жизни и не упускал случая ее порадовать. Ему отчего-то казалось, что таким образом он хоть как-то умаляет свою вину перед нею, все более тяготившую его.
Возможность порадовать Марину случилась довольно скоро. Света уехала или бизнес ее взял передышку, но однажды Толик отметил, что пустеть банкоматы стали реже. Решив воспользоваться затишьем, за обедом он выложил перед Мариной два билета.
- «Лебединое озеро», завтра в семь…, сходим?
- Если заявок не набросаешь - должна успеть…
Но назавтра, как назло, ближе к вечеру два «Светиных» банкомата неожиданно опустели.
- Вот зараза!... – Толик негодовал, отправляя в кассу две вечерние заявки. Чуть позже, переговорив с Мариной и несколько успокоившись от ее уверений, что она успеет, он все же был атакован чередой тяжелых размышлений...
В одно из их прошлых свиданий он почувствовал, что не может посмотреть Марине в глаза… Именно не может… - он избегал ее взгляда, все время отводя свой взгляд в сторону, желая при этом взглянуть и будучи не в силах этого сделать. Причина была в необходимости врать Марине. Врать теперь, когда она стала близким ему человеком. Это было невыносимо… Последнее время, слушая ее жалобы на вечерние задержки на работе, сочувствуя и объясняя, что от него ничего не зависит, Толик чувствовал себя не просто неуютно. Сказать честно, чувствовал он себя последней гнидой…
На балет они опоздали… Пока шло действие Марина была сама не своя, временами уходя в себя, не слыша музыки и не глядя на сцену.
- Как ты? – шептал Толик ей на ухо.
Она ободряла его, но Толик видел, как спустя время тревога вновь набегала на ее лицо.
- У меня такое чувство, что должно что-то случиться… - сообщила она ему, когда после концерта они отъезжали от театра.
- Забудь! – постарался приободрить ее Толик, на что Марина устало улыбнулась.
- Лезет в голову всякое… 
Остаток пути они почти не разговаривали… Марина молчала, думая о своем, не слыша Толика и отвечая больше невпопад. Позвонил брат, и Толик пообещал заехать на обратном пути.
Когда он вошел, Крепыш встретил его с той же грустной мордой. Брат мялся, не зная, как начать разговор…
- Толян, у тебя, что за терки со Светой? – наконец спросил он.
- Со Светой?... Все нормально…, с чего ты взял? – Толика насторожил не столько вопрос брата, сколько ощущение, будто тот прощупывает его, что-то от него скрывая. 
- Света звонила… - обреченно выдохнул брат.
- И что?!...
- Говорит, у вас уговор какой-то… В общем, просила с тобой пообщаться, на предмет взятых обязательств.
- Ты-то причем?! – Толика тяготил разговор…
- Притом…
Они прошли на кухню. Брат все раздумывал, открыться Толику или нет…, наконец, решился.
- Меня тут кризис слегка подломил…, клиентов нет, не до рекламы всем. Свете как-то обмолвился, она и предложи пару заказов… Оказалось, это не совсем заказы. Деньги гнать через мою контору, в общем… Мне куда деваться? Оборудование все в лизинге, не сегодня – завтра банк отберет, девчонкам зарплату плати…, я согласился. Хорошие, надо сказать, деньги!..., не думал, что она такими ворочает, но это между нами… Если так пойдет, через полгода кредит верну, офис в центре хочу снять…
Толик подавленно молчал.
- А тут звонит…, из-за какого-то вашего уговора, все грозит накрыться медным тазом!... Объяснишь, может, что к чему?!
Выложив свои карты, он ждал того же от Толика…
- Я для нее несколько банкоматов держу, в центре…, она с них наличку сливает, которую через тебя отмыла…, - понуро опустив голову, выдавил Толик.
- Понятно…
- Да ничего тебе не понятно!... Я Маринку потерять могу!..., из-за этих банкоматов у нее проблемы…, если узнает про меня – не простит!…
- Может сказать?..., объяснить все, как есть…
- Да поздно уже объяснять!... Не знаю я, что делать…
- Любишь ее?... – как-то тягостно спросил брат, словно ожидая решения своей участи.
Толик не ответил. В другое бы время он расцеловал бы брата, смеясь и крича, что - «Да, любит ее!...», что безумно счастлив, только теперь понимая, что значит жить!... В другое бы время, но не сейчас… Брат снова замялся, не решаясь на что-то, и Толик заторопился домой. Уже в дверях, наскоро прощаясь, брат все же крикнул вдогонку…
- Ты это, Толян, может не надо обострять?…
Толик ничего не ответил, на душе у него было гадко…


То, что тревога Марины была не случайной, выяснилось на следующий день. Ближе к обеду в банк позвонил клиент и сообщил, что банкомат выдал сто рублей вместо пятисот. Затем позвонил второй и третий. После остановки и выгрузки банкомата выяснилось, что кассир перепутала номиналы, загрузив вместо сотенных купюр пятисотенные и наоборот. Кассиром оказалась Марина…
Такое в банке редко, но случалось, и Марина была не первой, с кем это произошло. После разговора с начальством, бледная как полотно, она принялась обзванивать клиентов, убеждая вернуть не принадлежащие им деньги. Подруги успокаивали, считая, что ей крупно повезло, раз ошибка обнаружилась так скоро. Вспоминали случаи, когда подобное случалось накануне выходных или праздников, и что потом было с допустившими ошибку кассирами. Марину не уволили, как некоторых из ее предшественниц, но вынесли предупреждение и лишили премии. Вечером, сев в машину Толика, не в силах более сдерживаться, она разрыдалась…
Кое-как успокоив ее и заверив, что он что-нибудь придумает, Толик довез Марину до дома. Никогда еще, зареванная и такая слабая, она не была ему так дорога как в тот момент. «Невозможно!…» - думал Толик, - «Невозможно, что бы это снова повторилось!…». «Двадцать штук» было ничто, все было ничто, в сравнении с ее страданием. «А тем более этот кусок железа!...» - остервенело вращая руль, думал Толик, входя в повороты. Поставив машину на стоянку, он набрал Свету.
- Есть проблема, твою кормушку прикрывают, - сообщил он, услышав в телефоне ее недовольный голос.
- Так сделай так, что бы не прикрыли!… - звонок взбесил Свету, она была уверена, что Толик набивает цену.
- Не могу! Начальство решило… - начал Толик, но Света перебила.
- Слушай, думаю, твоему начальству будет интересна запись нашего разговора в кофейне… Если не хочешь вылететь с работы, следи, что бы банкоматы были полными и попусту мне не звони! – она бросила трубку, оставив Толика в полном разброде мыслей и намерений.
Все оказалось именно так! Отчего-то, Толик подозревал, что обернется именно этим – словно муха в паутине завяз он, не зная как освободиться. В какую бы сторону ни пытался он двинуться, путы держали его по рукам и ногам, не давая шевельнуться. Но оставить все как есть, он уже не мог. «Будь что будет…» - он вновь набрал Свету…
- Достал! Я разве непонятно объяснила ?!... – начала было Света, но Толик перебил.
- Я серьезно говорю – нашего уговора больше нет!
- Пожалеешь!... – прошипела Света.
- Сама пошла! – Толик сбросил звонок, его знобило. Света не перезвонила, зато через минуту позвонил брат...


…Они шли мимо ледового городка. Толик с братом впереди, Крепыш с невозмутимым видом семенил сзади. Раскрасневшаяся малышня с визгом штурмовала ледяные горки, взрослые, стоя в оцеплении, замерзая, терпеливо ждали.
- …Толян, я бы не советовал Свету динамить…, - брат не терял надежды вразумить Толика, - Она так просто тебя не отпустит…
- Плевать!...
- Марина обо всем узнает…, может оставить все как есть?
- Не получится…
- Да почему – Не получится?!... – он сорвался на крик, - Чего ты добьешься этим?!... Марина тебя бросит!, с работы турнут, у меня проблемы по новой…, ты этого хочешь?!...
Толик вдыхал морозный воздух, не слыша брата…
- Знаешь, а я ведь ей в глаза смотреть не могу...
- Кому?
- Сердцу своему…, Марине…. Идем куда-нибудь или просто сидим, чувствую – вся моя, без остатка, руки только протяни…, но будто в грязи весь, не могу чистого касаться…, а она ждет...
Увидев что-то, Крепыш весь напрягся и заскулил, но вскоре, потеряв интерес, уселся в снег и зачесался.
- Опять блох подхватил?! – брат замахнулся на него поводком, - С теми кое-как справился, он новых тащит… Меня что поражает, Толян, мозгов у блох этих – с игольное ушко, откуда что берется…, а знают, как незаметно укусить, и в «кусты»…, ненавижу тварей!...
- Вот и я – ненавижу…, - Толик взглянул на брата, - Тебя люблю, зла никому не желаю…, вот только незаметность эту, подлую, стал ненавидеть – сил нет…
Он задумался, брат молчал…
- …Ты прости меня, но я уж решил… Тесно мне в этой скорлупке – не могу вдохнуть полной грудью. Света отомстит, не вопрос…, а поймет Марина или нет – не знаю…, но если и не простит – лучше несколько дней вот так на всю катушку, в глаза глядя!, чем сердце душить…
Они простились словно чужие… Уже дома, обрызгав от блох и заперев скулящего Крепыша в ванной, брат набрал Светлану…
- Бесполезно все, у него совсем «башню» сорвало! Полдня убеждал…
- Кретины, оба!... – не сдержалась Света, - Я тебе не убеждать сказала, а мозги ему вправить!... Ты узнал, с чего он вдруг «соскочить» решил?! Денег ему мало?!...
- Не в деньгах дело…
- Тогда в чем?!... Не бывает так, что бы от «бабла» отказывались!... Причина должна быть!... Я тебе сказала – узнать, ты узнал?!
Брат молчал. Он был зол на Толика, и на волне этой злости его подмывало рассказать Свете о Марине – «…и пусть решает сама, что делать». Но в то мгновение, как он поддался этому чувству, он так же ощутил и нежность к младшему брату, и некую сопричастность его внутренней борьбе. Внезапно ему стало жаль Толика…
- На работе у него проблемы…, похоже, и без тебя попрут…
- Все плохо?
- Совсем скис, хочешь его «светить» - дело твое…, по-моему, ему и так труба.
Света ненадолго задумалась…
- Ладно, черт с вами… Ты понимаешь, что без хороших заказов остался?
- Понимаю…, - тяжело выдохнул брат, прощаясь с еще теплившейся надеждой.
- Поэтому, без обид…, чао!
- Пока…
Убрав телефон, Света еще с минуту размышляла. Того, что Толик мог попасть в переплет из-за их уговора, она не исключала. Ее смущало не это, а поведение Толика в ситуации. Когда «запахло жаренным» он без объяснений решил порвать с нею, и это казалось ей странным. Но вспомнив, как сама не желала его слушать, она успокоилась: «Теперь это неважно…, пусть катится…». И все же, просто забыть обо всем она не могла. Толик нанес удар по ее бизнесу… Без желания какой-либо мести, просто следуя принятым в ее круге правилам, она должна была ударить в ответ…
Сбросив на электронный адрес банка файл с записью их беседы в кофейне, Света улыбнулась: «Контрольный, в затылок!...». Больше она о Толике не вспоминала…


Пару дней Толик не отправлял СМС-ок Свете, наблюдая через компьютер за ее попытками снять «крупняк» то на одном, то на другом банкомате. Иногда ей удавалось опустошить только что загруженный банкомат, но чаще приходилось искать другой. Вечерних заявок почти не стало. Марина постепенно приходила в себя от случившегося…
- Еле обзвонила - все деньги вернули, а двое - ни в какую. Из юридического сказали - банк по пустякам судиться не будет, имидж и все такое… - придется платить, - она не пыталась скрыть возмущения, - Как так можно, не понимаю!...
- Что именно? Почему банку на тебя плевать? Или почему кто-то чужие деньги присвоил?..., - Толик все ждал случая признаться Марине, и данный поворот разговора показался ему подходящим…
- Да я уж привыкла, что банк нас за людей не считает…, так, колесики какие-то, если что – заменили и дальше поехали… Меня другое возмущает – присвоить чужое и потом отпираться!...
- Тут случай был, - перебил Толик, - один мужик не успел карту вставить, ему банкомат – раз! и пачку денег выдал. Оказалось, тетке какой-то сумму набрать не мог, жужжал, жужжал…, та пошла разбираться, и этот мужик подходит… Самое интересное, его потом спрашивают, дескать, чужие же деньги, почему себе взяли? А он говорит: «Верьте – нет, первая мысль была – «джек-пот» выиграл!»… Потом, правда, вернул все…, но я к тому, что иной раз любого бес может попутать…
- Но вернул ведь?!...
- Вернул…
- А эти уперлись - лишнего не получали и все тут, а сами по нескольку раз снимали и хоть бы что!... Совести нет…
- Может им стыдно просто?... Бывает так, бес попутал, итак не по себе, а тут еще все открылось, вот они и в отказ…, и чем сильнее на них давить, тем они упорнее не сознаются. Наверное, можно простить такое?...
- Не знаю, Толь… Тебя послушать - все мы такие тонкие, и в душе все так сложно, успевай только понимать и прощать направо и налево… По мне так у всего этого одно название есть – подлость!, когда ради своей выгоды втихую других подставляют… Может и надо такое прощать, но у меня не получается…
- А если жалеет человек о том, что сделал?!...
- Эти ни о чем не жалеют…
- Я не о них…, допустим, сделал человек подлость и раскаивается…
- Всякое бывает…, но если знает и все равно продолжает, как такое прощать?!...
- Но если даже это не прощать, как с остальным?..., многое есть и похуже…
- Есть…, например предательство…, такое уж точно прощать нельзя!..., я, по крайней мере, не умею…
- И много платить? – так и не решившись на признание, Толик перевел разговор.
- Не так что бы много…, семь тысяч. Больше за людей обидно, с их «тридцатью серебренниками»…
На следующий день дали обещанную премию, и Толик, сняв деньги, передал их Марине. В ответ на его «Тебе нужнее…», Марина улыбнулась: «Ты у меня один такой!… Мне, порою, не верится…». Удивило же Марину то, что после этих слов Толик, явно волнуясь и решаясь на что-то, вдруг прижал ее к себе, шепча на ухо: «Ты верь, миленькая, главное верь мне!..., а если разное услышишь, знай – все вранье!...». Марина попыталась прояснить смысл сказанного, но Толик так же неожиданно замкнулся, и она ничего более от него не добилась…
Тревога же не отпускала Толика… И как ни успокаивал он себя, все же надеясь избежать огласки, страх подступал все плотнее. Что-то неотвратимое надвигалось, заслоняя будущее. Прежние яркие мечты стали какими-то неопределенными и зыбкими…, словно туман заволакивал лицо Марины, и Толик не мог его вспомнить. Столько раз представляемые им, не раз обсуждавшиеся, их совместные планы растаяли, так что Толик уже и не знал, было ли это на самом деле. Что-то неминуемое и пугавшее, приближалось, и вот-вот должно было произойти…
Он не удивился, когда во второй половине дня его пригласили к руководству и, дав прослушать запись их разговора со Светой, предложили уволиться, по хорошему. Будто во сне, одновременно веря и не веря в происходящее, Толик подписал придвинутые к нему бумаги. Ему казалось, что напряженные лица присутствующих в какой-то момент обязательно расплывутся в улыбках и, хлопнув его по плечу, кто-нибудь весело воскликнет: «Купился, да?! Как мы тебя развели!». Но лица оставались серьезными, и никто его по плечу не хлопал. Очнулся Толик лишь в коридоре. Последнее, что он помнил было, когда забрать «трудовую» и слова: «Вы свободны!». «Свободен, свободен!...» - стучало в голове Толика, когда на ватных ногах он спускался по лестнице. Слух о его увольнении уже облетел банк, он чувствовал это по любопытным взглядам, встречающихся по пути коллег. Марина на звонки не отвечала… Вспомнив, как за обедом она говорила о какой-то ревизии, Толик решил ждать до вечера…


За стеклами салона «иномарки» мело… Будто в унисон состоянию Толика завертелась вокруг непогода. Растрепанные вихри метели швыряли из стороны в сторону такой же растрепанный снег, то кидая его в стекло, то отбрасывая прочь в темноту. Окружающее едва угадывалось в мятущемся свете фонарей. Толик все набирал Марину, но она не брала трубку. Понимая, что ей все известно (коллеги наверняка постарались), словно утопающий за соломинку, он цеплялся за веру в то, что сумеет все объяснить. Будто нашкодивший малыш, спрятавшийся от взбучки, он втайне надеялся, что Марина его простит… «Или не простит?!...» - не зная ответа, он весь извелся от неизвестности.
Рабочий день давно кончился… Сидя в машине, Толик различил фигуру Марины, в вихрях метели выходившую из банка. Увидев, как она повернула к нему, как напряженна была ее походка, он сжался, ожидая худшего. Когда она села в салон, Толика обдало холодом.
- Это правда?!
- Марин, я все объясню!...
- Да или нет?!
- Нет! – выпалил Толик, чем заслужил острый как шило взгляд, отбросивший его назад.
- Опять врешь!... Все врешь и врешь! Видимо иначе не можешь…
- Я все объясню, Мариночка!... – и, не давая Марине перебить его, Толик затараторил.
- Еще летом у брата завелись блохи…, пес притащил, Крепыш… кровь сосут, еле вывел… мы тогда в кафе…, - но Марина не дала ему продолжить.
- Хватит!, слушать тебя не могу!... Блохи!... «Кровь сосут…» - передразнив  его, она сорвалась на крик, - А мою кровь ты во сколько оценил?! В «двадцатку»?! - столько она тебе платила, та «обналичница»?!...
Толик хотел возразить, но холод парализовал его, и он лишь, молча, слушал…
- А что бы помалкивала, для меня, дуры, любовный роман задумал…, угадала?! На машинке подвозил, участие изображал...
Увидев в ее глазах слезы, внезапно Толик понял, что Марина не может его простить не за обман с банкоматами, а за любовь, которую считала расчетливым притворством… Эта мысль ужаснула его…
- Прости!... – он, было, рванулся к ней, но взгляд Марины вновь отбросил его назад.
- Простить?!... Да я видеть тебя не могу!... – она замолчала, и тяжесть этого молчания давила сильнее обвинений. Тишина гасила в себе любые его попытки освободиться, он застыл в ее толще, словно во льду, крошечным насекомым…
- Ладно, покаталась и хватит!… - промокнув глаза платком, Марина уже вышла из машины, когда вспомнив о чем-то, снова заглянула в салон и бросила Толику деньги. Будто во сне он видел, как, кутаясь в пальто, она бежит прочь…
Невидимая струна натянулась до предела. «Нельзя ее отпускать, только не сейчас!...» - Толик бросился в метель...
- Мариночка, милая, все не так!... – он догнал ее, попытался обнять… Она не сопротивлялась. Тело ее было мягким, словно лишенным жизни податливым телом большой куклы. «Прости!, миленькая, прости!...» - она молчала, и Толик отстранился, вглядываясь в ее лицо. Если бы в нем была, хоть капля эмоций, пускай злости, ненависти - он бы продолжал бороться…, но взгляд заплаканных глаз был пуст – «Его «солнце» погасло!…». «Навсегда…» - понимание этого враз оглушило, что-то оборвалось…
- Пусти…
Он убрал руки, и Марину поглотила метель..., вернулся к машине. Собрав непослушными руками разлетевшиеся купюры, Толик еще некоторое время сидел, не понимая, где он и что только что произошло, затем выехал со стоянки и набрал скорость. Если бы сейчас из этой пляшущей снежной кутерьмы вдруг возникла глухая стена, пожалуй, он бы не свернул… Он даже чувствовал облегчение, представляя это…, тогда все станет не важным, и все происшедшее – пустым и незначительным… Несясь вперед, разбивая вихри, он ждал…, но снег продолжал лететь в стекло плотными хлопьями, и все оставалось по прежнему…


Они сидели на кухне. Брат слушал Толика, помешивая остывавший чай.
- …Уволься я на несколько дней раньше, все выглядело бы иначе!
- Если бы, да кабы…, - вздохнул он, глядя на Толика, - говорили тебе...
- Да я не спорю, сам виноват… Жаль, нелепо как-то все вышло… Меня чувство не покидает, будто еще можно переиграть все, словно не всерьез это. Завтра проснусь и на работу, а там с Мариной увижусь, вечером встретимся… И вдруг – бац! Кто-то мне кричит прямо в ухо – «Очнись, парень!», а я не слышу… Боже! Больно-то как!...
Брат молчал, а Толик все говорил…, не останавливаясь и тут же забывая сказанное. За окном была глубокая ночь, а он понимал лишь одно, что стоит ему замолчать, и произойдет что-то ужасное… Наконец он выдохся…
- Куда пойти думаешь?
- Не решил еще… Есть знакомые в одной конторе, надо будет встретиться, пообщаться…
- Машину оставишь?
- Продам, денег все равно нет.
- Вдруг появятся? Мало ли, опять мутные дела начнутся..., сейчас сам знаешь, все «бабосы» в тени крутятся…
- Попробую без мути обойтись, уж точно подлой выгоды искать не буду… Знаешь, у меня выключатель будто щелкнул – ерунда это все, по сути… - деньги эти, выгода… Раньше не задумывался, носился: «Денег!, денег дайте!...» - все мозги «желанием наживы» пропитаны…
- И что? Чем идея плоха?
- Жиреет махом, а там другая - «нажива любой ценой», а для той все способы хороши… Раньше я кроме нее из своей скорлупки ничего и не видел - мозг сломал, где бы денег срубить, думал счастье в них… И что?!  Машину купил, девушка любимая рядом…, а счастья нет!... Сердцу душно! – на черта мне любовь ее и «кусок железа»?! Полной грудью не могу вдохнуть, каждый поцелуй, будто вор, краду! «Это разве счастье?!», думаю, «И зачем мне деньги тогда?!, да провались они!...».
Брат допил чай, в ночи за окном мело…
- Что ни делается – все к лучшему, - зевая, он поднялся из-за стола, - Пойдем, на диване тебе постелю…


В один из погожих вечеров, несколько месяцев спустя, возвращаясь домой, Толик присел на лавочку в сквере у «оперного». Голуби тут же оставили в покое старушку напротив и перелетели к нему. Толик развел пустыми руками, и птицы, потолкавшись с минуту, перелетели обратно. В лучах заходящего солнца остатки почерневшего снега отливали оранжевым, сверкнули расплавленным золотом несколько окон в доме напротив. Толик с наслаждением вдохнул теплый и влажный воздух: «Весна!…».
На сердце было хорошо и покойно… В прошлом остались попытки уладить отношения с Мариной, отчаяние, лишавшее последних сил… И все же, вспоминая раз за разом события тех дней, Толик всякий раз убеждался в том, что иначе поступить не мог. То ощущение, словно он ступил на твердую почву, сделав тогда свой выбор, не оставляло его и теперь. «Мы все гонимся за счастьем, по тысячам дорог сворачивая то вправо, то влево, и каждого манит что-то свое… И я был уверен - вот оно, только руку протяни!…». Он смотрел на голубей, с важным видом клевавших крошки. «Они-то знают, в чем их счастье, а в чем мое – мне неизвестно... Одно знаю: там, где притворство и обман - его нет…, надеюсь, это уже что-то…».
Подставив теплому ветерку лицо, он встал и еще раз вдохнул полной грудью. Старушка смотрела ему вслед, пока Толик не скрылся за спинами прохожих. Голуби же, продолжали наседать на нее, требуя все новых и новых крошек...


2011г.      Вадим Камов