БДУ

– Надоело! – сказал Виктор Анатольевич, глядя на свое отра­жение в зеркале. – Все надоело.
– К черту! – добавил он устало, после того как минуту рассмат­ривал свои небритые щеки и выдавил прыщик под носом. – Сейчас по­звоню и скажу им все.
Это был не первый случай, когда Виктор Анатольевич хотел позвонить и сказать «им» «все». Наверное, в сорок два года у многих мужчин возникает подобное желание позвонить и сказать. Особенно по утрам. Особенно, когда утро серое, хмурое и не обещает ничего хо­рошего.
Действительно, трудно смириться с тем, что тебе сорок два, на завтрак опять все та же неизменная яичница, утро хмурое и уже со­всем по-осеннему неуютное, а в театре тебе в сотый раз придется по­вторять все те же набившие оскомину слова из роли второго плана.
Он уже совсем было потянулся к телефону, но в последний мо­мент передумал. Все таки следовало сначала умыться. И позавтракать! Да, спокойно, ни куда не торопясь, позавтракать. Может быть, даже, сходить в магазин и взять что-нибудь посолиднее для завтрака. Торо­питься ведь некуда. Все равно он сейчас позвонит им и все скажет.
Все же, пока он умывался и чистил зубы, до боли знакомое чувство тревожило его. Это было чувство некой несвободы, чувство того, что он не хозяин своего времени. Кто-то невидимый и неведомый лучше его самого знал, сколько времени он имеет право потратить на туалет, на завтрак, на дорогу до остановки...
– Почему!? – воскликнул Виктор Анатольевич, забрызгав зуб­ной пастой зеркало, перед которым чистил зубы.
– Почему все так? – обратился он к своему отражению уже внешне спокойно, но чувствуя, что готов взорваться изнутри присту­пом ярости. – Какого черта! Тебе сорок лет! И что? Кто ты?
Он замолчал на минуту, позволяя отражению найти нужные слова. Но отражение молчало. Оно было несвежим и жалким – с крас­ным следом от прыщика под носом, с противно-мятной зубной пастой на губах, с нечесаными волосами и серой как это утро щетиной на ще­ках.
– Дерьмо! – с сердцем произнес Виктор Анатольевич, наклоня­ясь над раковиной.
Непонятным осталось, к кому относилось это ругательство: к отражению ли, к осеннему ли утру, или к жизни вообще.
Он быстро покончил с умыванием, после недолгого раздумья «Бриться или нафиг?» решил все же не бриться, наскоро пригладил во­лосы расческой и вернулся в комнату. Сначала ноги привычно понесли его в кухню, но он сердито их одернул. Хватит! Теперь он сам решает, когда, что и в какой последовательности делать.
Какое-то тревожное чувство не покидало его. А сейчас, когда он с уверенным видом прошествовал мимо кухни, словно подводя не­кую незримую черту, это чувство стало еще более острым. А так ли надо? А все ли он правильно делает? А что то будет? Ведь это все, это конец.  Конец привычной старой жизни и начало некой новой... Не рано ли? Готов ли он? Не поздно ли?
Усилием воли Виктор Анатольевич заставил этот тревожный внутренний голос замолчать. К черту! Надоело. Будь что будет...
Он демонстративно прошагал мимо платяного шкафа к тум­бочке, на которой примостился телефон, порывисто сел на пуфик и снял трубку.
Протяжный гудок был каким-то тревожным, осиротевшим, он дико не гармонировал с привычным распорядком.
Не давая себе времени опомниться, Виктор Анатольевич бы­стро набрал номер.
В трубке что-то сухо щелкнуло и наступила абсолютная тиши­на. По всем законам сейчас должны были последовать длинные гудки вызова, но их не было. Можно было, наверное, сосчитать до десяти, пока длилась эта тишина. Он уже совсем собрался нажать на рычаг и набрать номер заново, но тут вдруг прямо посреди тишины прозвучал мелодичный женский голос:
– Бэ-дэ-у.
Это было так неожиданно и странно, что Виктор Анатольевич не нашелся, что делать и что сказать.
– Бэ-дэ-у... – повторил он растерянно.
– Да, – подтвердил женский голос доброжелательно. – Бэ-дэ-у. Слушаем вас.
– Э-э-э, – протянул он, позабыв или не зная, что сказать. – А что это значит?
Зачем он это спросил? Он ведь просто должен был сказать: «Извините, я, кажется, ошибся номером». Нажать рычаг и набрать но­мер заново. Почему он этого не сделал? Чего он ждал? Может быть, он все таки еще не был готов к тому, чтобы «сказать им все»? Он давал себе время последний раз подумать?
– Бюро добрых услуг, – меж тем расшифровала дама с приятным голо­сом.
Неужели?!
Виктор Анатольевич был совсем ошарашен. Неужели в наше время еще существуют бюро добрых услуг?! Хотя... Хотя каких только фирм и фирмочек с самыми странными названиями сейчас нет! Быть может, они предоставляют услуги горничных там, нянек и прочего че­го-нибудь наподобие...
– Ау, – позвал его голос. – Вы здесь?
– Да-да, – спохватился Виктор Анатольевич. – Просто я... я несколько... э-э-э...
– Может быть, вы ошиблись номером? – предположил голосок.
– Нет! – поспешно воскликнул Виктор Анатольевич. – Нет-нет, я именно... да...
Наверное, все таки, он тянул время. А может быть, ему просто было приятно слушать этот тихий, спокойный, мелодичный женский голос.
– Замечательно, – терпеливо кивнула барышня на том конце. – Ну так чем мы вам можем помочь?
– Помочь мне? – повторил Виктор Анатольевич. – Э-э-э... Бо­юсь, что...
– А вы не бойтесь, – пошутила она. – Любое ваше желание бу­дет исполнено качественно и в кратчайшие сроки.
– Вы – фея? – пошутил он.
– В некотором роде да, – на том конце провода его шутку, ка­жется, совершенно не поняли. – У каждого человека свои представле­ния о том, кто занимается исполнением желаний.
– Думаю, что вашей фирме не по силам исполнить мое сокро­венное желание, – сказал Виктор Анатольевич, иронично улыбнув­шись телефонной трубке.
– Нашей фирме, – подчеркнула дама это слово, – по силам лю­бые желания. – И уж по крайней мере, сокровенные желания – наша основная специализация.
– Подождите! - Его осенило. – Вы занимаетесь... э-э-э... вы предоставляете... как бы это сказать...
Дама в трубке терпеливо ждала, пока он наконец сформулиру­ет свою мысль. Хотя молчание было таким, что не оставалось никаких сомнений: она уже поняла, что он хочет сказать.
– Ваша фирма занимается оказанием интимных услуг, да? – на­конец проговорил он.
– Сокровенные желания всегда достаточно интимны, – сказала она. – Но если говорить о том, что конкретно вы имеете ввиду в дан­ном случае, отвечу: мы не делаем каких-либо различий между же­ланиями клиентов. Для нас не существует исполнимых и неисполни­мых, удобных и неудобных, хороших и плохих желаний. Есть просто желание отдельного человека. Всю ответственность за качество жела­ния несет клиент. Мы отвечаем только за качественное его исполне­ние.
– Забавно, – произнес Виктор Анатольевич. – Вы так серьезно об этом говорите, будто и в самом деле... будто и в самом деле способ­ны... Впрочем, понимаю: имидж фирмы... Другими словами, я могу позволить себе любое, самое извращенное желание, да?
– Да, – ответила она просто и естественно. – Это ваше желание и всю ответственность за него несете вы. И оцениваете его как «извра­щенное» или «благое» тоже вы.
– Удобно, – сказал он. – Удобную позицию вы заняли.
Она не ответила на его саркастическое замечание.
– Ну а кроме интимных услуг? – поинтересовался он неведомо зачем. – Чем еще занимается ваша фирма?
– Я же вам сказала, – в ее голосе не было даже признаков не­терпения, скорее в нем прозвучало то ли легкое удивление, то ли сожа­ление. – Мы занимаемся исполнением желаний... Вы уверены, что правильно набрали номер?
Он не знал, что ответить на этот каверзный вопрос. С одной стороны, говорить уже было не о чем. Он явно попал в одно из множе­ства тех заведений, которые занимаются тем, что благообразно называ­ется «организация досуга». Да, концепция этого конкретного заведе­ния показалась ему довольно забавной. Но говорить, в общем-то, было больше не о чем. По крайней мере сейчас ему было не до изощренных способов организации своего досуга.
– А если я пожелаю вас? – зачем-то ляпнул он.
– Нас? – не поняла она.
– Нет-нет – вас, именно вас, конкретно вас, женщину, которая со мной разговаривает сейчас, – пояснил он. – Это тоже будет испол­нимое желание?
Наступила тишина. Видимо, к такому вопросу дама с очарова­тельным голосом не была готова. Здорово он ее подловил! Ну-с, что теперь по поводу исполнимости?
– Да, – наконец ответила она. – Вы имеете право на любое же­лание.
Вот как... Ну что ж...
– И сколько это будет стоить? – спросил он. Кажется, его це­лью стало сбить ее с толку, вывести из себя, заставить растеряться и занервничать.
– Услуги нашего бюро бесплатны, – ответила она заученной фразой.
– То есть... – растерялся он сам. – То есть как?..
– Все таки, насколько я понимаю, вы ошиблись номером, – констатировала она.
– Да, но... То есть, нет! – спохватился он. – Нет, я не ошибся... Скажите, а...
Стоп! Это какая-то ловушка... Может быть, таким образом они ищут идиотов, которых... которых можно развести на деньги или... или выведать адрес и потом...
Хотя нет, скорее всего это обычные мошенники. Сейчас она побольше о нем выведает, увлечет пустым разговором, а потом впарит ему какую-нибудь совершенно ненужную вещь. Или навялит ему ле­карство от всех болезней, которое в лучшем случае окажется слаби­тельным.
Никто, никто в этом мире не станет делать добро за просто так. Ну за исключением редких идиотов. А уж бесплатно исполнять чужие желания...
– Э-эй? – позвала собеседница.
– Да-да, – отозвался он.
– Ну так? Вы что-нибудь решили?
– Нет... То есть, да. Скажите, а как вас можно найти?
Он довольно улыбнулся своему хитроумию. Ну что, господа, готовы вы назвать ваш адрес? А то ведь мы еще и другими атрибутами вашей фирмы поинтересоваться можем.
– Боюсь, найти нас будет для вас не реально, – ответила она с улыбкой в голосе.
– Даже если это будет моим желанием? – не сдавался он.
Снова наступило молчание. Она обдумывала ответ. Видимо, не каждый день им попадаются такие смышленые клиенты. Они привык­ли к тупицам, которых слово «халява» вводит в состояние транса, напрочь отключая им мозги.
– Мы исполним любое ваше желание, – ответила она. – И если вы четко сформулируете, что именно вы имеете ввиду, говоря «я хочу вас найти», то...
– То?.. – поторопил он.
– То мы предоставим вам такую возможность, – закончила она. – Только помните, что желание обратной силы не имеет. И желание может быть только одно.
Так-так... Пошли оговорки, условия, предупреждения... Уже лучше. Еще немножко «дожать» и – мадам на том конце провода не выдержит: поняв, что напоролась не на того, она бросит трубку.
Он еще сам точно не знал, что он сейчас скажет. Мысль еще не оформилась в слова. В том, что он сказал в следующую секунду, пови­нен был только его язык.
– А если я захочу миллион долларов?
– Регистрировать? – спросил голосок. Впервые в нем, кажется, послышалось легкое нетерпение. Или усталость. Будто подобные во­просы она слышит уже в тысячу первый раз в своей жизни и давно  утомлена однообразием людских желаний.
– Что? – не понял он.
– Это ваше желание? Мне регистрировать его к исполнению? – пояснила она.
– В смысле? – не понял он. – То есть вы хотите сказать... Вы хотите сказать, что у меня будет миллион долларов?
– Послушайте, – начала было она, но он не дал ей договорить.
– Подождите, а если я попрошу два миллиона? Вы мне их да­дите? Вы пришлете нарочным? Или положите на мой счет?
– Я не знаю, – ответила она. – Я всего лишь оператор. Мое дело принять от вас желание, зарегистрировать его и поставить в оче­редь на исполнение.
– Как все буднично! – он чуть не рассмеялся.
– Ну это всего лишь моя работа, – улыбнулась она.
– А миллиард? – пытал он. – Могу я пожелать миллиард?
– Послушайте, – кажется, она все же потеряла терпение. – Мо­жет быть, вам лучше перезвонить позже? Когда вы наконец определи­тесь с вашим сокровенным желанием.
– Нет-нет! – почти крикнул он. – Не оставляйте меня наедине с моими желаниями! Их слишком много. А я – один... Совсем один.
Она ничего не ответила. Она ждала.
Наверное, целая минута прошла в молчании.
– Что-то не так? – спросила она доверительно.
– В смысле? – не понял он.
– Ну не знаю, – заколебалась она. – Обычно люди твердо зна­ют, чего хотят. Или, во всяком случае, они думают, что хотят именно того, о чем просят.
– Наверное, я не такой как все, – кивнул он. – А вы не посове­туете мне, чего пожелать?
– Боюсь, что нет, – ответила она поспешно и почти испуганно. – Я не могу взять на себя такую ответственность.
– Слушайте, а давайте просто поболтаем? – предложил он. – Я понимаю, у вас там сценарий для разговора с клиентами-лохами, пра­вила и все такое... Но мы уже оба понимаем, что я не ваш клиент, так что... Можем мы просто поболтать? Просто по-человечески поболтать. У вас очень приятный голос.
– К сожалению, я не могу, – с произнесла она. – Мы с вами и так уже довольно долго занимаем линию...
– А если это мое желание? – настаивал он.
– Тогда я должна зарегистрировать его и поставить в очередь на исполнение. Я не исполняю желаний, – пояснила она. – И после того как вы изложите свое желание, оно не начнет исполняться не­медленно, поэтому наш разговор все равно будет закончен. А потом...
Она вдруг рассмеялась.
– Я никогда даже не представляла себя в роли желания, – пояс­нила она свой смех. – Не знаю даже, как такое ваше желание могло бы исполниться.
– Но оно исполнится? – спросил он.
– Вне всяких сомнений, – произнесла она совершенно серьезно и даже несколько буднично. – В нашем бюро не было ни одного слу­чая, чтобы заказ остался без удовлетворения.
– Знаете, мне даже страшно стало, – добавила она несколько секунд спустя. – Я как представила себя в роли чьего-то желания... Это же я самой себе уже вроде как и не принадлежу...
– Да, – кивнул он. – Быть чьим-то желанием – большая ответ­ственность.
– Наверное, – согласилась она. – Я никогда об этом не думала... Странно...
– Да. А представьте себе, что я пожелаю большего, чем просто несколько минут разговора с вами. Представьте, что я захочу, скажем...
– Вы меня пугаете! – не дала она ему договорить. Сказано было шутливо, но... но может быть, не так уж и шутя.
Он уже должен быть в театре. Через полчаса начнется репети­ция.
Нет, его это уже не касается – ведь он принял решение... По­звонить. Он должен позвонить.
А вместо этого он уже полчаса ведет никчемный разговор с диспетчером лоховодческой фирмочки.
– А могу я загадать желание, которое... которое, скажем, при­чинит вред другим людям? – спросил он.
– Можете, – ответила она. – Вы можете сформулировать любое желание. И любое ваше желание так или иначе будет исполнено.
– Вам это не кажется несправедливым?
– Любое, даже самое личное желание, всегда кого-нибудь заде­вает, – ответила она. – И даже если вы попросите о справедливости, всегда ведь найдется кто-то, для кого ваша справедливость окажется чем-то противоположным и нежелательным.
Она сказала это быстро, не задумываясь. Наверное, думала об этом не раз.
– Но наша фирма работает очень грамотно. Никакого явного вреда никому причинено не будет.
– Вы меня не поняли, – покачал он головой и перенес трубку к другому уху. Правое уже ломило. – Я имел ввиду желание, прямо направленное на причинение вреда другому человеку. Ну например, если я пожелаю чьей-то смерти. Ужасной и мучительной.
– А... вы об этом... – ее голос изменился. Он как-будто треснул изнутри. Стал сухим и ломким.
Она замолчала.
– И? – торопил он ее с ответом.
– Я зарегистрирую любое ваше желание. Абсолютно любое.
– И оно будет исполнено? – не отпускал он ее.
– Наша организация называется «бюро добрых услуг», – сказа­ла она.
– Оно будет исполнено?! – почти крикнул он.
– Да, – выдохнула она едва слышно.
Нет, это не то. Это не лоховодческая компания. Это что-то иное. Она должна была ответить «нет». Она не должна была вот так буднично и уверенно обо всем говорить. И никакого заигрывания. Ни малейшего намека на установку близкого контакта. Так что же это? Куда он попал?
– И вы полагаете это справедливым? – спросил он устало. – Любой может позвонить вам и пожелать несчастья для ближнего свое­го?
– Я не занимаюсь вопросами справедливости, – ответила она отстраненно. – Я всего лишь оператор регистрации желаний.
– Но свое мнение-то вы имеете, черт вас побери!? – прикрик­нул он на нее.
– Имею, – ответила она тихо. – И не надо на меня кричать. Я приму и зарегистрирую любое ваше желание. Любое ваше желание бу­дет исполнено. Но желания явного ущерба другим лицам или само­му себе пойдут через другое ведомство.
Бред. Какое еще ведомство?
– Бред. Какое еще ведомство? – озвучил он свою мысль. –  «Бюро злых услуг»?
– Что-то вроде этого, – кивнула она.
– Так-так... А кто возьмет на себя ответственность за содеян­ное?
– Я уже говорила вам: всю ответственность за качество жела­ния несет клиент. То есть вы.
– Ну хоть это утешает, – вздохнул он. – Другими словами, ваше бюро готово сделать для меня то, чего не могу или не умею сделать для себя я сам. Совершенно безвозмездно. Но под мою ответствен­ность.
– Вы очень точно выразили принцип работы нашего бюро, – согласилась она.
– Забавно... Забавно...
Наступила тишина. В трубке он слабо слышал другие женские голоса – наверное такие же операторы регистрации желаний разгова­ривали с клиентами. И быть может, одна из этих операторов сейчас регистрирует желание тридцати трех несчастий вот конкретно для него, Корягина Виктора Анатольевича... Забавно...
Тьфу... Неужели он принимает весь этот бред всерьез?!
– Забавно, – повторил он. – Скажите, девушка, а как... я имею ввиду, в чем будет выражаться моя ответственность?
– Это зависит от многих обстоятельств.
– А поконкретнее?
– Это зависит от очень многих обстоятельств, – повторила она. – Мне слишком долго придется перечислять все возможные нюансы в расчете меры ответственности клиента. Многих из них я могу просто не знать.
– Ну скажите, хотя бы, в утешение: мера ответственности про­порциональна желанию?
– Всегда, – коротко ответила она.
– Ну и чему, например, будет равна мера ответственности за ниспосланный мне миллион долларов?
– Она будет равна миллиону долларов.
Он рассмеялся. Ну да, разумеется, чему же еще может быть ра­вен миллион долларов, как ни самому себе!
Его смех, наверное, напомнил ей об ее обязанностях.
– Итак? – спросила она. – Вы готовы сформулировать ваше же­лание?
– Сформулировать... – повторил он. – Сформулировать... Ну от­чего же не сформулировать.
И вот тут ему вдруг стало страшно.
Или нет, не страшно. Но как-то не по себе. В начале этого странного разговора он внутренне исходил из того, что случайно на­рвался на какую-то мошенническую компанию, или на глупый розы­грыш.
Потом, в процессе беседы с «оператором регистрации жела­ний» что-то пошло не так, и это «что-то» подспудно изменило его от­ношение к разговору. Незаметно для него самого изменило.
Ну и опять же глупую общечеловеческую слабость верить в чу­деса следует тоже принять во внимание.
В общем, он не знал сейчас, что сказать. И это определенно го­ворило о том, что его отношение к «бюро добрых услуг» изменилось. Иначе что мешало ему ляпнуть первое, что пришло бы в голову... Ан нет – извечное человеческое «а вдруг правда!» сейчас стрекотало вну­три черепной коробки, щекотало темечко изнутри, билось в паутине извилин.
– Слушаю вас, – поторопила она.
– Да-да, – отозвался он, лихорадочно соображая. – Одну мину­ту... Решение-то, сами понимаете, не из легких.
– Понимаю, – согласилась она.
На часах было 8:52. Через восемь минут начнется репетиция. В это время он всегда был уже в театре. К этому времени он уже успевал выпить кофе или чего покрепче. А сейчас его не было. Его еще не хва­тились, конечно, но Виктория наверняка уже заметила его необычное отсутствие. Быть может, она уже звонила ему. А сотовый он еще не включал. А домашний – занят разговором с... С кем?
– Как вас зовут? – спросил он.
– Ирина, – легко ответила она.
– Ира... Ирочка, скажите мне правду: кто вы?
– С самого начала я чувствовала, что вы – не клиент. Где вы взяли номер телефона?
Номер телефона!
Он звонил в театр. А попал... Он ошибся номером. Или ста­ренькая телефонная станция соединила его черт знает с кем.
– Ира, согласитесь, ни один здравомыслящий человек не пове­рит в существование какого-то там...
– До свидания, – перебила она. – Спасибо за ваш звонок. Очень жаль, что мы не смогли вам помочь.
– Одну минуту! – закричал он. – Мое желание! Ирина! Не кла­дите трубку.
– Я слушаю, не кричите так, – отозвалась она.
– Мое желание! – повторил он.
– Я записываю.
– Видите ли... – замялся он. – Я артист. В театре. Я хороший артист... Ну не знаю... Кажется, я хороший артист. То есть педагоги мне говорили, что я талантлив. Но... Но мне вчера исполнилось сорок два. Уже. Да, мне сорок два, а я... Наш режиссер, он...
Его мысли путались.
– Я понимаю, – поддержала она.
– Да ничего ты не понимаешь! Не перебивай меня!
– Простите, – извинилась она.
– Простите, – как эхо повторил он. – Я нахамил...
– Все нормально, – успокоила она.
– Понимаете, Ира, я уже далеко не мальчик... В смысле, большая часть жизни уже прожита... Помните, у Данте: «Земную жизнь, пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...»
– «Утратив правый путь, во тьме долины», – продолжила она.
– Да. Да.
– Вы не реализовались как актер? – подсказала она.
– Да!.. Нет... Не перебивайте меня, пожалуйста... Да, как актер, как... как человек... как мужчина... В общем, я не... Впрочем, это все неважно... Ира, сколько вам лет?.. Ах да, простите... В общем...
Какого черта! – громко и отчетливо сказал кто-то внутри него.
Действительно, какого черта. Он утратил контроль над собой. Он поверил в какую-то чушь. Он раскис и пошел рассказывать свои проблемы неизвестно кому – какой-то девчонке, которой и до него самого и до его проблем как до лампочки.
– В общем, вы хотите... – подсказала она.
– Напиться я хочу, – ответил он устало.
– Простите? – не поняла она.
– Бутылку водки мне. Или две.
– Это ваше желание?
– Ну да, – кивнул он. – И вы там не тяните с исполнением. Же­лание не самое дорогое, я думаю.
– Вы уверены, что хотите именно этого?
– Исполняйте, – произнес он не без сарказма.
– У вас не будет другого шанса.
– И побыстрее, – упирался он. – Сколько вам нужно времени на регистрацию и исполнение этой мелочи?
– Такая возможность предоставляется только раз в жизни. И далеко не каждому.
– Ира... Ирочка... Или как вас там на самом деле... Давайте уже что-нибудь делать, а! У меня уже ухо болит.
– Я не имею права оказывать никакого влияния на клиента – это нарушение инструкции, – попыталась она образумить его. – Каж­дый человек сам несет ответственность за исполнение своих желаний. И за их выбор. Но, вы, кажется, не понимаете, как вам повезло.
– Вот и не надо, – зло произнес он. – Не надо оказывать на меня давление. Не следует нарушать инструкцию.
– Подумайте, вы...
– Хватит! – рявкнул он.
Наступила минутная тишина. Потом он услышал в трубке по­щелкивание клавиатуры. Она набирала что-то на компьютере. Еще че­рез минуту она уточнила:
– Две бутылки водки, я правильно поняла?
– Вы все правильно поняли, – подтвердил он.
Снова пощелкивание клавиш. Еще через минуту:
– Номер вашего заказа – двести сорок шесть. Пожалуйста, за­помните этот номер – он понадобится вам, если возникнут какие-то недоразумения и вы захотите предъявить претензии по качеству ис­полнения желания. Крайний срок предъявления претензии – сутки по­сле исполнения.
– Да черт с ним, – отмахнулся он.
– Заказ двести сорок шесть, Корягин Виктор Анатольевич, две бутылки водки, дата заказа – семнадцать ноль девять ноль шесть. Спа­сибо, что воспользовались нашими услугами. До свидания.
Стоп!
Откуда она знает его фамилию?.. Имя, отчество?
Стоп.
Что вообще происходит?!
– Одну минуту! – крикнул он в микрофон.
Ему ответил гудок. Обычный длинный бесконечный гудок. Не короткие гудки отбоя после соединения, а тот гудок, который встреча­ет тебя, когда снимаешь трубку.
– Ирина! – позвал он без всякой надежды.
Что произошло?
Куда он попал? Что это было?
Телефонный справочник!
Он лихорадочно схватил потрепанную книжку, торопливо про­листал до буквы «Б».
Бэ-дэ-у.. Бэ-дэ-у... Бюро добрых услуг...
Ничего подобного в справочнике, разумеется, не было. Между банно-прачечным комбинатом №2 и бюро технической инвентариза­ции не было ни одной записи, похожей на БДУ. Впрочем, справочник был старый.
Он торопливо метнулся к компьютеру. Нетерпеливо постуки­вая пальцами по клавиатуре, дождался загрузки. Открыл электронный справочник... Ничего.
Черт! Черт! Черт!..
Так... Он звонил в театр... Предположим, он ошибся номером. Ошибся, вероятно, не больше, чем в одной цифре... Так-так-так... Телефон театра – семнадцать ноль девять ноль шесть... Что?... То есть как это... Сегодня семнадцатое сентября... Две тысячи шестой год...
Ах ты черт!..
Одним прыжком обратно к телефону.
Семнадцать ноль девять ноль шесть...
«Алло... Алло! Вас не слышно, перезвоните» – голос Полухи­на, помрежа.
Нет... Нет... Не то. Совпадение... Ладно, еще раз.
Семнадцать ноль девять ноль шесть...
«Алло... Да что за ерунда!.. Не слышно вас» – все тот же Полу­хин.
К черту!
Семнадцать ноль девять ноль пять... Квартира.
Ноль семь... Не то.
Ноль восемь ноль шесть... Черт, не то...
Он бросил трубку на телефон так, что тот жалобно звякнул.
«Идиот! – обратился он к себе. – Идиот! Ты идиот!»
Когда телефон вдруг зазвонил, он подпрыгнул от неожиданно­сти.
– Да! – закричал он в трубку.
– О Господи... Что ж ты так орешь-то...
Виктория.
– Привет, Витюш. Ты где? Звоню, звоню – занято и занято. Ты что, проспал?
– А?.. Да... Да, я проспал.
– Угу... Митрофанова тоже нет... Вы не вместе проспали, а?.. Ха-ха, шучу, шучу... Портос в ярости. Репетиция сорвана.
– Вика... Ты это... Ты извини, я сейчас звонка жду...
– О как! Он звонка ждет... А Портос ждет тебя. Мы все тебя ждем... Случилось что?
– Да... Нет... Случилось... Извини...
Он положил трубку.
Идиот. Какой же он был идиот.
Она дала ему номер заказа. Значит, подразумевалось, что он может позвонить туда еще раз... Почему он не спросил номер их теле­фона, почему?... Ну да, потому что боялся: она убедится в том, что его звонок был случайным... Идиот.
Ладно. Что теперь-то делать?..
Но так ведь не бывает! Во что он поверил? В какую чушь?
Ну знала она его фамилию, ну и что с того? У них определи­тель номера. Пока она разговаривала с ним, кто-то другой проверил, на кого зарегистрирован номер... Так?...
Да, очень может быть... Одна неувязка есть: зачем? Зачем им это было нужно? Какой смысл? Выгода какая? Да никакой...
Звонок, на этот раз – в дверь, заставил подпрыгнуть второй раз. Он метнулся к двери, лихорадочно дернул задвижку замка – сорва­лось. Дернул еще раз и резко и широко распахнул дверь...
Митроха... Митрофанов. Явно уже датый с утра. Когда успел?
– О-о-о! – обрадованно и пьяно протянул незваный гость. – Ви­тюха! Дома! А я как знал, ага.
– Ты чего? Ты почему не в театре? Где уже наелся с утра?
– Хэппи бёрсдэй, как говорится, ту ю, – радостно игнорировал Митроха его вопросы, наваливаясь, отталкивая, пробивая себе путь в прихожую.
– Эй, куда! – попытался Виктор Анатольевич остановить неу­местного поздравителя.
– Витюха! – пропыхтел Митрофанов, падая на скамеечку и пы­таясь стянуть туфли. – Я как чуял, что ты нынче дома... А что, думаю себе, не отметить ли нам с Витьком его днюху...
– Какую днюху! Днюха была вчера. Вчера после ревизора пили – забыл?
– Забыл, – кивнул вчерашний Добчинский.
Потом, довольно хрюкнув, он достал из кармана мокрого (дождь уже пошел?) плаща бутылку водки.
– Бибамус! – радостно прокомментировал он.
– Э нет, Митрофанов, нет! – замотал головой Виктор Анатолье­вич. – Не буду я с тобой сейчас пить.
– Эт почему же это? – возмущенно воззрился на него Митроха.
– А-а-а, – понимающе подмигнул он в следующую секунду и кивнул. – Понял, не дурак...
Он перевалился на другую сторону, едва не рухнув со ска­мейки, и с оглушительным «оба-на» извлек из другого кармана вторую бутылку водки.
– Гуляем, Витюха! – прогремел он.
Виктор Анатольевич обреченно откинулся к стене.
– Получите, распишитесь, – произнес он.
– А? – не расслышал Митрофанов.
– Ничего, Митроха, ничего...
Он прошагал к телефону и набрал номер театра.
– Алло, – отозвался помреж Полухин.
– Александр Ильич, здравствуйте... Это Корягин.
– Корягин! Какого хрена, Корягин?! Ты почему не в театре?
– Видите ли, Александр Ильич, тут такое дело... Я вам сейчас все объясню...
– Объяснишь, Корягин, объяснишь! – взревел помреж. – Вот сейчас приедешь в храм Мельпомены и объяснишь, твою мать! Два­дцати минут тебе хватит, артист, а?.. Не слышу!.. Корягин!
– Да, – кивнул он, прочищая горло. – Да, Александр Ильич, я постараюсь...
– Ага, Корягин, ты уж постарайся, – не унимался помреж. – Ты очень постарайся. Иначе Портос тебя сожрет. А что он не доест – то я дохаваю. Так что давай, Корягин, давай!