Край кошачей дремы

    Несчастье витало хлопьями невидимой сажи в спертом воздухе квартиры, неожиданно ставшей тесной.  Это было первое горе в жизни Ольги. Первое - за восемь долгих лет. Прежние неприятности, вроде дразнившихся мальчишек, сломанных кукол, накричавшей мамы, сейчас казались пустячными и далекими. От этой беды даже хладнокровный папа хлюпал носом, а мама не постеснялась поплакать. Прежде, когда Оле было грустно, обидно, или просто одиноко, она обнимала теплого пушистого Рыжика и делилась с ним своими переживаниями. Рыжик утешал отлично. Он начинал тихонько напевать, легонько тычась мордочкой в ладонь, выпрашивая ласку, а потом мурлыкал громко, как только мог, затевал игру с Олиными косичками, причем вытворял это так трогательно и потешно, что через пару минут Оля забывала про слезы и хохотала так, что прибегали перепуганные мама с папой.
        Сейчас  очень хотелось потискать Рыжика, прижать его к груди. Беда бы ушла и больше никогда бы не возвращалась. Но это было невозможно.
        Рыжик этим утром попал под машину.
        Вещи, к которым Рыжик имел отношение, пугали зловещим холодом и безжизненностью. Истрепанная меховая мышка, туалетный лоток, изжеванный теннисный мячик, исцарапанный половичок. Ими ,казалось, можно уколоться или отморозить пальцы, едва прикоснувшись, как к железу на морозе.
        Оля вышла на улицу. Прочь из квартиры, где все стало чужим и тоскливым.
 Сосед старичок кормил голубей. Впрочем, он вряд ли был старше папы. Похожим на сказочного старичка-лесовичка его делала борода, длинные спутанные  волосы и, по-доброму, лукавый взгляд с хитрецой прищуренных глаз. Голубей кормил он не совсем обычно. Разбрасывая куски хлеба и пшено, старичок внимательно следил за птичьими взаимоотношениями: подкидывал лакомые кусочки  птичкам поменьше и послабее, наглецов громко отчитывал, робких подбадривал. Когда один из голубей обкакал  скамейку, старичок пристыдил невежу, назвав его некультурной птицей , и добавил, что воспитанные голуби себя так не ведут. Оля в первый раз улыбнулась за сегодняшний день. Но когда дедок, накормив голубей, достал из пакета трехлитровую банку с супом и огромную миску, и отправился к подвальному окошку, а навстречу ему из всех щелей с истошным мявом полезли бездомные кошки всех мастей, некотрые были похожи на Рыжика, Оля вспомнила о свом несчастье и, всхлипнув, отвернулась.
       «У древних египтян кошка считалась священным животным...» - сказал вдруг старичок, непонятно к кому обращаясь. То ли к девочке, то ли к мяучащей,  хвостатой ораве.
       «И не только у них. Викинги ,например,  верили, что богиня Фрея ездит на повозке, запряженной котами, в средние века считали, что кошка дружит с ведьмами и колдунами, а в  Японии ей посвятили целый год в календаре.»
        Девочка невольно прислушалась.Она хоть и знала , что подслушивать плохо, но рассказ старичка был для нее интересным.
        «Это значит , что всегда люди догадывались, что кошки - животные необычные. А ты знаешь почему?» -
Оля вздрогнула от неожиданности. Она смутилась и только кивнула головой и одновременно пожала плечами. Жест можно было трактовать по всякому, старичок посчитал его знаком согласия.
        «Я немного понимаю кошачий язык. Он очень легкий. Легче английского. Понимать то я понимаю, вот только сказать им ничего не могу. Так вот, Оля... Тебя ведь Олей зовут? И ты очень расстроена, потому что твой Рыжик...Ушел.»
         Девочка совсем смутилась. Дедок показался ей если не волшебником, то кем-то очень на него похожим. То, что старик много времени проводил во дворе, возясь с животинками, и давно знает соседей по именам, не пришло ей в голову.
 «Так вот», - продолжал дедок, - «давным -давно, когда твой Рыжик был совсем маленьким котенком, он был очень трусливым. Он боялся всего - машин, людей, громкого шума, чужих котов. Даже мышек и воробьев, что для кота вообще позор. Да-да, как только он видел воробышка, то сразу, задрав хвост, бежал к маме, чтоб она его защитила. Мама-кошка очень сердилась на Рыжика. Она считала, что кот не должен боятся даже крыс и злых собак ».
      - А откуда вы это знаете? - озадаченно спросила Оля.
      - Мне об этом рассказывал сам Рыжик.
      - По человечьи? - удивилась Оля. При ней Рыжик этого мастерства не проявлял.
      - Конечно нет, по-человечьи он не умеет, если он попробует сказать что-нибудь по человечьи,  у него только "Мяу!" получится. По кошачьи. Я же говорил тебе, что понимаю кошачий язык.
      Оля задумалась -  логика в словах старика была неоспоримая.
     - Так вот, - продолжал дедок, -  мама-кошка ругала Рыжика и даже его кусала. Это все равно , что у людей шлепать по попе. Тебя ведь мама тоже по попе шлепает, когда ты не слушаешься?
     - Редко, - ответила Оля,  густо покраснев. Впрочем, это было почти правдой.
     - "Почему ты такой трусливый,Рыжик?", - говорила мама-кошка. "Разве ты не знаешь,что у кошки девять жизней"?
 «Ага!», - отвечал Рыжик, отворачивая мордочку. «Девять - это много. Но и они когда нибудь кончатся.»
 «Глупый!», - отвечала мама-кошка, вылизывая сыночка. «Когда кончатся девять жизней, мы не исчезнем.А попадем в Край Кошачьей Дрёмы.»
     - Куда? - переспросила Оля.
     - Рыжик тоже так спросил: "Куда?"  Он ведь любил поспать, верно?
     - Еще как! - Оля снова улыбнулась. - Он спал целыми днями. Я даже на него обижалась за это.
     - Это ты зря! -,  крякнул старичок. - Он ведь не просто спал. Он ведь часто просто сидел с закрытыми глазами. Разве так спят? А еще он открывал глаза, если ты его позовешь, и тут же засыпал опять. Тоже верно?
     - Ага! - Оля от восторга даже захлопала в ладоши.
     - Так вот! -, старичок говорил почти шепотом.
     - Это Великая Кошачья Тайна!  Коты и кошки в это время не спят. Они путешествуют в Край Кошачей Дремы.
     - Как это? - недоумевала Оля.
     - Рыжик тоже не понимал сначала. Но мама-кошка ему все обьяснила:  «Мы, коты и кошки,  посвящены в Великую Тайну. Тайну Края Кошачей Дремы. Это самое лучшее место. В нем чудесно пахнет дикими травами, теплой землей, старой корой с деревьев, об которую так сладко точить когти. В этом аромате, если принюхаться,  можно уловить тонкий запах Добычи. На горячих, покрытых мхом камнях, днем можно сладко выспаться, а ночью от музыки едва слышимых шорохов приятно заколотится сердце, и ты выйдешь на Охоту. Охота будет непременно удачной, но в азарте ты забудешь об этом и станешь волноваться,  словно ты идешь за Добычей в первый раз.  А когда ты утолишь голод, то напьешься холодной свежей воды из родника. Это очень хорошее место. Ты можешь его увидеть прямо сейчас. Только закрой глаза.»
       - Он увидел?- Оля заметно волновалась.

       - Конечно, увидел. Рыжик послушал маму-кошку и вскоре радостно замурлыкал. «Тут еще и большие камни! Больше чем дом.И каменные кошки!
Это Сфинксы и пирамиды. Люди подслушали нас давным-давно и решили построить у себя что-то похожее. Они прятали туда  лучших из людей, чтоб те хоть немного были похожи на нас. А на одном острове кошки-болтушки рассказали  друидам, как устроен Кошачий Храм. Но у друидов все равно так же красиво не получилось.  Кошки же и научили друидов лечить людей. Пока у нас есть девять жизней, мы можем только любоваться Краем Кошачьей Дремы, но когда они кончатся, мы уйдем туда навсегда.» «Навсегда?» - испугался котенок.

       - Навсегда? - ужаснулась Оля.
       - «Конечно,  навсегда», - промурлыкала мама-кошка, - «но в этот мир мы тоже можем вернуться. Если есть тот, кто нас любит. Мы будем невидимыми, но если в сердце человека есть любовь, и он ждет нас, то он непремено нас почувствует и даже услышит наши песенки.»
        Оля задумалась.
       - Значит,  Рыжик теперь в Краю Кошачьей Дрёмы, потому что девять жизней у него кончились?
       - Конечно он там.
       - Тогда я вечером буду его ждать. Я даже лягу спать пораньше.
        Оля побежала домой, даже забыв попрощаться со старичком. Она и правда легла спать пораньше, и, уже засыпая, с радостью услышала где-то в глубине себя бодрое рыжиковское мурлыканье.
        Старичок в эту ночь не спал. Ему почему-то было грустно и одиноко. Может быть,  потому, что он хотел стать котом
и спать на нагретой солнцем спине дружелюбного Сфинкса. А может быть,  потому, что,  даже попав в Край Кошачьей Дремы, он останется там навсегда.